Читать книгу Оставь страх за порогом - Юрий Мишаткин - Страница 7

Из личного дела Н. С. Магуры:

1920 г., август, внедрен со спецзаданием в банду Червонного в Прихоперье Царицынской губ.

Лето 1920 года на Нижнем Поволжье выдалось небывало жарким, засушливым. Дождей не было четыре месяца кряду, высохли ручьи, обмелели озера, пруды, ерики, на Волге оголились берега, в центре реки выступили островки. Горячий, почти обжигающий зной сжег в полях на корню хлеб, не позволил вызреть на бахчах арбузам, дыням, тыквам, ко всем бедам прибавился падеж скота. Губернию охватил голод. Срочно созданная комиссия «Помгол» выяснила, что на грани вымирания почти пятая часть населения, начали выискивать внутренние резервы. В благополучных губерниях прошли недели помощи голодающим, по молодой республике прокатился призыв: «Десять сытых кормят одного голодающего». В Царицын стали прибывать эшелоны с зерном, фуражом. Следом за голодом царицынцев охватила эпидемия тифа, но с ней удалось справиться.

В дальних районах подняли голову, зашевелились банды дезертиров, увильнувших от расказачивания, высылки, не ушедших по разным причинам с армией «черного» барона, люто ненавидящих советскую власть. Бандиты (себя они называли повстанческими отрядами) призывали станичников, хуторян бойкотировать приказы власти, не отпускать парней в Красную Армию, препятствовать проведению продразверстки.

Газета «Борьба» сообщала о раскрытии антисоветских заговоров, арестах уголовников, спекулянтов, бывших офицеров. К началу августа горожане узнали о взятии под стражу сотрудника военного комиссариата за получение взяток за освобождение от призыва, участие в обысках без ордеров, присвоение личных сбережений. Противоправные деяния военком проводил от имени местной Чрезвычайной комиссии, преступнику светил довольно большой срок заключения. Новость обсуждали с жаром:

– Настало времечко, сами большевики стали грабить. Орудуют исключительно по ночам, в масках, когда осмелеют, примутся обирать ясным днем.

– Начали с богатеев, торговцев, кто нахапал и припрятал до лучших времен добро, сумел сберечь золотишко, деньжат, следом обчистят ссудные кассы, банки.

– Доберутся и до нас, кого считают пролетариями. Явятся, наставят револьвер: «Извольте отдать все нажитое!» Закон новой власти не писан. Военком козырял своим постом, тыкал в нос мандат, дескать, ему все позволено.

– Говорят, его ждет строгий суд, чтоб другим было неповадно грабить от имени власти.

– В прежние времена такому был прямой путь в Сибирь, на каторгу.

– Если поискать, отыщешь немало подобных военкому, кто лезет в чужие карманы…

Следом за газетными сообщениями на афишных тумбах, стенах домов появились листовки, уточняющие, что арестованный уличен и в продаже оружия, боеприпасов.

– Любая власть нечиста на руку, советская в том числе, – злорадствовали на рынке, бирже труда, квартирах.

1 Арестованного вели по городу два красноармейца.

Магура вышагивал по мощенной булыжником улице. Когда чуть поубавил шаг, позади прикрикнули:

– Шибче ногами двигай! Не спи на ходу, чай, не кляча, чтоб плестись. В губчека старший в конвое доложил: – Доставил вражину, как приказали, принимайте.

Председатель Чрезвычайной комиссии Шалагин попросил красноармейцев обождать в коридоре. Оставшись с Магурой, спросил: – Как сидится? – Не сладко, – признался Николай. – Душно в камере, сил нет. Хуже жары вредные разговоры вокруг, дескать, большевикам осталось командовать недолго, прежняя власть вернется. С трудом сдерживаюсь, чтобы не врезать в скулу соседям по нарам.

– Терпи, провокационными разговорами могут проверять. Что касается Врангеля, то надежды на него напрасны, последние денечки держится в Крыму, дальше отступать некуда, разве что в море.

– Или в чужие края.

– Что за соседи?

– Разношерстная публика. Домушник, щипач, еще карточный шулер, продавец медных крестиков, которые выдавал за чистое золото.

– Рассказывай о Злобине.

– Занял лучшее место у окна. Долго не вступал в контакт, не сразу удалось разговорить. Помогло признание, что служил в Кавказской армии, имел чин прапорщика, участвовал в бою под Сарептой, дружил со многими офицерами. Пожаловался, что опрометчиво не ушел с беляками. Злобин слушал, присматривался, похвастался, что Червонный ему во всем доверяет. Проговорился, что атаман служил при штабе, в отряде появляется крайне редко, всем руководит через Нетребина. В город Злобин прибыл по приказу начальства, не теряет надежду вырваться на свободу, предложить следователю и охране круглую сумму в золотых червонцах – сберег на воле. Переживает, что Червонный снимет стружку, строго спросит за возвращение с пустыми руками без боеприпасов. Атамана высоко ценит за недюжинный ум, властность, умение водить за нос чоновцев[33]. Трудно поверить, что не встречался с ним с глазу на глаз, видел лишь издали на митинге.