Читать книгу Скрытая реальностЬ. Книга вторая. Вавочка - Юрий Терновский - Страница 9

Снайпер передёрнул затвор винтовки и загнал патрон в патронник. Вот и всё, подумал он, взглянув на часы. Осталось только внимательно прицелиться и выстрелить. Солдатику дадут команду, когда и в кого; болванчик выстрелит и все сразу же станет на свои места. Виновник будет наказан! Думать не надо, за тебя уже давно все продумали, загнав в эту дьявольскую ловушку – в черную комнату с белым столиком. Это же надо было так попасться, недоумевал стрелок, таращась в прицел. Не успел он появиться у этой стриптизерши после побега из полиции, как она тут же и отправился с ее помощью в темную комнату с сюрпризным телевизором. Умно, ничего не скажешь. Понесли же его черти прямо к той, которая уже один разок его сдавала, захотелось еще… И почему он решил, стрелок перевернулся на бок и прикрыл уставшие глаза, что на той кассете насиловали именно Киру, узнал по крику, по фигуре и по лицу, по растрепанным волосам и рединке на любимой попе? Второй же раз посмотреть уже не удалось, телик вспыхнул и сгорел синим пламенем вместе с кассетой. Впрочем, не вышло посмотреть и в первый, вздохнул стрелок. Что случилось потом, то об этом лучше вообще не вспоминать. Воспоминания реальности не меняют, они лишь будоражат прошлое, делая еще невыносимее настоящее, то самое настоящее, которого по большому счету у него уже не было. Если же не нажмет сейчас еще и на спусковой крючок, то распрощается вообще со всем. Бог располагает, не человек… И расположил он звезды над головой этого типа с винтовкой так, что хуже некуда. В котле бы варился, и то легче было бы, чем сейчас, когда даже пуля в собственный висок положения уже не спасала. Стрелок снова улегся на живот и в очередной раз принялся настраивать прицел. Вот теперь хорошо, решил он, когда все в очередной раз было готово. Отлично все видно и даже в глазках не рябит. Один выстрел и все. До такой степени все теперь в его жизни было просто и банально, цель даже пикнуть не успеет, как он уже решит все свои проблемы. Корчится от смеха вязанная маска на гнилой веревочке… Куда лучше целиться, в лоб или всё-таки в сердце, чтобы при падении цель не так сильно ушибла себе коленку? В лоб, решает стрелок. При отсутствии навыка можно и промазать. Отвернет цель голову в сторону и все, дура-пуля уложит идущего следом. Поэтому метить надо в сердце, чтобы наверняка. Час ночи…

Убийцу и жертву разделяло всего каких-то сто метров и кирпичная стена ночного заведения, заполненного красивыми, знающими себе цену дамами и элегантными, уверенными в своих финансовых возможностях, господами. Избранные пили дорогие вина, курили дорогие сигареты, мило улыбались друг другу своими фальшивыми улыбками, демонстрируя такие же фальшиво-идеальные зубы. Маски бездушия в отвратительном мире лицемерия. О делах старались не говорить. Мужчины предпочитали трепаться о футболе и немного о политике, старательно избегая острых тем и конкретных высказываний в адрес того или иного политического типа. Неизвестно, с кем судьба сведет уже завтра, так вот, чтобы не кусать минувшее «сегодня», предпочитали общие фразы. То же касалось и бриллиантовых дам, блиставших больше своими драгоценными камнями, влиятельными супругами и нарядами, чем мозгами. За редким исключением… К примеру, Жириновский вообще свою жену никогда не показывал, правда, он и сам здесь никогда не появлялся, но это уже детали, к данному клубу никакого отношения не имеющие. При этом всего пара якобы случайно оброненных фраз в нужное время и нужным людям, и завтра уже подписывались миллионные контракты. Все самые важные дела решаются, как правило, не за столами переговоров, где бумаги только подписываются, а на поле для гольфа да на таких вот «скромных» вечеринках, куда даже с мешком денег, но без соответствующих рекомендаций и связей попасть практически невозможно.

Кэт пристроилась возле стойки и заказала себе виски со льдом. Альберт где-то через свои связи раздобыл два пригласительных билета в этот закрытый клуб на «Ночных Снайперов», выступление которых откладывалось на неопределенное время. Кэт понятия не имела о этой группе, поэтому это известие пропустила мимо ушей, здесь и без «снайперов» было чем себя занять выше крыши. Во всяком случае, часа на два ее хватит, решила она, а во втором часу она отправится домой и никакой снайпер ее уже не остановит. Ей здесь нравилось, всё устроено было чинно и спокойно, как и подобало в настоящем клубе новоявленных аристократов. Сделав глоток спиртного и прикурив сигарету, она принялась в который уже раз за вечер рассматривать местную публику, бесцельно блуждая взглядом по яркому, залитому электрическим светом, залу. С лицом от известной русской актрисы, ей даже пришлось воспользоваться темными очками, чтобы не быть «узнанной», и какое-то время это ее даже спасало. Ее спутник куда-то исчез, оставив ее на какого-то знаменитого актера не первой свежести еще из советских времен. Старичок, пыхтя сигарой, рассказывал ей про трудности своего бытия, что у актёров, певцов и манекенщиц вообще самая трудная работа в мире, высасывающая все соки и забирающая все время и все силы. Не верит, может взглянуть на него…

– Действительно, без слез и не глянешь, – ляпнула она, думающая лишь о том, как бы сделаться невидимкой, чтобы от нее отстали, смотрела на местную знаменитость и никак не могла вспомнить с высоты своего голливудского положения, в каком же фильме этот дряхлый старичок снимался. Бедный народный артист, как ей было сейчас его жалко, хуже нет, когда тебя вот так вспоминают, то есть пытаются вспомнить, а фиг…

– Я народный артист и лауреат государственной премии за роль вождя мирового пролетариата, – задребезжал нижней губой обиженный старичок, – А напомните мне, будьте добры, милочка, в каком фильме снимались вы? Уж больно-с лицо знакомо-с, а не припомню-с? Не сочтите за…

– Сыграла Инессу Арманд в той же картине, забыли? – подмигнула ему Кэт. – Сцена в шалаше, вспоминайте, когда я и так и этак, а у вождя все никак, одна революция в голове.

И пустой разговор прекратился как-то сам собой. Заслуженный старичок не перенес такого пренебрежительного отношения к своей персоне и всему великому и оставил в покое блудливую собеседницу, унося в ладошках и свою обиду на всех этих молодых да ранних, которым только секс в шалашах и подавай. Поэтому мир и погрузился в такую вакханалию, шмыгал он носом, шаркая ногами по блестящему полу, что не осталось у людей ничего святого. Однако, не успел отойти один, как тут же подрулил другой, представившийся журналистом Нервозовым, тут же попытавшийся втянуть ее в «международный конфликт».

– Как вы относитесь к русскому присутствию в Сирии? – задал он свой вопрос, надеясь на откровенность.

– Никак, – последовал скучный ответ. – Вам тоже про шалаш рассказать?

– Вы американка? – журналиста встречные вопросы не интересовали.

– Почти, я русская по корням, как мне сказали.

– Так вот откуда такой отличный русский, вы разговариваете почти без акцента, для иностранцев это редкость даже с хорошими местными корнями.

– Это после того, как головой недавно об дерево стукнулась – «похвасталась» Кэт. – Вот русский и вспомнила, зато почти забыла английский, да он в этой стране и не нужен.

– И поэтому вы здесь, что у вас хорошие русские корни и плохая американская память?

– Бизнес, понимаете ли, – добавила она, – мне нравится здесь бывать. Москва – деловой город, здесь можно хорошо заработать. И знаете, у меня такое ощущение, что в прошлой жизни я жила именно здесь.

– В прошлой жизни, это до аварии, когда вас стукнули по голове? – продолжил он дальше свой допрос

– Понятия не имею.

– В Москве надо быть очень осторожной на дороге, – посоветовал журналист, – неизвестно с кем можно встретиться, сделают виноватой, не заметите. Остерегайтесь больших черных машин, не переваривающих красную мелкоту, надеюсь, у вас была машинка другого цвета?

– Не помню, – отозвалась нехотя Кэт.

Про аварию на Волгоградке не слышали в районе пересечения с Ташкентской?

– Давайте сменим тему, – попросила вежливо она, пока еще вежливо.

– Молодая пара врезалась в столб и заживо сгорела, только венок на столбе и остался от двух жизней.

– Какой ужас, – вздохнула наигранно Кэт. – Вы решили меня доконать?

– Двери заклинило… а тот гад, что их подрезал, только его и видели. Проклятый перекресток. При строительстве проспекта снесли церковь, вот люди и бьются на святом месте. Вас спасло, что вы неслись в авто с откинутым верхом, верно?

– Я вас знаю? – уставилась на него Кэт.

– Не имеет значения, – отмахнулся журналист, – главное, что все теперь знают вас. Вы сами вели машину?

– К сожалению, – кивнула она, понимая, что этот Нервозов от нее уже не отвяжется, пока не выудит из нее все, что ему требуется.

– И не справились с управлением, в результате чего погиб человек, верно?

– Человек в коме, он…

– А вы в курсе, – ответа человек не услышал, – что очень похожи на нашу актрису, которую несколько дней не могут найти днем с огнем.

– В курсе, что похожа, – уклончиво ответила Кэт.

– Похожа или она сама и есть? Вживаетесь в роль миллиардерши, выдавая себя за американку с хорошим русским. Скажите, английский у вас так же хорош или вы его напрочь забыли после аварии?

Вместо ответа Кэт поманила симпатичного приставалу к себе пальчиком и очень тихонечко, чтобы не услышал больше никто посторонний из окружающих, послала наглеца на три самые веселенькие буковки в мире. В глаза не смотрела, была занята уже другим… Появился наконец слегка уже навеселе Альберт, будто специально поджидающий, когда очередное действующее лицо освободит место на сцене уже для более значимой фигуры.

Ножнички в воздухе – чик, и вот еще две эпизодические маски уже валяются под ногами главных действующих лиц, даже пока не догадывающихся, что давно уже стали принадлежностью сцены. Гуляет сквозняк в пустом зале невидимого театра, разгоняя дым с тлеющего пепелища в ожидании продолжения. Отсчитывает чья-то жизнь последние секунды до занавеса…

Появился и тут же сообщил, что к сожалению Арбениной не будет, которая должна была выступать в первой части культурной программы, что-то у нее там не срослось по дороге. Кэт равнодушно кивнула, с кем не бывает…

– Вместо нее выступит какой-то иллюзионист со своим эксклюзивным номером, – продолжил Альберт, – который должен был выступать в самом конце, мастер перевоплощения и прочих неожиданностей, как заявлено в программке, русский Коперфилд и автор единственного рома, по которому вроде как даже собирались снимать кино. Вагон, конечно, этот фокусник спрятать не сможет, но обещает, что будет тоже интересно.

– И почему же не сняли?

– Об этом история умалчивает, – пожал плечами Альберт. – Получил отворот поворот от одной юной актрисочки в самом начале своей карьеры и отказался от съемок. Много пил и даже лечился в психушке какое-то время, после того, как не удалось сгореть в сарае, который сам же и поджег. Хотел исчезнуть таким способом вообще, разрисовал странными картинками комнату в одном домике и свалил. Но его быстро поймали и упекли куда следует.

– И зачем ты мне все рассказываешь? – взглянула на него Кэт.

– Пересказываю, – уточнил рассказчик, – что самому здесь красавицы уже рассказали. Они прям с ума посходили, так хотят этого психа увидеть.

– Завалило всю съемочную группу вместе с режиссером, – бесцеремонно вмешался в их разговор, судя по всему – товарищ из богемы, весь такой в темных очках от Армани, рваных джинсах от Версаче и торчащими в разные стороны сальными волосами от самого себя. К тому же еще и с запашком. – Приношу извинение за вторжение, молодые люди. В свое время об этом много писали, съемки фильма велись в столичном метро на одной заброшенных еще со сталинских времен веток, сам лично снимал, трудясь оператором. Под Москвой, для сведения, существует еще одно метро, построенное для военных целей, куда по сюжету должна была попасть героиня в результате секретного военного эксперимента. Завал разгребали два дня, спасли не всех… И режа, правда, упекли в психушку. Но этот, кто будет выступать сегодня, к счастью никакого отношения к тем событиям не имеет. Реж в психушке и умер.

Неизвестно почему, но Кэт с первого взгляда невзлюбила этого оператора со стеклянным взглядом. Показалось ли ей или на самом деле один глаз был у того стеклянным, благоприятного впечатления это не производило. Заявиться в приличное общество в таком жутком виде: с вонючей головой и в рваных штанах, да еще и в разбитой обувке со стоптанными каблуками на босые ноги. Будто только что оторвался от своей печатной машинки или еще чего-то там творческого, вышел на лестничную клетку перекурить очередной абзац и оказался в ночном клубе. У творческих так бывает, только, причем здесь она, чтобы терпеть всю эту гадость.

– И кто же не спасся? – полюбопытствовал Альберт.

– Спасли всех кроме главной героини, в чем вся и фишка.

– И в чем же фишка? – продолжал допытываться любопытный.

– Фишка в том, что ваша дама, любезный, очень похожа на ту юную покойницу, хоть и стала старше на целых тринадцать лет.

И это было последнее, что услышала парочка от незнакомца, исчезнувшего так же неожиданно, смешавшись с остальными в зале, как и появившегося, не оставив после себя и следа, кроме отвратительного запаха. И был ли вообще этот след?

– Давай уйдем, – попросила Кэт, – что-то голова разболелась. Мне одного своего злоключения вполне достаточно, чтобы наслаждаться еще и этими дешевыми разводами.

– Не волнуйся, – постарался успокоить ее Альберт, – все это сотрясение воздуха, не более, надо же чем-то публику развлекать, чтобы вечерок скучным не казался, вот владельцы клуба и стараются, приглашая подобных типов, чтобы те нас веселили, втягивая в действо и делая участниками представления. Здорово придумано, согласись…

– Узнать, что я уже тринадцать лет как покойница?

– Каждый зарабатывает на жизнь, как может, – пожал плечами Альберт, – не бери в голову, чувак поплыл от твоей маски, приняв ее за живое лицо, вот в мозгах и всколыхнулось.

– И почему ты выбрал именно эту маску, чтобы скрыть мое уродство? – не отставала Кэт.

– Что было, то и выбрал.

– Так, может быть, я и не похожа на нее вовсе?

– Все может быть, – уклонился от ответа Альберт.

– Ты мне показывал мое фото в интернете…

– Это не твое, – признался загнанный в угол, – а фото этой актрисы из какого-то фильма.

– Но зачем?! – воскликнула Кэт.

– А ты хотела бы узнать, пережив такое, что вовсе и не красавица, ты этого хотела? Для тебя же старался, чтобы больше никаких травм, а когда мне маску привезли, то вопрос отпал сам собой, какой быть твоей внешности, как бы тебе ходилось с чужим лицом? А так все нормально, с шоком ты справилась, постепенно можно узнавать и все оставшееся.

– Я была очень страшной, да? – чуть не плакала уже Кэт. – Но как я тогда снималась в рекламе, все твои сказки?

– Не было никакой рекламы, прости, – вздохнул тяжело Альберт. – Я тебе рассказал историю из одного захудалого романчика, надо же мне было как-то возвращать тебя к жизни.

– Сволочь! – воскликнула Кэт. – И все остальное про мои миллиарды, все это тоже выдумка сдвинутого на голову красавчика?

– Уж прости, – усмехнулся Альберт, – понятия не имею, кто ты такая на самом деле, может даже и исчезнувшая актриса, прав этот журналюга, но согласись, мы классно развели этих америкашек с твоей помощью на солидные бабки. Кстати о птичках, двадцать лимонов доляров сегодня упали к нам на счет. Разве ты бы провернула подобное и уболтала Америку сотворить такое, если бы не была сама уверенна, что ты именно та, за кого себя и выдаешь.

– А где сама эта «та», за кого я себя выдаю?

– Да фиг ее знает, – улыбнулся Альберт, – тебе это интересно? Ты за несколько дней своими стараниями заработала миллион долларов, радуйся. Снимем завтра с тебя маску, и ищи ветра в поле. Миром правит гадость, пакость и стяжательство, включи телевизор и смотри. Соловей на своем свисте имеет 67 миллионов рублей в месяц, Кисель двадцатку, за просто так такие деньги не платят. Времена меняются, а людишки остаются все теми же потребителями денег и зрелищ, так что расслабься и получай удовольствие. Будем считать, что твоя миссия закончилась и жизнь удалась, так не порти ее другим. И не пялься на меня, как Ленин на буржуазию, мы одинаковы замазаны, не вздумай начать творить глупости.

– Я хочу домой, – прошептала Кэт, – мне не нужен твой миллион.

– Потерпи малость, солнышко, мне обещали, что будет интересно. Клуб славится организацией встреч с интересными личностями, чем и живет, – пояснил он. – Слышал от завсегдатаев, что здесь театр не только на сцене, но и вокруг. Посетитель клуба втягивается в театрализованное действие прямо с вешалки.

– Сама вижу, что здесь ничего стоящего, одни дешевые декорации и разводы.

– За все время было всего пару случаев перебора, – улыбнулся Альберт, – когда у одной известной телеведущей нашли в сумочке кокс, та чуть от инфаркта не умерла, доказывая свою девичью невинность в сорок лет. Когда жизнь у некоторых баб только еще начинается в этом младенческом возрасте, у этой она чуть не закончилась. И еще один тип стал импотентом, попав под раздачу. Под розыгрыш, – пояснил он, уловив в ее взгляде явное непонимание. – Разыгрывают кого-то из присутствующих, а остальные все писают кипятком от смеха.

– Сегодня здесь разыгрывают меня? – взглянула на него с надеждой Кэт, неуверенная уже ни в чем, даже в собственном имени.

– Одного беднягу продержали голым на цепи в салоне красоты пару суток, – пропустил он мимо ушей ее вопрос, – предоставив любоваться через замочную скважину за похождениями своей любимой в свое отсутствие. Столько хорошего узнал о ней и о себе, о своих друзьях и знакомых, которых она обслуживала, что интерес к сексу пропал сам собой.

– Смотри сам не попади в историйку, – позлорадствовала Кэт, – чтобы интерес тоже не пропал. Не вижу ничего смешного в издевательстве, хочу домой.

– Да как только так сразу, – Альберт ловко смахнул фужер с игристым вином с подноса проплывающего мимо молодого человека в маске бобра и расшитом золотом камзоле. Сновали здесь подобные, предлагая всякие вкусности. – Посмотрим спектакль и поедем, милая, до утра уж точно торчать здесь не будем. Или тебе совершенно плевать на продолжение представления с собой в главной роли? Да, кстати, совсем вспомнил… Тип, что якобы тебя якобы подрезал на дороге, совершенно уже мертв, утонул в речке.

– Как? – спросила Кэт, оставшись при этом совершенно равнодушной к чужому несчастью. Со своими бы горестями разобраться. Возомнить себя миллиардершей лишь по тем рассказам, что ей о ней же и рассказали. Это же надо было быть такой идиоткой.

– Просто, – усмехнулся криво Альберт, – как все в этом мире тонут, не справился с управлением.

Пьяненькая дамочка с зелеными жиденькими волосиками и в красном просвечивающемся платьице, праздно шатающаяся по залу, была следующей на этой вечеринке, с кем Кэт еще повезло пообщаться в ожидании представления.

– Эля, – девица протянула ей свою изящную ручку в черной перчатке по локоть, и тут же добавила, что она не с хутора сюда заявилась, а с Рублевки. Кэт от души за нее порадовалась, а потом попросила уточнить, где это?

– В Выползово, – фыркнула недовольно новая знакомая, – сама-то откуда?

– Не знаю, – пожала плечами Кэт. – Не обижайтесь, у меня с памятью проблема. Минуту назад думала, что из Америки, а теперь уже и сама не знаю, то же, наверное, из Выползова.

– Все мы оттуда, – скривилась дамочка. – Пришла кого закадрить? Пустой номер, на твою искусственную моську никто здесь не клюнет. Старый и слепой не разберет, а молодые и ранние давно уже гомики или с часами на полшестого, им тоже не до твоего маскарада. Знаешь, а я сразу доперла, что ты – клиника, как тебе вообще в голову пришло нацепить на морду эту искусственную хрень? Точь в точь – актриса! Слышь, я клюнула, честно, – расширила она глаза, – я на тебя запала. Валим с этой помойки, знаю местечко, где оторвемся в постельке.

– Я не одна…

– Да плюнь ты на него, видела я твоего гуся и раньше, ни одной юбки не пропускает. Двигаем, я тебе свой сюрпризик покажу, а ты мне свой.

Кэт покачала отрицательно головой, желая лишь одного, чтобы ее оставили в покое, сюрпризов и так уже хватало за вечер, чтобы самой гоняться еще и за другими.

– Что в рот воды набрала? – усмехнулась зелененькая, выискивая взглядом, куда бы ей поставить пустой фужер, чтобы раздавить, поставила на пол и тут же со стеклянным хрустом его своим каблучком и раздавила. – Ладно, не хочешь, не бренчи, балалаек хватает. Только потом не плачься, что тебя не предупреждали.

– Вы это о чем? – опешила Кэт, с ужасом ожидая очередной неприятности. Мошенницей ее уже сделали, теперь собирались сделать лесбиянкой, замечательно! «Здесь сцена везде, выбирают кого-то одного и начинают издевательство», – вспомнила она недавние слова Альберта. Сегодня эти сволочи выбрали ее!

– Валить тебе надо, вот о чем! – зло прошипела ей на ухо экстравагантная лесбиянка. – Много узнала про себя хорошего, а скоро еще больше узнаешь. Идем, – потащила она ее за руку, – выведу. Я все слышала все, что тебе рассказали, добром для тебя это не кончится.

– Да пошла ты, – вырвалась Кэт, – я в ваши игры не играю!

– Так уж и не играешь? – рассмеялась зеленоволосая девица. – А чего тогда сюда приперлась?

– Просто, – не нашла, что ответить несчастная.

– Просто мухи плодятся, а тебя привели сюда совсем не просто. Ну да дело твое, ты свой шанс на спасение все равно уже упустила.

И это было ее самой большой ошибкой в этот вечер. Пойди Кэт с незнакомкой и чей-то чужой сценарий с ее участием был бы нарушен, если, конечно, не было предусмотрено никаких действий на подобный случай импровизации от выбившихся из-под контроля участников, и все сложилось бы тогда по-другому, не как в том романчике с заднего сиденья такси, о котором она даже понятия не имела в отличие от других участников разыгрывающегося действа. Не пошла, отказалась покинуть заведение с этой стремной девицей. Благодаря чему и оказалась в том мрачном зале с низенькой сценкой и белыми столиками для зрителей с черными бутылками вина и такими же черными фужерами, за одним из которых было предусмотрено местечко и для нее, растерянной и не понимающей, вообще, что за хрень здесь творится. Кроме одного, что эта зелененькая сучка со своими красно-зелеными попугайскими перьями тоже из этого театра местного абсурда, нагоняющего здесь на всех страху, как и тот одноглазый в рваных штанах и с грязными волосами. А что, если и Альберт тоже с ними? Кэт серьезно стала обдумывать и его участие во всем этом. Подставил сначала с аварией, подстроив ситуацию на дороге, что она не справилась с управлением, потом втянул обманным путем в махинацию с американскими миллионами и теперь разыгрывает третье действие спектакля, в котором она непременно должна умереть. Не делиться же в самом деле непойми с кем миллионом в валюте. Баба с возу – коню легче! Да и заложить может, если припрет, а ему еще успешный бизнес в этой стране строить. А так – подобрал на дороге обеспамятевшую телку и используй ее в свое удовольствие до ее летального исхода. Никто и искать не будет, да и как, когда она даже сама не знает, кто есть такая. Самой бы себя хотя бы для начала найти. И эта последняя мысль была страшнее всего, ведь она снова про себя ничего не знала. Американка, блин, твою на фиг! Все бы так от удара по башке миллиардершами и становились.

– И не говори, – улыбнулась ей стройная дама в черном, будто прочтя ее мысли, лицо которой было скрыто черной вуалью, скользнувшая мимо тенью и растворившаяся среди многочисленных посетителей клуба.