Читать книгу Властелины машин: точный расчет и дерзкие инженерные решения. Из цикла «Пассионарии Отечества» - Юрий Ладохин - Страница 5

Выше дан портрет инженера-исследователя из ИРНИТУ А. В. Паршина. Профессор, автор более 40 научных публикаций – однако только ли таким может быть инженер-профессионал высочайшего класса?

Вот точка зрения по этому вопросу выдающегося ученого-механика и инженера, в 1970-е и 1980-е возглавлявшего Всесоюзный совет научно-технических обществ (ВСНТО) СССР, академика Александра Юльевича Ишлинского.

В интервью журналу «Техника – молодежи» в 1987 году академик поднял вопрос о том, как неуклюже, на его взгляд, стремятся порой принудить инженера выполнять несвойственные его профессии функции: «Массовое создание в отраслях промышленности научно-исследовательских институтов, проектно-конструкторских бюро, научных центров повлекло за собой закрытие лабораторий и других подобных подразделений при заводах. На первый взгляд концентрация умственного потенциала имеет свои преимущества. Но вот что примечательно: уже тогда на отдельных предприятиях, усмотрев опасность крайней централизации, умудрились правдами и неправдами отстоять свои заводские лаборатории, как, например, на ЗИЛе, предприятиях приборостроения и других. Время подтвердило правоту их руководителей, ибо НИИ стали довольно быстро отрываться от производства, терять чувство реального. Вместо того чтобы углублять, совершенствовать инженерный труд, они принялись навязывать инженеру роль ученого… Дошли до того, что стали считать: если инженер не напишет научную работу, то как специалиста его и всерьез нельзя принимать» (из статьи Александра Ишлинского «Инженерное братство» // журнал «Техника – молодежи», №1, 1987 г.).

Основываясь на своем практическом опыте, А. Ю. Ишлинский развенчивает сложившиеся стереотипы и утверждает, что конструктор и технолог являются ведущими фигурами в совершенствовании технологических процессов: «У многих до сих пор бытует мнение, что научно-технический прогресс способен развиваться только по формуле: „фундаментальное открытие – прикладное исследование – опытно-конструкторская разработка – серийное производство“, а, следовательно, главной фигурой при решении задач НТП должен быть ученый. Действительно, в некоторых случаях это так и происходило. Подобным образом развивалась, скажем, атомная энергетика, технология полимеров, производство вычислительных машин и т. д. Никто этого не отрицает, лишь не следует забывать, что указанная схема не единственно возможная, да и, пожалуй, не основная. Гораздо чаще новая техника, притом принципиально новая, создается и совершенствуется на основе инженерно-конструкторского, изобретательского творчества, труда инженера» (Там же).

Еще со времен физиков-ядерщиков из фильма Михаила Ромма «Девять дней одного года» (1962 г.) романтический ореол теоретиков, изучающих фундаментальные законы природы, взлетел на высоту Монблана (чего не скажешь, пожалуй, об общественном мнении насчет престижности инженерной профессии в 1960-х – 1980-х). Однако можно, думается, прислушаться и к мнению тех, кто судит об инженерном деле не понаслышке: «Инженер, как правило, не добывает фундаментальных знаний „о природе вещей“, но он добывает фундаментальные знания „о синтезе вещей“. И вряд ли можно сказать, что эти исследования менее важны, чем первые. Почему? Да не потому ли, что конечной целью всякого человеческого познания, да и вообще – проявления активной человеческой позиции, является не накопление знаний, как таковых, а стремление заставлять их служить себе» (из книги Нурали Латыпова, Сергея Ёлкина, Дмитрия Гаврилова «Инженерная эвристика» // Москва, «Астрель», 2012 г.).

Согласитесь, «знания о синтезе вещей» и «заставить знания служить себе» – всё это может звучать как достойные эпитеты в торжественной оде в честь инженеров-профессионалов экстра-класса. Ну, а если от поэзии – ближе к земной тверди, к гулкой мощи заводских цехов?

Например, знаменитого «Уралмаша»: «Большую часть своей трудовой биографии Владимир Сошников проработал над прессами для экструзии авиационных деталей. Это когда металл продавливают через специальную форму, благодаря чему получаются детали с разными полостями и изгибами. В 2001 году изобретатель занялся не менее интересными и востребованными прессами для титанового производства. Титан получают в специальных сосудах-ретортах. Выходят блоки по 6—10 тонн, снизу прочные, сверху такие рыхлые, что можно руками ломать. Для дальнейшей обработки надо превратить металл в более или менее однородную массу. И тут-то как раз и приходят на помощь прессы. Чтобы сперва из реторт металл достать, а потом порезать на куски. Прессы, сконструированные Владимиром Семеновичем, стоят на заводе в Верхней Салде, где производят титан для американского концерна „Боинг“. Выходит, в каждом „Боинге“ последних лет выпуска есть толика металла, обработанного на прессе уральского изобретателя» (из книги «Средний Урал – родина научных изобретений: на полшага впереди» (составитель Н. Быкасова) // Екатеринбург: Свердловская областная межнациональная библиотека, 2021 г.).

Инженер Владимир Семенович Сошников – «один из уралмашевских ветеранов, людей, работающих на заводе 35 лет и даже больше. Он пришел сюда в 1957 году, еще подростком. Шаг был отчасти вынужденным – из третьей подряд школы парня выгнали за поведение. А хочешь доучиваться на вечернем – ищи работу. Кто мог подумать, что из хулигана вырастет замечательный изобретатель, рационализатор и автор 35 патентов? Но тогда Сошникова взяли, конечно, не в конструкторское бюро, а сверловщиком в цех буровых установок. Правда, юноша оказался смышленым и вскоре отправился учиться в заводской техникум машиностроения, а в 1964 году получил первую конструкторскую работу в отделе тяжелых гидропрессов НИИ Тяжмаша Уралмашзавода. Потом окончил вечерний институт и уже к 30 годам был начальником группы» (Там же).

В. С. Сошников никогда не рвался ни в науку, ни в большие начальники, а свою позицию объяснял просто: «Когда я одно время руководил отделом горизонтальных прессов, то специально попросил, чтобы меня снова сделали инженером проекта, – вспоминает Владимир Семенович. – Все эти административные обязанности, работа с деньгами – это не для меня. Мое дело более, что ли, созидательное» (из статьи Никиты Аронова «Люди „Уралмаша“» // журнал «Огонек», №8, 2014 г.).

В. С. Сошников всегда был твердо верен инновационной составляющей своей работы на «Уралмаше»: «Я как конструктор обязательно постараюсь все улучшить. Внешне пресс, конечно, будет похож, но внутри – переделанный. Каждый пресс, который я делаю, немного отличается от других, – Владимир Семенович разворачивает два чертежа. – Вот смотрите, похожее устройство, только раньше заготовку просто толкали, а тут другой манипулятор, который ее берет и поднимает. На „Уралмаше“ такого рода оборудование всегда уникальное и, в основном, делается под конкретный заказ. Он потому иногда и зовется „заводом индивидуального машиностроения“» (Там же).

Как искушенный изобретатель, В. С. Сошников, за многие годы выработал умение интуитивно определять, какая из новых конструкторский идей может засверкать победительным алмазным блеском, и, как опытный наставник, неизменно старался передать свои знания и навыки молодым коллегам: «Меня постоянно наши патентовцы ругают, что в моих изобретениях всегда есть соавторы, – признается Владимир Семенович. – А я так думаю: почему бы не дать какому-нибудь молодому человеку несколько расчетов сделать? Я, конечно, напишу ему 10 процентов доли в изобретении. Но патент он получит такой же. И будет ему затравка, чтобы собственные изобретения делать» (Там же).

Изобретение – всегда продукт штучной выделки, и конструктор В. С. Сошников всегда верил, что на его смену придут молодые инженеры, для которых новации станут делом всей жизни.

И они пришли. Только чертежи читают теперь не на кульмане, а на мониторе, а в помощники берут новейшие цифровые технологии, в корне изменившие представление о труде инженера. Вот что говорит об этом главный конструктор «Уралмаша» Виталий Фурин: «В 2010-х годах мы начали работать с 3D-моделированием. На сегодняшний день мы создаём полноценную электронную копию изделия до болтов, с соответствующими габаритами и толщинами, выполняем все прочностные и усталостные расчёты. Сейчас активно внедряем ассоциативное проектирование, ассоциативные чертежи. То есть конструктор, разработав 3D-модель, передаёт данные в чертёж, сохранив взаимосвязи. Если изменения происходит в модели, они отражаются и в чертеже» (из статьи Анны Кучумовой «Сконструировать гиганта: интервью с главным конструктором „Уралмашзавода“», 31.05.2021).

«Ассоциативное проектирование» – тут, похоже, и до сонетов недалеко! Однако экскаваторы для горнодобывающих предприятий, дробильно-размольное оборудование, тяжёлые мостовые краны – все эти вещи сугубо прозаические, поэтому В. Фурин продолжает свой рассказ уже без искусствоведческих терминов: «Внедряем и функциональное моделирование. То есть в программной среде любой модуль изделия может быть собран из блоков. В каждом из них есть функционирующий узел, который описан математической моделью. Таким образом, мы составляем, например, схему гидравлической системы дробилки или механизма подъёма экскаватора. И собираем мы схему из блок-модулей, каждый из которых имеет под собой математику» (Там же).

В череде вопросов корреспондента о цифровой трансформации «Уралмаша» не смутил главного конструктора и такой: «А можно ли, например, заставить рудоразмольную мельницу поумнеть?». В. Фурин нашелся сразу: «Есть у нас в качестве ответа кейс. „Карельский окатыш“ в 2011 году вышел с инициативой – автоматизировать процесс дробления, сделать его интеллектуальным. Казалось бы, дробилка – машина, которая перемалывает руду, откуда тут интеллектуальное производство? Но мы стали эту тему раскручивать, совместно со специалистами заказчика прорабатывать. И внедрили гидравлику, которая регулирует размер щели без участия человека. То есть дробилка сама себя загружает, автоматически снижает или увеличивает нагрузку, сама себя защищает от перегруза, попадания недробимых кусков породы и так далее. Не сидит больше работник в шумном и запылённом помещении, а комбинат повысил качество своей продукции и оптимизировал затраты» (Там же).