Читать книгу Скрытая реальностЬ. Книга вторая. Вавочка - Юрий Терновский - Страница 11

«Убийцу и его жертву разделяла какая-то сотня метров и кирпичная стена клуба, – читал тем временем человек со сцены хриплым голосом, пока публика из темного зала переваривала его экстравагантное появление, – заполненного сверкающими сучками и самоуверенными кобелями, уверенными в своих безграничных возможностях. Сливки общества смаковали шикарные вина, урожая года смерти Наполеона и дымили дорогущими сигаретками и сигарами, гадко скалясь при этом друг другу своими фальшивыми до искусственной белизны ухмылками, демонстрируя фальшиво-идеальные зубки по несколько тысяч долларов за каждый. Маски бездушия в отвратительном мире лицемерия старательно изображали из себя живых…»

– И в чем вся гадость вашей вещицы? – кому-то из зала уже через минуту надоела вся эта чушь, слушанье которой он тут же и решил прекратить провокационным вопросом. Выбиваешь всадника из седла, а дальше уже дело техники – затоптать беднягу копытами собственной же лошади.

– В предсказуемости, – ответил спокойно выступающий, на которого, похоже, подобные приемчики не действовали.

– И в чем эта ваша предсказуемость выражается? – не унимался товарищ, которому вроде бы уже и ответили, но видимо, не до конца.

– В отсутствии случайностей, извиняюсь, с кем имею честь?

– Нервозов… Хотелось бы узнать и вашу фамилию, любезный. Ведь вы явно не тот, за кого себя здесь выдаете в этом костюмчике.

– Уж не тот ли самый из шестисот секунд?

– У меня своя программа, не смешивайте.

– Все последующее всегда вытекает из предыдущего, – выступающий, видимо не расслышал ответа и продолжил развивать свою мысль дальше: – К примеру, возьмем одного отдельно-вырванного из зала идиота, – хлопки в зале, – ваша версия развития событий, он сам уйдет или его выведет охрана? Результат предсказуем, согласитесь…

– Попросил бы! – взвизгнул оскорбленный до глубины души журналист.

– В долг не даю даже друзьям.

Хлопали долго, в том числе и Кэт, которой было вовсе не до хлопков.

– Вот вам и вся предсказуемость, еще есть вопросы? – подытожил выступающий со сцены, провожая холодным взглядом своего неудавшегося оппонента, стремительно направляющегося нервной походкой к выходу.

– И вы со всеми так, чьи вопросы вам неугодны? – спросила вдруг Кэт, неожиданно даже для самой себя.

На что человек во фраке ей ответил, что только с теми, кто этого заслуживает.

– Как интересно! – воскликнула прилично пьяненькая уже дамочка в вечернем платье с обнаженной спиной, направляясь неуверенной походкой к сцене. – Нам все творческое интересно выше крыши, напомните, плиз, название самого вашего нашумевшего произведения, чтобы мы наконец вспомнили, с кем имеем дело, если свой фамилий не желаете афишировать.

– Не вспомните…

– А вдруг? – улыбнулась та, забравшаяся к этому времени уже на сцену и теперь пьяно покачивалась из стороны в сторону, пыталась подняться с четверенек на ноги.

– Видите ли, – писатель неизвестного романа подошел к ней и подал галантно руку, чтобы помочь принять вертикальное положение, – если я сам давно уже забыл название этой некогда нашумевшей вещицы, то другим вспомнить ее и вовсе не под силу.

– А если я все же вспомню, что мне за это будет? – не унималась пьяная, одергивая задравшийся подол платья.

– Не вспомните… И потом, я давно уже не пишу.

– Уж не потому ли, – пьяненькая снова улыбнулась, кокетливо икнув, – что никакой нашумевшей вещицы и не было вовсе?

Писатель поморщился, что может быть хуже перебравшей дуры, уверенной, что за деньги можно все, лишь бы только себе в удовольствие.

– Не хотите отвечать, не надо, – снова икнула мадам, – тогда скажите, где сюжеты берете для своих обалденных вещей, про которые никто не слышал? И, пожалуйста, не вздумайте меня скинуть со сцены, без ответов все равно не уйду, а если еще и ногу сломаю по вашей милости, то ты от меня вообще никогда не отвяжитесь. Уяснил?

Одобрительные хлопки в зале. Публике спектакль уже начинал нравиться.

– Сначала где-то и с кем-то что-то происходит, – ответил он пьяной даме, решившей, во что бы то ни стало, достать его своими вопросами, – а уж потом к информационному полю подключаются творческие личности, которые затем и выдают все за свое, к примеру…

– К примеру, – продолжила за него вредина, для которой три секунды молчания уже было подвигом, – одна пьяная в стельку сучка не справляется с управлением, устраивает на дороге кашу из машин, слетает в кювет, врезается в столб и попадает в клинику с полной или частичной амнезией. Прикидывается там овцой, чтобы ни за что не отвечать и очень даже хорошо себя чувствует, а виновником ДТП в это время делают одного лоха, собирающегося вообще-то в отпуск со своей невестой, чей джип каким-то странным образом попал в ту же самую заварушку. Объясняет, что тачку угнали, но ему не верят и пытаются привлечь за чужие грехи. В итоге невеста отправилась на моря одна, не пропадать же путевкам, а его самого снимают с рейса, делая крайним. Как вам сюжетик, будем развивать тему дальше?

– Нет, не будем, – последовал жесткий ответ.

– Согласна, – махнула она рукой. – Не вам пришло в голову, а другому, и это давно уже издано. Интересно другое, а может ли все это произойти в реале?

– Вполне, это же не фантастика. Некоторые авторы пытаются моделировать события в реале, чтобы потом изложить их на бумаге. Есть примеры в истории, один автор детективов, которого покинула муза, зарезал свою жену прямо в квартире и вывез по частям ее расчлененное тело на свалку, чтобы описать затем в своем романе идеальное преступление.

– Нам это неинтересно, слушать про других, вы про себя расскажите! – захлопала в ладошки пьяненькая, решившая, по-видимому, во что бы то ни стало сорвать выступление. – Повторяю для глухих, можно ли смоделировать уже написанное, какой-нибудь романчик столетней давности, про который никто не слышал? Можно ли продублировать его в реале, посмотреть, что получится, немного подработать и затем выдать за свое?

– Думаю, что вам пора покинуть сцену, – предложил ей писатель.

Кто-то в зале снова захлопал в ладошки, поддерживая, а кто-то наоборот выкрикнул, чтобы убрали со сцены постороннюю.

– Да заткнитесь вы! – отмахнулась она и продолжила, но только уже почти шепотом, чтобы никто не слышал: – Заканчивай свое представление, поиздевался немного над людьми и хватит, чтобы самого не шарахнуло.

Но это она так думала, что прошептала, забыв про микрофон, который и разнес ее угрозу по всему залу. Зал в гробовой тишине переваривал услышанное, провожая напряженными взглядами спускающуюся со сцены. Становилось и в самом деле интересно.

– Вижу, что зацепило, – вышел из положения выступающий, поднимая руки, – Арлекин сделал свое дело, аплодисменты! И смотрим на экран в ожидании продолжения.

Свет гаснет и начинается кино. Черно-белое и такого скверного качества, будто снимали все и в самом деле сто лет назад древней камерой, а не каких-то несколько дней назад.

– Я не поняла, что это было? – уставилась Кэт на побледневшего Альберта, занявшего к этому времени уже свое положенное место за столиком рядом с ней, когда экран наконец погас и на сцену снова вышел автор, все в той же черной повязке через глаз, но только уже не во фраке, а в обычном… Впрочем, не важно, в чем он там вышел, главные события этого вечера все равно уже переместились в другое место.

– Кино, – пожал плечами красавчик.

– Со мной в главной роли?

– Не бери в голову, непредусмотренное совпадение сюжетов, не более… Все мы в этом мире марионетки обстоятельств, дергают за ниточки всех, потому все такие и дерганные.

– Альберт, ты себя слышишь? – уставилась она на него. – Я тебе задала конкретный вопрос, на который желала бы получить такой же конкретный ответ, что вообще здесь происходит?

– Да не знаю я, – чуть ли не выкрикнул он, – хрень какая-то… Сам ничего не понимаю!

– Как и с развешанными по городу моими портретами, – сжала губы Кэт.

– Это не твои портреты, сказал же, – огрызнулся он.

– Пока не увижусь с этой актрисой, я же тебе говорила, – разозлилась Кэт, – вопрос останется открытым. Что говорит сама эта русская, ты с ней связался? Или я и есть Клинова, которую отсюда и в психушку, да? Ты за этим меня сюда притащил?

– Достала, блин…

– Я хотела бы попасть домой, проводишь?

– Думаю, что вряд ли, – ответил ей за него тот самый, который еще секунду назад был на сцене, а сейчас стоял перед их столиком и нагло вмешивался в их разговор.

– А вас вообще сюда не приглашали, – свирепо уставилась на него Кэт. – Вижу, что у вас просто в крови портить людям настроение. И вообще, черт, что за привычка – встревать, сначала один, потом другой, теперь третий. Я вообще-то пришла сюда отдыхать, а не языком чесать, вы свободны, поищите себе другую мишень для своего самоутверждения, хотя бы ту зеленую…

– И чем же это я его вам испортил? – спросил подошедший, прикидываясь непонимающим.

– А то вы не знаете, – сверкнула она глазами. – Выставили меня на всеобщее посмешище и радуетесь.

– Я?!

– Да перестаньте уж кривляться. Вы, конечно, со своим кино!

Подошедший усмехнулся:

– Вы про пьяную зарисовку? Так нечего было пить за рулем, не было бы и никакого кино с вашим участием.

– К вашему сведению, – Кэт готова была разорвать его в клочья, – я тогда только вышла из самолета…

– …И уже успела нажраться!

– Послушай, ты! – вскочил с места Альберт, точнее попытался вскочить, но тут же был усажен снова на место сильным нажатием на плечо волевой рукой того, в чью беседу не имел никакого права вклиниваться.

– Сидеть, щербатый, – рявкнул он, удерживая брыкающегося в сидячем положении, – если не хочешь остаться вовсе без зубов.

– Что вы себе позволяете?! – Кэт тоже попыталась вскочить и так же, как и ее приятель, чужой волей была усажена на место.

– Всего лишь маленькую проверку на дороге, – произнес с дьявольской усмешкой мужчина, опираясь пятерней на стол, а второй ловко извлекая из кармана острую финку. – Если вы были пьяной за рулем, крови не будет. Если же трезвой, я даже признаюсь, что мы всю эту пьяную сцену сняли совершенно в другом месте и без вашего в ней участия; подобрали похожую актрису, напоили ее как следует и пьяную усадили в разбитый кабриолет, из которого она потом еле выбралась. Если же…

– Я управляла трезвой тот проклятый автомобиль, – процедила сквозь зубы Кэт, – поэтому провидение должно лишить вас целого пальца. Легкая царапина меня не устраивает. И развлекаться вы будите с завязанными глазами, в противном случае…

– Договорились, – кивнул сумасшедший, послушно давая завязать себе глаза на потеху всех собравшихся, немного подумал и добавил, что никогда не знаешь, что завтра встретит тебя с рассветом – новое утро или новая жизнь.

– В заваленном туннеле? – усмехнулась Кэт.

– В подвале заброшенного гаража, – совершенно серьезно ответил наглец.

Вечерок и в самом деле обещал быть замечательным, и это даже при том, что с этим трюком, когда лезвие ножа начинает с бешеной скоростью «носиться» между пальцами, при этом ни одного не цепляя, все были хорошо знакомы по многочисленным фильмам, где этот трюк использовался для накала обстановки. Фокусник еще раз, но только теперь в живую, продемонстрирует свою ловкость, собственно, ради чего и был снят розыгрыш с пьяной актрисой, признается, что американку разыграли и на этом все закончится. И в общем-то всё… никакой больше интриги, некоторые даже разочаровано покидать место действия, не дожидаясь концовки, все же рассчитывали на нечто большее, чем просто на игру в ножички.

– Ты меня проводишь? – спросила Кэт у Альберта, поднимаясь со вздохом. – Пока этот клоун будет стучать здесь ножом меж своих пальцев, мы уж дома будем. Чего скалишься, сумасшедшей сделать меня все равно не получится, как бы вы всей кодлой здесь не старались.

– Провожу, – буркнул Альберт, но даже не сдвинулся с места, завороженно уставившись на отрубленный палец, дергающийся в луже крови на столе перед его носом. И только потом раздался дикий визг. Визжали и орали упакованные дамочки, до последнего не верящие, что такое возможно. Кэт не визжала, она молча встала и направилась к выходу, проклиная ту минуту, когда вообще дала согласие на посещение этого гадкого места.

Арбенина все же появилась в клубе, хоть и поздновато, начав выступление одной из самых своих известных вещей:

Стеклянную дверь при выходе из заведения им услужливо открыл ряженый в красный камзол самый настоящий серый волк, голову которого украшал еще и белоснежный парик с завиточками. Что не удивило, в зайчиков, белочек, волков и прочих замечательных зверюшек из русского леса была выряжена вся обслуга этого серьезного заведения, на кого разозленная Кэт уже не реагировала, лишь бы поскорее отсюда убраться. Одни сновали с подносами, разнося напитки, другие открывали двери, третьи… Короче, все по-прежнему были заняты делом, обслуживая хозяев жизни. Кроме той единственной, кого целенаправленно сводили с ума все эти зайчики, козлики и всякие там писатели.

Слышится гул самолёта, снайпер вглядывается в черное небо, пытаясь по шуму отыскать там знакомые огоньки. Воздушный извозчик, светлячком держит курс на север, уверенно разрезая тучи и время, всё дальше и дальше уносясь в темноту. Ещё минута и он совсем пропал из виду, а вскоре пропал уже и звук от его турбин.

– Слышишь меня? – трещит в микрофоне.

– Наконец-то, – отвечает стрелок, прильнув снова к прицелу. Ещё немного и всё будет позади.

– Цель на подходе.

Снайпер отыскивает в прицеле стеклянную дверь клуба и напряженно замирает в ожидании решающего момента, рассматривая стоящего около входа швейцара и разодетую публику. Публика ещё та, если не бриллиантовая, то уж точно золотая: дамы в вечерних длинных платьях всевозможных цветов и оттенков с килограммами драгоценностей на телесах, а мужики все поголовно в чёрных смокингах и с бабочками. Хозяева жизни.

Первые три месяца грудничок вообще все видит вверх ногами, только лицо матери в истинном свете, потому как у самого голова перевернута, когда грудь сосет. Проходит время, и вот он уже начинает ползать на четвереньках, становится на ноги и делает первые шаги на своем жизненном пути. Через пару лет он идет в садик, затем в школу, болеет, растет, влюбляется, получает достойное образование, становится взрослым и успешным, начинает зарабатывать деньги, а если везёт с родителями, то и очень большие деньги, устраивается руководителем в банк, строит глобальные планы на будущее и радуется, как малое дитя, жизни. И как иначе, когда сотни, тысячи других людей по всему свету трудятся в поте лица не покладая рук, чтобы сделать его жизнь прекрасной. Мало! Поэтому он летит в Африку, чтобы еще и океан переплыть, где благополучно и тонет. Уходит где-то в Сибири под лед золотой отпрыск еще одного успешного из элиты. Эти за чей-то успех уже расплатились. Другой высокопоставленный чиновник в это же самое время отправляется в Якутию на охоту кабанчиков с вертолета пострелять, где сам становится «кабанчиком», погибая от пули еще одного такого же стрелка прямо в вертолете во время якобы проверки оружия. Четвертый же просто идет в ночной клуб, чтоб поиздеваться над одной дурочкой, возомнившей себя миллиардершей и сдать потом в психушку, а вместо этого на выходе из клуба получает пулю в лоб.

– Цель на подходе, ‒‒ слышится отвратительное в микрофоне.

Снайпер еще плотнее прилипает к прицелу, еще минута и все наконец закончится.

– Тип в белой рубашке с дамой, – скрипит микрофон в ухе. – Твоя цель слева.

– Слева дама…

– Твоя цель слева, кретин! Не понял?

В прицеле сама Екатерина Клинова – известная актриса российского кинематографа. Или та стерва, которая уже однажды появлялась с охраной возле его подъезда в сопровождении охраны, на нее похожая. Хотя нет, тут же усомнился стрелок. Та была другой, вовсе не похожей на эту. Если только самую малость…

– Не слышу? ‒‒ напомнил о себе микрофон.

– — Да пошел ты, ‒‒ стрелок, не отрываясь от прицела, со злостью выдернул из уха устройство. «Игра продолжается, – злая усмешка понимания, что его снова провели, исказила его лицо. – Захватывающее онлайн представление для зрителей и смертельное для ее участников, находящихся внутри этого адского круга». Прицел застывает на левой груди несчастной. Изящная, слегка вздрагивая в такт походке, играет под лёгкой, прозрачной тканью платья, при этом крупный сосок, приближенный оптикой, настырно пытается прорвать ткань и вырваться наружу. Женская грудь в перекрестии прицела, что вообще может быть прекраснее для настоящего убийцы! Вдохнув воздух, снайпер задерживает дыхание и останавливает перекрестье как раз посередине ее красивого лба, чтобы уж наверняка! Вспоминает рисунок с изображением Мадонны с младенцем в перекрестии прицела, прикрепленный в офицерской гостинице обычной кнопкой к стене. Рисунок Ивана, которого уже не было в живых, а скоро не станет и его. И вот от этой улыбающейся красотки из ночного клуба сейчас зависела жизнь Киры. Надо было очень постараться, чтобы так влипнуть. И в это мгновение приговоренная к смерти, словно что-то почувствовав, поднимает голову и смотрит прямо в глаза своему убийце, внимательно изучающему ее через мощную оптику прицела. Палец на спусковом крючке, цель в перекрестии прицела. И окончательное решение, что даже ради своей любимой он никогда не выстрелит в эту несчастную, неизвестно кем приговоренную.

Продолжала петь в клубе певица Арбенина. Выстрел! Где-то во вселенной с мощным грохотом разлетаются осколки кирпичной кладки в разные стороны. И еще искры из глаз где-то на крыше у человека в маске. И нечеловеческая боль в затылке. И черное ничто вокруг.

Раскачивается где-то над сценой в пустом ночном клубе черная маска на веревке. Без всякого дела, так никем и не срезанная…