Читать книгу Байкал. Край солнца и легенд - Юрий Супруненко - Страница 10

Так называют малые памятники, с юмором (как ныне любит говорить молодёжь, «с приколом») трактующие городские события, легенды, фольклорных персонажей или полюбившихся горожанам героев и коренных жителей.

На учете в России числятся десятки тысяч памятников. При советской власти они однообразно посвящались вождям и героям. В постсоветское время воображение местных властей и скульпторов разыгралось до юморной оригинальности.

Набор таких памятников расширяет кругозор, углубляет исторические познания, поднимает настроение, служит городским ориентиром, а прогулки по интересным местам делаются благодаря малым формам более содержательными. Без них турист не появился бы в городских уголках, удаленных от проторенных и даже избитых экскурсионных маршрутов.

В Иркутске, пожалуй, самым известным нетрадиционным памятником является скульптура гербового животного, остающегося загадочным для исследователей-историков. Композиция стоит в начале 130-го пешеходного квартала «Иркутская слобода», по улице Седова. Расхожая легенда, якобы соответствующая документально зафиксированным фактам, звучит следующим образом.

Первоначально на гербе изображался бегущий тигр, который держал в пасти соболя. Тигр считался символом силы, а соболь – богатства. Раньше тигра в Сибири называли «бабр», и поэтому его путали со словом «бобр». Царские чиновники посчитали, что на гербе должен быть изображен бобр, хотя в описании указывалось, что это большой полосатый зверь с кошачьей мордой. Тогда чиновники самовольно и подправили герб, в результате чего бабром стал называться несуществующий в природе зверь с кошачьей мордой, но с лапами и хвостом бобра. Так и появился существующий поныне герб города Иркутска, растираживанный на сувенирах, магнитах, чашках, но, главное, запечатленный малым памятником на известной в городе пешеходной улице. В 1997 г. Закон Иркутской области о гербе и флаге исправил ошибку в наименовании изображенного зверя (все же, бабр – королевский тигр Felis Tigris – особое животное), но само его изображение так и осталось фантазией составителей позапрошлого века.

Памятник выглядит впечатляюще, горожане и гости с удовольствием фотографируются рядом со скульптурой, развлекаясь, а то и дурачась, протягивают руки к клыкастой пасти животного, из которой свисает соболиная тушка. Но вот многие местные художники и дизайнеры городского пространства считают, что скульптура Бабра всё же подавляет своими размерами. Есть мнение, что он должен быть как минимум втрое меньше; и коль скоро он является иркутским гербом, уместнее было бы расположить его в высоте, даже на специальном шпиле. А в ответе на то, что малая скульптура должна быть ближе к людям и как бы без постамента и пьедестала, чтоб её можно было потрогать, высказывается точка зрения, что у подножия шеста тогда можно было бы разместить «вторым ярусом» других сибирских животных.

Скульптура бабра

Ещё одной вполне серьёзной композицией является скульптурный памятник Петру и Февронии. Его установили к 350-летию Иркутска в парке за Спасским храмом. Чтимые ныне супруги Петр и Феврония княжили в Муроме в конце XI – начале XIII в., жили не вполне счастливо, не все у них в семье сложилось сразу, но в конце концов, как повествует легенда, утряслось, и они стали символизировать семейное счастье, супружескую любовь и верность. Так сложился миф о хранителях и покровителях семьи и брака. Жили ладно и умерли в один день. Петр и Феврония были канонизированы. Утвердили празднование их дня – семьи, любви и верности.

Такой праздник во всероссийском масштабе отмечается восьмого июля. Это наш ответ Чемберлену, то бишь – католическому Дню святого Валентина. С 2008 г. праздник приобрел правительственный статус. Во многих городах страны власти тщательно готовятся к этому дню, улицы разукрашиваются символами праздника – ромашками, проводятся фестивали и концерты. Появились и новые памятники, во многих местах установлены бронзовые композиции святым князю Петру и княгине Февронии, муромским чудотворцам.

Традицией стало и то, что в этот день примиряются супруги и семьи, которые были в ссоре. Во многих местах, особенно в пешеходных зонах, в том числе и в Иркутске, устанавливаются «скамьи примирения», то ли с крылышками, то ли прогнутые к земле, заставляя людей сидеть, тесно прижавшись друг к другу. Скамьи используются по назначению круглый год, так что примириться можно не только в праздник.

Инициатива проведения этого праздника изначально принадлежала жителям городка Мурома, находящегося в соседней с Подмосковьем Владимирской Мещёре, но была поддержана во многих уголках России. Именно здесь обрели свой покой тела Петра и Февронии, по прошествии веков ставших символом верности и любви, крепких семейных уз.

Какова же история этих святых чудотворцев? Предание отождествляет легендарных героев с муромским князем Давидом Юрьевичем и его супругой Ефросинией. Княжеское правление пришлось на 1205–1228 гг., после чего был принят постриг под именем Петра. Красивая и символическая легенда повествует, что до вхождения во власть князь заболел проказой. Пророческий сон подсказал ему, что избавиться от страшной болезни поможет простая рязанская крестьянка Феврония. И действительно, это случилось, а в качестве платы за свою услугу она попросила жениться на ней (такие были времена, такие складывались незыблемые «домостроевские» нравы; семья была делом жизни, и к её созданию подходили серьёзно и прагматично). Так что история легендарного брака начиналась отнюдь не романтично. Не по любви, а вынужденный брак, союз по обязательству, по обоюдному согласию… Но даже более того, после исцеления больной не сдержал слова и забыл об обещанном. Болезнь вернулась, пришлось возвращаться долечиваться и… жениться.

Бояре, правда, не сразу приняли княжну-простолюдинку. По «семейно-укрепляющей» легенде, князь ради жены даже готов был отказаться от власти и в обострившихся условиях враждебного боярского окружения отплыл на лодке по Оке. Супруги стали жить вместе как простые люди. А в Муроме в это время началась борьба за власть, смута. Князь с женой вернулись, а Феврония-Ефросиния заслужила любовь горожан.

Легенда намекает, что и в преклонные года стоит крепить семейные узы. Приняв монашеский постриг, князь с княжной молили Бога, чтобы им умереть в один день, и завещали похоронить их в гробнице, выдолбленной из одного камня с тонкой перегородкой. Что и случилось 25 июня (8 июля) 1228 г. В местный монастырь до сих пор приходят верующие поклониться святым мощам и отдать дань семейным традициям. От Владимирской земли, как круги по воде, пошла слава о семейной любви-верности.

Считается, что символом праздника семьи является ромашка. Но многим видится здесь притянутость. Семейные узы должны быть крепкими и устойчивыми, их не расшатать временными увлечениями. А ромашка – это что-то легковесное, ненадежное, цветок, по которому гадают на любовь – «любит – не любит». По народному поверью, ромашка вырастает там, где с неба упала звезда, понятно, что счастливая. Тут недалеко и до магии: отрывая лепестки от цветка, люди загадывают желания, верят в их исполнение. А надо бы творить счастье своими руками, а не надеяться на волю случая, на судьбу. Так и семья должна крепиться изо дня в день привычками, обычаями, общими помыслами, а не подвергаться испытаниям и поветриям.

Впрочем, здесь мы углубляемся в русский менталитет. А в нём многое зависит от случая, удачи, стечения обстоятельств. Тот же «венок на счастье» плели из ромашек на основе из дубовых листьев. И пока плели венок, мысленно представляли своих домочадцев и повторяли такие слова заговора: «Как силен зеленый дуб, так крепка будет наша семья. Как на ромашке лепестки белы, так и помыслы наши будут чисты. Как лепестки на одном цветке уживаются, так и мы будем жить в мире и согласии…» Из высохшего венка листья и цветки ромашки истирали в порошок и ссыпали в полотняный мешочек. И посыпали этот порошок на удачу – чтоб семья была крепкой и удачливой. Так пытались гармонично совместить романтизм любви и будничный прагматизм. А нам остаётся праздновать день семьи и согласия, вспоминать его историю и с благодарностью смотреть в глаза любимых.

Пётр и Феврония. Скульптурная композиция в Иркутске

Как бы там ни было, к иркутским Петру и Февронии, что у первого иркутского храма и Вечного огня, традиционно приезжают молодожены после загса, кладут цветы, клянутся в верности. Любимой деталью памятника со дня его установки стал приютившийся у ног благоверной четы зайчик; его носик трут на счастье. Это такой же устойчиво сложившийся городской обычай, как в московском метро на «Площади Революции» прикоснуться к собаке пограничника или нагану революционера.

Но вот какие ещё мысли вызывает этот памятник. Во время президентства Д.А. Медведева во многих городах страны стали появляться бронзовые или каменные святые Петр и Феврония. По мысли властных пиарщиков они должны были «создавать положительный образ семейных ценностей, верных и целомудренных отношений, любви и преданности в браке, рождения и воспитания детей в духе любви к родине». Предполагалось, что монументы будут посещать свадебные процессии. Не последнюю роль сыграл и тот факт, что Светлана Медведева, жена бывшего президента, была избрана главой Федерального комитета по вопросам семьи и брака. Видимо, она тоже сказала своё веское слово…

И скульпторы дружно взялись за работу. За несколько лет по стране установили почти 40 (!) памятников. Более всех на ниве новой церковной моды отличился Константин Чернявский, скульптор из Москвы; он создал до десятка однотипных композиций, которые разошлись по российским городам. Заказчики выбирали понравившуюся им модель и ставили на центральных площадях, благо финансировал всю работу федеральный центр. А уже на месте краеведы и экскурсоводы приурочивали модель к краевой специфике и делали акцент на отдельных деталях. Но все равно чувствовался единый тренд, определенный централизованным авторитарным государством. В результате появились практически одинаковые или отличающиеся в незначительных деталях городские скульптуры в Муроме, Архангельске, Сочи, Ейске, Ярославле, Благовещенске, Иркутске, Владивостоке, Самаре, Ижевске, Екатеринбурге, Туле, Кирове и Новосибирске…

Наиболее популярной у горожан и гостей Иркутска является памятник Леониду Гайдаю, представляющий собой композицию в пешеходном сквере у кинематографического центра, носящего имя режиссера, и кинотеатра «Художественный» (в прошлом центр кинематографии (иллюзион) «Декаданс», 1910); это был первый в Иркутске кинотеатр (ул. К. Маркса, 24). Худощавый режиссер сидит в задумчивости, не обращая внимания на Барбоса (из фильма «Пес Барбос и необычный кросс»), держащего в зубах взрывчатку, наверное, с подожженным фитилем; режиссер своё дело сделал – дал жизнь картинам, ставшим впоследствии народными. Герои кинофильма «Кавказская пленница» Трус, Балбес и Бывалый расположены напротив: Балбес – Никулин в своей знаменитой тюбетейке и Бывалый – Моргунов в мотоциклетном шлеме держат вырывающегося Труса – Вицина, чтобы остановить машину. Иркутяне и гости города как бы попадают на съемочную площадку; высота фигуры режиссера 3,4 м, а высота персонажей – по 2,5 м. Скульптурная композиция отлита из бронзы, её масса более 5 т, авторы памятника скульпторы А. Миронов и Л. Сериков, архитектор С. Демков.

Памятник Л. Гайдаю

Гайдай тесно связан с Иркутском, здесь прошли годы его детства и юности: после школы он окончил театральную студию при областном драматическом театре, где позже работал осветителем и актером. Иркутяне были первыми зрителями его фильмов.

А ведь идея картины про знаменитую троицу пришла Л.И. Гайдаю именно в Иркутске, в его очередной приезд в родной дом. За чтением на чердаке старой периодики. Вначале все восприняли сценарий как абракадабру. Но в том-то и отличие гениального человека, что он видит больше и дальше обычных людей. Зная Гайдая, ему поверили на слово, выдали плёнку; после съёмок в Истре, под Москвой, картина очаровала всех своей непосредственностью и прошла через весь мир.