Читать книгу Последний довод королей - Юрий Кубанин - Страница 2

Призвание – любопытное слово. С одной стороны, всё вроде бы понятно. С другой стороны, сказать: «У меня призвание к медицине и литературе», – по меньшей мере, нескромно. Не наше дело – столбить места в галереях славы. В жизни абсолютно невозможно предугадать, кто из вчерашних школьных отличников, сегодняшних студентов-стипендиатов, станет академиком, а кто переметнётся в менеджеры разнокалиберных фармкомпаний. Бывали же случаи, когда твердый троечник становился премьер-министром громадной страны. Чего уж там, если сам великий Эйнштейн не блистал школьными успехами. Достоверный факт. Посему, можно безоговорочно согласиться с современным поэтом: «Сынок, не слушай, что скажут при жизни / О твоём непутёвом отце, / Начинается истина в тризне – / И о гении, и о глупце»…

Честно говоря, к потрошению кукол интереса в детстве я не питал. Игрушечный набор «Айболит», купленный мне родителями, как и всем порядочным детям для тренировочной профориентации, получил свою дозу вежливого внимания и восторга, после чего был аккуратно захоронен в глубинах детского угла, хотя игра в докторов была достаточно популярной среди моих тогдашних сверстников, особенно девчонок. Вот уж от кого доставалось плюшевым медведям! Одна из них, сторонница стопроцентного реализма, первым делом тайком поменяла в упомянутом наборе пластмассовый скальпель на обломок папиной опасной бритвы. Когда её собственная тряпичная кукла была прооперирована и зашита-заштопана по всем возможным поводам, пациентов пришлось искать на стороне. Со временем обнаружилось, что на всей нашей улице нет ни единой хирургически здоровой мягкой игрушки. Стала ли девочка врачом, неизвестно, поскольку раздружилась со мной. Не хотел уступать её настойчивым просьбам – позволить сделать мне осколком стекла ещё одно, помимо школьного, «пирке» с водой из дождевой бочки…

После школы окончил военное училище. «Сбылась мечта идиота» – ловить шпионов и диверсантов. Три года служил замполитом на высокогорной пограничной заставе в Аджарии, ни сном, ни духом не подозревая о предстоящем повороте судьбы. Ничто не предвещало смены профессии, а если бы и предвещало, то уж кем бы в фантазиях я себя ни мнил, но никак не врачом. К тому имелись прямые противопоказания…

Когда дежурный по заставе ворвался в канцелярию и заполошно выкрикнул: «Товарищ лейтенант, там Смирнова распилили!», – мне уже был известен анекдот: «Правда ли, что Иван Иванович выиграл в лотерею авто? Правда. Только не Иван Иванович, а Иван Петрович. И не в лотерею, а в лото. И не авто, а три рубля».

– Где он? – сохраняя, как и положено начальству, выдержку в аховых ситуациях, поинтересовался я.

– В столовой, над тазиком сидит! Кровищи-то, товарищ лейтенант!..

– Ох, и любишь ты, Петрухин, краски сгущать, обстановку нагнетать, – выговаривал я солдату, шагая в столовую.

В центре обеденного зала, чуть наклоняясь вперед, сидел на табурете Смирнов. Мягкие ткани лица от подбородка до лба были развалены надвое, в зияющей ране сизовели скуловые кости. Из алого месива внимательно и спокойно смотрели на всех любопытствующих два голубых смирновских глаза. Это меня и доконало, но давать слабину в присутствии подчиненных по уставу не положено.

– Бинтуй! – сдавленным голосом отдал я распоряжение нештатному санитару. – Петрухин! В отряд позвонили? Вертушку с медиками вызвали? Так позвони ещё, и бегом!..

Насколько позволял терпёж, не спеша, вышел вон. И скоренько метнулся к глухому торцу здания заставы. Где уже окончательно и сравнялся цветом лица со стеной казармы. Недавно побеленной известью…

На три солдатских поколения вперёд происшествие послужило уроком неукоснительного соблюдения правил техники безопасности при проведении хозяйственных работ. Шла рутинная заготовка дров. Один боец уже пилил чурки бензопилой, Смирнову тоже захотелось попилить. Заспорили. Один, держа палец на гашетке газа, не отдавал инструмент, другой – тянул за раму к себе. Дёрнул. Зубья захватили ткань обмундирования в то время как гашетка газа механически утопилась до упора. В мгновение ока режущее полотно по одежде взлетело вверх, остальное вы уже знаете. Закончилась история весьма благополучно. Починили Смирнова хирурги окружного госпиталя изумительно искусно, шрам ещё и шарма «физии» добавил.

«Укатали сивку крутые горки» – это, как оказалось, и про меня тоже. Травма плеча, полученная «при исполнении», до обидного резко ограничивала возможности карьерного роста. В окружном госпитале предложили операцию.

– Какова вероятность рецидива, в случае чего?.. – полюбопытствовал я.

– Пятьдесят на пятьдесят, – («фифти-фифти» тогда были ещё не в моде).

«Маловато будет», – подумал я про себя. Совсем как тот популярный персонаж из мультика «Падал прошлогодний снег». Но вслух спросил: «Ну, а… в случае чего? Если не в те пятьдесят попаду?..».

– Хуже не будет, – успокоили меня…

Пятьдесят оказались не те. Не скажу, что «гражданка» приняла меня с распростертыми объятиями. Общевойсковой офицер с высшим общим образованием – значилось (и значится) в моем первом дипломе в графе «специальность». Образование-то хоть и довольно-таки высшее, но весьма общее. Не лучшая визитная карточка при устройстве на цивильную работу. Лавры пожизненного преподавателя НВП (начальной военной подготовки) в школе тоже не прельщали. Не по-детски стал вопрос профориентации, начались метания с выбором. Которые усугублялись тем, что, по тогдашним законам, я имел право поступать в любой вуз без экзаменов. Знать бы, какие перемены грядут, в нефтяники подался б, да что уж теперь…

Удивительные мелочи порой влияют на судьбу человека. Со старой травмой пришлось в начале лета провести несколько недель в стационаре городской больницы. Предстояла повторная операция. По утрам наблюдал, как этажом ниже молодые доктора в отутюженных до хруста халатах, крахмальных шапочках выходят после пятиминутки на балкон (увы!) покурить перед обходом. Однажды мелькнула мысль – да вот же оно! Конкретному человеку, конкретное благое дело, с конкретным (как правило – позитивным) результатом. Чем не профессия? Ведро крови в обморок валит? Так оно ж не каждый раз – ведро. Вид своей нормально же переношу, и к чужой, надо будет, притерплюсь. Опять же, в медицине и бескровных специальностей навалом.

То, что в Москве аж три мединститута стало для меня новостью, настолько был я «не в теме». Нашёл адреса, посмотрел на карте. Два были почти рядом, третий – на отшибе, хотя и в центре города. По канонам военной науки, бить надо в гущу. Решил, что подам документы в первый, который попадётся на пути от метро.

Первым попался второй. В холле, за столами в ряд, сидели члены приёмной комиссии с помощниками из числа студентов. Наобум выбрал стол с табличкой: «Доцент имярек».

– Вот, – достал я из портфеля бумаги. – Хочу поступить в ваш институт без экзаменов.

С ироничным интересом посмотрели сначала на меня, затем на юную помощницу. Та угодливо прыснула. Долго мне помнился этот взгляд. Так, очевидно, смотрит начинающий психиатр на шизофреника. Сбивчиво объяснил доценту суть своих притязаний. Минут пятнадцать тот перекладывал пасьянс из моих справок, дипломов, свидетельств…

– М-да… Надо проконсультироваться в кадрах, – сложил он всё в папку. – Подождите минутку…

Вернулся через час. С пустыми руками.

– Знаете, вы правы. Ждём вас первого сентября.

Более трагичных нот сожаления в человеческом голосе раньше слышать мне не доводилось. Да и позднее тоже…

В первый день осени нам торжественно вручали студенческие билеты. Надо же, выдачу сереньких корочек с фамилиями на «С» поручили тому самому доценту. «Поздравляю!», – сухо говорил он. Следовало короткое рукопожатие: «Следующий!».

– Поздравляю! – и тут на лице его мелькнула тень какого-то воспоминания, он крепче сжал мою ладонь. – А-а-а… Имейте в виду!..

Далее шла пространная сентенция, как неимоверно трудно поступить в прославленный престижный вуз. Даже хорошистам с отличниками. Да что там! Медалист – и то не всякий! Многие делают не по одной попытке. И вообще, за парту в аудитории ведут узкие крутые тропинки, а скатиться и вылететь в первую же сессию можно в два счёта. Он широко по-американски улыбнулся: «Не забывайте об этом!».

Получив билеты с зачётками, уже в статусе полноправных студентов отправились на коллоквиум по биологии. Ассистент кафедры была сама лучезарность.

– Итак, молодые люди, менее месяца назад вы все успешно сдали экзамен по одному из профилирующих предметов в медицинский вуз. Мои поздравления! И каждый, как минимум, получил не ниже четвёрки. В противном случае мы бы с вами сейчас здесь не разговаривали. Давайте же посмотрим, что у вас осталось в головах после столь усердной подготовки к поступлению в наш институт. Приготовьте листочки для программированного контроля.

Оп-па!.. Представьте себе мальчика, бредившего погонями, перестрелками, рукопашными схватками. Выполнявшего летние школьные задания по сбору гербария в последний день каникул, и то – поздно вечером. В общем, «ботаником» никогда не бывшим. И вот так вот сразу! Я ж думал, сначала будут учить, потом спрашивать…

Вопрос: «Из какого зародышевого листка у лягушки образуется то-то, то-то, и то-то?». Собственно, с лягушкой в целом виде всё ясно – земноводное. Где у неё «зародышевый листок» и что это такое – вот в чём действительно вопрос! Почище гамлетовского. Правда, есть три подсказки: эктодерма, мезодерма, энтодерма. В тот день моей душе более созвучной показалась мезодерма. Не сомневаясь в результате, я решил зачёркивать исключительно вторые ответы. Раз уж стал студентом второго Меда.

По иронии судьбы мой листок оказался первым в стопке проверенных. Два балла, как и ожидалось. Что ж – не в свои сани не садись. Занятие закончится, пойду в деканат, заберу документы. Годик ещё как следует подумаю, на кого спустя десять лет после школы можно без позора выучиться. Но чтобы и душа лежала.

И вдруг!.. Называется ещё чья-то фамилия – двойка! Не может быть! Человек только-только хорошо сдал сложный устный экзамен, что называется, «с пристрастием». А тут контрольная с подсказками, и – двойка? Я загнул палец…

К концу оглашения оценок у меня оказались загнутыми шесть пальцев. Не считая своего. Семь двоечников из тридцати присутствующих. Выходит, «…друг Горацио, есть многое на свете, что не подвластно нашим мудрецам»? Поход в деканат отменялся. Продержаться хотя бы первый семестр, пусть даже для начала с тройками, стало делом принципа.

Скоро предстоит встреча однокашников, давно ставшая традиционной по круглым датам. Кто-то ушёл из профессии на вольные рыночные хлеба, где посытней, но не упускает случая повидать старых институтских друзей. Для большинства из них, невзирая на падение социального и материального престижа профессии, медицина стала делом всей жизни. Пока держусь и я.