Читать книгу Рождение Контролера - Юрий Никитин - Страница 9

Я сидел в конце коридора, когда Ингрид вышла из кабинета психоаналитика, красивая и подтянутая, улыбнулась мне издали.

– Что, – спросил я, – у тебя отклонений больше?

Она вскинула брови.

– Что-что?.. Нет, я не проверялась. А вот ты должен за мной в зубах сумочку носить, так она и сказала.

– Если бы тапочки, – буркнул я, – тогда да, не против, а сумочку… по магазинам? Нет, на такую жертву ни один мужчина не пойдет.

Она пошла рядом, сказала негромко:

– Странно она как-то… Говорит, не нашла в тебе никаких отклонений. Удивительно.

– Почему удивительно?

Она зябко пожала плечами.

– Потому что отклонения есть у всех. А у тебя вот не нашла. Она просто удивилась, а я вот даже…

– Обрадовалась? – сказал я с сарказмом.

– Встревожилась! – сказала она сердито. – Она тебя только сегодня узрела, а я насмотрелась, уже страшно! Ты как нечеловек…

Мы спустились вниз, она с крыльца жестом позвала свой автомобильчик.

Я сказал мирно:

– Да понятно, понятно. За нормального человека, даже за идеального, взят простой человек, психически здоровый, любитель пива и футбола, что в выходные едет на дачу жарить шашлычки, а летом в отпуск в Турцию… Научные сотрудники от кандидата и выше вообще-то психически тоже здоровые, но им насрать на какой-то там футбол, они и после окончания рабочего дня остаются в лабораториях… а это уже ненормально, верно?

Она сказала в затруднении:

– Не в этом дело. Ты на все реагируешь как-то… иначе. Для тебя даже, что зарезать человека, что не зарезать – одинаково.

Я посмотрел на нее с интересом.

– Правда?.. Надо будет присмотреться. Вообще-то человек и корова – млекопитающие, но коров человек режет спокойно, как и коз, свиней… Думаешь, человек чем-то отличается?.. Ты уроки анатомии в школе точно прогуливала с такой фигурой!

Она зябко передернула плечами.

– Прекрати!.. Погоди, не сюда!

Я не успел опомниться, она подтолкнула к неприметной двери, за нею в глаза бросились полустертые каменные ступеньки, ведущие глубоко вниз.

– Это чё? – спросил я с подозрением.

– Топай-топай, – сказала она злорадно. – Я же говорила. Там в подвале тир. Осталось сдать норматив по стрельбе, и все.

– Чего? – спросил я. – Разве ты еще не сдала?

Она снова толкнула меня в спину, я слышал, как уверенно топает сзади, как конвоир за пленным партизаном.

– Тебе сдать, – пояснила она. – Я же говорила. Такие правила. Понимаешь, всяк хочет снять с себя ответственность. Это как по технике безопасности. Если твоя подпись стоит, что ознакомлен, то сам виноват, если тебе на голову упадет строительный кран.

Я вытаращил глаза.

– Погоди, они что, совсем идиоты?..

– Вроде бы нет, – ответила она с настороженностью. – Ты чего взъелся?

– А кому обещали, – напомнил я, – что вроде бы буду руководить отделом, не покидая нашего здания? Даже своей комнаты? Какая стрельба?.. Еще о рукопашке вякни, щас же по стенам размажу, и хрюкнуть не дам!

Она сказала торопливо:

– Успокойся, только успокойся. Конечно, да. Но…

– Что за «но»?

– Вся жизнь, – сказала она, – компромисс, ты сам это твердил.

– Я?

– Ты, – заверила она, – или Ленин, не помню точно. А то и Карл Маркс, у меня вы все трое в одном, как кто-то совсем страшный, о котором попы говорят…

– Спасибо, – буркнул я, – хотя да, лестно.

– Вспомни, – продолжила она настойчиво, – дело это абсолютно новое, я даже не верила, что тебе удастся такое пробить на самом верху. У тебя много противников прямо здесь же, в ГРУ, не давай им повода!

– Но когда это слоны садятся на шею?

Ступеньки привели в обширнейший подвал, дальняя стена теряется в полутьме, а перед нами оказались открытыми кабинки для стрельбы в сторону смутно белеющих на той стороне подземелья мишеней.

– Чего тебе стоит пострелять для галочки?.. – спросила она недовольно. – Мужчины же любят стрелять по каждому поводу и вообще без повода!

– Не люблю, – сообщил я.

– Да ладно! Зато покажешь, что с Главным Управлением взаимодействуешь. Это снимет некоторые вопросы и… обвинения. Где же Автандил?.. Ладно, пока его нет, потренируйся.

Она сунула мне свой пистолет в руки.

– Куда стрелять? – спросил я.

– Давай вон в ту, – предложила она. – Погоди, подгоню поближе…

За моей спиной потыкала кнопки на стене, тихо зажужжало, мишень поехала в мою сторону.

– Давай, – сказала она.

Я выстрелил несколько раз, нарочито укладывая пули по краям мишени так, чтобы не попали даже в круг, не то что в яблочко.

Ингрид фыркнула.

– Никуда не годится! Попробуй вот так…

Мишень по ее команде начала отодвигаться, отодвигаться, наконец отползла на предельную прицельную дальность.

Я вздохнул, дострелял остаток обоймы. Ингрид всмотрелась в окуляр, сердито буркнула:

– Ничего не понимаю. А ну давай еще!

Я пожал плечами и, чтобы поскорее закончить с этой ерундой, в темпе вставил другую обойму и выпустил остальные патроны.

Из дальней комнатки вышел подтянутый мужик в гражданском, ага, так я и поверил, тоже мне гражданский, такого как ни переодевай, по харе видно, что совсем не скрипач из Ла Скала. И даже не виолончелист.

Я бы назвал его боевиком, если бы это было не в Москве, очень уж характерный типаж. Мозг, радостно виляя хвостом, моментально раскрыл передо мной его досье, куда вписаны операции в Афганистане, Сирии, Йемене и даже в Судане, а кроме двух наград, еще и два порицания за неподчинение приказу. Интересно, за такое серьезное дело, как неподчинение, взысканиям подвергнут не был, а снова принимал участие в боевых операциях, в отставку отправили только по ранению.

Он всмотрелся в меня вроде бы равнодушно, но я уже знаю этот взгляд, как и походку, нарочито расслабленную, такой человек выглядит балдеющим туристом на отдыхе, но на самом деле готов в любой момент взорваться каскадом смертельных приемов.

– Ингрид? – сказал он и посмотрел на меня.

Она сказала быстро:

– Ему нужно сдать норматив.

– Простой? – поинтересовался инструктор.

– Самый минимум, – ответила она. – Хотя, конечно, адаптация у него просто поразительная.

Он взглянул на меня, снова поинтересовался у нее:

– В каком смысле?

Она указала взглядом в мою сторону.

– Этот ботаник сперва вообще не мог пистолет в руках удержать. Потом не мог попасть в мишень. Вообще. Пули шли в потолок, в пол, в правую и левую стены…

– Ну-ну? – спросил он с ленивым интересом.

– Со второй половины обоймы половину положил в мишень.

Он повернулся, всмотрелся в изрешеченный щит.

– Гм, я бы сказал, ухитрился попасть и в центр.

Она покачала головой.

– Не ухитрился, Автандил. Последнюю обойму всадил в самое яблочко.

Автандил подошел ко мне, я увидел на его лице удивление пополам с недоверием.

– Ты подогнала мишень, чтоб стояла прямо перед ним? В двух шагах?

– Напротив, – огрызнулась Ингрид. – Послала ее к той стене. На предельную для пистолетов дальность. Прицельную дальность.

Он покачал головой.

– Интересно… И что, раньше пистолета в руках не держал? Признавайся, парень, как у тебя получается?

Я ответил с надлежащей интеллигенту скромностью и достоинством:

– Я доктор наук. Профессор. Вы же понимаете, человеку даден интеллект, хотя мало кто им пользуется. Да и зачем он в нашем мире? Вы знаете, самый большой мозг был у неандертальцев, на двенадцать процентов больше, чем у нынешнего гомо сапиенса. А с того времени мозг постоянно усыхал и продолжает усыхать. Сейчас уже полтора кило, а будет еще меньше. Когда станет как у австралийских аборигенов, мы перестанем быть людьми… Пичалька… Но пока я им, знаете ли, иногда пользуюсь. Вот и сейчас… в общем, можно сказать, воспользовался, хотя коллегам не признаюсь, стыдно признаться, как я его употребил.

Он смотрел непонимающе, Ингрид сказала торопливо:

– Он доктор наук по нейрофизиологии. Знает, как адаптироваться быстро и даже очень быстро. Мы адаптируем мышцы, а он сперва мозги, это проще…

Инструктор буркнул:

– Ну кому проще, а кому… мне вот легче тренировать мышцы, хоть это и дольше, а мозги… дело темное.

Я скромно улыбнулся, дескать, для доктора наук нет темных дел. Он вытащил из заднего кармана брюк смартфон, потыкал кончиком пальца.

– Как фамилия?

Ингрид сказала быстро:

– Лавронов Владимир Алексеевич.

Он закончил набирать текст, буркнул.

– Готово. Норматив сдан, норматив принят… Если такой стрелок, пусть сразу оформят и лицензию.

Я поинтересовался:

– С правом на убийство?

Он поморщился.

– Лицензию на право ношения оружия. Скрытое.

– Жаль, – ответил я. – А то бы я их всех поубивал.

– Кого? – спросил он.

Ингрид ответила язвительно:

– Всех. Говорит, людей восемь миллиардов, а ему и одного хватает.

– Миллиарда или себя?

– Наверное, – ответила она, – себя. Экзамен на полигоне проходить не надо?

– А что там? – спросил я.

– Стрельба по двигающейся цели, – ответил он с некоторым злорадством, – прячущейся, в условиях недостаточной освещенности, маскирующейся, тест на скорость и реакцию… Уже передумали, профессор?

– Если только по грязи не лазить, – предупредил я.

Он подумал, нехотя кивнул.

– Да, вы не морской котик. Тех заставляют в выгребных ямах сидеть сутками, в нечистоты нырять. Вам, надеюсь, не придется. Белая кость не для десантных операций.

Автомобильчик подкатил к подъезду и распахнул обе дверцы, хотя Ингрид вроде бы не давала такую команду. Надо будет покопаться в его программах, сам это решает, когда открыть одну дверь, а когда две, или это госдеп руководит.

Поднявшись по лестнице на свой этаж, я увидел в коридоре человека в гражданском, широкого в плечах и тонкого в поясе, а когда тот повернулся на стук моих шагов, я узнал чернобрового и чернобородого джигита Левченко.

– А, – сказал я, – Антон Денисович… Заходите. Это пока что мой кабинет. Временно.

На правах хозяина я пропустил его вперед, он прошел до середины кабинета и остановился. Черная как уголь бородка стала вроде бы длиннее, а крупные глаза навыкате, что делали его похожим на Ингрид, заметно ввалились, как и сам он похудел и заострился.

Я не стал садиться в свое кресло, как-то неловко, когда человек передо мной стоит, но ему так комфортнее, нужен простор для рукопашной схватки, человеку боя в таком положении – как мне разлечься на диване.

– Как добирались, майор? – спросил я.

Он взглянул исподлобья.

– Я здесь уже неделю. Ваш звездный час, верно?

– Вряд ли, – ответил я скромно, – но некоторое удовлетворение чувствую.

Он поинтересовался враждебно:

– Хотите добавить еще и от себя?

Я посмотрел на него в изумлении.

– С чего бы? Вы делали свою работу, как было велено. Приказ есть приказ.

Он проговорил настороженно:

– Что-то не совсем так… Я не просто исполнял приказ, я исполнял с охотой. Веря в правильность. До поры до времени.

– Он и был отчасти верным, – ответил я великодушно. – По большому счету. Потому вы здесь. Вас уволили?

– С треском, – ответил он с вызовом. – Довольны?

– Еще как, – ответил я. – Тогда у вас не будет мороки с переводом. Я предлагаю вам работу в новой структуре. В том же звании. И с тем же окладом.

Он продолжал смотреть на меня неотрывно, наконец проронил:

– Кто вы? Откуда у вас такие полномочия?

– Они есть, – ответил я. – Раньше не было, теперь есть. Жизнь все стремительнее и стремительнее. Что скажете?

Мне казалось, он должен был обрадоваться, однако на его лице наконец-то отразилась некоторая борьба чувств.

– Видите ли, – проговорил он наконец, – это только болваны могут думать, что вот так выкинутый из армейской спецчасти пойдет работать грузчиком или таксистом.

– Понимаю, – ответил я. – Вы получили предложения от частных структур… Сколько, два?

– Три, – ответил он и посмотрел с некоторым уважением. – Думаю, они вас ставят во главе некого ведомства не зря. Три предложения. Заманчивые.

– Частные армии?

Он кивнул.

– Да. Так и платят больше втрое, и система не такая косная.

Я двинул плечами.

– Дело ваше. Они вам предложили, я вам предложил. Выбор ваш. Здесь будем встречаться чаще, а если выберете частную армию, то встретиться можем тоже. Но уже один раз.

Он смерил меня испытующим взглядом.

– Да, я помню, что вы с напарницей оставили от моей базы. Эта зверь-женщина с вами?

– Да, – ответил я. – Армию знаю плохо, потому пока останавливаюсь на тех, кого знаю лично. Подумайте, майор. Место за вами держу двадцать четыре часа. На него сейчас… та-ак… семьдесят четыре кандидата. Все полковники… Нет, уже семьдесят пять… Блин, еще не знают, что за новая структура, а уже спешат!

– В новых отделах быстрее идет продвижение, – сказал он. – Спасибо! Я обязательно отвечу. Даже при отказе.

Едва он ушел, Ингрид примчалась злая и рассерженная, выпалила с ходу:

– А он тебе зачем?

– Беру на работу, – сообщил я.

– Что-о-о?

– Ты против? – спросил я любезно.

Она почти окрысилась, а глаза заблестели, как у злого лесного зверя.

– Что я, ты здесь хозяин, но, если голову сломишь, я не виновата!

– Не виновата, – подтвердил я.

Она спросила сердито:

– Ты ему веришь? Он же оставил нас на смерть!

– Надеюсь, – сообщил я, – будет выполнять и мои приказы так же точно.

– А если придет уже как человек частных структур? Не наших?

Я ответил загадочно:

– Ингрид, я же психолог и аналитик. Поймем сразу же… Держись, мы приступаем к спасению мира!

Она огрызнулась:

– Я не всегда успеваю пирог спасти в духовке.