Читать книгу Зачеловек - Юрий Никитин - Страница 8

В дверном проеме появился столик на колесиках, на двух широких тарелках поджаренная на скорую руку ветчина с яичницей, хлеб и тонко нарезанные ломтики сыра.

– А кофе сейчас будет, – предупредила она, – это вам пока что, чтобы скрасить ожидание. Да вы сядьте же! А то мне неудобно все время задирать голову, вы такие большие… Барсику я налила в тарелочку сливок. Там, на кухне.

Мрак подхватил Барсика и понес искать кухню, Олег понаблюдал, как она ловко переставляет с тележки на стол, поинтересовался:

– Гуманолог – это не то, что гуманист? Или гуманитарий?

– Мы изучаем человека, – объяснила она мягко, – просто человека. Нет, мы не биологи, не антропологи, мы гуманологи… как бы вам это объяснить…

Появился Мрак, с ходу подцепил со стола крохотный бутербродик, настолько нежный, что может растаять в пальцах, как снежинка на горячей ладони, сказал нахально:

– На пальцах! Мне только на пальцах. Олегу можно и в терминах, но мне – на пальцах.

Она кивнула, на Олега даже не посмотрела, не может простить, что не бросился Мраку на помощь, сказала тем же мягким голосом:

– Была только одна форма жизни, в смысле, человеческая форма, как и форма разума, а когда что-то доступно в наблюдении только в одном числе, сами понимаете, какие могут быть сравнения, какие выводы?..

Мрак, не чинясь, взял второй бутербродик со стороны Олега, мол, ему на ночь есть вредно, бросил быстрый взгляд на Олега, тот тоже насторожился, спросил недоверчиво:

– Это вы о ком? О зеленых человечках с НЛО?

Она засмеялась.

– Нет, все проще. Гуманология рассматривает человека в ряду не только внеразумных форм жизни, но и внебиологических форм разума… нет-нет, никаких зеленых человечков!.. просто назревает переход людей в другие формы, вам в это трудно поверить, но технологический прогресс ведет к тому, что уже скоро появятся киборги, роботы, разумные компьютеры… Да, их еще нет, но мы должны быть готовы, должны понять, что же это такое: отличие от других форм разума. Вы могли заметить, что компьютеры все больше овладевают традиционными областями человеческой деятельности…

Мрак подумал, облизал губы, проговорил с глубокомысленнейшим видом:

– Экология возникла, когда природа начала исчезать. А страсть к изучению первобытных племен у людей появилась, когда их почти не осталось. Верно? Потому сейчас индейцы с каждым фильмом все красившее, благороднее, наделены великими мудростями…

Она засмеялась.

– Вы ухватили суть очень точно. Точно так же и современный человек, даже если он суперпуперакадемик, будет рассматриваться в области экологии и первобытных племен. Современность будет уже не совсем… нынешняя, скажем мягко. В техносоциальной среде грядущего человек будет становиться все более лишним, чуждым, как сейчас был бы чужд на улицах Москвы пещерный дикарь с каменным топором. Так и мы, современные люди, будем восприниматься как рудимент древней и пройденной стадии развития интеллекта. Такой же дикой, или, если хотите, полудикой, но промежуточной между природой и техногенной культурой. Я вижу, вы запечалились? Погрустнели?.. Не надо так смотреть, это произойдет еще не скоро. Возможно, через сто лет, но никак не раньше, чем через семьдесят-восемьдесят.

Мрак кивнул с довольным видом:

– Ах, так не скоро? Ну, тогда ладно, тогда пусть.

Олег усмехнулся, на женщину смотрел с симпатией и растущим интересом. Пальцы его умело держали нож и вилку, но глаза не сводили заинтересованного взгляда с ее лица. Она слегка улыбнулась ему, мол, ладно, прощаю, не совсем еще, правда, но почти прощаю. Возможно, вы, в самом деле, настолько элитные бойцы, что второму в лом вмешиваться в простую драку с уличным хулиганьем.

Затем она исчезла в направлении кухни, вернулась уже с подносом, где исходили паром три большие чашки. В каждом колыхается почти черная жидкость, отдельно в элегантной упаковке поблескивает серебром бутылочка с надписью «Сливскас». Мрак злорадно ухмыльнулся.

Олег ощутил, что против воли натянутые в струну нервы постепенно успокаиваются. Даже от стен этой квартиры веет уютом и покоем. Из спальни снова явилась рыжая кошка, по-хозяйски впрыгнула в дальнее кресло и улеглась там, смотрит на всех желтыми хищными глазами неприрученного зверя. Но даже от вида этой кошки становилось, как ни странно, уютнее, а тревоги испаряются, как гнилой туман под лучами ласкового солнца.

Притопал лопоухий щенок, смотрел на огромных людей с простодушным восторгом и любопытством, непрестанно помахивая крошечным хвостиком, мол, я мирный, не нападу, вы меня тоже не обижайте, я маленький.

Тигги, не удержавшись, подхватила его обеими руками и влепила в мордочку звучный поцелуй. От нее, еще больше, чем от кошки, струился покой, уют, доброта и доброжелательность.

Очки уже сняла, глаза оказались небесно-голубые, невинные, как у младенца. Кофе прихлебывала, забавно вытягивая губы хоботком, как бабочка, пьющая нектар. Мрак развеселился, рассказал целую кучу анекдотов, умеренно пристойных, по крайней мере, Тигги не краснела, звонко хохотала, запрокидывая белую нежную шею, как говорили в старину, сознанную для поцелуев.

Олег покосился на Мрака и понял, что это сравнение промелькнуло и у него. Тигги не ребенок, взрослая женщина, но в ней столько детскости, что и тело, будто подстраиваясь под ее нрав, тоже нежно детское, без морщинок, меток возраста. А шея, что в первую очередь выдает возраст женщины, безукоризненно чистая, девственная, как будто созданная для волчьих зубов.

Тигги в свою очередь заметила, что эти мужчины и здесь держатся уверенно, по-хозяйски, в том смысле, что не осматриваются в ее квартире с любопытством. Вообще ей почудилось, что Олег, так и Мрак может назвать любую книгу в ее шкафах или рассказать, какая мебель у нее в спальне, куда еще ни один не заглядывал. После ужина, когда мужчины обычно выходят на балкон покурить, оба тоже вышли, хотя Тигги сигарет не заметила, да и не похоже, что такие курят, все-таки курение осталось среди людей третьей культуры и частично второй, а эти двое… да это элита, элита во всем, хотя и стараются ничем не выделяться, вон даже пешком шли, хотя такие обычно только на лимузинах и с охраной.

Она осталась убирать со стола, сердце колотилось возбужденно, в предчувствии необычайного приключения, женщины о них мечтают не меньше мужчин, любопытство разъедало внутренности.

Окна при их приближении услужливо распахнули створки, оставив противокомариную защиту из тончайшего репеллента. Струи распыляются на расстоянии от балкона, даже Мрак почти не уловил запаха, оба с удовольствием смотрели на гигантский город, странный и противоречивый, где по-прежнему обещали выработать единую схему планировки, но город все так же застраивается хаотично, неравномерно, отдельными микрорайонами, когда очень состоятельные люди, что не желают покидать понравившийся район, покупают большой участок земли, строят один-единственный дом, очень навороченный, суперкомфортабельный, а участок обносят забором и ставят охрану. Получаются противоестественные гибриды крайней роскоши среди этой чертовой третьей культуры…

Одна такая башня высится среди одинаковых бетонных коробок за четыре квартала южнее, сияющая, с короной из красных огоньков, уже не столько предупреждающих самолеты, это сейчас делают чувствительные сенсоры, сколько украшающих чудо архитектуры. Остальные дома на почтительном расстоянии, отодвинутые забором, по всему периметру ультраэлитного дома лазерные датчики следят, чтобы и комар не пролетел со стороны «плохой» территории. Правда, когда жильцы изредка покидают убежище, приходится ехать через трущобы, однако молодежные банды стараются не оказываться на пути дорогих автомобилей: владельцы обычно вооружены, сзади охрана, адвокаты сумеют доказать, что все встречные – бандиты, садисты и убийцы.

Мрак перехватил взгляд Олега, хмыкнул.

– Живут же люди? Так про них и говорят, живут же…

– Они работают по двенадцать часов в сутки, – ответил Олег спокойно, но с каждым словом начал заводиться. – И семь дней в неделю!.. Не шляются по подворотням. И когда моложе были – не шлялись, а в библиотеках учебники листали. И не становись на защиту уличных подонков…

Мрак сказал поспешно:

– Я? Никогда в жизни. Ты чего такой взвинченный?

Олег тряхнул головой, ответил с некоторой неловкостью:

– Прости. Просто меня достали эти правозащитники, миротворцы, гуманисты… Даже Яфет оказался в их числе, никогда бы не подумал!

Мрак смотрел с интересом, Олег даже изменился в лице, пошел пятнами, словно ящер, пытающийся изменить цвет, а челюсти задвигались, перемалывая что-то уж больно ругательное, настолько злое, что не решился выговорить даже в присутствии Мрака.

– А что, – сказал Мрак поддразнивающе, – разве не Яфет плакал, когда с его башни падал кирпич, и не обращал внимания, когда срывался человек?..

– Да он, – ответил Олег еще злее, – башня была столь высока, что кирпич приходилось тащить наверх полгода! Потому каждый кирпичик становился на вес золота. Но тогда Яфет был одержимым идеей, а сейчас ну просто слизняк какой-то, еще чуть – и в зеленые запишется!

Мрак не сводил с него внимательного взгляда коричневых глаз.

– Зато ты… гм…

– Что? Я таким и был!

Мрак покачал головой.

– Нет, Олег. Ты стал жестче. Все с возрастом добреют, но только не ты. Ты как был искателем истины, так им и остался. А люди тебе всегда были по фигу.

Олег огрызнулся:

– Не все! Но я никогда не понимал сюсюканья над каждым уродом. Блаженны нищие духом… Как же, как же! Нищие и есть нищие. Давно пора начинать говорить правду!

Мрак сказал сожалеюще:

– Олег, мир и так твоими усилиями стал намного злее, жестче. Яфет даже говорит, бесчеловечнее. А ты хочешь, чтоб стал еще злее?

Олег ударил кулаком в ладонь, звук получился мощный, словно метеорит размером с барана впечатался в мокрую глину.

– Я хочу, – сказал он с расстановкой, – чтобы все шло правильно. И так, как надо. Без оглядки на правозащитников, крикунов. Пора переставать кормить дармоедов, что работать не ходят, учиться не желают! Пора перестать закидывать грязью единственную страну, что пытается навести порядок в мире, но ее клюют справа и слева, сверху и снизу, и она все оправдывается и оправдывается. Все тормозят поступь прогресса, все мешают! А я считаю, что надо действовать куда решительнее. Пора подмять любое сопротивление, установить единую власть на всю планету… Что поделать, ею станет правительство Штатов, не самое лучшее, согласен, однако все другие варианты – уступка крикунам и мешальщикам. Сейчас, когда Штаты наконец-то на что-то решились, им надо помогать, а не тормозить. Ну что за бред о бесценности каждой жизни? То же самое, что и с подставлянием левой щеки… В теории это, может быть, прекрасно, хотя никогда не понимал такие теории, я имею в виду этот бред с левой щекой, но покажи мне людей, кто живет по этому принципу…

– Покажу!

– …и чего-то добился, что-то создал, открыл, сумел, достиг? Так же и с бесценностью жизни каждого бандита, идиота, наркомана, извращенца, да просто дурака! Если всех их перебить, я говорю пока только гипотетически, мир станет чище и ничего ценного не потеряет, вопреки крику правозащитников. Ну, разве что станет меньше грязи, вони, нечистот, убийств! Сейчас Штаты пошли было в наступление…

Мрак засмеялся:

– Да ладно тебе! Сколько усилий пришлось потратить, пока сдвинул эту машину с мертвой точки?

Олег огрызнулся:

– А сколько придется затратить, чтобы не остановилась? Чтоб довели до логического конца то, что начали с таким трепетом, опаской и оглядкой на так называемое… общественное мнение?

Он опять запнулся, губы быстро задвигались, глаза стали бешеными. Мрак сказал сочувствующе:

– Давай заматерись. Сразу легче станет.

– Не могу, – сказал Олег рассерженно.

– Почему?

– Воспитание не позволяет, – ответил Олег очень серьезно. Мрак вскинул брови, вгляделся внимательнее. Олег, возможно, пытаясь пошутить, добавил: – Я же волхв, а волхвы должны быть, аки голуби.

Мрак подтвердил серьезно:

– Ты голубь, еще какой голубь! От такого сизокрылого стаи крокодилов разбегаются. Не ты позировал для Джека Потрошителя? А то и случаем… нет-нет, молчу, это твои личные тайны! Но уж больно ты временами годзилистый.

За спиной послышались шаги, из комнаты на балкон вышла Тигги, в руках бокалы с шипучим напитком, затейливый коктейль.

– Ваш Барсик уснул, – объявила она, смеясь, – в объятиях моей кошки! Она его облизала, теперь спят. Она у меня такая мягкая, теплая…

И сама она, на взгляд Мрака, мягкая, теплая, нежная, тоже мурлычет, но взгляд его упал через ее плечо на большие часы поверх большого настенного календаря, он нахмурился, Тигги оглянулась, охнула:

– Господи, метро уже закрывается!.. И троллейбусы в нашем районе вечером ходят с интервалами в сорок минут… Какая я эгоистка, заболтала вас, утомила своими проблемами! Теперь вы из-за меня не выберетесь из этого района. Но… вы не обидитесь, если я предложу вам переночевать у меня? Во второй комнате есть просторный диван, а для вашего друга отыщется раскладушка. Нужно только ее вытащить отсюда, да вот она спряталась за цветами…

Олег смолчал, Мрак ответил весело:

– А что, мы не орлы?.. Расписание должно регулярно, нет, лучше нерегулярно, но нарушаться. В грубой форме. В нерегулярности есть какой-то особый смак. Верно, Олег? Ну улыбнись, а то как сыч… Тигги, где ваша раскладушка? Нет, сперва я должен посмотреть, как устроили моего боевого коня… то бишь, будущего боевого друга и защитника, верного и преданного Барса! Не предал ли, польстившись на сладкие сливки и нежные объятия домашней кошечки?

Олег краем уха слышал удаляющиеся шаги, мозг уже работает с полной человеческой нагрузкой, сейчас постоянно должен работать, это не древние века, когда сотни лет ничего не менялось и хорошо скованный меч мог служить многим поколениям, даже переходить из века в век, оставаясь вполне современным и опасным оружием. Сейчас же все безумно ускорилось, надо постоянно следить за всем, за всем. Он не имеет права оказаться в роли простого обывателя, которого однажды огорошат новой технологической революцией или технической новинкой.

Сейчас из всех возможностей, что обещают райскую жизнь человечеству… а также неизбежность кошмаров для него же, стоит пока что постоянно держать в памяти нанотехнологию и генетику. Именно они обещают наиболее стремительный скачок в будущее, наиболее захватывающие перспективы, мол, одним рывком могут обеспечить человеку бессмертие, неограниченную мощь и сверхъестественные возможности, а заодно и возможность разом погубить всех и вся, как ни сделают все атомные бомбы, вместе взятые.

Генетика – понятно, о ней столько говорили, что каждый грузчик знает или думает, что знает, чего от нее ждать. Нанотехнология же совсем новенькая, только что с технического конвейера, сама технология пошла, наконец, развиваться стремительно, сейчас обещает даже больше, чем генетика. Теперь нанотехнология – уже не наука, а производство, где полный контроль не только над веществом, а над самой его структурой. Это значит, что производство будет осуществляться простой перестановкой атомов, а даже школьник знает, что из атомов состоит все. Переставляя одни и те же атомы, можно получить каменную глыбу, слиток золота, кусок льда, рыбу, птицу или даже человека – это все те же атомы, размещенные в строго определенном порядке.

Кажется, конечно, что манипулировать атомами – это не скоро, но еще в 1990 году мир обошел снимок логотипа IBM, выложенный на никелевой пластинке из 35 атомов ксенона. С тех пор техническая мощь удваивается по закону Мура каждые полтора года, сейчас уже два года работают над созданием первого ассемблера, то есть микроскопического манипулятора, который способен будет захватывать отдельные атомы и втыкать их в указанное место.

Конечно же, он уже обошелся в миллиарды и миллиарды долларов, но его же запрограммируют на создание своей копии, что сразу удешевит его вдвое. А клоны создадут еще и еще, так что, в конце концов, ассемблеры станут практически бесплатными. Работая в больших группах, они смогут создавать любые, даже самые сверхгигантские, объекты, причем эта технология абсолютно чистая и безотходная, а строительным материалом сможет служить абсолютно все: воздух, вода, камень, даже тела самих ассемблеров…

Из комнаты доносились веселые голоса, Тигги что-то щебетала, Олег расслышал убеждающий голос Мрака:

– Не беспокойся, я не уступлю ему диван!.. Сам буду, как король на именинах, а удел рыжих – раскладушки…

Он отвлекся от их игр, вспомнил, что генетика, точнее, биология и в создании ассемблеров идет ноздря в ноздрю с металлургией: пока те улучшают сканирующие туннельные микроскопы а также атомно-силовые микроскопы, для достижения позиционной точности и силы захвата, генетики торопливо испытывают возможности хитроумных химических компонентов, способных к самосборке.

Они же ставят опыты с рибосомами, что уже сами по себе ассемблеры, но только специализированные ассемблеры. Рибосомы осталось только использовать для сборки первого универсального ассемблера. В любом случае, любую структуру, описанную с атомарной точностью, легко построить ассемблерами предельно дешево, без отходов и даже без участия людей. Понятно, что именно ассемблеры смогут оживить тех безумцев, что уже заморозили себя в ожидании «золотого века», они же создадут особо мощные компьютеры, словом, перевернут мир… как мы и хотели, или же так, как нам мерещится в страшных снах.

Голова гудит, он хотел привычно встать и походить взад-вперед, но это балкон, не комната и даже не его просторная кухня, здесь не расходишься, к тому же в чужом монастыре неча со своим уставом, это только Мраку хаханьки, везде у него повод повеселиться. Всплыл соблазн выйти из биологического состояния, за одну секунду «атомной жизни» успеет перебрать миллион вариантов, прогнать от и до тысячи сценариев, но снова удержал страх, что слишком часто прибегает к такому вот отстранению от человечества, вдруг да опасно отдалится, перестанет болеть его болью, принимать к сердцу тревоги и надежды этих человечков.

Да, нанотехнология уже на марше, ассемблер вот-вот создадут. А как только созданный приступит к самокопированию, тогда туши свет, мир пойдет вразнос, если заранее не вогнать его в очень узкий туннель, откуда ни вправо, ни влево, ни даже вверх или вниз. Все, что создается человеком, тут же приспосабливается для военных действий, а нанотехнология куда страшнее всех крылатых ракет и атомных бомб, страшнее даже террористов, вооруженных «чемоданными» атомными бомбами. Армия микроскопических убийц, которых не засечь никаким радаром, легко пересечет любые границы, а заводы по производству таких боевых киборгов будут меньше картонной коробки из-под пары кроссовок, тут уж никакая комиссия ООН по разоружению не обнаружит!

Он нахмурился, вспоминая, какой вой подняли правозащитники, когда сообразили, что вот она, настала эра, можно записывать себя в компьютер или же впускать в кровь крохотные ассемблеры, настолько крохотные, что в сотни раз мельче кровеносных телец, зато эти механические штучки могут устранять все неполадки, делая, таким образом, организм абсолютно здоровым, вечно молодым и бессмертным.

Вой поднялся не потому, что плохо, не все правозащитники полные идиоты, среди них есть и не совсем клинические случаи. Эти напирают на то, что не все смогут воспользоваться всеми возможностями! По крайней мере, не сразу, а только потом, когда их станет много, когда все подешевеет. А правозащитникам подай все так, чтобы одинаковый доступ к благам имел и подвижник, который все жизнь работает без выходных и отдыха по четырнадцать часов в сутки, и абсолютный лодырь, живущий только на пособие по безработице, пропивший из дому все и вся.

Бред, конечно, и сейчас богатые покупают огромные плоские экраны на всю стену, а бедные довольствуются ЭЛТ-кинескопами, у богатых оптоволокно, а у бедных простая выделенка, а то и старинный диалап, богатые ездят отдыхать в теплые мора на собственные виллы, а бедные к себе на дачу за городом. Все это понятно, с этим устаканилось. Хотя богатых по-прежнему ненавидят, особенно в России, однако настоящий накал страстей будет, когда дело коснется не жалкой разницы между стареньким «Москвичом» и шикарным «Бентли», а выбором: кому жить дальше, а кому умереть. Ужас для тех, кому умирать, еще и в том, что их уж точно никто не возьмется восстанавливать. Понимают, что Коперника восстановят, Пушкина восстановят, даже пепел Джордано Бруно сумеют собрать и восстановить из него мятежного гения, а вот они, всю жизнь прикладывающиеся к бутылке да мечтавшие оттрахать жену соседа – кому нужны? Остается только набрать камней и пойти по-пролетарски громить исследовательские центры и фабрики по производству ассемблеров. Если не всем, то пусть тогда никому…

– Взять на заметку, – пробормотал он. – По всем данным, они уже готовы перейти от криков и лозунгов к делу… Боюсь, Яфет не справится. Даже со всеми Тайными.