Читать книгу В кружащей лодке - Юрий Ряшенцев - Страница 21

Книжный шкаф, чужих раздумий замок,

темный и загадочный, как амок,

буковая books'овая стать.

И пускай судьба меня, барана,

хоть за то простит, что слишком рано

научился буквы сочетать.

Что попало, прыщ, хватал я с полок.

Жаль, что избежал расправ и порок –

мама у меня была не та.

Вот ведь сказки братьев Гримм. Однако

я тащил из шкафа труд Бальзака –

«Куртизанок блеск и нищета».

– Ты хоть знал, – закрыв все двери в замке, –

кто такие эти куртизанки? –

мама улыбалась вся в слезах.

Мне пять лет! Я знал, конечно, это –

те, что с вражьей силой беззаветно

бьются и скрываются в лесах.

Спутал с партизанками. Но честно –

там не про войну. Неинтересно.

Мы с Бальзаком мыслили не в такт…

Помню, что в студенческие годы

в поисках себя, в тисках свободы

я свершил над шкафом адский акт.

В нем была досель своя система.

В ней порядок книг решали тема,

время, класс писателя и пр.

Но был год: все – ложь, все – фальшь, и значит,

пусть заткнется Кант, пусть Гегель плачет:

я им всем устрою дикий пир.

Если нет в них правды ни на грошик,

пусть хотя б палитра их обложек

разукрасит комнату мою.

Плавный переход от цвета к цвету

должен увенчать реформу эту.

Только – колер! А на смысл – плюю!

Розовый Золя за белым Манном,

синий Блок за голубым Кораном,

алый Фет за рдяным Бомарше.

Медленно от стенки и до стенки

появлялись новые оттенки,

к тьме стремясь на нижнем этаже…

То, что, примирившись с этим адом,

Маркс и Достоевский встали рядом –

этот факт бесспорен, хоть уныл…

Слава богу, дурь прошла внезапно.

Книги возвратились вспять, назад. Но

был такой период в жизни. Был.