Читать книгу Духи севера - Юрий Пожидаев - Страница 5

Едва забрезжил рассвет Васса открыла глаза, спать уже не хотелось и девочка, потянувшись, села на топчане. В углу храпел дедушка Сильвестр, и она улыбнулась, мощное храпение соответствовало его внешности. Двухметровый старик с коротким ёжиком седых волос и бородой лопатой был местной достопримечательностью и отличался крутым нравом, что не мешало ему быть заботливым и нежным дедушкой, боготворившим свою внучку. Каждое лето он нанимался на этот пляж береговым матросом, в обязанности которого входила и охрана пляжного инвентаря ночью. Это место находилось вдали от курортного города, поэтому сюда приезжали люди на своём автотранспорте, стоянка которого находилась здесь же. Если другие пляжи носили красивые названия, вроде: «Буревестник», «Светлый», «Лазурный», то это место досуга граждан называлось «Красный бастион», по названию санатория, возвышающегося на горе и бывшего когда-то любимым местом отдыха профсоюзной элиты. После развала СССР за эту здравницу шла упорная борьба различных заинтересованных сторон, а пока они бились за право обладать им, главный корпус сполз вниз и санаторий стал никому не нужен. Он так и остался стоять на скале памятником бардака передела, вскоре это место обросло легендами и слухами о жутких вещах, творящихся в его развалинах. По словам сторожил, слухи эти распускала городская администрация, чтобы привлечь сюда инвесторов и навести порядок в этом месте. Между здравницей и принадлежавшему ей пляжу проходили ж/д пути и автострада, что тоже отпугивало потенциальных покупателей. Несмотря на это, пляж «Красный бастион» привлекал людей морским песком под ногами и чистой водой, а также отсутствием частных домовладений поблизости. Осень, зиму и весну пляж был пустынным и въезд на него преграждал мощный шлагбаум с надписью: «Не работает», хотя люди иногда появлялись в этом месте, чтобы сфотографироваться на фоне бушующего моря и сидящих на бунах чёрных бакланов, сушащих на ветру свои крылья. Места для купания были расположены между четырьмя бунами, выходящими далеко в море и выполняющими роль волнорезов во время долгих зимних штормов. Ближе к лету городские власти начинали искать арендатора, который бы организовал здесь место досуга гостей и жителей города, регулярно приносящее доход в бюджет. «Красный бастион» манил предпринимателей своими перспективами хорошо заработать, но отработав сезон, они пропадали, не выдержав административного давления. Постоянными здесь были: береговой матрос Сильвестр, пожилая чета греков, готовящая в своей будке чебуреки и инструктор по сап борду пышная Камилла, хранящая свои доски в разукрашенном сарае. По сложившейся за много лет традиции между первой и второй буной купались пожилые люди, между второй и третьей семьи с детьми, а между третьей и четвёртой любители посидеть в бунгало с шашлыком и выпивкой.

Деревянный модуль сторожа-матроса находился около железного шлагбаума, закрываемого на ночь и Васса тихо, чтобы не разбудить деда, вышла на воздух и посмотрела на зловеще нависшие на скале развалины санатория. Девочке исполнилось всего десять лет, но лицо её не отражало детскую наивность, Васса с самого рождения была немая, поэтому смотрела на мир взглядом человека, которому не суждено до конца своих дней ощутить в полной мере радость жизни. Она жила с родителями в Москве, учась в специализированном интернате, а на всё лето приезжала в курортный город к дедушке с бабушкой, чтобы загореть, окрепнуть и поплавать в тёплом море, в которое была влюблена. Обладая хорошо развитым воображением, девочка приезжая придумывала свой морской мир, который каждое утро осматривала, пока дед храпел в модуле. Бабушка Нюра была против её ночёвок на пляже, но Васса умела без слов, одним взглядом своих голубых глаз, разжалобить её сердце и разрешить быть с дедом сутками напролёт. Сильвестр научил её нырять, плавать с ластами и задерживать воздух в лёгких под водой. Если бы не закрытый купальник, её легко можно было бы принять за мальчишку с копной светлых, коротко подстриженных волос. Васса подошла к воде и сделав несколько дыхательных упражнений, надела ласты и маску с трубкой, стала заходить, не спеша, в спокойное море. Рассвет понемногу разгонял ночную мглу и нырнув, девочка ощутила приятную свежесть, в целлофановом кульке у неё находилось угощение для своих подданных, живущих под водой. Метрах в пятнадцати от берега на дне покоилась бетонная плита, обросшая морскими водорослями, здесь и находилось её королевство морских обитателей. В этом месте мирно уживались: большой краб с одной клешнёй, которого Васса назвала Ворчун, чёрный лупоглазый бычок Гопник, красивая зеленуха Цветик и крупный рапан Вампир, высасывающий все соки из мидий. Девочка не могла говорить, но очень хорошо слышала и во время ныряний, оставаясь наедине с этим миром мысленно общалась со своими подданными, а они ей были рады. В кульке были кусочки колбасы, которыми она принялась кормить своих друзей, краб Ворчун, схватив кусок скрылся в расщелине, его примеру последовала зеленуха Цветик, а прожорливый бычок Гопник, проглотив угощение, нагло уставился на свою королеву, прося ещё. Рапан Вампир колбасой не питался, но вылез из своей раковины поприветствовать девочку. Неожиданно совсем близко она увидела ставриду, за которой гнался зубастый луфарь, ещё мгновение и он пропал с частью добычи, а половина рыбки медленно опустилась на дно. И тут все её подданные сошли с ума, краб выскочил из расщелины и понёсся к остаткам ставриды, которая ещё трепыхалась, но зеленуха и бычок уже вцепились в неё, и каждая рыба старалась оторвать кусок побольше. У бычка Гопника рот был больше, поэтому завладев всем куском, он вскоре скрылся в водорослях, а прибежавший краб, погрозив ему вслед единственной клешнёй, медленно поплёлся в свою расщелину. Направляясь к берегу, девочка думала, что вокруг в природе всегда происходят интересные вещи, только большинство людей не замечают этого, занятые своими делами. Около деревянного модуля стоял дедушка Сильвестр и смотрел на плывущую к берегу внучку, рядом сидел его верный пёс Флинт и подражая хозяину уставился на воду единственным глазом. Это была крупная дворняга, потерявшая глаз в собачьих разборках и бегающая всю ночь по территории пляжа, отпугивая своим гавканьем незваных гостей. Дед был в застиранных шортах по колено и тельняшке с обрезанными рукавами, на голове носил остатки соломенного сомбреро, а на ногах сандалии, которые, судя по внешнему виду, носил ещё Юлий Цезарь. Голос у деда был очень низкий и когда он начинал говорить, сидящий рядом Флинт прижимал уши и с опаской смотрел на хозяина: «Васька, ты опять плавала на эту чёртову плиту, лучше бы насобирала на дне рапанов, баба Нюра нашла барыгу, даёт хорошие деньги за сувениры из них», в его голосе чувствовалась строгость, а глаза излучали теплоту и любовь к своей внучке. Сильвестр не любил имя Васса, которым нарекли её родители, он и весь коллектив пляжа звали её Васькой, а когда она была в шортах и топике, отдыхающие принимали девочку за мальчишку, помогающему своему дедушке на работе. «Приводи себя в порядок, готовь завтрак, а я с Флинтом сеть вытащу, может за ночь что-нибудь попало туда», сказал он, направляясь к морю, если море было спокойно, дед ставил сеть вечером, а рано утром вытаскивал, иногда с неплохим уловом барабули. В деревянном модуле имелась газовая конфорка, небольшой холодильник, радиорубка и четыре экрана, на которых отображались изображения с видеокамер, расположенных на пляже. Дед направился к лодке с надписью «Спасатель», а девочка, сняв купальник облачилась в шорты и маечку, стала готовить завтрак. Она знала любимое блюдо Сильвестра и решила приготовить его: на сковородке обжарила мелко нарезанный репчатый лук с кусочком болгарского перца, потом бросила туда мясо мидий и залив всё это взбитыми яйцами, закрыла крышкой. Кипятильник закипел, и она заварила свежий чай, нарезав хлеб, вынесла завтрак на улицу, где стоял пластиковый стол со стульями. Услышав гавканье Флинта, открыла банку собачьих консервов и вывалила содержимое в его алюминиевую миску, после этого поймала музыкальную волну в приёмнике и по всему пляжу через динамики полились звуки вальса Иоганна Штрауса. Из-за развалин санатория пробивались первые лучи солнца и девочка, схватив стул, стала кружить с ним в вальсе, подбежавший Флинт присоединился к ней и чувствуя её настроение стал гавкать, кружась в собачьем вальсе. Сильвестр минуту любовался танцем молодости и детского счастья, а потом улыбнулся, обнажив сверкающую на солнце фиксу, сказал: «Рыбы мало, всего пару килограмм, вечером поджарим на ужин, давай завтракать, море спокойное, людей будет много».