Читать книгу Свой-чужой банк - Юрий Михайлов - Страница 4

Приказ по назначению Гусева вышел на следующий день после их встречи с Гаруном. А Правление, собравшись накоротке, единогласно проголосовало за создание PR-службы банка, как самостоятельного структурного подразделения, и за Гусева, как ее начальника. Несколько позже Срокин был утвержден простым замом (не первым, хотя он просил об этом вполне серьезно, и его даже не смущало, что других замом в службе просто нет). И, сколько Глеб ни просил, Гарун не пошел на увеличение его зарплаты, да еще постоянно говорил, что и этих денег не стоило давать. Реально Срокин станет получать только половину от зарплаты своего непосредственного руководителя. То, что он потенциальный враг Гусева, тот знал и раньше. А тут еще проблема с деньгами, самым главным возбудителем негатива, добавилась.

Третьим сотрудником в пресс-службу пришла Алена. Она волновалась, сидела на приставном стуле возле стола Глеба Афанасьевича и умирала от страха. На ней был брючный костюм светло-кофейного цвета в полоску, белая кофточка практически полностью скрывала ее грудь, о которой Гусев хорошо помнил. В руках она держала какие-то бумаги.

– Кто вы, что с вами будем делать? – Спросил Глеб Афанасьевич.

– Меня зову Алена…

– Елена или Алёна?

– Елена Владимировна Стасова. О семье рассказать?

Глеб кивнул.

– Папа преподаватель-профессор и бизнесмен, мама – домохозяйка… Сестра работает в банке начальником отдела в международном департаменте…

– В нашем банке? – Немало удивился Гусев.

– Да, – заметив реакцию начальника, девушка чуточку оживилась, продолжила рассказ более энергично, – у нас много родственников работает. Вот фамилия Занаевых: папа, три дочки – все в банке, муж одной из них – водитель у зампреда… Не знаю, надо ли это говорить, но, будучи в приемной председателя, я слышала, что и двоюродный брат Занаева – старшего у нас работает. Я уж о филиале банка на Кавказе – не говорю: там, по-моему, половина его родни работает…

– Полезная информация, – искренне заинтересовался Гусев.

– У вашего заместителя сын работает в банке… А скольких людей он из своего министерства устроил…

– Стоп, о вашем непосредственном начальстве или хорошо, или ничего. Договорились?

– А я ничего плохо не имела ввиду… Здесь все так делают: ручаются друг за друга, поручаются… Здесь работает круг близких, связанных кровными узами, людей…

– Вам, извините, сколько лет?

– 24… Закончила институт, финансовый, знаю английский, компьютер, вожу машину… Да, незамужем…

– Это хорошо, Елена Владимировна, что незамужем: у нас много работы выпадает на после 18 часов… Знаете, что такое мониторинг информации? Нет… Может быть, так даже и лучше, табула раза… Научу вас работать с чистого листа. Это будет пока ваше первейшее дело. Как пчелка, будете приносить мне всю информацию, включая иностранные информленты, раз знаете английский. Слышали выражение: кто владеет информацией, тот владеет миром?

– Не слышала, к сожалению… А Вилен Евгеньевич сказал, что он самым плотным образом будет работать со мной.

– Это, каким же плотным?

– Ну, он не владеет ПК… Ну, то есть у него компьютер мертвым стоит. Вот.

– А мы его на курсы отправим, а? Пусть осваивает ПК, становится продвинутым пользователем. Как, справимся полтора-два месяца без него?

– Конечно! А вы меня всему-всему научите?

– Кроме написания заметок в газеты, думаю, научу всему. Было бы желание. А сейчас запишите две книги по PR, найдите их в библиотеке и сильно проштудируйте. Я через день-два устрою вам экзамен.

Она стала перебирать листочки на коленях, уронила ручку, подняла. Потом у нее рассыпались листочки, один из них залетел прямо под ноги строгому начальнику. Глеб этого не заметил, а то бы достал его сам и уж точно бы не увидел спину девушки, оголившуюся из-под пиджака и блузки. Тело матово-белое, талия узкая, перечеркнутая черными шнурочками от современных мини-трусиков. «Самым плотным образом Срокин решил поработать с ней, – усмехнулся про себя Глеб. – Вот козел старый… Хоть бы волосы вырвал у себя из ноздрей».

А девушке сказал:

– С кухней, буфетом и кофеваркой будем заканчивать, Алена. Давайте делом займемся. Из вас финансовый журналист со временем может получиться… Ну, иногда, конечно, буду просить чашечку кофе заварить, когда очень большой журналист к нам в гости пожалует…

– Да я вам просто так буду кофе варить, Глеб Афанасич… Иришка, это сестра моя, назвала меня дурой за то, что я согласилась идти к вам работать. А я так рада… Других людей увижу, чему-то другому научусь, познаю что-то в жизни кроме дебита и кредита…

Глеб Афанасьевич сидел и думал: годится ли это очаровательное создание ему во внучки: «Она почти приходится мне внучкой, – думал он с явным огорчением. – Боже Праведный, как бегут годы! Сколько остается неузнанным, незавершенным, даже нетронутым…». Он вспомнил свою семью: два взрослых, более-менее пристроенных в жизни, сына, четверо замечательных внуков, стареющая, как и он, жена, любимая им также сильно, как и в далекой молодости… И ему стало не так грустно от ощущения своего возраста, не так больно от того, что он слишком резко подвел итоговую черту под всей своей жизнью…

Сколько длилось молчание, он не знал. И Алена сидела все также неподвижно, даже не смея придвинуться к спинке стула. Она ждала, когда он отойдет от своих мыслей, вспомнит о ней и продолжит разговор. Внешне он выглядел моложе ее отца, 58-летнего, высокого, несколько даже худого по сложению, человека. У Глеба Афанасича, ее нового начальника, была большая голова с высоким лбом, а дорогая старинная оправа с затененными стеклами, которые он иногда протирал большим носовым платком, почти полностью скрывала серые с голубоватыми искорками глаза.

«Сейчас такие оправы уже не носят, – думала Алена. – Он, как папа, весь в прошлом. Но не маскируется, не подстраивается под современность и гуляющую моду. Нос у него прямой, но не длинный. Он чисто выбрит, пахнет приятными духами, похожими на папины духи – „Рома“. Губы полные, но их полнота скрадывается волевыми складками, собранными в уголках рта… Зубы свои, хотя иногда видно золото коронок… Господи, мне ведь от него ничего не надо, – девушка продолжала украдкой разглядывать Гусева. – Я что, карьеру, что ли делаю… Мне обрыдли приемная, мат и хамство начальника, глупость старшей сестры, которая тоже начинала с приемной и не гениальными мозгами высидела должность руководителя отдела…».

Ей стало неудобно перед старшей сестрой, о романах которой с несколькими крупными начальниками в банке не говорили разве что ленивые. Тем более, именно в этой связи она вполне осознанно призналась себе: «Я буду служить ему столько, сколько он во мне будет нуждаться…».

Но как современный тинэйджер, накопивший какой-никакой любовный опыт, она прекрасно понимала, что напрасно распаляет себя. Надо ведь знать главное: нужна ли она ему? «А то перебросит меня на это чудо-юдо замшелое, на своего заместителя, и, о Господи, что я тогда буду делать?». – Алене вдруг захотелось плакать.

– Ну, что, коллега, я принял решение: оставляю вас здесь, в этом кабинете. Вот сегодня-завтра уйдет бывший пресс-секретарь, и мы обустроим его. – Сказал эту фразу Глеб Афанасьевич легко и просто, как будто они с новой сотрудницей проработали уже ни один месяц или даже год, как будто научились понимать друг друга с полуслова. – Без меня вам придется перехватывать все звонки, а для этого будете знать, где я, когда приеду (приду), какие мы ведем проекты, какие финансовые договоры у нас в работе и т.д., и т. п. Боитесь?

– Нет, – сразу и решительно ответила Алена, – с вами я ничего не боюсь…

– Ну, что, отметим это решение чашкой кофе? Не возражаете, если я позвоню в приемную и попрошу девочек?

– Нет уж, в честь праздника – начала работы – разрешите это сделать мне самой, Глеб Афанасич?

Они пили вкусный кофе, поедали шоколадные конфеты и были только вдвоем, потому что старый пресс-секретарь бегала с оформлением перевода в другой департамент, который Глеб буквально вымолил для нее у председателя. А Срокин отпросился в Подмосковье на весь день для оформления каких-то своих дачных бумаг.

Раздался звонок. Алена посмотрела на Глеба. Тот одобрительно кивнул.

– Пресс-служба банка слушает. Здравствуйте, – сказала помощница красивым, поставленным голосом. Она минуту-другую молчала, не перебивая собеседника, произнесла слово «минуту» и зашептала, зажав трубку рукой:

– Если я правильно поняла, это из минсельхоза… Мужчина, хочет переговорить с вами по важному вопросу.

– Узнай, как зовут и какая у него должность? – Почему-то перешел на «ты» Глеб Афанасьевич.

– Простите, как вас представить? Так, хорошо, поняла…

И уже Гусеву:

– Советник секретариата Лев Веньяминович Холод…

– Молодец! – Сказал Глеб. – Все умненько сделала…

И, кашлянув в переданную Аленой трубку, которая была еще влажной от ее дыхания, сказал:

– Приветствую вас, Лев Веньяминович. Внимательно слушаю.

– Вы один в кабинете?

– Нет, со своей помощницей…

– Я сейчас в здании банка, освобожусь буквально через пять минут, и буду ждать вас на улице. Сможете выйти, максимум, на 10 минут? Мне поручил переговорить с вами Эдуард Александрович Цымбарович – помощник министра…

– Может, ко мне зайдете, угощу вас кофе, посидим, поговорим?

– Стены – уши… А кофе мы попьем в кафе на углу за вашим зданием – открылось вчера. Вот и обновим его, а?

– Хорошо, через пять минут я буду в кафе…

Алена не спускала глаз с Гусева, готовая выполнить любое его поручение.

– Садись за мой стол… Не обидел, что перешел на «ты»? Я – в соседнем кафе, есть важный разговор. Мобильный со мной, но это пока мой личный… Вот его номер, и я хочу просить: никому не давай его, кроме Владимира Владимировича.

– Вы не на пять минут, конечно…

– Так принято говорить… Думаю, что встреча займет не меньше 40—50 минут. Не скучай. Вот одна из книг, начинай читать…

Когда Глеб зашел в кафе, он понял, что Лев Веньяминович, который тут же помахал ему рукой, не заходил в банк: он так и ждал его, сидя за столиком. Пожали друг другу руки, официантка стояла рядом, готовая принять заказ. Гусев попросил чаю.

Холод курил, в пепельнице уже было с полдюжины окурков.

– Вы все понимаете? Я не хочу засвечиваться в банке. Разговор сугубо между нами, хорошо? Даже ВВГ (Владимир Владимирович Гарун) не должен знать. Я уж не говорю о вашем заме – Срокине. Кстати, зачем он вам нужен? Мы бы вам подобрали молодого, современно мыслящего зама из нашего министерства…

И без перехода:

– Вы помните Мамина? Он возглавлял в банке информационную структуру по нацпроектам. Крупная в прошлом фигура. Но его кто-то слил: ВВГ узнал компру о «распиловке» бюджетных денег… Вы видите, я с вами играю в открытую карту…

– Видимо, вас уполномочили играть открыто? Но вы не спросили, надо ли мне все это, хочу ли я играть с вами?

– А вы не спешите! Мы с вами, примерно, одного возраста, скоро будем не нужны в основном штате, и нас тихо уберут из поля зрения. А жизнь-то продолжается. И, ох, как нехорошо становится человеку, который вынужден отказывать себе в трате 3—5 тысяч долларов в месяц. Тем более, он к этому привык…

Он помолчал, заговорил не так напористо:

– У нас разговор простой. Вы соглашаетесь принять на себя структуру Мамина с его сотрудниками или без них, уволив всех к е… м…, продолжаете параллельно с PR-ом банка работать над информационным сопровождением нацпроектов и держите марку минимум год. Год! И мы тогда все успеваем сделать… За это время вы получите департамент, станете членом правления банка со всеми вытекающими привилегиями, получите беспроцентный кредит на приобретение достойной квартиры или коттеджа в Подмосковье… Ну, и главное: на счете в оффшоре вас будут ждать два процента от известной всем нам суммы! Думаю, вам стоит…

Подошла официантка, расставила кофе для Холода, молоко и заварной чайник для Гусева. Тот попросил у нее принести дополнительно еще круасан со сгущенным молоком, разогретый. Холод понял, что Гусев спокоен, что специально воспользовался паузой. Он принял это за хороший знак…

– Я не спрашиваю о ваших полномочиях… Но согласитесь, вы уже один раз залетели. И, видимо, только благодаря тому, что Мамин был крупной фигурой, вы все отделались легким испугом. Теперь, надо думать, вы стали предельно осторожны, схему вы отработали идеальную: в случае чего, сразу и окончательно горит только один человек – уполномоченный заниматься всем этим, то бишь я.

– А как вы думали?! Два процента – это не шутка! Плюс всё сопутствующее вам в работе, которое будет предоставлено меньше, чем за год! Да, я вам прямо скажу: если вы за этот год даже палец о палец не ударите, вы все равно будете в фаворе. Это мы все берем на себя.

– Кто вы?

– Вам-то какая разница?! Схема отработанная. Вы знаете, что Цымбарович – доверенное лицо у министра?

– Не уверен. А ВВГ? Разве они не друзья, не партнеры?

– О чем вы говорите!? Это же совсем другой уровень, это несопоставимые вещи! Я так и думал, что вы ни черта не представляете, что это за уровень отношений…

– А у нас, значит, свой уровень?

– И тоже, кстати, не хилый. В общем, так: сутки думайте и, в случае вашего согласия, милости прошу ко мне на встречу… Я, думаю, что через два, максимум, три месяца вы будете замом ВВГ. А он и знать не будет, за какие заслуги вы получили такой статус и от кого. Он будет знать лишь одно: все находится под его личным контролем и все исходит, естественно, только от него!

– Вы писали наш разговор?

– Я похож на идиота?!

– Можно, я спокойно съем круасан и выпью настоящего чаю?

– Расскажу вам анекдот, пока вы…

Официантка принесла выпечку – горячий румяный круасан. Глеб с таким аппетитом принялся его поглощать, что Холод забыл об анекдоте. Он смотрел на него, как на дурачка, который так и не понял, о чем с ним только что говорили, и в какую задницу он может попасть в случае малейшего сбоя в работе придуманной ими схемы.

Но Гусев-то, как раз, все это хорошо понимал и рассчитывал, что после чая он обязательно поблагодарит Льва Веньяминовича, а заодно, и Цымбаровича, помощника министра, за доверие. Правда, скажет, и другое, что с его, гусевской, миссией они круто разошлись: у них разные пути и разные хозяева…

При внешнем спокойствии, Глеба буквально колотило. И, чтобы как-то успокоиться, он стал думать о внуках.