Читать книгу Русь юродская - Юрий Рябинин - Страница 5

Едва ли во всей Руси найдется другой город, разве сама Москва, который был бы так же знаменит своими юродивыми подвижниками, как прославился ими великий Новгород. Впрочем, объясняется это довольно просто: в отличие от преподобных, которые, напротив, искали уединения, юродивые непременно шли в массы, как говорится. Самый подвиг их только тогда и имеет смысл, если он освидетельствован публикой. И желательно насколько возможно многочисленной. Новгород же в X–XVII веках был одним из крупнейших, а в отдельные периоды и самым крупным городом на Руси. О численности населения Новгорода XIV века можно судить хотя бы по такому свидетельству, приведенному С. М. Соловьевым: «В Новгороде в 1390 году, по одному иностранному известию (Кранца), погибло от мору 80 000 человек». Даже если эта цифра несколько преувеличена, то все равно вряд ли новгородцев тогда было менее ста тысяч. А это означает, что Новгород для своего времени считался просто-таки мегаполисом, как теперь говорят.

Во второй половине XIV века в Новгороде жили по соседству двое юродивых – Николай и Феодор. В те времена Новгород представлял собою почти круглое в плане городище в две версты поперек, разделенное Волховом на равные приблизительно половины – Софийскую сторону со знаменитым Детинцем и Торговую с не менее знаменитыми торгом и вечевой площадью. Соединялись друг с другом стороны единственным Волховским мостом. На этом мосту новгородцы обычно казнили злодеев – сбрасывали их в реку.

Блаженный Николай жил на Софийской стороне, а блаженный Феодор – на Торговой. Вспомним, что большинство юродивых, если они одновременно не монашествовали, проводили свое драгоценное время в скитаниях по городу. Феодору же и Николаю особенно-то скитаться было некогда, у них имелась забота поважнее: они значительную часть всей жизни своей провели, карауля друг друга на разных концах Волховского моста. И стоило одному из юродивых по какой-то нужде перейти на противоположную сторону, другой тотчас набрасывался на него и с побоями прогонял прочь. «Не ходи, юродивый, на мою сторону, а живи на своей!» – кричал Феодор Николаю, если тот забредал на торг. «Как посмел сюда явиться?!» – вопил Николай на весь Новгород, если Феодору случалось как-то оказаться у Детинца. Так они стерегли каждый свою сторону. Это была любимейшая новгородская забава. Ни одно вече никогда не собирало такого кворума, сколько сходилось зевак, чтобы потешиться потасовками Николая и Феодора. Но когда Феодор умер, Николай так закручинился, что вскоре и сам последовал за ним.

Судьбы Николая и Феодора схожи поразительно, до мелочей.

Блаженный Николай родился в Новгороде в состоятельной благочестивой семье. Родители его позаботились, чтобы Николай с самых юных лет рос человеком добродетельным и богобоязненным. И уже с детства он усердно посещал храм, строго постился, любил подавать милостыню, помогать людям. Отказавшись от игр и развлечений со своими сверстниками, Николай подолгу молился, причем молитва, как рассказывает житие, «текла из его уст, как благовонное кадило». Праведный Николай скоро обратил на себя внимание всего Новгорода: «Его стали и знатные и незнатные ублажать и славить». И, очевидно, на волне такого почитания Николай мог бы когда-нибудь стать крупной фигурой в русской Церкви. Может быть, и митрополитом. Но он к этому нисколько не стремился, и такая слава его, видимо, ничуть не интересовала. И к изумлению всего Новгорода, отказавшись наследовать несметные богатства, он покинул навсегда роскошные палаты своих родителей и, босой, едва одетый, стал юродствовать в родном городе.

Блаженный Феодор также родился в Новгороде. Правда, не в такой богатой семье, как Николай. Но родители Феодора не менее Николаевых родителей были людьми благочестивыми и христолюбивыми. И еще в детстве, под их влиянием, Феодор основательно изучил Священное Писание и многие жития святых. В его же собственном житии говорится, что Феодор, «егда прииде в совершенный возраст», загорелся подражать Божиим угодникам и стал строить свою жизнь по их подобию: в смирении, в воздержании, в братолюбии. Особенно строго он исполнял подвиг постничества: по средам и пятницам он вообще ничего не вкушал, в прочие же дни – только по заходе солнца. Причем значительную часть времени проводил в храме. Слова апостола Павла: «Мы безумны Христа ради» – произвели на Феодора такое впечатление, так глубоко проникли в его сердце, что он, по примеру прежних великих подвижников юродивых, избрал себе этот тяжкий неблагодарный подвиг. Так же, как и Николай, оставив благоустроенный родительский дом, он отправился в свой долгий путь Христова угодника.

И жития Николая и Феоора, и историки Церкви объясняют распри и потасовки двух юродивых этаким их представлением, пародирующим противоборство новгородских сторон, когда на Волховском мосту софийские с торговыми сходились стенка на стенку, и там действительно случались крепкие побоища. Иногда кровавые, иногда и с душегубством. Чтобы показать новгородцам, как нелепо, как богопротивно это их междоусобье, Николай и Феодор и разыгрывали перед всем Новгородом этакую потешную батрахомиомахию. Трудно предположить еще какую-то причину их исторического раздора. Во всяком случае версия с разделом юродивыми города на сферы извлечения прибыли, как сделали позже дети лейтенанта Шмидта или как нередко и нынче поступают профессиональные собиратели подаяния, отпадает категорически: ни Николай, ни Феодор милостыни никогда не просили, а если им что-нибудь и перепадало, они немедленно все раздавали нищим.

Один новгородский боярин, живший на Софийской стороне, очень уважал блаженного Феодора, преклонялся перед его строгим христианским аскетизмом. И как-то этот боярин пригласил Феодора к себе в гости: «Буди, старче, ко мне на Софию». Блаженный вначале отказывался: «Не гневись, боярин, не пойду – Николка там злой живет». Но после долгих уговоров все-таки согласился. И вот, улучив момент, когда Николая на том берегу как будто не было видно – по делам, верно, куда пошел юродивый, – Феодор прокрался на Софийскую сторону. Но когда он довольно углубился в неприятельскую территорию, тут и угодил в засаду.

Это, видимо, был очень толково разработанный его противником маневр. Николай атаковал Феодора с тыла, чтобы таким образом отрезать ему путь отступления через единственный в городе мост. С лихим кличем он набросился на незваного гостя. Пришлось Феодору пуститься наутек, куда глаза глядят. Петляя из улицы в полуулицу, Феодор пробирался к Волхову. Отчаяние умножало его силы. Сзади по дощатым тротуарам стучал голыми пятками разгневанный до крайности Николай.

У самой воды новгородцы разводили огороды. Феодор мигом перемахнул через грядки и дальше побежал на родной берег, как рассказывает житие, прямо по самому Волхову, как по суше. Видя такую прыть отступающего неприятеля и не надеясь уже догнать его, чтобы задать хорошую взбучку, Николай схватил с земли, что под руку попалось, а это оказался кочан капусты, и швырнул им в Феодора. Но перед тем он еще, подобно Феодору, будто посуху, добежал с кочаном до середины Волхова. Это видели многие новгородцы. И с тех пор Николая прозвали в Новгороде Кочановым.

Но хождение по водам может показаться пустячным трюком по сравнению с тем чудом, что сотворил Николай в доме одного знатного новгородского вельможи. Подобного, кажется, никому больше, кроме Самого Христа на свадьбе в Кане Галилейской, совершить не удалось.

Позвал Николая как-то богатый вельможа, очень преклонявшийся перед ним за жизнь святую, к себе на почестен пир. Он сам разыскал юродивого на улице, поклонился до земли и говорил таковы слова: «Ай же ты Никола Новгородский, раб Христов! Уж не знаю, чем и буде тебя жаловать за твои за подвиги великие. Приходи ко мне ты ныне на почестен пир, на почестен пир да на веселие, мне на радость, а гостям моим любезным в назидание». Никола на это смиренно отвечал: «Как угодно будет Богу, так и станется».

Вельможа откланялся и пошел своей дорогой. А Никола, не имея верно теперь другого занятия, сразу и поспешил в гости. Доброго своего знакомца вельможу он дома не застал – тот еще не вернулся. А слуги не знали, что их господин пригласил юродивого. Поэтому, когда Николай появился, они стали надсмехаться над ним, обзывать словами непотребными, а потом и выгнали взашей со двора. Блаженный вынес все поношения безропотно и как ни в чем не бывало побрел своим путем.

А в урочный час воротился домой вельможа, собрались скоро и гости любезные, и пошел у них пир на славу – зелено вино потекло рекой. Когда же вино на столе стало выходить, вельможа велел слугам пойти наполнить кувшины заново. Расторопные работники бегом спустились в погреб и с изумлением обнаружили, что все бочки совершенно пусты. Они в страхе доложили хозяину об этакой незадаче. Хозяин не поверил лукавым лакеям: быть того не может, врут лодыри! Он сам спустился в погреб и видит: помилуй, Бог! – сухие его бочки! Что делать? Полон дом гостей, а вина ни капли. Вельможа уже было распорядился людям бежать на Варяжский двор купить вина ото всех сортов, но тут вспомнил о самом любезном своем госте, про которого прежде позабыл впопыхах – о Николе блаженном. «А не приходил ли без меня Никола? – спросил он слуг. – Я очень звал его». – «Да, был, – отвечали работники, – да кто-то из наших ребятушек прогнал его взашей, понося словами бранными». Понял тут добрый хозяин, как жестоко и грешно обошлись его слуги с блаженным, и тотчас послал лучших из своих людей разыскать Николая, где бы он ни был, хоть из-под земли откопать, и упросить, умалить на коленях его возвратиться. С большим трудом хозяйские посыльные отыскали Николая – он сидел в засаде у Волховского моста: караулил Феодора, – упали ему в ноги и запричитали: «Уж ты гой еси Никола свет Максимыч наш! Ты прости дурных холопьев, не попомни зла, воротись назад к нам на почестен пир. Просим миром всем тебя и оземь бьем челом». Отвечал опять блаженный со смирением: «Как угодно будет Богу, так и станется».

Снова пришел Николай в дом благородного вельможи. А тот уже встречает его на крыльце, кланяется до земли, будто князю, и ведет в палаты белокаменные, во главу угла блаженного сажает, потчует диковинными яствами, виновато молвит покаянну речь: «Ты прости, Никола, мой любезный брат. За холопий грех с господина спрос: беззаконие мое верно знаю я. Так вели же подавать зелена вина. Заодно прошу – не сочти за труд – меда княжьего прибавь от своих щедрот». – «Пусть все будет так, как желаешь ты», – кротко вымолвил Николай в ответ.

Пошел тогда сам хозяин в погреб. И что же он видит? – все бочки полны до краев. Когда же вино и мед подали к столу, все гости нашли, что они несравненно лучшей доброты, нежели были прежние. Николай, поняв, какое произошло чудо, какую милость явил Господь, и ни в коем случае не желая славы среди земляков, их восторгов, их поклонения ему, как чудотворцу, очень просил вельможу не рассказывать никому о случившемся до самых пор, пока Бог не возьмет его.

Свидетельств о том, что Феодор совершал подобные, поистине библейские, чудеса, не существует. Но Феодор прославился в другом роде – у него был редкостный дар прозорливости. Новгородцы уже привыкли к тому, что если Феодор ходит по улицам и говорит всем встречным: «Берегите хлеб», – значит, приближается голодная пора и нужно позаботиться о припасах.

В Новгороде часто случались пожары. И почти всегда Феодор предупреждал земляков о грядущем бедствии. Так он идет иной раз по улице, остановится у каких-то хором и скажет: «Чисто тут будет – впору репу сеять». Для владельца хором это было приговором. Как он затем ни берегся, ни остерегался, приходило лихо, и усадьба его выгорала.

Почувствовав заранее, что Господь скоро призовет его, Феодор особенно усердно молился и говорил людям: «Прощайте, далеко иду». Когда же наступил ему срок, Феодор поисповедовался, приобщился Святых Тайн и с миром предал чистую свою душу Богу. Это произошло 19 января 1392 года.

Феодор просил, чтобы его похоронили на любимой Торговой стороне, вблизи самого торжища. Он был погребен у Георгиевской церкви, на паперти которой провел в молитве бесчисленные ночи. Впоследствии над мощами святого блаженного была воздвигнута часовня.

Блаженный Николай не намного пережил своего соперника. Он уже почти не бродил по Новгороду, а на Торговой стороне так вообще больше не показывался: «Феодоровы это концы! Нечего Николке там делать!» Николай теперь больше сидел на своем месте у Волховского моста и все вглядывался в сторону торга, все искал подслеповатыми глазами: где же Феодор? зачем не показывается никак этот бродяжка юродивый на мосту?

Преставился блаженный Николай 27 июля 1392 года. Похоронен он был, естественно, на Софийской стороне, на кладбище при Яковлевском храме. Причем Николай завещал похоронить его непременно на дороге, чтобы могила его попиралась, то есть была под ногами всякого прохожего. Это довольно известный подвиг посмертного высокого христианского смирения: считается, что душа сторицею вознаграждается на небесах, если покоящийся в земле прах терпит такое уничижение. Но в 1554 году попирание Николиной могилы закончилось: новгородский архиепископ Пимен повелел поставить над мощами святого блаженного Николая храм во имя св. Пантелеимона. Но как ни любим на Руси святой целитель Пантелеимон, новгородцы с таким упорством называли этот храм Николо-Кочановским, что пришлось епархии в конце концов так его и переименовать.

Святой Николай Новгородский среди русских блаженных был и остается одним из самых почитаемых. Достаточно привести хотя бы такой пример: император Николай Первый крестил в честь Николы Кочанова своего третьего сына, ставшего впоследствии знаменитым русским полководцем, дошедшим в 1878 году с войсками до самого Константинополя и едва не освободившим столицу православия от магометан. Возможно, великому князю Николаю Николаевичу помогал его небесный покровитель, имевший многолетний батальный опыт противостояния на Волховском мосту в Новгороде.

Память блаженному Феодору отмечается 19 января (1 февраля); блж. Николаю – 27 июля (9 августа).