Читать книгу Далекий след императора - Юрий Торубаров - Страница 6
Глава 5
ОглавлениеИ в Московию пришла весна. Была она ранней, но дружной. Даже бурной. Мелкий, теплый моросящий дождик помогал очистить землю от снежного покрова. Река словно ждала этой помощи. Час от часу набирала она силу, на глазах становясь все более полноводной. Москвитяне перед закатом собирались на ее берегах, любуясь этой мощной, неуправляемой силой. Где-то в верховьях она начала безобразничать, вырывая с корнем могучие деревья, срывая с цепей оставленные лодки. Видя их, люди по глупому радовались, крича:
– Вон, вон… – показывая пальцем, – а вон еще….
Расходились, когда стемнело. Никто не думал, что многих поджидает беда. В ночь река, как из плена, вырвалась из берегов, сметая все на пути. Поднялся невиданный вопль, подкрепленный бешеным собачьим лаем. Зазевавшихся людей, как соломинку, подхватывали бурные грязные волны и уносили прочь. Напрасно молили они о помощи. Много бед принесла она народу. Спасшиеся, но оставшиеся без крова потянулись кто к князю, кто к боярам, слезно прося о помощи.
Но жизнь шла своим чередом. Отзвенели капели, отжурчали ручьи. Старательные хозяева успели залить в холодных медушах бочки живительным березовым соком, бабки нарвать березовых почек, чтобы на крепкой овсяной браге настоять доброе лекарство. Не забыли и о другом. Народ взялся дружно править ограды, чистить дворы. С чего бы это? А как же! Приближался великий праздник: Пасха! Ноне она какая-то особая. Изумрудом покрылись поля. Серые, печальные леса, оголенные, как смерд в татарский набег, начали радовать глаз молодой серебристой листвой. О, господи! Краса-то какая! А запах от этих, еще не окрепших, не распустившихся, а только проклюнувшихся листьев так и пьянил голову. Радоваться бы всему этому: весна красна. Да нет! Что-то сумрачна Московия. От двора к двору бежит страшная весть: занемог, сильно занемог Иван Калита свет Данилыч.
Ой! Не дай бог, что случится! При нем и мир, и спокойствие. Процветает Московия! К себе других притягивает. Забыли о татарских набегах. Сумел с ними подружиться князь. А как новый? Как Семен? Может, бог даст, все обойдется? Дай-то бог! Люди крестились, вздыхали, надеялись. Порадует ли на празднике он своим мешком? Калита!
Но вот и Пасха. К ночи живой цепочкой потянулись люди к Богоявленскому собору. И не только поучаствовать в службе. А узнать, будет или нет Иван Данилович? Церковь битком набита. А вокруг, как половодье, люди заполняют площадь. И бежит от приходящих внутрь собора: «Пришел?» А в ответ от головы к голове страшное: «Нет». Вот мимо прошествовал митрополит Феогност. Важный, сосредоточенный, по сторонам кланяется. Что-то припоздал. Знать, князя навестил. Не будет князя. А то бы вместе пришли. Уважают они друг друга. Это все знали. И радовались этому. От такой дружбы всем хорошо.
Началось пасхальное богослужение. Посреди храма – плащаница. Полуношницы начали читать особый канон. Все, как обычно. И необычно. Не чувствовалось праздничного подъема. Какая-то тяжесть словно давила на людей. Это заметно по их шаркающим ногам при совершении крестного хода. И вот радостные слова: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ…» На мгновение забываются тягостные думы, чтобы опять вернуться, когда пройдет это великое мгновение.
Да, Иван Данилович сильно болен. Приход Феогноста как-то оживил его. Он даже поднялся. Митрополит подложил ему под спину подушку.
– Что, пора? – глухо звучит его голос.
Он сильно изменился. Щеки провалились, выпячивая скулы, глаза ввалились.
– Лежи, князь, лежи! – митрополит положил ему на грудь руку.
– Не князь я, владыка, а инок Ананий, – тихо проговорил Иван Данилович.
– Так-то оно так, – митрополит присел на краешек лежака и взял его руку. Она была холодна. Ты, Иоанн Данилович, – опустив его руку, он поднял свою и продолжил: – князь… великий князь всея Руси. Ты первый на всю Русь. Таким и останешься навек.
Иван Данилович улыбнулся. Глаза его засветились радостью.
– Ну, – митрополит поднялся, – мне, великий князь всея Руси, пора.
– Может, и я с тобой? – Иван Данилович отбросил пуховый укрыватель, обнажив худые восковые ноги.
– Лежи, князь, лежи! – митрополит вновь укрыл Ивана Даниловича, – с силами собирайся. Авось на утренней службе встретимся. Дай бог тебе скорее поправиться! – он перекрестил князя и, чуть сгорбившись, пошел к двери.
Князь Андрей Пожарский, несмотря на то что они с Дарьей, любимой своей женой, были на пасхальном богослужении, пошли и на утреннюю службу. Вначале на нее засобирался князь Андрей один. Ему очень хотелось, и он на это сильно надеялся, увидеть заболевшего так неожиданно Ивана Даниловича. Расспрашивать кого-то о состоянии здоровья князя не хотел, послать кого-нибудь из служек Андрей не решался. Еще напутают чего. А вот взглянуть хотя бы одним глазком на человека, который так хорошо его встретил, очень хотелось. А прийти к нему вот так, посмотреть… не допускала скромность. Он мало еще знал этого человека. Но Дарьюшка не захотела от него отставать. Им удалось пройти вперед, и они остановились вблизи клироса. В церкви было тихо. Только какой-то дьячок тонким голоском читал ирмос.
И вдруг церковь ожила:
– Он! Он!
Да! То шел Иван Данилович. Рядом шел, придерживая его, какой-то моложавый, похожий на князя, человек. Кто-то невдалеке от Андрея сказал своему соседу:
– Княжич Семен.
Андрей усмехнулся: что же он сам не догадался? Уж более года жил в Москве, родился сын Василий, а он не знает наследника. Кого судить за это? Великого князя, что не приглашал к себе? Он часто болел. Не до этого. Да и хозяйство у самого Пожарского отнимало много времени. Андрей не заметил, как дьячка сменил священник в епитрахили. Обратил внимание, что заунывное пение дьячка вдруг заменилось сильным, с подъемом, голосом. Священник был средних лет, с черной окладистой бородой и моложавым лицом. Он часто поглядывал в сторону князя, и каждый раз после этого в его голосе возвышалась нотка радостного ощущения не только праздничного события.
Поглядывая на великого князя, Пожарский заметил, что его сын довольно часто смотрит в их сторону. Но вскоре Семен Иванович куда-то исчез, оставив князя одного. Пожарскому показалось, что тот не очень уверенно держится на ногах, и шепнул жене:
– Я отойду.
И стал осторожно проталкиваться к Ивану Даниловичу. Он вовремя оказался рядом. Великий князь узнал его и, виновато улыбнувшись, взял его руку. Андрей помог ему выйти на улицу. Там, глянув на его лицо, он ни о чем спрашивать не стал, а обхватив его за талию, повел домой.
Войдя на княжеский двор, Пожарский был удивлен, что тот забит народом.
– Что им здесь надо? – невольно вырвалось у него.
Иван Данилович болезненно улыбнулся. И вдруг раздались голоса:
– Калита! Калита!
Андрей понял и улыбнулся. На крыльцо уже вывалила дворня, встречать князя. Взойдя на крылец, князь отдышался и, повернувшись к ним, тихо сказал:
– Сейчас!
Услышать его могли только рядомстоящие. И, повернувшись к основной массе, несколько голосов крикнуло:
– Будет!
Иван Данилович Пожарского не отпустил. Приказал одному из служек принести мешок, и он попробовал было, как раньше б, сам раскидать деньгу. Но силы были не те, и он, виновато взглянув на Пожарского, сказал:
– Пособи!
Пока князь Андрей помогал Калите, служба в церкви подошла к концу. Поблагодарив Пожарского за помощь, великий князь пообещал, что как только он почувствует себя лучше, они обязательно встретятся. Андрей, еще раз поздравив Ивана Даниловича с Воскресением Христовым, поспешил к церкви. Из нее уже выходил народ. Подходя ближе, он увидел, как кто-то облапал его жену и, приговаривая: «Христос Воскресе», целовал ее. Та пыталась вырваться, но мужчина, видать, был сильным человеком, и ей не удавалось освободиться. Словно орел, налетел он на нахала, схватил за плечо и с силой рванул к себе. И какое его было удивление, когда перед ним оказался… Семен.
– Княжич! – скрипнув зубами, прорычал Андрей.
Тому не приходилось встречаться с тем, чтобы кто-то мог позволить себе так с ним обойтись. Кровь ударила в голову.
– Да! Княжич! А что? – с вызовом бросил он.
Трудно сказать, что могло произойти между ними, если бы не верный боярин Василий Кочева. Он встал между ними.
– Пожарский, – узнал он Андрея, – ты иди к себе. А ты, – он повернулся к Семену, – не забывай, кто ты. Ишь, петухи. А ну, расходитесь! – крикнул он на зевак, которые вмиг собрались вокруг.
Андрей подошел к Дарье, обнял ее за плечи, и они пошли прочь. Семен бросил вслед им косой, недобрый взгляд. Кочева его заметил и понял, что княжич может не остановиться на этом. Дождавшись, когда княжич уйдет, Василий поспешил к Ивану Даниловичу. Боярин нашел его в опочивальне. Он лежал на постели одетый, широко разбросив ноги. Лицо его просветлело.
– А! Василий! – воскликнул он, – входи, входи.
Когда тот подошел, Иван Данилович поспешил ему сообщить, что он все же был в церкви. Чувствовалось, как он гордился своим поступком. Кочева улыбнулся. Он вспомнил и того Калиту, который мчался по дремучему лесу, порой пробираясь по пояс в снегу, отыскивая место для строительства таинственного дворца. «Да, – вздохнул он, подумав про себя, – что с нами делает время!».
Поговорив о наступившем празднике, Кочева рассказал Ивану Даниловичу о случившемся. Чело князя помрачнело.
– Вот что, Кочева: пусть князь едет на берег Клязьмы. Там, где впадает Нерехта, я даю ему землю. Пусть он там строит свои Пожары. А Семену скажи, чтобы зашел ко мне. Засиделся княжич, – в раздумье произнес Калита, – пусть-ка проветрится до Орды. Он еще с ханом не встречался. У меня в Орде, ты знаешь, весьма теплые отношения с ханом. Хочу, чтобы княжич сохранил их.
Семен шел к отцу в несколько расстроенных чувствах. Как-то многозначительно посмотрел на него боярин, передав просьбу отца. «Что могло случиться?» – думал он всю дорогу от своих хором до отцовских.
– Слушаю, великий князь! – сын вошел без стука.
Отец заворочался в постели и приподнялся на подушке.
– Садись! – показал он рукой на ослон, стоявший у одра.
Тот послушно сел. Отец посмотрел на его удлиненное, как у матери, лицо, на его по-девичьи, дугой, взметнувшиеся брови, чисто выбритые щеки, аккуратную бородку, усы. «А что, хорош», – про себя подумал Калита.
– Я тебя вот зачем позвал, князь…
Он так и назвал его: князь. Сделав ударение на этом слове. Вначале сын не понял отца, но по мере того, как он начал говорить, все прояснилось.
– …князь – это правитель. А правитель всегда должен руководствоваться не чувствами, а головой. Так жизнь устроена, что ты придешь на мое место. Ты думаешь, у тебя будет мало явных врагов? Думаешь, не захочет стать великим Константин? Хотя мы живем с ним в дружбе, и он мне обязан своим княжением. Или же другой Константин – Суздальский? Так зачем тебе множить еще внутренних врагов. Ты пошто обидел князя Пожарского? – отец посмотрел на сына суровым взглядом. – Я тебе расскажу о нем, о его нелегкой судьбе. Только дай слово: все, что узнаешь, умрет в тебе.
Сын кивнул головой. Отец еще раз испытующе посмотрел на Семена. На какое-то время задумался. Наверное, на память пришло то событие, которое было связано с женитьбой Семена на княжне Августе Гедиминовне, дочери самого великого Гедимина. Сын вначале упрямился. А для чего это было сделано? Да, для Московии. Такова судьба каждого князя, который хочет, чтобы на его земле было спокойно, а его страна могущественна. Надо жить в дружбе с сильными, но для этого надо быть самому сильным. Кстати, сноха оказалась весьма приятной женщиной. И, похоже, Семену она нравилась. Но вот этот его поступок? Баловство? Избыток мужской силы? И Калита перешел к истории обиженного сыном князя.
– … Так вот, ты теперь знаешь, кто такой Пожарский. И не след тебе его обижать Я дал ему земли. Пусть едет, обустраивается. Ну, сын, – теперь отец назвал его сыном, как бы говоря, что он самый дорогой ему человек, – тебе надлежит поехать в Орду. Жаль, не стало Чанибека, – при этих словах Калита посмотрел на сына, – Чанибека убил его сын, Бердибек.
Но Семен выдержал отцовский взгляд. Это успокоило отца. Он понял, что его сын не способен к такой подлости. Потом продолжил:
– Ты Бердибека знаешь, но учти, тогда он был царевич, теперь хан. Это большая разница. Отдай ему соответствующие почести.
Сын понимающе кивнул.
– А теперь прощевай. Бог даст, свидимся. А если уж нет… то прости, что не так.
Они обнялись.
Под вечер, когда Пожарские садились вечерить, в ворота кто-то постучал.
– Поди узнай! – приказал князь служке.
Тот вернулся запыхавшийся и с порога почти крикнул:
– Княжич Семен.
– Княжич Семен? – переспросил глава семейства, переглядываясь с Дарьей.
Той стало даже не по себе.
– Так проси его, чего стоишь! – внезапно рявкнул князь.
Княжич вошел легкой, гибкой походкой. Был худощав, строен. Князь поднялся навстречу.
– Прошу к столу, княжич. Мы тут как раз вечерим, – добавил он.
– С радостью принимаю, – приложив руку к груди и склонив голову, произнес он.
– Эй! – повернувшись к двери, крикнул Андрей.
Тотчас на пороге показался служка:
– Кравчиго ко мне. Да бегом!
Кравчий, с лысым черепом и глазами навыкат, появился так быстро, словно ожидал за дверью.
– Слушаю, князь!
– Угости гостя на славу!
Гость с налитым кубком заморского вина поднялся:
– Дозволь, князь, – проговорив, он посмотрел на Андрея.
Князь кивнул.
– Я пришел повиниться за свой недостойный поступок. Тебе, княжна, – он впервые посмотрел на нее, – приношу свое извинение. Не гневайся на меня, не карай. Тебе, князь, – он повернулся к нему, – скажу, бес попутал. Простите. Но… от чистого сердца скажу, завидую я тебе, князь, уж больно хороша у тебя жинка. Береги ее! И дай бог вам долгой и счастливой жизни. С праздником! Христос воскресе! – и он залпом осушил кубок.
Обнявшись с князем, они расцеловались.
Допоздна засиделись они. Наконец гость встревожился и стал собираться до дому.
Хозяин пошел провожать гостя. На всякий случай. Лихие люди были везде. За разговорами незаметно дошли и до Семеновых хором. Тут не обошлось и без того: Семен затащил к себе Андрея. Расстались под утро. Теперь Семен решил проводить князя. Тот с трудом согласился на одном условии: до середины пути. Семен, вздохнув, кивнул, мол, пусть так будет.
А на следующий день Семен не стал дожидаться, когда пройдет ледоход, двинул с небольшим отрядом на юг. И только Андрей проводил его до Московской заставы. Потому что ему одному он шепнул об этом на ухо.