Читать книгу Смеяться и свистеть - Юрий Нечипоренко - Страница 7

Ромашки тряслись и дёргались – что-то там шебуршилось…

Ёжик!

Мы накрыли его папиной шляпой и притащили домой. Папа был против того, чтобы отрывать ёжика от обжитых мест, но мы уговорили, уломали папу: у нас дома никакой живности нет, а очень хочется, и даже обязательно надо за кем-то ухаживать и заботиться… А если ёжику не понравится у нас, мы его выпустим обратно!

Ёжика поселили в гараже. Гараж достался нам в наследство от соседей: они как-то по весне сложили вещички, погрузились в машину и снялись с места, как перелётные птицы. В этом брошенном машиной, пустом гнезде остались запах мазута, верстак для ремонта и гулкое, свободное пространство. Гараж был огромный, каменный, сложенный из толстых блоков.

Ёжик забился под верстак и не подавал оттуда никаких признаков таинственной ежиной жизни. На первое время я оставил его в покое – пусть обвыкнется! Принёс ему плошку молока и запер гараж.

Однако и на следующий день он не проявлял никакой приязни, не благодарил за молоко, не шёл на контакт. Тогда я взял черенок от лопаты, сунул под верстак и, выгнав ёжика на середину гаража, принялся его изучать.

Для начала бросил в корыто с водой. В воде ёжик распрямился и жалко, по-собачьи поплыл, судорожно болтая маленькими кривыми лапками. Когда я его вытаскивал из корыта, надев на руки старые варежки, он фыркал и сворачивался в оборонительную позу. Там, где нос утыкается в зад, оставалось овальное углубление, по краю которого рос ряд волосков и виднелась кромка мягкого брюха. Лиса, наверное, этого не могла заметить, потому что не могла надеть варежки, и ежу во всех сказках удавалось её одурачить.

Но меня ежу провести не удалось – он был целиком в моей власти. Он лежал упругим серым мячиком, который я мог катать из угла в угол. Правда, при первой же возможности он старался развернуться и убежать под верстак, смешно семеня тонкими кривыми лапками. Он высовывал рыльце с заострённым, как турецкая туфля, носом, увенчанным блестящей чёрной бусинкой, и нёсся что было сил к спасительному верстаку. Но я его настигал всякий раз и опять пытался наладить контакт: совал к блюдцу с молоком, чтобы напомнить, кто его тут кормит, или пробовал развернуть и посмотреть в глаза. Ёжик фыркал недовольно, недружественно и старался свернуться потуже. Временами он пульсировал, каким-то хитрым способом заостряя и выпячивая иголки. В общем, я в нём совершенно разочаровался – видно, этот наш дремучий однопланетянин находился на столь примитивной стадии эволюции, что не мог понять мои исследовательские порывы.

В конце концов я забросил его под верстак и обиделся. К нему с лучшими намерениями – а он устраивает бойкот…

Я часто бывал в гараже – готовил горючие смеси, которые должны были заменить дефицитный порох, необходимый в стрельбе из самопала, или точил дюралюминий для взрывпакета. Ёжик иногда шелестел старыми газетами под верстаком. В общем, мы как-то сжились с ним.

И вдруг я обнаружил, что ёжик перестал подавать какие-либо признаки жизни. Я обшарил все углы, залез с фонариком под верстак – нигде его не было. Не мог же он прогрызть ход в каменной стене или в толстых деревянных дверях гаража?

Я обследовал все окрестности и в свалке досок, в узком проходе между гаражом и сараем обнаружил… что бы вы думали? Настоящий пиратский клад – пузатую бутылку из-под рома, доверху набитую мелкими серыми иголками!

Я притащил находку в гараж, высыпал содержимое на газету… Сомнений быть не могло – передо мной порох! С замиранием сердца я отложил щепотку, чиркнул спичкой – и иголки пыхнули ярким пламенем, оставив облако дыма; вначале дым скрутился в клубок, а потом выпустил тонкую ножку и пророс грибом… Вот это да! Сбылась моя мечта, я стал обладателем настоящего сокровища – серого пороха!

Он лежал компактной кучкой, похожий на пропавшего ёжика, только иголки были мельче. Но зато порох был полностью в моей власти: я мог поделить его на сколько угодно частей, мог сделать верную сотню выстрелов из самопала или изготовить несколько ракет!

Кто мне его подкинул, за что? Мне казалось, что это было связано с ёжиком, словно кто-то поменялся со мной, – живого, фыркающего, свободолюбивого ёжика забрал, зато пороху подсыпал. Я погружал руку в кучку пороха, закрывал глаза и блаженствовал. Порох мягко шелестел, сыпался между пальцами…

Порох этот потом был весь использован по назначению. Наступило упоительное время стрельбы и взрывов. Забор был изрешечён пулями. Но однажды, когда мой драгоценный запас уже кончался, один из простейших опытов завершился плачевно. Я положил щепотку пороха в трубку жестяной школьной ручки, сунул туда спичку и заглянул…

Шквал палящего пламени ударил в глаза, обжёг лицо. Я с воплем бросился к бочке с водой… Когда резкая боль прошла, оказалось, что я могу, слава богу, видеть обоими глазами, но… Ресницы были коротко оплавлены – они, как тычинки у цветков, кончались набалдашниками. Волосы спереди слиплись и превратились в одну сплошную, словно пластиковую массу. Стояла ужасная вонь: несло жжёной щетиной, как будто смолили свинью.