Читать книгу Падение Хаджибея. Утро Одессы (сборник) - Юрий Трусов - Страница 16

Крепко спал в эту ночь Кондрат, утомленный дневными тревогами. Под самое утро он проснулся от грохота. В узкое окно поноры уже просачивались тусклые лучи рассвета. Полутемная горница была наполнена стуком. С трудом разлепив веки, он увидел, что дубовая дверь, запертая на щеколду, дрожит от дюжих ударов.

– Эгей, кто там? – спросил он.

– Пугу, пугу, казак с лугу! – по-запорожски ответил знакомый мужской голос. И прибавил не то сердито, не то весело: – Я уже руки отбил, ударяя в дверь, – никак тебя, чертяку, не добудишься.

Натянув шаровары и сапоги, Кондрат отомкнул щеколду. В дверь просунулось длинное веснушчатое лицо Яшки Рудого.

– Я гостя привел. Татарин молодой тебя по слободе с рассвета шукает. Все спрашивает Кондратку. Вот я и привел его к тебе.

– Спасибо. А где ж он? – спросил Хурделица, увидев, что за спиной Яшки никого нет.

– Я его манил сюда, да он, видать, пужливый… С коня сойти и то боится, как бы его, мол, ненароком не заневолили. Ты сам выйди. Он у плетня дожидается, – пояснил Яшка.

Кондрат накинул на широкие голые плечи жупан, опоясался саблей и вышел вместе с Яшкой из поноры.

Трава во дворе была еще мокрой от росы и клубилась паром под лучами встающего солнца. За плетнем, в зелени кустов, чернела фигура всадника. Хурделица только глянул на его тонкобровое лицо – сразу признал в нем того ордынца, что вместе с толстогубым татарином пытался вчера преградить ему дорогу в камыши заводи. «Да ты не зря здесь», – подумал казак с тревогой и невольно положил руку на эфес сабли. Но первые слова гостя развеяли его настороженность.

– Салям, Кондратка! Салям, кунак! Не узнаешь? – сказал ордынец по-татарски.

В памяти казака сразу встали картины встреч с пастушонком у татарского становища и Лебяжьей заводи.

– Озен-башлы, кунак! – крикнул удивленный Хурделица. Но в голосе его слышалась неуверенность. Нелегко было признать в степном воине юношу, которого он когда-то спас от клыков кабана.

– Ты таким джигитом вырос, что тебя и узнать мудрено, – сказал Кондрат. И, взяв коня кунака под уздцы, проговорил решительно: – Слезай, лучшим гостем будешь! Слезай!

Но Озен-башлы не менее решительно отказался:

– Не могу! Времени совсем нет! И у тебя тоже нет. – Он вопросительно глянул на стоящего неподалеку Яшку Рудого.

Кондрат понял, что татарин хочет сказать что-то важное, предназначенное только для его ушей, и подмигнул Рудому. Яшка был понятлив и сразу оставил кунаков наедине.

Выждав, когда он отошел достаточно далеко, Озен-башлы, понизив голос, сказал:

– Кунак, большая беда грозит тебе. Вчера твоя пуля ранила сераскера здешнего, старшего сына Ураз-бея, нашего мурзы. Как только он встанет на ноги, сразу же приедет сюда со своими воинами, чтобы разыскать обидчика и отомстить. Тебя ожидает смерть, а на жителей слободы ляжет большой штраф. Сегодня же убегай подальше из этих мест. Остерегайся Ураз-бея, у него хорошая память, кунак!

С этими словами Озен-башлы неожиданно пришпорил коня. И, прежде чем Кондрат успел опомниться, исчез в зелени слободской улочки.