Читать книгу Три даоса и Валькирия. Философско-иронический роман - Юрий Васильев - Страница 5

Во внешности встретившего их Учителя Искатель не обнаружил ничего необычного. Одет же он был в простые треники с довольно обвисшими коленками и выцветшую футболку. Так же и квартира. Понятно, что это бывшая коммуналка. И никакой там особой китайской экзотики. Лишь кое-где висели ветряные колокольчики, – фэн-лины, и прочая атрибутика учения о ветре и воде, – фэн-шуй сюэ. Зато кроме него самого, там присутствовало ещё одно очень грозное существо женского пола, которое за столь суровый вид мы наречём Валькирией.

После не чрезмерно затянувшегося знакомства и свершения гигиенических процедур, вся честна́я даосская компания была приглашена Учителем в импровизированную комнату для чайного действа, – ча-и ши. Там она была рассажена им вокруг миниатюрного чайного столика, – ча-чжо, с лежащей на нём чайной дощечкой, – ча-баньчиком. Чайное действо, – ча-и, – это, надо сказать, то, что для европейского уха более привычно звучит как чайная церемония.

У стены на настольной электрической плите в металлическом ковшичке нагревалась вода. Учитель, как ведущий чайного действа, – ча-и ши, следил за тем, что бы она не дошла до состояния полного кипения. Дело в том, что даже зрелый пуэр, – шу-пуэр, не желательно заваривать крутым кипятком.

После того, как Учитель залил молочный пуэр, – най-сян пуэр, в чайнике из исинской тёмно-красной глины и дал ему немного настояться, он поднялся держа сам чайник правой рукой за ручку, а левой придерживая его крышку. Наклонив носик чайника, Учитель с высоты своего роста стал лить чай в специальную посудину-сливник, так называемое «море чая», – «ча-хай», или «чашу справедливости», – «гун-дао бэй». На добрую половину метра растянулась струя чая. Пропитавшийся же воздухом, он пенился в сливнике как ядрёное пиво.

Разлив чай по чашкам, Учитель сделал первый глоток. А вслед за ним же отхлебнули и все остальные. И действо развернулось! Учитель только и успевал заваривать и разливать чай. К кому раньше, а к кому позже, но ко всем без исключения, после энцотой чашки пришло изменённое состояние сознания. Короче, всех «накрыло»! Не зря ведь буддисты по сему поводу говорят что: «Чай и созерцание – одного вкуса!», – «Ча-чань и-вэй!». Особенно же не по-детски это коснулось двух новоиспечённых даосских адептов – Искателя и Валькирию. У обоих достигнув тонкого кишечника, выпитый чай стимулировал выработку пресловутого «гормона счастья» – серотонина. С прекрасной даосской адепткой случилось переживание «полёта бабочек в животе», о чём она радостно пропищала, а неугомонный Искатель узрел «небесный узор», – «тянь-вэнь», прямо в рисунке обоев, но он об этом скромно решил умолчать.

Для пущего, видимо, усугубления Учитель возжёг ароматическую палочку, – сянь-сяну. Комната для чайного действа, – ча-и ши, стала постепенно наполняться терпким запахом сандала. Вкупе с действием чая от этого никому не показалось мало! Убедившись же, что все преисполнены вниманием и готовы слушать, Учитель изрёк:

«Друзья мои! Наша сегодняшняя встреча не случайна. Это явная воля Неба, – Тянь-и. Сами небесные бессмертные, – тянь-сяни, желают, что бы мы здесь, под этим северным небом создали свою независимую традицию. С древних времён в роли базовой концепции китайской натурфилософии рассматривается дуализм инь и ян, – инь-ян эр-юань лунь. Физическим проявлением категории инь, – инь-лэем, считается земля, – ди, а воплощением категории ян, – ян-лэем, значится небо, – тянь. У каждой из этих двух категорий имеется свой путь. Есть путь земли, – ди-дао, и есть путь неба, – тянь-дао. Стало быть, для гармонии инь и ян, – инь-ян хэ-хэ, нам следует объединить оба этих пути. Итак, нашу традицию я предлагаю назвать ″Школой земного и небесного путей″; кто за?»

«Да хоть ″Бандой четырёх″, – ″Сы-жэнь баном″!» – подумал Искатель. И вслед за этой мыслью пред его внутренним взором, – нэй-гуанем, промелькнул образ лотоса, – того, что падма на санскрите и лянь-хуа по-китайски.

Ну а банда же была «за» единодушно. К тому же испитие чая начало активно проявлять свой терапевтический эффект, заключающийся в естественном промывании мочевого пузыря. И первой на эту процедуру была отпущена Валькирия. А вслед за ней, в порядке очереди, обитель Пурпурной Барышни, – Цзы-Гу, посетили и все остальные.

Когда же наконец вакханалия справления естественных нужд утихла, Учитель вновь приступил к мозговой атаке:

«Ну что ж, – сказал он, – давайте теперь порассуждаем о сходстве и различии между земным и небесным путями. Попробуем найти среднее арифметическое. Постижение пути, – дэ-дао, вообще характеризуется сравнениями и противопоставлениями. Скажу больше, только оперируя взаимодополняющими противоположностями, собственно, и возможно освоить путь, – лянь-дао!»

Надеемся, дорогой читатель, ты помнишь, что прямую речь мы пересказываем своими словами? А коли не забыл, то внемли далее:

«Итак, основатель даосизма Старый Мудрец, он же Старый Младенец, – Лао-Цзы, в первом же параграфе своего ″Трактата о пути и благой силе″, – ″Дао-дэ цзина″, постулировал, что путь, который может быть пройден полностью, не является постоянным путём, – чан-дао. И это, безусловно, так! Постоянный путь, – чан-дао, должен быть безграничным. А попытки же добиться его завершения сродни стремлениям достичь края земли или перейти за линию горизонта.

Однако, будучи бескрайним как целое, постоянный путь, – чан-дао, разделён на вехи, имеющие как своё начало, так и свой конец, ориентируясь по которым, можно судить и о правильности его выбора, и о верности его выполнения, – следования по пути, – шунь-дао. Ввиду этого наличие определённых результатов на каждом из отдельных этапов пути устанавливает его в положении истинного пути, – чжэнь-дао. И земной, и небесный пути – оба являются истинными, но только относящимися к разным уровням данной категории.

Условно, конечной целью осуществления пути, – дао-дао, следует назвать обретение бессмертия, – дэ-сянь. Однако же данное утверждение необходимо подкрепить разъяснением того, из-за чего во всех направлениях даосизма это самое пресловутое бессмертие значилось столь важным, и как оно в них позиционировалось.

А дело обстоит так. Реальность в даосском учении представляется в виде кома глины, лежащего на гончарном круге, из которого Великий Гончар – Хун-Тао, он же Великий Плавильщик – Да-Е, выступающий как персонифицированный образ, выражающий формирующую способность Пути, – Дао юй-чжи мао, его созидательную энергию, – хуа-юй чжи ци, постоянно вылепливает, или выплавляет, всё новые и новые формы вещей».

«Да, – подумал Искатель, таращась на глиняный чайник Учителя и вспоминая изливавшуюся из него тёмно-коричневую струю, – это уж точно работа рук Великого Гончара, – Хун-Тао. Иначе бы меня не ″торкнуло″ так круто»!»

А сам же учитель самозабвенно продолжал:

«Впервые подобная персонификация Пути была аккредитована последователем основателя даосизма – начальником заставы Инем Си в его труде ″Истинный канон начала письмён высочайшего и чудесного Пути″, – ″У-шан мяо-Дао вэнь-ши чжэнь-цзине″, более известном просто как ″Мудрец Инь с заставы″, – ″Гуань Инь-цзы″.

Вернувшись же к каноническому памятнику Старого Мудреца-Младенца – Лао-Цзы цзин-дяню, мы обнаружим, что в его двадцать пятом параграфе о Пути говорится как о вещи, из хаоса возникшей, – ю-у хунь-чэне. Такая формулировка, определяющая Путь как ″вещь″, может нас поначалу просто шокировать. Объясняется же она тем, что Путь в данном контексте представляет собой собственную созидательную энергию, – хуа-юй чжи ци, или Великую Благую Силу, – Да-Дэ, появившуюся из Первозданного Хаоса, – Хунь-Дуня. Следовательно, может быть условно определён по отношению к нему как первая и единственная вещь. А все остальные являются ими уже относительно самого Пути. Он же, в свою очередь, будучи прародителем всего сущего, буквально – ″матерью десяти тысяч вещей″, – ″вань-у чжи му″, в подобной ипостаси с их точки зрения, конечно же, никак не рассматривается.

Есть ещё более древняя система знаний, которая называется учением о переменах, – и-сюэ, и базируется, соответственно, на ″Книге перемен″, – ″И-цзине″. Так вот, согласно ей, всё подчинено глобальному закону перемен, – и-ли. При полном же обзоре происходящего, включающем даже сами процессы рождения и смерти, пред нами раскрывается тотальная неизбежность проявления этого первопринципа. Такова суть бытия!

Путь не только мать десяти тысячи вещей, – вань-у чжи му, но и начало неба и земли, – тянь-ди чжи ши. А посему среди десяти тысячи вещей, – вань-у чжи чжунэй, находящихся между небом и землёй, – тянь-ди чжи цзянь, нет ни одной, не обладающей изменчивой природой. А выражаясь иначе, нет ни единой вещи из всех сущих в мире, каковая не была бы подвластна этому самому закону перемен, – и-ли.

Аналогичным образом, нет ничего неделимого и нет ничего несоединимого. Любая вещь может как распасться на части, становящимися самостоятельными вещами, так и самой слившись с другой вещью, стать её фрагментом. Такова природа вещей!

Добавлю также, что мягкость является для них благоприятным состоянием, а твёрдость, соответственно, – пагубным. Именно на это положение указывают слова Старого Мудреца-Младенца, – Лао-Цзы юй-лу, о том, что: ″Если дерево крепкое, то ему суждено сломаться!″, – ″Му-цян цзэ-чжэ!″, из семьдесят шестого параграфа всё того же его канонического трактата. Зато прямое подтверждение жизнеспособности состояния мягкости перед агрессией внешней среды, представленной в данном случае ветром, можно найти даже в стихотворении Александра Андреевича Прокофьева – ″Люблю берёзку русскую″. Вот его заключительные строки: ″…Под ветром долу клонится / И гнётся, но не ломится!″.

Ну что, вдохновились немного лирикой? – Да? – Ну тогда слушайте дальше!»

И все внимали Учителю, ибо других вариантов в общем-то и не наблюдалось. А он же вещал:

«Очевидно, что даосская доктрина стоит особняком как от анимизма, так и, конечно же, от сменившего его теизма. В ней нет и не может быть концепции о вечной и неделимой душе, представляющей собой некую единицу личности. И именно это обстоятельство, в общем-то, и задаёт обретению бессмертия, – дэ-сяню, значимость условно конечной цели истинного пути, – чжэнь-дао.

В подавляющем же большинстве религий как?.. У индивида есть душа, которой в течении жизни он должен обеспечить посмертную путёвку в нужное место. И для этого ему нужно соблюсти кое-какие установленные правила игры. А вот создавать ничего не требуется, ибо всё уже и так создано!

Буддизм, правда, пошёл ещё дальше, сфабриковав доктрину отсутствия ″я″, – анатмаваду на санскрите и у-о лунь по-китайски. Она полностью перечёркивает право индивида вообще на какую бы то ни было самоидентификацию. Впрочем, друзья, давайте ограничимся одним лишь упоминанием об этом инциденте, а сами же лучше продолжим вникать в собственные проблемы».

Протестующих не нашлось!

«И приведу-ка я вам небольшое дополнение, – произнёс тогда Учитель. Оно вроде бы даже противоречит всему преждесказанному. Однако же попробуем разобраться.

Итак, от древнекитайских адептов шаманизма, – у-ши, чьё мировосприятие имеет ярко выраженный анимический характер, в даосизм перекочевала полианимическая доктрина о десяти неких человеческих и животных душах, – хунь-по.

Согласно ей, эти души, проявившись в организме уже с момента зачатия, надзирают за всеми происходящими в нём психофизиологическими процессами. Так три человеческие души, – сань-хуни, обитая в печени, – гани, следят за психическими процессами, а семь животных душ, – ци-по, резидируя в лёгких, – фэях, заведуют процессами физиологии.

Ну а с приходом же соматической смерти весь этот конгломерат распадается. Причём, человеческие души, – хуни, – янские, поднимаются на девятое небо, – ди-цзю тянь, где находится Яшмовый Терем, – Юй-Лоу, а животные души, – по, – иньские, спускаются в подземный мир, – ди-фу, разделённый на девять глубин, – цзю-ю, с протекающими по ним девятью Жёлтыми Источниками, – Хуан-Цюанями. Ну а в случае же неприкаянности, человеческие души, – хуни, бродят по земле как призраки, – гуй-хуни.

Примечательно, что в даосской мифологии, в отличие от буддийской, обоими мирами – и верхним, и нижним правят небесные божества, – тянь-шэни. Так властелином неба, – тянь-цзюнем, значится сам Верховный Владыка Нефритовый Император, – Юй-Хуан Шан-Ди, он же Великий Владыка Нефритовый Император, – Юй-Хуан Да-Ди, а подземным миром, – ди-фу, распоряжается его наместник – Небесный Досточтимый Великого Единого, – Тай-И Тянь-Цзунь. Да и вообще, многочисленные хтонические божества, – мин-шэни, присутствующие в буддийском пантеоне, для даосского пантеона не свойственны.

Посмотрев, ради интереса, с позиции даосизма на психиатрию, диссоциативное расстройство личности, то есть её расщепление, можно посчитать состоянием расщепления, установившимся между тремя человеческими душами, – сань-хунями.

В целом же из мною сказанного следует вывод, что весь описанный десяток так называемых душ представляет собой индивидуальность как некую коллективную личность. И ввиду этого ни одна из них по отдельности не может определяться в роли единицы личности. А значит, и никакого противоречия здесь нет!

Но в то же время в даосской парадигме имеется представление о духе, – шэне. Он выступает как субстанция, которую для того, чтобы она стала себя проявлять необходимо сначала активировать, или, говоря другими словами, пробудить. Вот именно этот пробуждённый дух, – шэнь, как раз и способен выполнить роль единицы личности, установив гармоничный контроль над человеческими и животными душами, – хэ-чжи хунь-по.

Так что же сей дух, – шэнь, – будет ли он подвержен процессу перемен? – Да, вместе со всем, что есть во Вселенной! Однако ровному и постепенному, как течение тихой реки, на которое, как и на спокойный огонь, – вэнь-хо, можно смотреть бесконечно долго. К тому же указанный процесс станет характеризоваться исключительно как развитие, и ни в коем случае не определяться как деградация.

Ну а теперь, друзья мои, когда мы уже вплотную подошли к определению бессмертия, целью самосовершенствования, – цзы-сю, будем считать проявление в себе этой самой субстанции духа, – шэня. Она, данная цель, достигается ещё на земном пути, – ди-дао, но вот закрепляется уже лишь через следование путём небесным, – тянь-дао.

Хочется добавить, что и в западной теистической доктрине, где, естественно, существует концепция вечной и неделимой души, проведена, тем не менее, чёткая грань между ней и духом.

Чуть ранее мы с вами поговорили о соматической смерти, теперь же скажем пару слов и о смерти физиологической. Итак, согласно древней точке зрения даосской медицины, – дао-и, она обусловлена внедрением в человека прямо с самого момента его рождения трёх энергетических паразитов, называемых тремя трупами, – сань-ши, или тремя червями, – сань-чунами. У них, кстати, имеются и собственные имена: это Кровавая Барышня, – Сюэ-Гу, Белая Барышня, – Бай-Гу, а также Сине-зелёная Барышня, – Цинь-Гу. Изгнание же этих подселившихся сущностей из организма преподносилось как проведение первого шага на пути к обретению бессмертия, – дэ-сянь чжи дао.

Разумеется, к бессмертию относилось предотвращение не только естественной смерти, наступающей по вине старости, но также и неестественной, являющейся следствием патологического процесса. И к этому, конечно же, присовокуплялось ещё и обеспечение безопасности от так называемых пяти кончин, – у-цзюэ: смерти от падения, – де-сы, смерти от раздавливания, – я-сы, смерти от обморожения, – дун-сы, смерти от удушья, – и-сы, и смерти от утопления, – ни-сы, в общем, от случайную гибели. Во многих источниках, надо сказать, вместо одного из вышеперечисленных пунктов зачастую приводится смерть от испуга, – цзин-сы, или даже смерть от кошмарного сна, – янь-сы.

Огромнейшую важность представляло собой наличие такого свойства, как неуязвимость от, выражаясь переносно, пяти видов оружия, – у-чжун бин-ци: копья, – гэ, пики, – шу, алебарды, – цзи, секиры, – цю-мао и багра, – и-мао, а высказываясь конкретно, – от насильственной смерти.

Обладание подобным отличием пользовалось в Древнем Китае особым спросом вследствие того, что отдельная человеческая жизнь ценилась в нём как со стороны властей, так и с позиции социума, мягко говоря, не слишком высоко. Зато риск лишиться своей драгоценной жизни с чьей-нибудь ″доброй помощью″ был очень даже велик! От этого не имелось страховки ни у кого. Дамоклов меч висел над головой у каждого из представителей всех четырёх сословий, – сы-миней: чиновничьего сословия, – ши-миня, крестьянского сословия, – нун-миня, ремесленного сословия, – гун-миня, и купеческого сословия, – шан-миня.

Но вернёмся, друзья, из рандеву с Древнем Китаем к нашей реальности.

Только бессмертный, – сянь-жэнь, как тот, кто достиг полной реализации, уже не определяется в роли банального биологического объекта. Стало быть, он и не подчинён заурядным физическим законам. Напротив, следуя лишь высшему, – небесному, закону, – тянь-ли, такой истинный человек, – чжэнь-жэнь, находится уже по ту сторону от бытия и небытия, – ю-у. Во многом же с ним, на мой взгляд, схож образ ницшеанского сверхчеловека.

Так же и к самому состоянию бессмертия не до́лжно подходить с обычными мерками. Здесь нет места стандартным концепциям, особенно связанным со взаимоотношениями внутри социума. Сравнить же подобную бессмысленность можно с таким гипотетическим примером, в котором приверженец религии авраамической традиции принялся бы со всею серьёзностью беспокоиться о проблеме перенаселённости рая. Подгонять состояние бессмертия под рамки некой нормы – занятие крайне неблагодарное. Бессмертие – это сверхнормальное состояние!

Не утихают споры о том, чем же значится даосизм в большей степени, – философией или религией? – Ответ же по моему не обременённому знаниями, но зато свежему, суждению, чрезвычайно прост: даосизм – есть религия, построенная на философии. Значение некого сюжета, определяющего суть почти всех, включая даже буддизм, религий, в этой философской религии отсутствует. Учение Старого Мудреца-Младенца, – Лао-Цзы цзяо-и, вообще, полностью бессюжетно. А тогда же, раз нет сюжета, то и не требуется никакой особой веры. Достаточно простого понимания!

Ну а на сегодня, друзья, с вашего позволения, это всё!»

Тройной выдох сотряс комнату для чайного действа, и все дружно закивали головами в знак согласия.

«А сейчас, – открыл новую тему Учитель, – давайте немного разберёмся с хозяйственными вопросами. Номерами телефонов мы уже все между собой обменялись, – этот вопрос исчерпан. А вот относительно оплаты, расклад следующий: никакой таксы нет. Каждый пусть сам перечисляет такую сумму, какую посчитает оправданной. Через интернет по номеру телефона. Мой банк вам всем тоже уже известен. Только переводить желательно не с того номера, который знаю я, дабы всё было анонимно.

Не возбраняется также и подношение в ″общак″ чайной подати, – ча-шуя, ибо чай у нас с вами станет уходить только так! А как же нам без него-то?»

«А чайный шлак, – ча-чжа, – вставила Валькирия, – можно оставлять мне как ″гранд-мастеру садоводства″, – ″юань-и да-ши″. Весной разбросаю его по клумбам своего участка. Получится знатное удобрение для цветов!»

Хорошо, учтём – согласился Учитель, безотходное производство – это по-нашему, – по-даосски! Актуальную информацию же я буду выкладывать на странице своей группы во ″ВКонтакте″ – ″Даосские практики и искусства″. Кто ещё не вступил, – вступайте! Если же у кого-то вдруг возникнут неотложные вопросы, не мучайтесь, а излагайте их в ″обсуждениях″. Тему же можно или выбрать из уже имеющихся, или же предложить свою. Так как для каждого из вас у меня подготовится своя программа, то и расписания занятий будут индивидуальными. Вот и сегодня, Знаток, тебя я попрошу задержаться. Ну а все вместе же давайте встретимся завтра в это же время».

Отметившись напоследок в кабинете у Пурпурной Барышни, – Цзы-Гу, Искатель с Валькирией начали собираться. Искатель подал своей соученице пальто, и одевшись и попрощавшись, они покинули жилище Учителя.