Читать книгу Не ходи служить в пехоту! Книга 1. Начало движения - Юрий Тимофеев - Страница 3

До школы 50—70 метров. Школа – это сборно-щитовой дом, одноэтажный, с большими окнами. Полы застелены линолеумом, все сверкает и блестит, чистота идеальная, все оборудование чешское. В школе всего 3 класса, в каждом менее 10 человек. Моя учительница, она же директор школы, жена замполита зенитно-ракетного полка, о чем мне отец объявил с нажимом и пояснил, что вечером мне многое объяснит, а пока я должен быть примерным и дисциплинированным учеником.

Была и хорошая новость: мама не сможет работать в одной со мной школе, так как там всего 3 учителя и, конечно, места заняты.

Мама меня привела в школу, и в это время была перемена, для перемены стояла оглушительная тишина. Нас ждали. Директриса задала все формальные вопросы. Мы с мамой ответили. Они договорились переговорить подробно после уроков. Мама обещала ко времени подойти. Мы заходим в класс.

– Дети, это наш новый ученик Юрий Тимофеев, он приехал к нам из Белоруссии, там до этого служил его папа – командир отдельного реактивного дивизиона. Я думаю, вы с удовольствием его примете в свой коллектив. Да, дети?

– Да, Ирина Николаевна!

– Теперь Юра проходи и садись вон за ту парту. У нас класс маленький и у каждого своя парта.

Мне досталась 4 парта в ряду у окон. Я был десятый ученик в классе. Быстро смекнул, что меня будут спрашивать и гонять каждый день и по нескольку раз. Еще выходило, что в классе 6 девчонок. Один парень явно какой-то дерзкий: оборачивается и оценивает меня. Начался урок. Вижу, что учительница приятно удивилась моим навыкам и ответам. Это понятно, столько, сколько меня, больше никого дома за учебу так не гоняли в моей старой школе. На перемене мы все познакомились. Я был доволен своим классом. После занятий пришла мама, и они с классной – директрисой пошли к ней в кабинет, а меня мама отправила домой. Вышел из школы, и тут меня окликнули ребята из 3 класса.

– Эй ты, новенький! Иди сюда к нам.

Я сразу понял, что придется драться. Они стояли на углу школы. Пошел им навстречу. За углом находилось маленькое и аккуратное здание газовой котельной с палисадником. Меня ведут за палисадник.

– Ну что, новенький, ты уже знаешь, какие тут у нас порядки?

– Откуда?

– А то че такой борзый?

– Я неборзый.

Последовал удар сзади ногой в район поясницы. Я пытаюсь скинуть ранец. Скинул. Последовал шквал ударов. Я в грязи на земле. Побили меня и руками, и ногами. Кровь и слезы катятся ручьем.

– Мамаше своей скажешь, что упал. Если заложишь, то тебе не жить. Убьем. Понял?

– Понял.

– Вставай и не плачь как девочка. У нас тут порядки такие: дедовщина называется. Есть понятие «новенький», и есть понятие «молодой». Ты теперь надолго и новенький, и молодой, короче, «дух». Твоя единственная обязанность – ублажать «дедушек». Понял?

– Нет. Кто решил, что я дух? Я должен откликаться на имя дух?

– Нет, не должен. Откликаться будешь на кличку. Скоро мы дадим тебе кличку, когда прописывать будем. Понял?

– Что значит прописывать?

– Узнаешь. Когда время придет.

– Я не буду вам подчиняться.

Последовала серия ударов по всему телу и лицу. Рассечена бровь, льет кровь. Теперь еще рассечена сильно губа, тоже сильно льет кровь. Мой взгляд падает на крыльцо у входа в котельную. Там у двери стоит деревянная швабра. Решение созрело мгновенно. Я точно не знал, кто именно меня бил, то есть точно знал, что как минимум трое из присутствовавших более 10 человек. Много ударов было со спины, и я не видел, кто их наносил. Я вскочил на ноги, сгруппировался и рванул к швабре. На моем пути оказался упитанный парень явно из 3 класса, активно избивавший меня. С маленького разбега, изогнувшись, я с силой врезался в него, и он отлетел на заборчик палисадника, сильно взвизгнул, путь к швабре был свободен, еще мгновение – и швабра в моих руках. О тактике возмездия я не подумал и решил немедленно бить шваброй всех подряд. Первый удар пришелся по плечу одному мальчишке, который, возможно, был только болельщиком. Я осознал, что это было опасно. Сильный удар по кому-то, второй удар нашел голову моего главного обидчика, который успел прикрыть ее руками, тем не менее кровь хлынула из его головы, и окрестности услышали отчаянный крик, еще несколько взмахов – и пацаны начали разбегаться в разные стороны, я погнался за одним, который тоже был активистом моего избиения. Меня остановил громкий крик моей мамы:

– Юра! Стой, я тебе сказала. Остановись!

Я остановился, увидел учителей, маму и техничку. Мама бросилась ко мне:

– Что ты наделал? Что произошло?

– Светлана, веди его в медпункт школы, там аптечка и все необходимое, сейчас вызовем врача и скорую из медсанчасти полка, – сказала маме директор школы.

– Остальных всех тоже в школу. Будем разбираться, – это уже было адресовано учителям и техничке.

Мама отвела меня в медпункт, быстро молча меня осмотрела, начала промывать.

– Голова болит?

– Нет.

– Говори как есть. Болит?

– Нет.

– Спина?

– Болит только губа, глаза и правая рука.

– А что с рукой?

– Я упал, и сейчас больно сгибать кисть.

Мама осмотрела. Ощупала.

– Ничего страшного с рукой. Но падать будем учиться. А вот с бровью и особенно с губой все серьезнее. Терпи.

– Больно.

– Терпи. Я еще дома буду с тобой разбираться, что это за психическая атака была такая со шваброй.

– Светлана, Юра здесь ни при чем. Я знаю, в чем дело, – сказала Ирина Николаевна. – Это то, что я тебе говорила. Не могла даже подумать, что все произойдет так быстро, пока мы с тобой разговаривали.

– Да, понятно все. Затеял все вот этот фрукт, – сказала Арина Петровна, учитель 3 класса, показывая на моего главного обидчика, который сидел и всхлипывал, а учительница бинтовала ему голову. – Да, Володя? – это она обратилась уже к ученику. В ответ всхлипы.

– Кто он? – спросила моя мама.

– Володя Сенедюк, только приехал, два месяца назад. Набрался где-то на старом месте порядков казарменной дедовщины. Подчинил себе еще двоих дружков, а они уже все втроем начали внедрять эти порядки в школе. Они здесь самые старшие, ведь все старшеклассники ездят в среднюю школу на гарнизонном автобусе за 42 километра. Приезжают не раньше 4 часов дня, и у них там уже свои интересы. Кстати, удар по голове Сенедюк получил очень сильный, – ответила Арина Петровна.

– Эта троица – это все дети прапорщиков из зенитно-ракетного полка. Семьями они дружат, и служили все, по-моему, раньше в одном городке Стрый Львовской области. И родом все откуда-то из тех мест, – сказала Ирина Николаевна.

– Я сегодня пойду поговорю с Леной, женой командира полка, а вечером с мужем. Арина, а ты со своим поговори, – добавила Ирина Николаевна.

– Да мой-то что им может сделать? У Сенедюка отец начальник солдатской столовой, у Петра отец начальник продовольственного склада, то есть оба тыловики, и только у Олега отец начальник контроль-технического пункта полка. С ним мой поговорит, обещаю, – ответила Арина Петровна.

– А кто у вас муж, Арина Петровна? – спросила мама.

– Зампотех полка по-старому, по-современному – зам по вооружению.

– А твой кто, Светлана?

– Командир реактивного дивизиона.

– Вот тебя надо в председатели женсовета выбирать. Твой муж командиру полка не подчиняется. А то ведь избирать жену командира полка и замполита не рекомендуется, потому что их мужья должны руководить женсоветом. В самый раз тебя избирать, Светлана. Надо много вопросов решать. Потом обсудим, – сказала учитель 2 класса Татьяна Витальевна, осматривая плечи и туловище еще одного бойца.

– Ну что тут у вас? – в комнату вбежал лейтенант с медицинскими эмблемами вместе с женщиной в форме сержанта медицинской службы.

– Вот, смотрите – 5 пострадавших в драке. Один из них получил сильный удар шваброй по голове, – ответила Ирина Николаевна.

Доктор начал быстро осматривать всех пострадавших. Распорядился сержанту отвести меня и еще троих в санитарную машину, которая стояла у входа в школу.

– Не надо, Юра не поедет. Я сама справлюсь. Спасибо, – ответила моя мама.

– Все же я предлагаю его отправить на более внимательный осмотр, – предложил лейтенант.

– Нет, еще раз спасибо. Если что, мы к вам придем или позвоним.

– Как знаете, дело ваше. И что за жизнь такая: из рот и батарей каждый день избитых приводят, а тут еще и из начальной школы побитых ведут. Первоклашка – шваброй третьеклассника!

– Извините, товарищ лейтенант, я поняла ваш упрек. Это именно мой сын так защищался. Постараюсь все исправить, – сказала моя мама.

– Я не хотел вас упрекнуть или обидеть. И вообще, удивляюсь нравам местным, вот я вырос на окраине Питера, и мы тоже дрались много и часто, но до палок доходило, только когда район на район, и первоклашки в таком не участвовали.

– О! А я в Ленинграде училась, муж тоже там учился, и это наш любимый город. Вы, наверное, в военно-медицинской учились?

– Да, в ней. Зовут меня Андрей, если что, обращайтесь. Мне очень приятно встретить ленинградцев. А ваше имя Светлана? И можно узнать, кто ваш муж?

– Светлана. А мой муж – майор Тимофеев. Приходите, Андрей, к нам в гости, будет очень приятно поговорить.

– Жаль.

– Что «жаль»?

– То, что ваш муж майор Тимофеев, – расхохотался Андрей.

Мама тоже улыбнулась, УАЗик по прозвищу «таблетка» быстро отъехал, а мы с мамой пошли домой.

Мама дома меня разбинтовала, еще раз обработала, опять забинтовала.

– Как все произошло? Прошу честно. Я ругать не буду. Подскажу, как вести себя в следующий раз.

Я все рассказал подробно.

– Я не знаю пока, что порекомендовать. Мы с отцом поговорим и дадим тебе совет. То, что ты защищался и не стал кланяться, это я поддерживаю. А вот то, что палкой по голове, – это очень плохо. Очень. Дай бог, чтобы у Володи все было без последствий, – мама выразительно посмотрела на меня.

– Алло, коммутатор? Соедините меня с санчастью, пожалуйста.

– Позовите, пожалуйста, к телефону лейтенанта, Андрей зовут, фамилию не знаю. Скажите, Светлана Тимофеева просит.

– Андрей, как там дела у Володи? Как у остальных? Точно? Спасибо вам, Андрей, большое! И вы можете ко мне обращаться просто Светлана. Спасибо и приходите в гости как-нибудь вечером.

– Мам, что там? – спросила сестра.

– Обошлось, слава богу! Шишки, ссадины, синяки. Но сотрясения мозга нет и переломов тоже. Говорит, маловато еще у твоего сына силенок, к счастью.

Мне было безразлично, сострадания к своим обидчикам я не испытывал, а злость еще осталась. Есть и пить я не мог, губа была рассечена сильно.

– Алло, коммутатор? Соедините, пожалуйста, с санчастью, – опять произнесла мама в трубку телефона. – Лейтенанта Волкова, пожалуйста. Андрей, вы были правы, надо было с вами поехать. У Юры все-таки сильно рассечена губа, и, мне кажется, надо зашивать. Спасибо. – Мама положила трубку и сообщила, что сейчас из полка приедет санитарная машина и мы поедем на ней в полковую санчасть. Там мне заморозят и потом зашьют губу.

Не успели мы спуститься, как подъехала «таблетка», от подъезда дома до КПП полка было не более 200 метров. Мы сели в машину, проскочили КПП, и еще через несколько минут машина остановилась возле санчасти. Вышли и сразу направились в процедурный кабинет. Волков отдал какие-то указания медсестре, сам мыл руки, вытирал тщательно и приказал поставить мне укол с заморозкой. Потом взялся зашивать мою губу. Все прошло очень быстро, но я был сильно испуган, ждал, что будет больнее и хуже. Обошлось.

Волков дал какие-то инструкции, я их не воспринимал. Усвоил, что через час можно будет аккуратно есть, потому что отойдет заморозка. Я этому обрадовался, – так сильно хотел кушать.

Страх прошел, и мы с мамой шли по территории части в сторону КПП. Из казармы выскакивали солдаты. Они демонстративно рассматривали мою маму и говорили ей что-то в спину, присвистывали. Но мою маму просто так не проймешь! Она шла и не придавала значения происходящему, ее беззаботное лицо излучало улыбку. Она действительно очень приветливый человек.

Возле штаба полка стоял подполковник, сразу было ясно, что это кто-то из больших командиров.

– Здравствуйте! – поприветствовал нас с мамой подполковник.

– Здравствуйте, товарищ подполковник! – ответила мама.

– Подполковник Воропаев Иван Дмитриевич, командир зенитно-ракетного полка.

– Очень приятно! Светлана Тимофеева, жена майора Тимофеева.

– Очень приятно, Светлана, – спокойно и как-то по-доброму произнес Воропаев. – Вижу, что из санчасти идете.

– Уже подрался, причем очень жестко, с местными мальчишками, – мама кивнула на меня.

– Уже знаю все. Не думал, что ему досталось до такой степени, чтобы в санчасть попасть. Мне доложила директор школы и начальник медицинского пункта полка. Я знал об этой ситуации, которая складывалась между детьми. Разговаривал с их отцами. Видимо, меня не захотели понять. Теперь точно поймут. Я вам обещаю. Давайте, Светлана, приходите всей семьей к нам сегодня на ужин. Нам с вашим мужем придется много совместных вопросов решать и нашим женам тоже. Приходите, все равно у вас там еще ничего не готово. А потом мы к вам как-нибудь придем, если позовете. Пригласим замполита с женой и начальника штаба полка с женой, поговорим, обсудим, введем в курс дела. Как вы?

– Я с удовольствием. Но, во-первых, не знаю мнения своего мужа, а во-вторых, неудобно перед вашей женой.

– С вашим мужем я сам переговорю, ну а супругой – тем более. Она будет только рада. Честное слово.

– Ну если так, то я жду приказаний от своего мужа, а детей мы дома оставим.

– Договорились. Ждем к 20.00, прошу без опозданий.

– Договорились!

Мы с мамой пошли в сторону КПП.

Через несколько минут мы были в квартире. Ну и денек. Такого дня я даже не припомню. Столько событий, столько незнакомых людей, и день все еще не закончился.

Мама сказала мне переодеться в домашнее, а школьное отдать ей в чистку и стирку. Я начал разбирать свои вещи под руководством сестры.

Пришел папа. Они закрыли двери в столовой и о чем-то разговаривали. Я сразу догадался, что речь зашла, конечно, и обо мне.

Нас с сестрой позвали к себе. Мама поставила пюре с жареной рыбой, хлеб, чай, чешское печенье, коробку чешских шоколадных конфет, несколько пирожных и чешский лимонад.

– Сначала пюре и рыбу, – объявила мама.

– Мама, а где ты взяла продукты? – спросила сестра.

– Папа получил еще до нашего приезда продовольственный паек в натуральной форме. Нам на каждого положен паек. Вот я и нашла картошку в кладовке, рыбу в морозилке, масло растительное в холодильнике. Вы кушайте, а мы с папой в гости пойдем скоро и там поедим.

– Сынок, – начал отец, – мы с мамой поговорили. Мама мне все рассказала, как было. Ты правильно сделал, что не дал себя унизить. Но ты допустил одну ошибку. Какую? Делай все возможное, чтобы избежать неравную драку, – это первое. Запомни: если ты ввязался в неравную схватку, то ты уже проиграл. Второе: если драки не удалось избежать, тогда бей первым и со всей силы! Держи инициативу только в своих руках и пытайся навязывать противнику свою волю. И последнее: это разумная сила называется. Палкой по голове – это совсем дурная сила, показывает, что ты слабый, но псих.

– Папа, как же я мог избежать драки? Как? Мама же тебе рассказала, как было?

– Да, рассказала. Объясняю: вот тебе вариант. Не идешь за котельную и говоришь их главному, что, если ты смелый такой, идем драться один на один к школе. Так, чтобы все видели, кто есть кто и что вы меня толпой не избили. Если не пойдет, то объяви его трусом и стой на своем.

– Бей первым, это понял. А вот если бы не палка, меня совсем бы забили. Как без палки?

– Я тебе не говорил – без палки. Палка – это оружие, которым ты завладел. Но не было необходимости бить палкой по голове. Ты мог его этой шваброй по жопе ударить сильно? Мог?

– Мог.

– А почему не ударил по жопе?

– Не додумался, разозлился.

– Разум не должен терять. Думать в критической ситуации надо еще сильнее. А теперь представь, если бы ты его пару раз ударил палкой по жопе. Над ним бы сейчас все смеялись. А он по голове получил, и ему многие сочувствуют, это слишком почетно. По жопе было бы обидно и даже унизительно.

– Ты прав, папа.

Отец меня обнял, поцеловал в макушку и похлопал по спине.

– Теперь еще вот что, дети. То, что я вам скажу, будет для вас очень необычным. Мы находимся на территории другой страны. Здесь к нам, советским людям, совсем другое отношение и другие требования руководства нашей страны. За ваши проступки меня и вас, соответственно, выгнать могут отсюда в 24 часа, и все – точка. Никто не будет разбираться. Кроме того, на вас здесь, в городке, все будут смотреть как на членов семьи одного из трех командиров частей. Я знаю, что раньше вы никогда не задумывались о том, кто у кого отец, какую должность он занимает. Здесь все по-другому, хотите вы или нет, но на вас будут смотреть и с этой точки зрения. Вместе с тем у вас никогда не должно проявляться что-то высокомерное или заносчивое. Но знайте: то, что можно одним, вам нельзя ни при каких обстоятельствах. Жилой городок открытый, чешские дети свободно сюда приходят играть в футбол, волейбол, баскетбол на наших спортплощадках. У них своих здесь нет. Лишних драк не затевать, быть доброжелательными. Если с кем-то подружитесь, можете и в гости к нам пригласить. Нет здесь ничего плохого. Не вздумайте вести себя как-то высокомерно, дескать, мы русские, а вы, там, какие-то чехи. Я наслышан, что есть такие проявления у наших местных детей. Если есть какая-то несправедливость, будьте на стороне правды. Учеба – я даже говорить не хочу. На днях, Юра, пойдешь заниматься на территории части в спортзал. Там внештатный начальник спортзала – солдат, окончил физкультурный техникум. Начнет тебя, Юра, учить боксу, самбо и некоторым приемам рукопашного боя, но все начнется с общефизической подготовки.

– А мы, девочки, начнем бегать и заниматься по вечерам отдельно. Я посмотрела, у нас здесь отличные условия.

– Утром мы с Юрой делаем вместе зарядку. Пришлю солдата, он оборудует перекладину в коридоре. Теперь о тебе, Катюша, – папа обратился к сестре. – Тебе придется ездить в школу на автобусе. В автобусе с детьми ездит «старшая мама», это мамы детей дежурят по очереди и смотрят за порядком. В автобусе делать уроки не рекомендуют, трясет сильно. Здесь есть несколько девочек, твоих одноклассниц, говорят, очень хорошие и воспитанные и учатся хорошо. Вам придется ждать окончания уроков у девятиклассников, для этого вы сможете занимать в школе какой-то класс и делать уроки. Я тебе советую не терять там зря время на болтовню, а делать уроки. Зато здесь вечером можно и спортом позаниматься, и с подружками на свежем воздухе погулять.

– Я завтра хочу поехать с Катенькой в школу и сама все увидеть, – сказала мама.

– Там, говорят, хорошие платные обеды готовят в школе. Надо бы, чтобы она там питалась, а то дети приезжают из школы для обеда поздновато, а всухомятку питаться еще хуже. Многие родители экономят на обедах, и дети питаются бутербродами.

– Ну вот и решили. Ужинайте. Можете посмотреть чешское телевидение, если что-то поймете, и ложитесь спать. Мы с папой придем поздно.

– Папа, а как мне завтра быть?

– Не понял вопрос.

– Ну вот завтра я приду в школу, и что? Как правильно себя вести?

– Подойди к обидчикам смело, протяни руку и скажи, что зла не держишь.

– А если они мне руки не подадут?

– Ничего страшного. Ты подошел как сильный, а он поступил как слабый.

– Понял. Буду стараться.

После ужина мы с сестрой сели смотреть телевизор. Я внимательно вслушивался в чешскую речь, понимал отдельные слова. О чем-то догадывался по картинке. Смотреть чешское ТВ мне показалось интересным. Хотя и было всего 2 программы. Сестра тоже смотрела с интересом, но меньшим, чем я, она первой не выдержала и пошла в нашу комнату читать какую-то книжку.

Проснулся я сам, услышал, как мама начала что-то делать на кухне. Готовить сестре завтрак. Слышал, как они с мамой начали выполнять упражнения. Потом плескались и умывались в ванной. Услышал отца, и я встал, предстояло заняться зарядкой. После вчерашних боев все болело, особенно губа.

Сестра съела кашу, выпила чай, обещала маме, что бутерброд она съест по дороге в школу в автобусе и выпьет кофе из термоса. Мама сказала папе, что и где взять поесть, и они с сестрой вышли из дома. Я выглянул в окно и увидел военный зеленый ЛАЗ, вокруг него собирались дети.

– Юра, ты встал? – спросил отец.

– Да, иду.

Мы приступили к зарядке. С отцом это было интересно.

Позавтракали. Отец дал мне ключ от квартиры, показал, как открывать. Мы вместе вышли. Я пошел в школу, а отец пошел в часть.

На подходе к школе я увидел, что на улице у входа стоит Ирина Николаевна, Володя Сенедюк, какая-то женщина и прапорщик.

– Здравствуйте, Ирина Николаевна! Здравствуйте! – обратился я ко всем остальным.

– Юра, Володя хочет попросить у тебя прощения за вчерашнее, – сказала Ирина Николаевна.

– Не нужно, это как-то неудобно. Я просто хочу со всеми дружить.

– Юра, извини меня. Я тоже хочу с тобой дружить, – ответил Володя.

– Юрочка, я мама Володи. Володя хороший и добрый мальчик, я не знаю, что с ним случилось, пожалуйста, подружитесь.

– Юра, я Володин отец и хочу извиниться за него. Я знаю, где он набрался про дедовщину и про прописку, уверен, мы это дело еще поправим. Вас, мальчишек в начальной школе, так мало здесь, вы должны дружить и должны быть вместе, – сказал прапорщик.

Володя тем временем протянул мне руку, и я ее пожал в ответ.

– Ну вот и хорошо, идите в раздевалку, – сказала Ирина Николаевна.

Мы вместе с Володей пошли, а взрослые остались.

Тетя Лена, техничка, показала мне мою персональную вешалку в раздевалке, где была уже наклеена бирка с моей фамилией и именем.

Володя смотрел на меня угрюмо. Подошел ко мне и сказал:

– Мне так вчера влетело от родителей. И мать, и отец лупили меня ремнем. У меня и руки, и ноги синие от ремня, и сидеть больно. Не обижайся, давай начнем все наново, как будто ничего не было. Идет?

Я посмотрел на Володю внимательно:

– Володя, давай дружить, я согласен. Но учти, я подчинять тебе не буду. Мне сестра сказала, что эта дедовщина и всякая там прописка – это у уголовников так, такие порядки в тюрьме и признавать их нельзя.

– Да какая тюрьма! Вот там, где мы раньше жили, – в той части нам солдаты объяснили, что это такие правила справедливости. Я часто к отцу в часть на склад бегал, и там был у него солдат, который постоянно работал, вот он и объяснял. Ну если ты не хочешь, значит, не будешь, но за остальных пацанов я не отвечаю.

– Володя, ну ты же сказал, что ты мой друг, значит, если кто-то будет на меня нападать, ты за меня будешь заступаться, а я за тебя.

– Заступаться? Посмотрим.

– Быстро по классам! – раздался голос Ирины Николаевны.

На уроках действительно приходилось быть в постоянном напряжении, о своем думать мне не давала Ирина Николаевна. У нее была «коронка»: она часто переспрашивала учеников:

– Юра, повтори, что я сейчас сказала. Или: о чем мы с вами сейчас говорили? Или: а как ты понял то или это?

На переменах можно было выходить на улицу и побегать. Учителя не придирались. На одной из перемен нас заводили в очень чистую и светлую столовую. Мы кушали свежеиспеченные рогалики с маком, джем, сметанный крем. Все это привозили чехи в магазин военторга, а из него уже приносилось в нашу столовую, благо расстояние было не более 100 метров. Отдельно стоит сказать про чай, которым нас поили, это был необыкновенно ароматный напиток. Мы, дети, очень любили этот чай. На наше питание сдавали деньги родители. Маме вчера об этом забыли сказать, и Ирина Николаевна попросила меня передать маме, чтобы она передала деньги через меня.

Закончились уроки, мы вышли из школы. К этому моменту я уже хорошо познакомился со своими одноклассниками. Ближе всего в данный момент мы сошлись с Олегом Ковалевым. Вместе с Олегом мы вышли из школы. Чуть в стороне от нас находилась детская площадка. Возле карусели собрались мальчишки. Кто-то позвал Олега.

– Пойдем? – спросил меня Олег.

– Пойдем.

– Не бойся. После вчерашнего никто тебя не тронет.

– А что вчера?

– Вчера все поняли, что ты псих.

– И что, все против меня?

– Нет, большинство за тебя, но все боятся эту троицу. Они нас всех задолбали. До их приезда мы жили здесь очень дружно. Дрались с чехами, девиз у нас был мушкетерский: «Один за всех и все за одного!» А сейчас они всем верховодят, хотят подчинить.

Я присмотрелся. Сердце билось сильно, я думал, что опять придется драться, и был уверен, что мне наваляют. Володя стоял отдельно, как бы он ни при чем. Я сразу уловил этот его ход.

– Ну что, новенький, как там тебя зовут? – спросил меня парень из 3 класса.

– Меня зовут Юрой, а тебя?

Парень ухмыльнулся:

– Меня зовут Петр, а для тебя дядя Петя, понял?

– Я тебя дядей называть не буду.

– Транды получишь.

– Может, и получу, но меня не даст в обиду Володя. Он мне предложил дружить, и мы теперь друзья. Володя! – крикнул я и помахал ему рукой, подзывая к себе.

– Не понял, ты хочешь сказать, что Володя полезет на меня, если я тебе отвешу?

– Не знаю, проверим, чего стоят его слова о дружбе, – сказал я нарочно очень громко, чтобы все поняли, что их слышит подходящий к нам Володя.

– Ну вот сейчас и проверим, – сказал Петя.

– Харэ, не трогай его, – сказал Володя.

– Почему?

– Он теперь под моей защитой. Юра будет моим вассалом.

– Вова, а что такое вассал? – спросил я.

Петя ухмыльнулся и ответил: ты должен выполнять все Володины прихоти.

– Мы с Володей друзья, а друзья – это равные, и всяких вассалов у друзей не бывает. Володя, докажи, что я прав.

– Бывают, вот мой старший брат, он мне лучший друг, но я выполняю все, что он мне скажет, и он никогда не даст меня в обиду. Он ходит в 8 класс и любому навалять может. Все его боятся. А если я не буду его слушаться, то он перестанет за меня заступаться и никакой дружбы не получится. Понял?

– Это не дружба. Подчиняться я никому не буду, и никто меня не заставит. Я на такую дружбу с тобой, Володя, не подписывался, и, если это такая дружба у тебя и ты такой смелый, надо было тебе об этом при своем отце сказать. А так ты при отце молчал и говорил одно, а сейчас другое. Что, Володя, при отце боишься такое говорить? Вот я при своем отце и при ваших тоже смело все повторю, о чем сейчас сказал. А ты, Володя, слабо? А ты, Петя?

– Я тебе не Петя.

– Тогда и меня зови Юрием!

– Борзый ты очень, Юра.

– Я что, дурак при отце такое говорить? – промычал Володя.

– А что такого? Ты же самый смелый.

– У взрослых свои дела, у нас свои, – ответил Володя.

– Короче, если ты не будешь здесь жить по нашим правилам, будешь один. Ни один пацан к тебе не подойдет. И бить не будут, если сам не полезешь. А тот, кто подойдет, получит кличку Засранец и тоже будет изгоем, с которым западло даже стоять рядом. Выбирай прямо сейчас, с кем ты, – сказал Петя

– Я не буду подчиняться вашим правилам, я не буду вассалом.

– Если ты не с нами, кличка у тебя будет Шнырь, – добавил парень, явно друг Володи и Пети.

– Кто меня так назовет, я тоже назову как-нибудь обидно.

Петр повернулся к остальным мальчишкам и произнес:

– Кто с нами? Идем к лавочкам, а то тут сильно говном воняет от кого-то. Не бойся, Юра, мы тебя бить больше не будем, а то опять маме и, главное, папе своему, большому командиру, нажалуешься, а нашим простым смертным родителям за нас отвечать, – сказал Петя.

– Ребята, не ходите с ними, не бойтесь, не унижайтесь, – крикнул я в отчаянии. Слезы покатились из глаз большими ручьями. Непроизвольно я задыхался от обиды и слез, наблюдая за тем, как все без исключения мальчишки уходят в другой конец двора. Я стоял и смотрел, как они идут. Некоторые смеялись, громче всех – Володя. А я стоял и смотрел. Один из пацанов повернулся и как бы украдкой посмотрел на меня.

Я развернулся и, еле сдерживая рыдания, быстро пошел домой. Забежал в квартиру и разрыдался не на шутку. Я не знал, что делать. Отчаяние. Что делать? Как поступить? Я изгой. Никто меня не поддержал. Почему? Где-то должен быть выход. Спросить отца? Если узнают, подумают, что я «застучал»? Маме рассказать? Мама ничего не понимает. Сестре? Она слишком правильная, чтобы понимать эту грязь, в которую я вступил. Как же хорошо было там, в Белоруссии. Вот если бы я умел драться хорошо, знал приемы, тогда бы я надавал этой троице по морде, а все остальные бы пошли за мной. А почему пошли бы? Да потому, что я сильный. Сильных боятся и признают их власть над собой. Но я слабый. Сегодня тренировка, но после нее я сильным не стану. До того, как я смогу их поколотить, уйдет слишком много времени. Возможно, год или даже больше. Но я все равно буду заниматься очень усердно. Это, конечно же, важнее математики и тем более русского языка. Но что же делать сейчас, завтра, послезавтра? Я понимал, впереди меня ждала травля с целью подчинения.

Открылась дверь квартиры. Это пришел на обед отец.

– Юра, ты где?

– Я здесь, пап.

Отец зашел в комнату:

– Что с тобой? Ты что такой мрачный? Почему уроки не делаешь?

– Все нормально. Сейчас начну делать.

– Я сейчас разогрею обед. А ты мне пойдем расскажешь, что случилось.

– Пап, все нормально.

– Юра, ты помнишь, мы с тобой говорили и я тебе объяснял, что я и есть твой лучший и самый близкий друг в жизни. Я все пойму. Вижу, что у тебя проблемы и серьезные. Расскажи мне, и я посоветую, как поступать, никому не расскажу и вмешиваться не буду.

– Пап, не расскажу.

– Понял тебя. Ну я и сам догадался, что эта история продолжается. Мы вчера разговаривали на эту тему в гостях, туда, в гости, тоже пришла Ирина Николаевна с мужем. Все уже знают эту проблему ваших младших классов. И другие мамы приходили и высказывали беспокойство, что сложилась ужасная ситуация, что взаимоотношения между мальчишками стали напоминать тюремные порядки. Вот маму нашу будут избирать председателем женсовета. Я так понял, что эта троица сумела подчинить себе всех остальных младшеклассников и Володя с друзьями будет действовать через других ребят, которые смалодушничали и подчинились, и они, в свою очередь, будут тебя провоцировать. Что, угадал?

– Угадал почти, но никто меня даже пальцем не трогает. Все мальчишки от меня отвернулись, и я стал изгоем за то, что отказался быть вассалом Володи.

– Вассалом?

– Да, вассалом. Мне предложили быть его вассалом.

И я опять расплакался. Отец меня обнял.

– А ты что сказал?

– Я наотрез отказался. И они мне сказали, что у меня будет кличка Шнырь, а у того, кто со мной заговорит, будет кличка Засранец. И все пошли за ними. Папа, они сила, они вместе втроем друг за друга горой.

– Ты правильно себя повел. Один против всех – это еще какая сила. А потом, ты не один. Во-первых, у нас семья. Это самая главная сила, и в нашей семье мы будем горой друг за друга. Плохо тебе – плохо мне. И я буду тебе помогать. Во-вторых, хороших людей больше. Это всегда, это закон. И, возможно, уже сегодня ты в этом убедишься. Потому что сегодня вечером к тебе кто-то из пацанов придет и позовет во двор гулять. Ты пойдешь, кстати, поэтому спортзал сегодня отменяется. Там ты познакомишься со старшеклассниками. Одного из них зовут Саша, учится он в 9 классе. У нас в городке всего три девятиклассника. Саша, кстати, здесь в большом авторитете, и не потому, что он сын командира полка, а потому, что прекрасный спортсмен и отличник, очень выдержанный парень, мне очень понравился. Готовится поступать в Московское высшее общевойсковое командное училище, много занимается спортом. Так вот, вчера Саша позвал к нам на беседу своих друзей-одноклассников, и мы с ними поговорили в другой комнате, без женщин. Они с удовольствием выразили желание эту ситуацию с младшими классами пресечь и вернуть те порядки, которые были здесь ранее. Ну а после этого наступит время и нам, взрослым, действовать: и мужчинам-отцам, и матерям. У матерей даже свой и очень действенный орган есть, женсовет называется, и на нем даже командиров частей могут покритиковать. Так что вот вызовет меня мама на женсовет и устроит мне головомойку!

Я рассмеялся. Стало сильно легче.

– Кстати, когда пойдешь сегодня гулять во двор, будешь знакомиться, то веди себя естественно, честно и просто. Не лукавь, говори все как есть. А теперь давай кушать. Я купил вам с Катей чешские лимонад, пирожные, вафли в шоколаде, бананы, апельсины, груши и виноград. После обеда можешь выпить бутылку лимонада и съесть пирожное, не забудь оставить нашим женщинам, они все это с удовольствием съедят, когда со школы приедут.

– Ладно.

Мы приступили к обеду. Порадовало меня и то, что кроме первого и второго был еще и мой любимый винегрет.

Папа убрал со стола, я пошел делать уроки и засек время, чтобы через полчаса после обеда приступить к лимонаду с пирожным.

Не успел я приступить к лимонаду, как увидел в окно приехавший автобус, из которого хлынули школьники разных возрастов, среди них была и моя сестра. Мама пошла в сторону дома, а сестра задержалась, чтобы что-то сказать другой девушке. Я побежал открывать дверь.

Мама вошла довольная, на ходу в ванную спросила, как у меня дела. Я ответил, что нормально. Пришла сестра, они с мамой переоделись и принялись кушать, активно обсуждая школу, дорогу и прочие дела. А я погрузился в уроки.

– Мама, проверять будешь? Я все сделал.

– Проверять я тебя теперь не буду. Все на твоей совести. Но Ирину Николаевну я буду видеть если не каждый день, то часто, и знать буду все. Чем хочешь заняться?

– Сначала отжимания, приседания и прочее. Потом хотел поиграть с новым конструктором, потом погулять.

– Иди съешь пирожное.

– Я уже свое съел.

– И мое съешь, я попробовала и что-то не хочу больше.

– Хочешь – ешь сама.

Прошло много времени, стемнело. В дверь позвонили. Мама успела первой.

– Здравствуйте! Юру можно?

– Можно.

– Юра, пойдем гулять.

Передо мной стоял Сергей из 2 класса. Я был поражен. Не понимал, как такое возможно.

– А тебя как зовут? – спросила мама.

– Сергей.

– Заходи, Сережа. Пока Юрка одевается, я тебя вкусненьким угощу.

– Спасибо.

Серега принялся за печенье и запивал его моим любимым лимонадом KOFOLA (напоминает кока-колу). Справился он быстро, а я быстро оделся. И мы выбежали из квартиры.

– Серега, а как же ты за мной пришел, ведь тебе транды дадут и будут обзывать засранцем?

– Не будут. Там наши старшие разобрались, а их знаешь как все уважают! Все, теперь мы возвращаемся к старым порядкам. Никаких вассалов не будет, никакой дедовщины и уголовных порядков. Вся наша троица из 3 класса наказана. В общем, все увидишь сам.

Мы бегом подбежали к месту, где все собрались, я удивился, что среди присутствующих были и девчонки из старших классов.

– Подходи сюда, Юра. Меня зовут Саша, – сказал рослый белобрысый парень, одним локтем опираясь на спинку лавочки. – Знакомься со всеми, мы тебя принимаем в наш коллектив.

Я стал всех обходить и протягивать руку всем незнакомым, называя свое имя и запоминая их имена.

– Вот видишь, Юра, этих троих? – Саша кивнул в сторону Володи и его друзей. – Они решили в нашем дружном городке установить свои бандеровские порядки. Объединились и начали избивать тех, кто младше и слабее. Затравили Женю, девочку из 2 класса, обзывали ее жидовкой, плевали ей на одежду, толкали. Довели, в общем, девчонку. Потом вот тебя решили унизить, но не вышло. Ты молодец, уважаем мы тебя.

Я не знал Женю и услышал об этом впервые. В тот момент я даже не понял, о чем разговор.

– Ребята, кто хочет выступить в защиту этой троицы? – спросил Виталик из 6 класса.

Желающих не нашлось.

– Вот смотрите, – обратился Витя из 4 класса к троице, – вы побили первоклашку Юрку, новенького, вы третьеклассники. Что скажете?

– Он сам нарвался. Очень борзый! – сказал Володя.

– Это ты борзый. Ты понял? – подбежал к Володе Витя и указательным пальцем тыкнул ему в переносицу. – Вот у Юрки нет старшего брата, я буду его старшим братом. У тебя есть претензии к моему брату Юрке? Есть?

– И я буду для Юрки старшим братом. У кого вопросы ко мне и моему брательнику Юрке? У вас, бандеровцы, есть вопросы? И Женечка теперь моя сеструха, – сказал Виталик.

– Сейчас будете просить прощения у Юры и у всех младшеклассников по очереди за то, что вы их унизили. Понятно? – сказал Витя.

– Мы не будем, – ответил Петя.

– Тогда будете отвечать перед нами, перед братьями, за обиду наших братьев. Пацаны, кто нам брат, – подходи! – сказал Витя.

Все пацаны 4—6 классов подошли к Вите. Подошел, конечно, и я. Старшие остались в стороне. И кто-то из них произнес, что они тоже братья и пока подождут в стороне, сами справитесь.

– Последний раз спрашиваю: прощения просить будете?

– Нет, не будем.

Витя мгновенно нанес несколько ударов, подключился и Виталик.

– Остальным не вмешиваться. Двое против трех, – прокричал Витя.

Первым пощады запросил Петя.

– Стой! – сказал Виталик. – Ну что, бандеровцы, передумали?

– Ладно, сдаемся, – сказал Петя.

– Подходишь к каждому и просишь прощения. Ясно?

– Да, – ответил Петя.

Первым пошел просить прощения Володя, за ним все остальные.

– А теперь идите сюда, – произнес Витя. Чуть в стороне, за спинами девчонок, стояла Женя. – Каждый из вас встает на колени, кланяется и просит прощения. За отказ побьем, и во двор вы больше не выйдете. Будете по домам сидеть.

– Не надо, пожалуйста. Я очень прошу, – это произнесла Женя.

– Надо, а ну, быстро! – заявил Виталик.

Троица подошла, встала на колени и попросила прощения. Женька плакала.

– Все, с этого момента не должно быть ни у кого никаких обид. Ни у кого! Всем ясно?

– Да-а-а-а.

– Давайте дружите, ребята, нас здесь и так очень мало.

Мы начали расходиться. Мои одноклассники пацаны уже отдельно подошли ко мне и предложили дружить, потом мы пошли ко 2 классу и тут же решили на асфальтовой площадке поиграть в футбол. Разбились на две команды, присоединился и третий класс. Не было только Володи. Серега первый обратил на это внимание и стал вглядываться в темноту, потом позвал его к нам. Видно было, что Володя прибежал с удовольствием. Примерно в одно время нас начали загонять домой, игра закончилась.

Я зашел домой почти счастливый. Отец тоже только зашел.

– Как дела? Рассказывай.

Я все рассказал.

– Немного неправильно пошло. Но в целом пойдет. Завтра в 16:00 тебя ждут в спортзале. Начинаем заниматься спортом.

Я спросил:

– А кто такие жиды?

– Есть такой народ – евреи. Народ особенный, не знаю, при каких обстоятельствах, но в какое-то время они лишились своей земли, своей родины и начали скитаться по чужим странам. Их никто не приглашал. Но им некуда было деваться. Получалось так, что к ним относились как к непрошеным гостям, часто очень плохо. Этот народ сохранял свой язык, традиции и религию, они очень отличались от европейских народов, это тоже не нравилось. Появилось отторжение. Подмечали недостатки, которые есть у всех народов. Вот тех, кто жадничал, называли жид, жидить, жадничать. Но жадность – это не национальная черта, с ней можно столкнуться везде, в любом народе жадности сколько угодно. Германцы во главе с Гитлером вообще решили полностью уничтожить еврейский народ, того же хотели и бандеровцы. Но евреи выжили, выстояли. Теперь у них есть свое государство – Израиль. И у нас в СССР есть целая автономная область, где они живут и говорят на своем языке. Кстати, евреи очень хорошо воевали в Великую Отечественную войну. Никогда их не обижай. И вообще, мы все вместе – советский народ. Единый. Тем более мерзко, что эти ребята издевались над девочкой. Если что, не будь в стороне, заступайся за людей в таких случаях. А вообще, это все из-за низкого уровня образования, бескультурья. Вот и здесь, в ЧССР, ты можешь услышать от чехов кое-что негативное про русских. Потому что они видят наши некрасивые поступки, бескультурье иной раз. И признать надо, что мы для многих чехов тоже непрошеные гости. Поэтому к нам придирчивое отношение. Вот видят они неприличный поступок нашего соотечественника и говорят, что вы все такие. Но мы с тобой так не поступаем. Все равно они судят по поступкам отдельных людей обо всех русских. Не хотят знать, что тот, кто совершил плохой поступок, скорее всего, вообще нерусский. Считают, что за всех советских людей отвечают русские. Они могут быть украинцами, например, как твои обидчики, или грузинами, или туркменами, а здесь про них про всех говорят – русские, и судят по одному какому-то поступку нехорошему. Ну и чехи тоже люди разные. В общем, евреи нормальные, хорошие люди, точно такие же, как и мы. Кроме того, отец у Жени начальник медицинской службы полка, знаешь, сколько добрых дел он делает за один день? Скольких вылечил! А мама у Жени мордвинка, это такой поволжский народ, и тоже врач, но пока не работает, негде работать.

– Понятно, я просто спросил, потому что я раньше не видел евреев и не знал, кто такие жиды.

– Видел ты евреев и очень много и раньше, просто не знал, что они евреи, и тебе это не надо знать и замечать.

– Я понял.

– Вот и хорошо.

– Мама, я есть хочу.

– Пора мыться и спать, – ответила мама.

– Ну покорми парня, – заступился за меня отец.

– Идем, будем пить чай с бутербродом, – позвала мама.

Мне дали бутерброд с маслом, русской сухой колбасой и чай с лимоном. Потом еще яблоко. После этого пошел в душ. Я с нетерпением ждал следующего дня, а ведь несколько часов назад у меня были совсем другие мысли. Я впервые задумался над тем, какие разные все люди. С тем и заснул.

Следующий день принес много хороших впечатлений, я продолжал знакомиться с ребятами, мы быстро начали сходиться.

К назначенному времени пришел в спортзал. Спортзал находился на территории части, рядом со штабом дивизиона, которым командовал мой отец. У входа в спортзал меня остановил дежуривший в нем солдат с повязкой на рукаве. Я сказал, что пришел к сержанту Васильеву, как и сказал мне отец.

В этот момент из душевой выглянул щуплый дяденька, замотанный в полотенце.

– Тебя Юрой зовут?

– Да.

– Я дядя Вова. Если что, подходишь ко мне и мы все решаем. Васильев!

– Я, товарищ капитан, – в коридор выбежал высокий широкоплечий парень в синем спортивном костюме и кедах.

– Вот твой новый ученик, по крайней мере, на оставшийся год, Юрой зовут.

– Я все понял, товарищ капитан, майор Тимофеев мне все объяснил. Будем работать.

– Хорошо, – сказал дядя Вова.

– Пойдем со мной, Юра. Меня зовут дядя Леня.

Мы зашли в небольшой кабинет, в котором стояли две лавочки, два стула, шкаф, стол. Повсюду лежали мячи, сложенные сетки и прочее.

– Юра, приходишь и сразу идешь сюда. Меня не ждешь, переодеваешься и начинаешь разминку. Разминку сейчас разучим, делать ее будешь вот здесь, – и он показал рукой в угол, сразу если выти из его кабинета.

Я быстро переоделся.

– Разучиваем, Юра, разминку, время попусту не тратим, но разминку делаем тщательно и не спеша. После разминки начнем разучивать разные упражнения.

– А когда будем приемы и удары тренировать?

– Еще не скоро. Нужно много терпения. Ты готов?

– Конечно!

Было тяжело, даже очень. Вытяну ли я, выдержу ли? Не знаю. Опозориться перед отцом? Никак нельзя. А мама возьмет и скажет: «Слабак ты, сынок». Нет, ни за что, стыдно-то как будет. Дядя Леня оказался очень строгим, но добрым одновременно. Бывает и такое. Мы все делали вместе.

– Первое время я тебе буду все сам показывать, а потом ты должен все делать сам, и я буду показывать только новое.

После спортзала пошел домой. Не успел положить вещи, как под окном слышу крик:

– Юра! Юра! Выходи!

Я бегом к окну, там трое моих новых дружков. Здорово! Как же здорово, когда есть друзья, как же здорово – быть в коллективе. Открыл окно и крикнул:

– Иду!

Схватил из вазы несколько конфет советских. Мама одобрительно кивнула и бегом на улицу.

Сегодня ребята предлагали поиграть в хоккей на асфальте теннисным мячом. Ворота соорудили из ящиков. Площадка располагалась рядом с магазином, и было много пластмассовых ящиков. Клюшки у меня еще не было, и кто-то из ребят дал мне свою запасную. Начали мы игру двое на двое, потом подошло еще двое, и игра пошла три на три. Подтянулись девчонки, которые играли в резиночки и классики рядом с нами. В это время кто-то крикнул:

– О! Ребята, смотрите – чехи идут!

Действительно, к нам приближалось несколько человек с клюшками, у некоторых были элементы защиты.