Читать книгу Подлинная древняя история. По исследованиям С. Лесного и С. Жарниковой - Юрий Владимирович Максименко, Юрий Владимирович Манухов - Страница 8

Очень показательны выводы Лесного по результатам изложенного материала. Он хоть и пишет о советской науке, но, как представляется, деятельность и российских учёных не внесла до сих пор какие-либо изменения в академическую концепцию истории Древней Руси. Считаем уместным и правильным обозначить те моменты и выводы С. Лесного, которые будут показательны не с точки зрения критикующего что-то, а с точки зрения демонстрации сути сложившейся ситуации в нашей исторической науке. Тем более, что автор данной публикации целиком и полностью разделяет позицию С. Лесного (Парамонова) по всем обозначенным им вопросам.

Итак, С. Лесной рассмотрел пять крупных проблем, касающихся истории Древней Руси. Он был уверен, что вопрос о том, что сделано советской (добавим российской) наукой по теме древней истории Руси, не может быть обойден молчанием: как-никак, а 16 Академий наук и десятки университетов и институтов что-то делали в этой связи. Лесной сравнивает цифры, отражающие отношение к исторической науке царского времени, с цифрами по советскому (российскому) периоду, то они окажутся несопоставимыми. «Цифры царского времени ничтожно малы в отношении как научных работников, так и отпускаемых средств». Но вот странное дело, удивляется Лесной, и мы его в этом поддерживаем. Если сравнить историю начала XX века и современного момента начало XXI века, мы не находим существенной разницы. Лесной писал: «После двух революций (февральской и октябрьской), основательно потрясших довольно-таки сонное царство эпохи 1900—1917 гг. (мы говорим об истории) и перевернувших совершенно миросозерцание народных масс СССР, после 45 лет „дальнейшего прогресса“ мы наблюдаем весьма незначительный сдвиг в изучении древней истории Руси. Затраты и итоги несоизмеримы. Колоссальные успехи имеет лишь археология. Но это еще не история. Это – лишь предварительная ступень ее». Но все то же самое относится, как представляется, и к нынешней ситуации в академической истории, и воз и ныне там же.

Лесной полагал, «если бы действительно канва истории осталась такой же или почти такой же, то с этим можно было бы примириться. На деле же это обстоит иначе. Крупнейшие черты структуры истории претерпели коренные изменения». Во-первых, «выяснено, что норманнская теория полностью (а не только частично!) провалилась. Сами славяне (русы [и это правильнее]) создали свою государственность и свою культуру. Германцы тут абсолютно ни при чем». Во-вторых, «культура Руси уже в середине IX в. была очень высока, и ни о какой дикости наших предков говорить не приходится». В-третьих, «имеется ряд исторических свидетельств (и есть полная уверенность, что при дальнейших исследованиях количество их значительно увеличится), устанавливающих существование Руси до Олега по крайней мере за 400—500 лет».

Из пяти важных проблем, обозначенных С. Лесным, лишь одной из них занимались академические историки – проблемой варягов или началом государственности на Руси. Но до сих пор эту проблему они «не разрешили, а остановились на полпути, на полунорманизме, ибо еще в 1957 г. в капитальном труде Академии наук князь Рюрик, чистокровный славянин, называется «конунгом Рюриком».

Лесной считал, что искажены сами истоки Руси: «К ней прилеплено германское начало, совершенно не соответствующее действительности. Советские историки приняли на веру всё наследие царской историографии, не потрудившись пересмотреть ее основы. А данных для пересмотра было более чем достаточно. Не помог и чудодейственный метод диалектического материализма. В результате – топтание на месте, полная отсталость и крохоборчество исторической науки».

Историки, по мнению Лесного, пугаются принять окончательное решение и отвергнуть норманизм целиком и полностью. «Основываясь главным образом на блестящих археологических открытиях (напр., грамоты на бересте в Новгороде), они отрицают влияние германцев на культуру Древней Руси. Но ведь и государственность русов была издревле своя, а не германская. А историки все еще верят в конунгов! А ведь даже конунг Вещий Олег клялся славянскими богами! Странное дело: спор норманистов и антинорманистов тянется уже более 200 лет, а историки до сих пор не удосужились написать… пусть не книгу, хотя бы обстоятельный очерк хода этого спора, касающегося сути русской национальности. Почему этот обзор не написан? Да потому, что историки до сих пор еще сидят между двумя стульями. С одной стороны, нельзя не признаться, а с другой – нельзя не сознаться. Переливают из пустого в порожнее…»

Вторая проблема – о доолеговской Руси. Каждый, ищущий истину, спрашивает: что было с Русью до Олега. Ведь представление, что Русь началась с Олега, не выдерживает никакой критики. Лесной считал, что «Олег только объединил два древних восточнославянских государства – Киевское и Новгородское. Какова же была их история до Олега? На это историческая наука ответа не дает. В отношении этого отрезка времени она оперирует исключительно данными археологии. Хотя сохранилось довольно много исторических сведений, касающихся доолеговской эпохи, как по Новгороду, так и по Киеву». Автор согласен с Лесным, так как в поисках исторической истины провёл более 20 исследований.

Лесной был уверен, что историки совершили колоссальную ошибку, отбросив Иоакимовскую и другие новгородские летописи как апокрифические. Он пишет: «Новгородские летописи, естественно, знали и писали гораздо более об истории Новгорода, чем это делал киевский летописец, который даже не считал Рюрика за „русского“ князя, и не потому, что Рюрик не был славянином, а потому, что Рюрик княжил в „Славонии“ (Новгороде), а не в Киеве, т.е. на Руси. Советские историки совершенно выкинули из истории Новгорода князя Гостомысла, деда Рюрика, и князя Буривоя, его прадеда, о которых летописи Новгорода сохранили немало совершенно точных и важных данных. Более того, они отбросили наличие славянской династии там, имевшей по крайней мере 10 предыдущих поколений, т.е. минимум 200—250 лет истории».

И далее: «Однако и историки Киевской Руси не оказались в лучшем положении по отношению к истории Новгородской Руси: историки не пытаются заглянуть в историю Киева до Олега, в то время как в житийной литературе, в литературе Запада – огромное количество сведений о доолеговской Руси. Если советским историкам претит христианство, то почему они не используют литературу Запада?» Лесной полагал, что есть достаточно сведений о доолеговской Руси. «Несмотря на значительное количество данных арабских, персидских и других восточных авторов, данных, имеющих часто первоклассное значение, до сих пор они не сведены, не обобщены. Работа Гаркави безнадежно устарела, ошибки ее не исправлены, многое новое (почти за 150 лет!) не включено и т. д. А главное – не прокомментировано объективно». Примитивно до чрезвычайности рассуждения: «русы» восточных авторов – это, мол, скандинавы, поэтому зачем их изучать, мы пишем историю Руси, а не Скандинавии. Лесной выражается более чем однозначно на этот счёт: «Необыкновенная узость исследовательской базы, провинциализм, опускающийся чуть ли не до уровня города Глупова, ярко характеризуют историческую науку в отношении Древней Руси».

Существует проблема славянства, которая совершенно не изучается исследователями с исторической точки зрения, а лишь с археологической или филологической. Лесной считал, что «мы не сможем понять, откуда произошла Русь, если не будем знать корней славянства и того, какую именно ветвь его она собой представляет. Мы уже видели, что ряд исторических источников указывают на то, например, что еще в 477 г. русины уже нападали на г. Зальцбург, что руги и русины – одно и то же, что карпы и русины – тождественны. Обо всем этом, как и о многом другом, в исторической литературе – ни слова». Да и сам вопрос о происхождении Руси и месте ее среди других славянских племен не ставится. Лесной пишет: «Считают, что исторических данных нет, – и все тут; что, мол, здесь уж начинается область археологии – заблуждение самое позорное: данных мало потому, что их не ищут и не публикуют. Сказывается во всем блеске отсталость науки».

Лесной был уверен, что «необходимо переоценить всю древнюю и отчасти средневековую историю Европы с точки зрения славян, а не германцев, и должна это сделать Россия, а не другие славянские государства».

Четвертая проблема, поднятая Лесным, связана с проблемой древней славянской (и русской) письменностью. Лесной полагал, что «обойти такой важный показатель культуры никак нельзя. Мы показали, что эта проблема у советских ученых отсутствует. Более того, если мы сравним взгляды первого русского историка В. Н. Татищева (ум. в 1750 г.) со взглядами современных историков и филологов, то мы не можем не заметить, что ученые регрессировали по сравнению с ним. Прежде всего Татищев понимал важность этой проблемы. Его „История“ начинается главой „О древности письма славянов“. Следовательно, он ставил ее во главу угла, чего современные ученые не делают».

Пятая проблема – проблема «Влесовой книги», источника, который академическая наука записала в фальсификат (!!!), абсолютно неизвестен российским историкам. Лесной полагал, «правы мы или не правы в оценке этого источника – вопрос второй: спорь, доказывай, но не держи его „за железным занавесом“. Тем более что речь идет не о Мадагаскаре, а об истории России». Во «Влесовой книге», как видим, много материала, заставляющего пересмотреть наши взгляды как на историю русского народа, так и на религию наших предков. Лесной считал, что «у древних русов было разработанное представление о Вселенной, жизни и принципах, управляющих общественными процессами. Все это и многое другое уходит из внимания советских историков. История в своем содержании обеднена ими до чрезвычайности».

Подводя итоги всему сказанному, Лесной констатировал, что «история Древней Руси в руках академических историков – скудное, заброшенное поле. И это будет продолжаться до тех пор, пока они не поймут, что единственным путем истинной науки является полный и безоговорочный пересмотр накопленных знаний. Различные кумиры, давление политиков, вредителей науки, должны быть устранены. Истина едина и обязательна для всех». Лесной считал: «Кто не видит жалкого состояния современной исторической науки, тот безнадежно слеп». Исследования, проведённые автором данной публикации, подтверждают выводы, сделанные более 60 лет назад истинным патриотом своего Отечества Сергеем Лесным (Парамоновым).

Считаем необходимым подвести итоги исследовательской работы С. Лесного уже в систематизированном виде. Итак, согласно С. Лесному, начало Руси таково.

1. Начало истории древней Руси уходит в глубокую древность. Уже с первых веков нашей эры мы находим на землях, занятых восточными славянами, последовательный ряд материальных культур, переходящих почти без перерывов в культуру Руси, уже зафиксированную историей. Если и имеются некоторые лакуны в археологических данных, то они быстро исчезают, и общая тенденция в накоплении материала в этом направлении совершенно ясна. Можно спорить о последовательности, времени, взаимоотношениях этих культур, но что в первые века нашей эры на среднем Днепре, верховьях Днестра и Буга сидели Русичи, бесспорно.

2. Начало писаной истории Руси должно относить к концу VIII века[1]. С этого момента история даёт чёткий ряд событий без больших пропусков, называя имена, места, рассказывая о событиях и датируя их. Самое раннее точное известие о русинах относится к 477 г., что связано с нападением их на город Юваву, ныне Зальцбург.

3. Указать хотя бы приблизительно дату начала Руси не представляется возможным[2] потому, что было две Руси: южная, Киевская, в области Днепра и Днестра, и северная, Новгородская, в области Ладоги и Ильменя. Первоначально они были изолированными друг от друга, и их писаные истории – в различной степени сохранности. Правильнее будет рассматривать оба государства отдельно до момента, когда они слились при Олеге в один общий поток.

4. Писаную историю и Новгородской, и Киевской доолеговской Руси можно проследить вглубь до конца VIII в., однако и из предшествующих веков имеются изолированные сведения об их истории, связать которые вместе пока не представляется возможным. Однако не утеряна надежда, что найдутся промежуточные звенья, и начало их историй будет сдвинуто ещё далее вглубь веков.

5. Интереснейшую страницу доаскольдовой Руси открывает «Влесова книга» – летопись, написанная языческими жрецами. Текст до сих пор полностью не опубликован и не прочтён, не исследован в отношении достоверности. «Влесова книга» уводит нас во времена по крайней мере лет за 300—400 до Аскольда. Есть даже даты, и их предстоит перевести на наше времяисчисление[3].

6. Уже первые известия писаной истории застают обе Руси в виде вполне сформировавшихся государств с их собственными династиями. Они заключали наступательные и оборонительные союзы, различные договоры, воевали, мирились и т. д. В Новгородском государстве отмечено восемь поколений великокняжеской династии до князя Буривоя. В обоих случаях это далеко ушедшие вперёд государства с высокой материальной культурой, с собственными, достаточно развитыми ремеслами, с международной торговлей. Представления Шлёцера и других о том, что восточные славяне VIII и IX вв. были дикарями, жили подобными зверям и птицам, с точки зрения современной науки просто абсурдны.

7. Новгородская Русь в конце VIII в. в лице князя Буривоя отстаивает свою самостоятельность в стычках с варягами, по-видимому, скандинавами. Варяги всё же захватили Новгород, и Буривой бежал на границу своих владений. Этот-то момент платежа дани варягам новгородцами и отмечен, надо полагать, первым русским летописцем. Новгородцы, однако, недолго терпели скандинавов. Выпросив у Буривоя его сына Гостомысла, они подняли восстание и прогнали варягов. Это летописью и отмечено. Началось долгое и славное княжение Гостомысла.

8. Нестор умолчал об этом княжении, лишь упомянув сам факт. И можно понять почему: он писал летопись южной, Киевской, Руси, и история северной его не интересовала. Это уводило его в сторону от задач, поставленных перед ним церковью. Это видно из того, что первым князем на Руси он считал Олега. Рюрика русским князем он не считает, ибо Новгород тогда русским не назывался, а назывался словенским. Возможно, Нестор и вовсе не упомянул бы Рюрика, если бы не его сын Игорь: нельзя было не сказать, кто был его отцом.

9. К концу жизни Гостомысл потерял всех четырёх сыновей, и возникла проблема престолонаследия. Выбор его пал на Рюрика[4], внука от средней дочери Умилы, бывшей замужем за одним из западнославянских князей-варягов. Желание его в виде сна-предвещания стало известно всем и было встречено благожелательно.

10. За 17 лет своего княжения – сначала в Ладоге 4 года, потом в Новгороде – Рюрику удалось консолидировать племена северной Руси. В Новгороде пришлось применить и силу. Вожак Вадим Храбрый и другие были убиты, некоторые новгородцы бежали в Киев подальше от режима Рюрика, показавшегося им рабством[5].

11. Смерть захватила Рюрика в момент, когда его сын Игорь был ещё ребёнком, носимым на руках. Регентом северной Руси стал Олег, дядя Игоря по матери, которая была норвежской[6] княжной. Так как Олег был воеводой у Рюрика и вместе с тем осуществлял фактически княжение в государстве. Олег отправился в поход на юг, захватив с собой малолетнего Игоря как материальное доказательство своих прав на княжение[7]. Аскольд был убит, а Олег без боя занял Киев. Затем Олегом был совершён шаг огромного значения – он перенёс столицу объединенного восточнославянского государства в Киев. С этого момента северная Русь начала постепенно принимать на себя имя Русь (от варяг бо прозвашася Русь)[8], этот момент и по сути, и формально и есть начало той Руси, которую мы знаем по нашей летописи. Основателем этого объединённого государства оказался совершенно случайно норвежец[9] Олег по причине малолетства Игоря. Но сама русская культура, русское государство было подготовлено своими, восточнославянскими или по более простой терминологии, русскими руками [!].

12. Принимая во внимание существование среди центрально-европейских и южных славян предания о Чехе, Лехе и Русе, мы можем предположить с известной вероятностью, что Русь как имя государства произошло от имени предводителя народа[10] наподобие: по имени Итала – Италия, по имени Эллада – древняя Греция, отсюда эллины, по имени Пелопса – Пелопоннес и т.д., чему мы имеем сотни примеров в истории вплоть хотя бы до Америго Веспуччи, давшего имя Америке. Самое же имя Рус, вероятно, является просто кличкой – он был рус, то есть обладал русыми волосами.

13. Объединив силы Новгородской и Киевской Руси, Олег быстро подчинил себе почти все остальные племена восточных славян и близких им угро-финских и, собрав огромное войско, совершил в 907 г. удачный поход на Византию. Договором 907 г. были восстановлены мирные отношения и определены условия дальнейшего существования. Однако в 911 г. был заключён и другой весьма обстоятельный договор, на этот раз уже исключительно касавшийся мирных отношений и регулирующий их по всем сторонам их взаимоотношений. В 911 г. Олег устроил брак Игоря с псковитянкой Ольгой из рода Гостомысла, его родственницей. Славянское имя её было Прекраса.

14. История Киевской доолеговской Руси протекала совершенно иначе и изолированно. Она была более бурной, нежели история северной Руси. На севере политическая ситуация была проще. Там соседи Руси находились на уровне главным образом охотничьего хозяйства и серьёзной опасности для новгородских словен не представляли. На юге Русь в течение веков была под экономическим и культурным влиянием Византии и отчасти Рима. Кроме того, почти каждое столетие новая волна пришельцев с востока резко изменяла положение в Причерноморье и косвенно влияла на Русь.

Если государственность и зародилась на юге раньше, чем на севере, однако линия её развития более прерывиста. Если сообщение Феофана истолковано верно, а это, по-видимому, так, то мы застаём в 774 г. Русь уже в известных отношениях с Византией. В первой половине IX в., в 839 г., Русь заключает договор с Византией о дружбе, причём послы её принимаются с большой предупредительностью и почётом. Этот факт в русские летописи не попал, но зато упомянут западноевропейскими хрониками. Когда южная Русь попала под политическую зависимость от хазар – не уточнено. По всей видимости, она была не очень долгой и в значительной степени номинальной. Всё сводилось главным образом к платежу дани. Есть данные, указывающие, что южная Русь обладала достаточной автономией: воевала и заключала мирные договоры, вовсе не вовлекая в них Хазарию. Вернее всего, Русь просто откупалась от своего соседа, то есть делала то, что практиковали Византия и Рим.

В 860-ом году Русь предприняла карательную экспедицию на Царьград за нарушение греками договора, убийство нескольких русов и т. д. Отместка была ужасна. Русы возвратились домой, досыта насытившись местью и с огромным количеством награбленного. В русские летописи это событие попало из греческих хроник, но в искаженном виде и с хронологической ошибкой (поход был не в 852 г., а в 860-ом [!]). Вскоре, однако, мирные отношения были восстановлены и к 867 г. состоялось событие огромного культурного значения: Русь получила из Византии епископа и частично приняла христианство[11], через несколько лет на Руси уже было архиепископство.

15. После Олега, первого князя объединенной Руси, княжившего только по малолетству его племянника, законного наследника, Игоря, княжил последний. Отец Игоря Рюрик, славянин, мать норвежская[12] княжна, родился Игорь на Руси и женат был на псковичке Ольге, славянке из рода Гостомысла. Княжение его не было весьма удачным. Хотя он и удержал в подчинении племена, объединенные Олегом, поход его на Византию окончился неудачей. Второй поход, хотя и обошелся без пролития крови и привес контрибуцию со стороны греков, все же был завершен договором, менее выгодным, чем договор Олега с греками. Убийство его древлянами привело к регенству Ольги и войне ее с древлянами, ибо сын ее Светослав[13] был еще маленьким мальчиком.

16. Ольга была чистокровной славянкой, псковичкой, сани, на которых она ездила, хранились еще долго в Пскове, что отметила даже летопись. Отомстив древлянам за смерть мужа, она сумела удержать все остальные племена в подчинении, навела порядок внутри государства, и внешними войнами не занималась. Государство под разумным управлением Ольги крепло и шло по пути процветания. Крещение Ольги состоялось, по- видимому, в 955 году [!] в Царьграде. Обращение ее в христианство имело приватный, и по-видимому, секретный характер. Христианство при ней заметных успехов не имело, не удалось ей обратить в христианство и сына своего Светослава, несмотря на все свои старания. Народ в массе стоял еще на стороне язычества[14].

17. Незадолго до ее смерти на престол вступил Cветослав, чистый славянин по крови, шедший твердо в одной линии с народом в своем язычестве. Сильный телом и духом, Светослав был типичным завоевателем, действительные интересы народа для которого были чужды. В борьбе, в добыче, взятой в войне, он видел цель жизни и пренебрегал интересами государства. Он присоединил крепче некоторые восточнославянские племена и совершенно разгромил хазар. Честолюбивые мечты приводили Светослава к мысли даже о захвате Царьграда, но война с Византией в Болгарии окончилась неудачей и по пути в Киев он был убит печенегами в засаде на Днепре.

18. Ярополк был сыном Светослава, по-видимому, от венгерской княжны. Вероятно, под влиянием своей бабушки Ольги он имел большое расположение к христианам, это вызывало большое недовольство народа Ярополком, которого летописи изображают человеком мягким и справедливым. Христианином он не был, но его очевидные симпатии к христианству дали повод к тому, что кости его и его брата Олега были впоследствии крещены.

Мы не знаем, что вызвало столкновение его с братом Олегом, но в результате Олег погиб во время бегства, будучи сброшен вместе с конем в ров на узком мосту. В смерти Олега Владимир, средний брат Ярополка, но от другой матери, увидел опасность и для себя, и бежал из Новгорода за море за военной помощью варягов. Вернувшись с варягами (кто они были по национальности, в сущности, неизвестно), Владимир занял Новгород. В Полоцке во время столкновения с полоцким князем Рогволодом он захватил дочь последнего, отказавшую ему в сватовстве и уже засватанную за Ярополка, сделал ее насильно своей женой и тем усугубил рознь с братом. Благодаря подкупу воевод Ярополка Добрыней, дядей Владимира по матери, в битве одержал верх Владимир. Из дальнейших событий ясно, что Владимир обещал воеводам Ярополка твердый курс на язычество. Когда Ярополк был предательски убит (не следует забывать, что Владимир был братоубийцей), Владимир сел окончательно в Киеве и начал воздвигать кумиры, исполняя обещанное.