Читать книгу Шахидки. Роман - Юрий Теплов - Страница 4

1.

Выпускные экзамены ровно бы пролетели мимо Юльки. Золотая медаль, которую ей пророчили и родители, и учителя, оказалась в дальнем далеке сразу после сочинения. Наделала примитивных грамматических ошибок.

Ей на это было наплевать. От ее школьного провала страдала только маман. Но не буровила ее, как раньше, а только укоризненно вздыхала.

– Пойду в наш пед, – объяснила Юлька. – Мастеров спорта туда принимают вне конкурса.

– Но ты не мастер спорта!

– Буду им.

Пожалуй, она и в самом деле могла бы выполнить норму мастера, потому что тренировалась, как проклятая. Выходя на огневой рубеж, заставляла себя вспоминать свой сон: черные мишенные круги на холеной морде и «десятка» на золотых коронках в развале жирных губ.

Рамиль Ахсанович покачивал головой и говорил с опаской:

– Это слишком быстро и хорошо, девочка. Не перегори и не сорвись. Ты бьешь все свои рекорды. Тренировки – не соревнования. Может, тебе отдохнуть?

Отдыхать она не собиралась. Планировала остаться в городе с отцом, когда маман уедет в санаторий. Ее отпуск приходился на время вступительных экзаменов в пед, куда Юлька так и не подала документы. И не собиралась этого делать. Но до поры до времени скрывала свои планы, чтобы не травмировать родителей. Когда маман уедет, объяснить отцу будет проще. Скажет ему, что пойдет работать в тир мишенным механиком, да кем угодно! Промолчит лишь о том, что задумала.

А задумала она ни мало, ни много, как совершить террористический акт. И не с бухты барахты, а основательно подготовившись, изучив обстановку и маршруты передвижения, чтобы выбрать наиболее подходящий момент.

Ничего из этого она пока не успела. Обстановки и обстоятельств не изучила. Когда появится подходящий момент, понятия не имела. Юлька умела только стрелять. Но боевого оружия у нее не было. Где взять винтовку? Не мелкашку, а настоящую, снайперскую, с оптическим прицелом? Она слышала, что любое оружие можно купить на черном рынке. Но где этот самый черный оружейный рынок? И как раздобыть деньги на снайперку Драгунова, о которой она прочитала все, что было в библиотеке, и которую никогда не держала в руках?..

– Ты какая-то странная стала, Юлька, – сказала ей Валя Пинегина, когда они возвращались с очередной тренировки. – Тебя будто гложет что-то изнутри.

Вот тебе и простушка Валя! Догадалась каким-то чудом! Значит, надо вести себя по-другому: ходить на молодежные тусовки, валяться на пляже.

Валя о чем-то задумалась. Потом ни с того, ни с чего, вдруг спросила:

– Как тебе новый президент?

– Какой президент?

– Российский. Который из Питера.

– Никак. Он далеко и высоко. Зачем о нем думать?

– А у нас в доме только о нем и разговоры. Хвалят его. Бабе Оне всю задолжность по пенсиям выплатили, маме – по зарплате. Легче стало жить.

Юлька политикой интересовалась постольку-поскольку. По телику смотрела, в основном, спортивные передачи. И сетовала на то, что почти не показывают стрелковые соревнования. Она, конечно, знала, что новый президент наводит в стране порядок и что ему противостоит оппозиция. Папа сказал как-то:

– Конец скоро олигархии! Побежали, как крысы с тонущего корабля…

Юлька не оставила без внимания Валино замечание. Теперь она не погружалась в себя и старалась выглядеть, как другие девчонки. Они ходили с Валей в Дом молодежи и отплясывали под самодеятельный ансамбль студентов, не чурающихся приработка к стипендии. После тренировок в тире шли купаться или заглядывали в кафе «Мороженое». Расплачивалась Юлька, папа снабжал ее небольшими суммами, полученными за консультации дипломных работ. Валя конфузилась есть халявное мороженое, но Юлька настаивала, и та сдавалась.

Дома она вела себя пай-девочкой. При маман брала учебник и делала вид, что готовится к вступительным экзаменам в вуз. Мать одобрительно взирала на такое дочерино усердие, но однажды забеспокоилась. Посоветовала ей не переутомляться. Юлька отложила учебник и устроилась рядом с родителями перед телевизором.

Новости бежали мимо нее, пока она не услышала название родного города. По экрану поползла центральная улица. Мелькнула мэрия, дом с турфирмой на первом этаже и с облюбованной ею скамейкой у подъезда для наблюдения и изучения ментовского распорядка. На здании УВД кадры прекратили свой бег.

Диктор вещал об очередном заказном убийстве. На этот раз жертвой оказался сам начальник управления генерал Лебедев, которого киллер подстерег, когда тот выгуливал собаку. Предварительная версия этого убийства – месть одной из криминальных группировок за проведенную недавно массированную облаву городских притонов. Обязанности начальника управления временно исполняет полковник Мирзоев.

Весь экран заполнила ненавистная Юлии холеная морда с усами. Она, морда, пообещала, что подлые убийцы будут найдены и предстанут перед судом.

В Юльке все закипело от негодования. Папа сказал:

– Мирзоев был назначен на должность Москвой вопреки мнению Лебедева. Так что эта смерть ему на руку…

Папины слова прочно осели в Юлькиной голове. Она объявила, что ей пора в институт, на консультацию для абитуриентов. Никакой консультации, естественно, не было. Они договорились встретиться с Валей Пинегиной и отправиться на пляж.

Юлька лежала на песке, подставив солнцу свой красивый втянутый живот. Рядом с ней загорала Валя. У самой воды пристроилась компания пьяных дебилов.

– Перейдем на другое место, – предложила Валя.

Юлька отрицательно качнула головой. С этого места хорошо был виден кишлак, откуда ей пришлось удирать глубокой ночью. Он стоял на взгорке, отделенный от общественного пляжа высокой непрозрачной оградой. Возможно, в нем никого, кроме охранника у ворот, сегодня не было.

– Может, скупнемся? – предложила Валя.

Они встали и пошли в воду. Далеко не решились заплывать, чтобы не терять из виду оставшиеся на берегу вещи. Но не успели отплыть и пяти метров, как один, самый жирный из кучковавшихся на берегу пьяных дебилов, прихватил Юлькин сарафан и серенькую Валину кофтенку. Повязал ее тюрбаном на голове, а сарафан поднял над головой, как флаг.

Они по-быстрому поплыли к берегу. Вылезли на песок. Юлька подбежала к жирному придурку:

– Дай сюда! – протянула руку за сарафаном.

– На! – выкрикнул тот и кинул сарафан ржавшим приятелям.

Валя успела в этот момент сорвать с его головы свою кофточку. А Юлька, как мячик, металась от одного к другому, пытаясь вызволить свою нательную собственность. Один из дебилов, мокрогубый и с ушами-пельменями, судя по всему, старший в их компании, приподнялся и облапил ее сзади, стиснув грудь. Ей с трудом удалось вывернуться. И она, развернувшись, со всего маху залепила ему пощечину. Не успела Юлька сообразить, что к чему, как горячая волна опрокинула ее на песок. Почувствовала, что ее прицельный правый глаз закрывается от кулака Пельменя. И еще заметила, как Валя Пинегина прыгнула на его спину и вцепилась обеими руками в длинные сальные волосы. Он стряхнул ее.

Никто из пляжников не обращал на них никакого внимания. Юлька валялась на песке у ног главного придурка. Перед ее носом торчали его огромные ступни с грязными ногтями. Что было сил, она дернула за них, пытаясь свалить Пельменя. Он отшвырнул ее пинком. Сказал, почмокав губами:

– Грузите их в тачку!

Чем бы все это закончилось, она в тот момент не задумывалась. Но вдруг Пельмень рухнул на песок. И тут она увидела высокого русоволосого парня, который, вытянув под прямым углом ногу, заехал в пах одному из его приятелей. Затем, развернувшись, попал пяткой в скулу Жирному. Трое валялись на песке. Четвертый ползком пробирался к воде. Пельмень очухался и стал подниматься. Но снова опрокинулся навзничь. А светловолосый спаситель произнес:

– Вставайте, девчонки! Нечего разлеживаться!

Джентльменского набора в обращении с дамами ему явно не хватало. Так она подумала, несмотря на свое плачевное состояние. Валя поднялась первой. Кофточка у нее была располосована до пупа. Юлька встала рядом с ней.

– Н-да, – произнес спаситель, глядя на Юлькин заплывший глаз. Кивнул на валявшихся дебилов: – Ваши приятели?

Подруги энергично замотали головами, отметая такое стыдное для них предположение.

Парень, не торопясь, ощупал разбросанную на песке одежду поверженных противников. Обнаружил два выкидных ножа, стодолларовую купюру и несколько рублевых полусоток. Ножи зашвырнул в реку. Деньги протянул Валентине:

– На новую кофточку и за моральный ущерб… А теперь дуйте домой.

Набравшись наглости, Юлька спросила:

– Разве вы нас не проводите?

Он поглядел на нее с любопытством.

– Хотите, чтобы проводил?

– Хочу, – ответила она лишь за себя.

– Не привык отказывать юным дамам, – не без иронии произнес он. Однако повел себя, как кавалер: – Меня зовут Георгий. А вас?

Они назвали себя. И потопали за ним в гору к остановке автобуса. Не дойдя до нее метров двести, он жестом велел им не двигаться. Поднял руку, останавливая появившийся из-за поворота жигуленок. Тот тормознул. Юлька не расслышала, что сказал их новый знакомый водителю. Затем распахнул заднюю дверцу и пригласил усаживаться. Можно было подумать, что машина его собственная! Уверенно плюхнулся рядом с водителем. Повернул к ним свою красивую голову:

– Кому куда?

Они назвали адреса, и он распорядился:

– Давай, шеф, по маршруту!

Они с Валей мягко и синхронно покачивались, когда машина объезжала дорожные рытвины. Супермен Георгий не обращал на них никакого внимания.

Валя нащупала Юлькину ладонь, вложила в нее бумажку, шепнула:

– Доллары – за моральный ущерб.

Юлька поняла, что это деньги, экспроприированные их спасителем у дебилов. Но поделила она их явно не поровну и не в свою пользу.

– Мне не надо, – также шепотом отозвалась Юлька и насильно втолкнула ассигнацию в Валин кулачок. – Купи себе новые джинсы и кроссовки.

Минут пять они ехали молча. Потом Валя прошелестела ей в ухо:

– Спасибо!

Водитель сворачивал в какие-то безымянные переулки с палисадниками и цветниками, но на домах не было, ни названий улиц, ни номеров. В конце концов, машина неожиданно оказалась напротив Валиного барака.

– До свидания, – сказала Валя Георгию.

Тот вместо ответа молча склонил голову. Она выскочила из Жигулей и, придерживая рукой разорванную кофточку, побежала к бездверному подъезду.

– Полный – по второму адресу! – скомандовал Георгий.

Юлька ждала, что он обернется к ней, чтобы хотя бы обозначить свое присутствие. Но он застыл на своем сидении, как памятник. И так, пока жигули не остановились у ее дома.

Ей, если честно, не хотелось вылезать из машины, и она медлила.

– Приехали, красавица, – сказал Георгий. – Надеюсь, сумеешь оправдаться перед родителями?

Его тон Юльке не понравился. Подумаешь, Джеймс Бонд! Собрав все свое ехидство в кучу, она произнесла как можно небрежнее:

– Спасибо за своевременную помощь. Чао-какао, красавец!..

– Какао тебе сейчас в самый раз, деточка, – сказал и укатил.

Ее настроение стремительно покатилось вниз. В таком состоянии она поднялась на лифте на свой седьмой этаж.

Как выглядел ее глаз, она поняла по выражению лица отца.

Ни слова не говоря, он усадил ее на диван. Принес из кухни старинную медную ступку, хранившуюся в семье с незапамятных времен. Промокнул синяк полотенцем и стал поглаживать по нему ступкой. В общем, врачевал дедовским способом. Потом спросил:

– Хочешь есть?

Она утвердительно кивнула и поплелась за ним на кухню.

Пока дочь насыщалась, он смотрел на нее горестно и влюблено. И лишь потом поинтересовался: что случилось? Она рассказала ему без утайки, не забыв упомянуть и о спасителе.

– Вам повезло, что такой человек оказался рядом. Все могло бы кончиться гораздо хуже… А сейчас – в постель, пока мама не пришла. Я сам все ей объясню.

Юлька отправилась в свою комнату и улеглась с надеждой заснуть. Но не спалось. И не солнце, все еще заглядывавшее в окно, было тому причиной. В глазах стоял светловолосый спаситель, неприступный и холодный, словно монумент. И снисходительный, как поручик Ржевский. Глядел на нее, будто на экспонат из школьного музея! А она уже не школьница и далеко не дурнушка. Развез, видишь ли, по домам и ни капельки не заинтересовался ими самими.

Когда пришла мама, Юлька уже почти спала. Почувствовала, как она зашла в комнату. Охнула, увидев лицо дочери. Раньше она бы обязательно разбудила и устроила допрос по полной форме. Теперь же тихо удалилась.

Лишь после этого Юлька безмятежно уснула.

Проснулась она с ощущением, что вчера что-то недоделала. И сразу поняла, откуда это ощущение. Светловолосый супермен-спаситель растворился, даже не намекнув, на какой дорожке оставляет свои следы.

Она встала, прошлепала в ванную. Глянула в зеркало и ужаснулась. Синева из подглазья расползлась, чуть ли не на всю щеку, а глаз стал уже, чем у китайца. Придется сидеть безвылазно дома: ни на тренировки, ни в город прошвырнуться, не говоря уж о скамейке, присмотренной у подъезда турфирмы, расположенной напротив ментовской трехэтажки.

А впрочем, почему она должна исключать из своих планов эту скамейку? Синяк – надежная естественная маскировка на случай, если у кого-то из ментов шевельнется подозрение. Хулиганка с таким фонарем совсем не похожа на майскую пай-девочку… А чтобы избавиться от нездорового любопытства прохожих, можно надеть мамины курортные солнцезащитные окуляры.

Так она и решила поступить.

С гордо поднятой головой Юлька прошествовала на кухню. И лишь увидев там маман, вспомнила, что сегодня воскресенье – ее кухонный день.

Юлька жевала что-то, не ощущая вкуса. Косила здоровым глазом на включенный телевизор.

Москва передавала новости. Диктор сообщил, что в связи с гибелью генерала Лебедева из Москвы вылетела комиссия МВД.

– Мам, дай мне свои противосолнечные очки глаз прикрыть, – попросила Юлька. – Мне в институт надо.

– Конечно, конечно, – достала из своего портфеля темные окуляры и протянула дочери…

2.

Выходной день стражам порядка явно поломали. За оградой скопилось множество машин. Вход стерегли двое с автоматами, а не один, как было еще вчера. То и дело хлопали двери. Туда-сюда сновали люди в штатском и в милицейской форме. Автомобили выкатывались из ворот, срывались с места и исчезали.

Напялив очки, Юлька сидела напротив здания УВД и делала вид, что читает книгу. Наконец, увидела своего врага Мирзоева. Он вышел из подъезда с высоким мужиком в костюме стального цвета. Оба уселись в черный мерс и покинули милицейский двор в сопровождении джипа.

Она уже собралась сматываться со своего поста. Но едва поднялась со скамейки, как увидела, что джип и мерс катят с ее стороны в обратном направлении.

Она автоматически сняла великоватые материны окуляры. Снова села.

Лимузины тормознули метрах в семи от нее, напротив зеркальной двери ресторана «Эльбрус». Из джипа выскочили менты, встали коридором подле мерса. Вылезший первым Мирзоев распахнул заднюю дверцу, взял под локоток пассажира в костюме и повел к ресторанному крыльцу. Тут только она смогла разглядеть московского начальника. Он был выше и вальяжнее полковника. Упитанный, щекастый – весь из себя важный – прошествовал в окружении охраны к зеркальным дверям. Их угодливо распахнул носатый тип в ливрее.

Юлька продолжала сидеть и листать нечитаные страницы. Мысли же крутились вокруг тех, кого только что заглотила ресторанная дверь. Из головы не выходила реплика папы: смерть генерала Лебедева на руку Мирзоеву. А что, полковник вполне мог заказать убийство. Такая версия ей очень даже нравилась. Воткнуть бы ему за воротник подслушивающее устройство, может, и проговорился бы. Но она даже не видела никогда таких устройств…

Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не обратила внимания на остановившуюся у тротуара машину и появившегося перед ней человека. Пока не услышала его голос:

– Что поделывает здесь одноглазая красавица?

Юлька оторопела. И, как идиотка, глазела на материализовавшегося из воздуха супермена Георгия. Все, что могла вымолвить, застряло в горле.

– Намечается турпоездка в Анталию? – и она вспомнила, что сидит у входа в туристическую фирму.

– Нет, – автоматически ответила Юлька.

Встала, чтобы страшный глаз не так бросался Георгию в глаза. Торопливо водрузила на переносицу очки. И почувствовала себя еще неуютнее.

– Это вы, наверное, хотите обзавестись путевкой? – спросила она, чтобы только не молчать.

– Нет. Рядом гостиница, я в ней квартирую. Возвращался и заметил вас.

– Вы в командировке?

– Да.

– Надолго к нам?

– Как получится.

– Слышали о вчерашнем заказном убийстве? Что вы о нем думаете?

– Я о нем не думаю. Занимаюсь своим делом.

– А что у вас за дело?

– Любопытной Варваре нос оторвали, – засмеялся он.

Юлька слегка обиделась. И заявила, впрочем, без особой решимости:

– Мне пора домой.

Мысленно же уговаривала его, чтобы он предложил ее проводить. И он будто услышал. Спросил:

– Вас подвезти? Я взял напрокат авто.

Тут только она обратила внимание на припаркованную к тротуару «Мазду». И оглядела его самого. Он был в серых джинсах «лэвис», в адидасовских мокасинах с дырочками и в фирмовой рубашке с короткими рукавами, выглядывавшей из-под распахнутой легкой безрукавки.

– Подвезите, если не жаль времени, – скромно согласилась она.

В этот раз она сидела рядом с ним на пассажирском сидении. Руль он держал одной рукой и был любезен, как ухажер. Задавал малозначимые вопросы, на которые она охотно отвечала. Не преминула сообщить ему, что школу уже закончила – мол, стала взрослой и вполне самостоятельной. Даже про тир рассказала и похвасталась своим чемпионским титулом, не уточнив, правда, что среди юниоров.

Тиром он заинтересовался. Выспросил, в какие дни и часы проходят тренировки, и даже пообещал заглянуть, когда выкроит время. Однако номера телефона не попросил. Просто высадил у дома и помахал пальчиками.

3.

Дня через три, когда шумиха вокруг убийства милицейского генерала затихла, позвонила Валя Пинегина. Наверное, к соседям напросилась, чтобы позвонить.

– Я купила джинсы и кроссовки, – радостно сообщила она.

– Молоток!

– На тренировку сегодня придешь?

– Так ведь глаз…

– Он что, совсем ничего не видит? – испуганно спросила Валя.

– Видит. Но пугать деда Рамиля не хочу.

– Фигня, Юль! Он у нас с понятием. Приходи, а!

– Ладно, – согласилась Юлька, подумав, что Георгий с редкой фамилией вполне может заглянуть в этот день…

Рамиль Ахсанович с горестным выражением поглядел на ее синяк:

– Бывает, девочка. До свадьбы заживет.

Был он чем-то озабочен, то и дело поглядывал на часы. Даже нарушил график тренировки. После пристрелки отозвал их с Валей в сторонку. Всё с тем же озабоченным видом сказал:

– На вас, девочки, надеюсь. Через полчаса к нам явятся шефы из милиции. Тир-то их! Разрешение нам подписал генерал Лебедев. Убили Лебедева! Другой у них теперь начальник. Решил проверить, чем мы тут занимаемся. На огневой рубеж я, девочки, вас вызову. Товар лицом, так сказать.

В Юлькиной голове мигом пронеслась мысль, что надо бежать. Мирзоев вполне может ее признать, хотя она и назвалась в тот пакостный вечер Жанной. А фамилию вообще не упоминала.

– Я должна уйти, – заявила она в панике тренеру. – Обещала маме быть дома к обеду. – И соврала: – У нее день рождения!

– Как же так, девочка? – растерянно произнес он. – Наш подвал коммерсантам приглянулся. Вдруг новый начальник выгнать нас собирается? Неужели ты не выручишь деда Рамиля? Вы же у меня только двое.

– Юлька! – зашептала Валя. – Ты с ума сошла? Отберут тир, а Рамиля на улицу! У него же маленькие внучки!..

Альтернативы, как поступить, не было: или-или… И Юлька махнула рукой на собственное «я». Сказала, как отрезала курковый палец:

– Ладно. Остаюсь…

Мирзоев появился в тире в полковничьей форме и со свитой. Юлька сняла очки. Синева из-под глаза уже начала спадать, даже глаз открылся. Полковник оглядел неровный строй и произнес, обращаясь к Рамилю Ахсановичу:

– Погляжу, чему ты их научил, старый. Огневой – пятьдесят метров. 10 выстрелов – пять минут. Действуй, старый!

Рамиль Ахсанович назвал их с Валей фамилии. У Юльки был первый номер, у нее – второй. Изготовились для стрельбы, доложили.

Из глубины выплыли мишени.

Мирзоев стоял сбоку от Юльки с биноклем на шее. Она тут же вообразила его физиономию в прицельном круге и нажала курок. Зародившаяся в ней злоба помогла собраться. Она садила в мишень пулю за пулей, нисколь не сомневаясь, что они летят в рот с золотыми зубами.

Отстрелялись они за половину отпущенного им времени.

Холеная морда вразвалочку двинулся к мишеням. Следом засеменила свита. Сзади всех – Рамиль Ахсанович. Зато возвращался он первым и еще издали показал большой палец.

– Недаром свой хлеб ешь, старый, – сказал полковник тренеру.

Затем окинул их с Валей приценивающимся взглядом. Пошевелил усами. Протянул назад, не глядя, руку. Кто-то вложил ему в ладонь две коробочки.

– За успехи в стрелковом спорте, – громогласно и со значением объявил он, – награждаю вас ценным подарком – часами.

Протягивая коробочку, задержался взглядом на Юлькином лице. Отрывисто спросил:

– Как зовут?

Она чуть было не брякнула: «Жанна», но вовремя опомнилась.

– Юлия, – произнесла, придав голосу хрипоту.

– Дерешься? – кивнул на синяк.

– Даю сдачи, – прохрипела она.

– Правильно, – важно кивнул он и еще раз внимательно оглядел ее.

Сердце у нее захолонуло: узнал! Но на физиономии полковника ничего не отразилось.

– Молодец! – Потрепал Юльку по щеке. Повернулся к деду Рамилю: – Вот что, старый. Твою лавочку первого августа я прикрываю. Но-но, не шебутись, без работы не останешься. Будешь тренировать своих снайперш. В боевом тире.

– Но позвольте, – дёрнулся тренер, – стрелковая секция…

– Не лезь в пузырь, старый, – оборвал его полковник. Развернулся и, ни с кем не попрощавшись, двинулся на выход.

Когда железная дверь за ним захлопнулась, Рамиль Ахсанович опустился на лавку у стены.

– Вот и всё, девочки.

Все сгрудились вокруг него и попытались утешить.

– Не переживайте так, – сказала Юлька.– До первого августа еще полтора месяца. Жалобу напишем. Коллективную.

– Кому, Юля?

– Губернатору. Или кому повыше.

– Ты много не понимаешь, девочка. Лебедева нет, и жаловаться бесполезно…

Он замолчал. Встал со скамейки. Обвел взглядом свою юную команду:

– До августа тренировки по расписанию. А вы, Юля и Валя, превзошли сегодня самих себя… Можешь, Юлия, бежать на мамин день рожденья.

А она и забыла про свое вранье. Признаваться в обмане желания не было. Ничего не оставалось, как топать наверх.

Но день оказался богатым на сюрпризы. На выходе Юлька столкнулась… с суперменом Георгием. И превратилась в соляной столб.

– А я вас разыскиваю, – весело сказал он. – Ну, показывайте свой тир.

Как загипнотизированная, Юлька повернула обратно.

– Ты чего вернулась? – спросила Валя.

Увидев и признав пляжного спасителя, она бросила быстрый взгляд на новые кроссовки и запунцовела.

Дед Рамиль тоже обеспокоился:

– Что-нибудь случилось, девочка?

– Вот, – показала она на Георгия, – товарищ хочет поглядеть на наш тир.

– Арендаторы? – голос тренера одеревенел. – Приходите через полтора месяца.

– Я частное лицо. Георгий Кацерик. Хочу арендовать у вас на десять минут мишень и «Марголина» с патронами. На взаимовыгодных условиях.

Тренер грустно улыбнулся.

– Извиняй, пожалуйста. Тут качки ходят, им подвал под склад нужен. Трясут какими-то бумажками. Только что начальник УВД тут был. Приказал до августа освободить помещение. А пострелять – пожалуйста. Касса рядом с раздевалкой.

– Зачем касса?..

Валя дернула Юльку за руку, и они отошли.

– Дед постесняется при нас взять деньги, – бормотнула в ухо.

Они двинулись в оружейную комнату. Вернулись минуты через три.

– Посоревнуемся, чемпионки? – подошел к Юльке Георгий.

Из «Марголина» они с Валей, конечно, стреляли. Но результатами похвастаться не могли. Да и настроения соревноваться не было. Потому обе отрицательно покачали головами.

Казалось, что Георгий даже не целился. Стрелял без пауз. Когда все подошли к мишени, Юлька дико удивилась. Отдельные пробоины в мишени не просматривались, в центре круга была одна сплошная дыра. Рамиль Ахсанович начал было выделывать круги вокруг Георгия. Наверное, с намерением залучить его в городскую команду и самому стать вторым ее тренером. Но, видимо, вспомнил, что скоро придется распрощаться с тиром, сник и сокрушенно взмахнул рукой. Георгий понял его и сказал:

– Я в командировке.

Тренер вяло полюбопытствовал:

– Из Москвы?

– Так точно, – ответил тот.

Он снова предложил им с Валей развезти их по домам. Юлька, не спрашивая разрешения, по-хозяйски уселась рядом с ним. Валю посадили сзади. Возле их барака распрощались с ней. Домой Юльке совсем не хотелось, хотя мама завтрашним вечером отправлялась в свой любимый санаторий.

В этот раз судьба к ней была благосклонна. Георгий медленно поехал в противоположную от ее дома сторону. Стрелка спидометра подрагивала возле цифры «50». Машина куда-то то и дело сворачивала. Юльке даже показалось, что Георгий хочет увезти ее за город. В общем-то, она бы и не возражала.

– Мы за город? – спросила она.

– Нет. Сдается, что нас кто-то пасет.

Юлька оглянулась и никаких преследователей не обнаружила.

– Серая «Волга», – подсказал Георгий и неторопливо развернулся.

Откуда-то действительно вынырнула серая «Волга». Присутствие Георгия не позволяло ей паниковать: он сумеет защитить. Юлька снова оглянулась.

– Не дергайся, – приказал он. – Теперь держись. Будем обрезать хвост.

То, что он стал вытворять с арендованной «Маздой», лучше никому не рассказывать. Они неслись, как по серпантину. Юльку то прижимало к дверце, то она чуть ли не валилась к нему на колени. Он же не обращал на нее никакого внимания. И лишь выскочив из какого-то проходного двора, сбавил скорость.

– Напугалась? – спросил.

– Нет.

Она и в самом деле не испытывала никакого страха от бешеной езды.

– Придется заскочить ко мне в гостиницу, Юля. Только не возражай!

Она и не думала возражать. Он зарулил за угол и нырнул под арку. «Мазду» оставил у гаражей-ракушек.

Они шли какими-то переходами, заставленными коробками. Попали в жарочный цех, где стоял одуряющий чад, и что-то гудело. Пройдя еще два коридора и поднявшись по черным ступенькам, оказались в ресторанном зале. Глянуть со стороны: влюбленная парочка. Таким макаром они прошествовали в гостиничный вестибюль. Поднялись на лифте на четвертый этаж. Прошли по коридору, устланному бордовой дорожкой, и остановились у двери с цифрой «411». Георгий достал из бокового кармана своей спортивной безрукавки ключи и отпер дверь.

Его номер не походил на хоромы, как она ожидала. Полуторная кровать, тумбочка с телефоном, стол, стул, кресло и холодильник «Саратов». Два больших окна выходили на центральную улицу.

Юлька глянула в одно из них. Перед ней, как на ладони, оказалось здание УВД. Георгий подошел к ней, встал за спиной. Она подумала, что сейчас он обнимет ее. И глубоко ошиблась. Он показал на кресло: устраивайся, мол.

– Теперь, Юля, – строго произнес он, – рассказывай все по порядку.

– О чем рассказывать? – сделала она удивленное лицо.

– Чем насолила милиции? Что хочешь у них высмотреть?

– Не понимаю.

– Понимаешь.

Она молчала. И всем видом изображала недоумение. Он покачал головой и вдруг потрогал ладонью ее бантики, которые она намеревалась выбросить завтра.

– Тоже мне – сыщик! – проговорил он. – Давай, Юленька, как на духу: обладателем какой информации ты стала?

И она не выдержала:

– Они затаскивают девчонок в один дом и насилуют их.

– В какой дом?

– В парке, на берегу. Возле спасательной станции.

– Кто конкретно насилует?

– Полковник Мирзоев. Морда у него нерусская. Вместо убитого Лебедева сейчас, – и добавила со злостью: – Он и заказал генерала.

– Почему ты так решила?

– Папа сказал, что генерал был против назначения Мирзоева и вроде бы собирался его выгнать.

– Догадливый у тебя папа. Лебедева я хорошо знал. Его некоторые пытались купить в Чечне и сильно пожалели об этом. Каким образом ты узнала об изнасилованных девчонках?

– Видела случайно, когда забрела поздним вечером на пляж.

– С кем забрела?

– Ты что – следователь, чтобы выспрашивать меня?

– Не дури! Хочу уберечь тебя от глупых поступков. С кем ты была на пляже?

– С одноклассником. Он убежал. А я в кустах спряталась.

– Он видел то же, что и ты?

– Видел. Но не скажет, потому что трус… Три амбала схватили девчонку. Она отбивалась, но они все равно занесли ее в дом.

– Девчонку ту знаешь?

– Да. Но её уже нет в городе. Переехали. Куда – не знаю.

– Ты засветилась перед полковником?

– Понятия не имею.

Георгий глянул на нее с недоверием и даже с сожалением.

– Что-то все же ты не договариваешь, Юля. Кстати, сколько тебе лет?

– Восемнадцать, – ответила она, хотя до восемнадцати оставалось целых три месяца. И не удержалась от встречного вопроса: – А тебе?

– Я на двенадцать лет старше тебя. И хорошо знаю, что это не игра в казаки-разбойники. Потому прижми уши и забейся в норку. Поняла?

– А как же совесть, Георгий?

– Есть игры, в которых дилетанты исчезают бесследно.

– Я, по-твоему, дилетант?

– Кто же еще станет торчать напротив милицейских ворот и пытаться рассмотреть что-то сквозь стены?.. Все, Юля. Домой езжай на автобусе. Лучше всего, куда-нибудь уезжай на лето. «Мазду» наверняка уже вычислили по госномеру. Значит, и на меня выйдут. Встречаться нам больше нельзя.

Юлька была ошарашена: как это – «нельзя»? Еще и не начинали встречаться!

– Совсем нельзя? – неуверенно спросила она.

– Не совсем, а пока, – серьезно ответил он.

Несколько секунд она набиралась храбрости. Затем, встав на цыпочки, чмокнула его куда-то возле носа и выбежала из гостиничного номера.

4.

Весь следующий день прошел в суете: Юлька с папой собирали и провожали мать в санаторий. А когда проводили, отец пошел на рынок. Дочь стала прокручивать в голове все, что произошло за суматошный вчерашний день.

Сначала встреча с Холеной мордой. Часы вручил, значит, не признал ее. Выходит, следили за Георгием. Он вполне может знать что-то о причастности полковника к убийству генерала Лебедева. Потому они и преследуют его.

Георгий прав: разглядеть что-либо за каменными стенами кишлака невозможно. И абсолютно никакого значения не имеет, когда и на чем уезжает и приезжает по своим темным делам полковник. Главное – сами темные дела. А их он творит в кишлаке. На нем и следует сосредоточить внимание.

Юлька представила, как пуля дробит золотые зубы, и задохнулась от мстительного удовольствия. Увы, это была лишь игра воображения. Чтобы ее воплотить в жизнь, надо перво-наперво раздобыть снайперскую винтовку. Но где и каким образом ее раздобыть? Обратиться к деду Рамилю? В оружейной комнате стоят две драгунки с оптическим прицелом. Но Рамиль Ахсанович никогда не согласится участвовать в такой афере.

Она лежала в своей комнате, глядела в потолок, пока не пришел папа и не вытащил дочь ужинать. Ели бутерброды с колбасой. Он запивал их «Клинским», а она – пепси-колой, которую мама считала самым вредным напитком.

– Между прочим, – произнесла Юлька в пространство, – поступать в этом году в институт не имеет смысла.

Отец недоуменно уставился на нее и отставил бутылку с пивом.

– Не понимаю. Повтори.

– Я не хочу поступать в этом году в институт.

– Что случилось? Ты ведь уже подала документы?

– И не собиралась.

– Как же так, доча? Что же ты намерена делать?

Рассказать о своих мстительных намерениях она никак не могла.

– Я еще не определилась со своим призванием. Год поработаю. Разберусь в себе. Как следует, подготовлюсь и на следующее лето – в вуз.

– Где же ты собираешься работать? В городе полно безработных.

– Папа! – с укоризной произнесла Юлька и хотела объяснить, что рабочих мест не хватает только для профессоров и им подобных. Но вовремя прикусила язык и сказала: – В городе не хватает почтальонов, дворников, воспитательниц и нянечек в детские сады. Даже к нам в тир понадобится с сентября гардеробщица.

– Но ведь это не профессия.

– С профессией я определюсь.

Папа покачал головой и тяжело вздохнул.

– Ты уже взрослая, доча. Сама вправе делать выбор.

Как она поняла, вопрос с институтом решился без трагедии…

Понежиться утром в постели ей не пришлось. Папа с растерянным видом заглянул в ее комнату и сказал:

– К тебе пришли.

– Кто?

– Одевайся скорее, – только и произнес он.

Она, конечно, слегка намакияжилась. В зале ее ждал пожилой дядька, сухой, как постаревшая яблоня, и уверенный в себе, слово переросток в классе. Голос у него был тихий и ласковый, будто у лисы, повстречавшей колобка.

– Папаша, – сказал Лис, – оставьте нас на несколько минут.

Бросив на дочь встревоженный взгляд, отец вышел на кухню.

– Скажите, – обратился Лис к Юльке, – с кем вы вчера уехали после стрелковых соревнований?

Ей потребовалось время, чтобы сообразить, что к чему.

– Я не знаю, по какому праву и на каком основании вы меня допрашиваете, – произнесла она как можно официальнее. – Может быть, представитесь?

– Следователь прокуратуры… – и пробормотал фамилию, которую Юлька не разобрала.

– Хотелось бы посмотреть на ваши документы.

– Не слишком ли ты умничаешь, девочка?

Девочкой ее называл дед Рамиль. Но у тренера это звучало по-другому, как-то по-доброму. А тут – с издевкой. С невинным видом она отпарировала:

– Во-первых, прошу на «вы». Во-вторых, поступаю на факультет журналистики и умничаю потому, что очень любопытно испытать на себе, как нарушаются права человека.

Похоже, морщинистый следователь слегка опешил. Достал красную книжицу и покрутил перед ее носом. Она вежливо сказала:

– Извините, не могу разобрать вашу фамилию.

Он притормозил книжицу, и она прочитала: «Какашин Арнольд Ермилович, следователь межрайонной прокуратуры».

– Теперь можете задавать вопросы, господин Какашин, – произнесла Юлька, сделав ударение на его фамилии.

Свой вопрос он повторил слово в слово:

– С кем вы вчера уехали после стрелковых соревнований?

– У нас не было вчера соревнований, – ответила она. – Была проверочная комиссия из управления милиции.

– Хорошо. На чьей машине вы вчера уехали от дома молодежи и куда?

– Был там один. Стрелял из «Марголина». Предложил подвезти меня и Валю Пинегину домой. Очень обходительный молодой человек.

– Его фамилия?

– Он не представился.

– Обдумывайте свои ответы, прежде чем открывать рот, – ласковостью в его голосе уже не пахло.

– Я говорю то, что знаю.

– Что он делал в тире?

– Я уже сказала: стрелял из спортивного пистолета Марголина.

– Где он его взял? Кто дал разрешение пользоваться тиром?

– Не знаю, где взял. А насчет разрешения – плати деньги в кассу и стреляй.

– Куда вы поехали из Дворца молодежи?

Она уже сообразила, что голое вранье не пройдет.

– Сначала завезли домой Валю. Он попросил меня показать самое красивое место в окрестностях города. Мы доехали до Курочкиной горы. Побыли там минут десять. Потом он отвез меня домой.

– И вы даже не познакомились?

– Почему? Познакомились.

– По вашим словам, он не представился.

– Вы интересовались его фамилией. А он назвал только имя: Георгий.

– Чем он занимается?

– Понятия не имею. Судя по машине, коммерсант.

– Куда он поехал от вашего дома?

– Увы, не доложился. А я не догадалась спросить его об этом…

Лис Какашин явно не ожидал такого разговора. Думал, наверное, что девчонка будет лепетать от испуга. А перед ним оказалась взрослая дама с чувством собственного достоинства. Именно такой Юлька видела себя со стороны.

– Извините, – произнесла она, – папа очень обеспокоен. Еще решит, что дочь кого-нибудь обокрала. Вы не возражаете, если я его позову?

– Не возражаю, – проскрипел он.

Юлька окликнула отца. Он появился сразу, будто стоял за дверью. В руках у него почему-то оказалась медная ступка, которую он прикладывал к ее синяку.

– Что, доча? – спросил встревожено.

– Все нормально, папа. Господин Какашин, – она снова произнесла его фамилию с нажимом, – просит моей помощи в проведении дознания.

Родитель был в явной растерянности. Перекладывал ступку из руки в руку. На следователя взглядывал с подозрением. Юлька подумала, что папа запросто мог шарахнуть господина следователя ступкой.

Тот достал из нагрудного кармана визитку, протянул Юльке:

– Мой телефон. Если встретите стрелка Георгия, дайте знать.

– Он что-нибудь натворил? – спросила Юлька с беспечным видом.

– Правоохранительные органы напрасно не заинтересуются, – многозначительно произнес он.

Закрыв за ним дверь, папа напустил на себя строгость и потребовал:

– Объясни, Юля, что происходит! Кто этот сморчок?

Ну, и папа! Более ёмкой характеристики следователя Какашина трудно придумать!

– Абсолютно ничего не происходит, – ответила она. – Позавчера после тренировки нас с Валей подвез на своей машине один спортсмен. Сначала ее, затем меня. А после этого исчез.

– Это он отбил вас у хулиганов на пляже?

– Он.

– Не знаю, что он натворил, но человек, судя по поступкам, положительный. А правоохрана погрязла в мерзости. Если встретишь случайно вашего спасителя, не вздумай звонить этому сморчку.

Юлька подошла к отцу, уткнулась головой в грудь. Он зарылся носом в ее растрепанную после сна каштановую копну. Сказал, как в детстве:

– Юленькой пахнет…

Визит господина Какашина дал новый поворот мыслям. Если его ищут, значит, из гостиницы он исчез. Юлька вспомнила, что он говорил, чтобы она куда-нибудь уехала. А зачем уезжать? Особенно теперь? Она – не причем, она – святая. Им надо его найти – пусть ищут. А увидеть Георгия ей захотелось так, что даже зачесалась. Хорошо бы с ним объединиться. Вот только захочет ли он объединяться?..

Боже! О чем она думает?.. Он ведь сказал, что им нельзя видеться. Пока нельзя. Выходит, через какое-то время можно?.. Значит, он найдет ее?..

Она одернула себя, прогоняя фантазии. И сказала себе словами мамы: «Юлия! Веди себя рационально!».