Читать книгу 7,5 снов Мечтателя - Юрий Владимирович Толстихин, Юрий Толстихин - Страница 2

За белой, обшарпанной со стороны спальни, дверью послышался звон ключей. Открылись несколько засовов, а потом и замок самой двери. В щель между дверью и проемом кто-то просунул крючок с длинной ручкой и осторожно снял цепь, которая удерживала дверь.

– Винсент, доброе утро, – сказала старушка, входя и придерживая дверь от хлопка – сквозняк, образованный открытым на проветривание, зарешеченным изнутри окном, гулял по комнате. Она на цыпочках подошла к молодому человеку лет двадцати пяти, лежащему на кровати в смирительной рубашке. Его ярко-зеленые глаза переливались на свету, а покрасневшие ноги, торчащие из-под маленького для его роста одеяла, дрожали. Винсент сел в ожидании, пока мисс Бишоп освободит его.

– Доброе. Прекрасно сегодня выглядите, – сказал молодой человек сквозь зубы, пробежавшись глазами по слегка тучному силуэту старушки.

– Спасибо, впрочем, как и всегда, – мисс Бишоп поставила пластиковый стакан воды на табурет рядом с кроватью и радостно поправила рабочий фартук.

– Нет, в этот раз по-особенному. Даже духи набрызгали больше, чем обычно, – он пристально посмотрел в мутные глаза женщины, задумался на пару секунд и, улыбнувшись, продолжил осматриваться.

– От тебя ничего не скроешь… Меня позвали на прогулку – мистер Уоллес. Он вроде бы порядочный мужчина. Пригласил в парк. А как твои сновидения? Есть что-нибудь новенькое?

Она расстегнула ремни на спине смирительной рубахи и помогла молодому человеку подняться. Он, стоя на дрожащих ногах, взял с табурета и надел очки в черной оправе. Очки были cломаны, всегда сидели косо и, должно быть, доставляли хозяину некоторое неудобство, которого, впрочем, он давно уже не замечал. Винсент подошел к старой, истерзанной временем бывшей школьной доске, висевшей на стене, поставил большой стакан с мелом неподалеку.

– Куда там… Никогда ничего нового. Просто сны. Все те же, все так же, – говорил он спокойно, медленно заново проставляя уже потускневшие цифры и заполняя строчки давно известными ему именами; он простоял у доски около пяти минут, четыре из которых просто всматривался в написанное им.

– Очнись, Винсент. Пора пить таблетки. – Старушка поставила на табурет стеклянное блюдце с пятью разными таблетками и тут же вышла. – Завтрак скоро будет. Переодевайся и приходи на кухню.

– Обязательно.

Молодой человек плотно закрыл дверь и, осмотревшись, вытащил из стены кирпич, за которым скрывалась давно не используемая труба диаметром в пять сантиметров. Он еще раз оглянулся, проверил, закрыта ли дверь, и высыпал таблетки в трубу. Винсент делал так регулярно, считая, что от пилюль толку нет и они лишь затормаживают его мышление. Выпив залпом стакан воды, он снял подгузник, который ему одевали каждую ночь, но который так никогда и не был использован. Лениво натянул джинсы, надел чистую футболку-поло с белоснежным воротничком и направился на кухню.

Пройдя по узкому коридору, стены которого были украшены двумя большими портретами пожилой пары, Винсент попал в огромную кухню-столовую. В одном углу, на постаменте, возвышалась метровая ваза, украшенная рисунком сакуры и еле видимыми иероглифами. Вся в заботах, мисс Бишоп бегала по кухне: заваривала чай для молодого человека, подавала на стол, иногда посматривая на конфорку, на которой стояла большая турка с ее ароматным кофе. Винсент присел за стол, расправив салфетку, заложил ее за воротник.

– Бегу, бегу! – приговаривала, суетясь, старушка, осторожно доставая гренки из тостера.

– Бредбери так и не вернулся, – он жалобно нахмурил брови и быстро вырезал из бумажной салфетки парящего кондора.

– Ты не печалься. Он вернется, я верю, и ты верь. Ведь как бы высоко ты ни летал…

– …не забывай, с кем ты ползал. Я помню. – Винсент немного отодвинулся от стола, чтобы брызги от скворчащей на сковороде яичницы, которую несла мисс Бишоп, не попали на идеально выглаженную футболку.

– Приятного аппетита, дорогой. – Старушка погладила молодого человека по голове; прозвенел звонок в дверь. – Я пойду открою. Это, вероятно, мистер Галбрейт пришел отметить тебя.

– Сегодня разве двадцать пятое? Я совсем со счету сбился, или что-то поменялось? – Винсент крепко сжал глаза и провел рукой по лицу.

– А, я, видимо, забыла тебе сказать. Он улетает в отпуск и делает обход раньше, чем обычно. Звонил, предупреждал. Извини, – мисс Бишоп виновато опустила голову.

– Да ладно вам, ничего страшного не произошло, – ответил молодой человек с улыбкой на лице, в то же время до боли сжимая столовый нож в руке. Он аккуратно вытер кровь о бумажную салфетку и, скомкав ее, сунул в карман.

Звонок прозвенел уже в пятый раз, послышался недовольный стук в дверь. Опомнившись, старушка бодро затопала в сторону двери. В прихожей послышались тяжелые шаги, нарушавшие умиротворенную обстановку дома. В арке, на противоположной от Винсента стороне кухни, показался усатый мужчина лет пятидесяти, чуть больше полутора метров ростом.

– Доброе утро, мистер Галбрейт. – Молодой человек быстро вытер руки и протянул одну для рукопожатия.

– Добрее не бывает. Приятного аппетита! – крикнул низкорослый инспектор с другой стороны стола и, чеканя каждый шаг, отправился жать руку. Этот момент почудился ему вечностью. Казалось, даже ворот рубахи стал узковат и пора бы ослабить галстук. Покрасневший, вытирая капли пота со лба носовым платком, он наконец-то пожал руку. «Издевается», – подумал инспектор.

– Ни разу, – вслух произнес Винсент и принялся за чашку чая.

Опешив, мистер Галбрейт, отошел на пару шагов и, возмущенно приподняв густые рыжие усы, с недоверием взглянул на молодого человека.

– Глаза, они все говорят, – сказал молодой человек, поймав его взгляд. – Давайте бланк, я все подпишу, и вы спокойно уйдете в отпуск. Всем будет лучше.

– Вы даже не предложите мне чаю? Удивительно, – инспектор покачал головой; из арки выглянула мисс Бишоп, сделав притворно опечаленное лицо.

– Если вы никуда не торопитесь, то прошу к столу. – Винсент, улыбаясь, встал из-за стола и направился в комнату. – Мисс Бишоп, будьте так любезны, заварите нашему гостю чаю, а я скоро приду.

– А можно мне с вами? Мы знакомы уже целый год, а дом я ни разу и не видел.

– Можно, – ответил молодой человек, закатив глаза; он не боялся, что гость это увидит, ведь тот всегда смотрит вперед и все, что творится наверху, ему совсем не интересно. – Следуйте за мной.

Вместе с инспектором они прошли по тому же коридору и оказались в комнате Винсента.

Леденящий тело холод пробежался по спине мистера Галбрейта, сердце ушло в пятки, когда он увидел серые стены, небрежно сложенную смирительную рубаху и кованую белую кровать, на спинке которой висели две пары наручников. Инспектор не подал виду, кое-как переборол комок в горле и спокойным голосом спросил:

– А это у вас что на доске? Записи какие-то, имена. Подглядываете за соседями? – Мужчина достал из внутреннего кармана записную книжку и приготовил шариковую ручку.

– Бросьте этот абсурд. У меня зарешеченные окна, подглядывать сложно, а днем я и так на людей успеваю насмотреться. Это мои сны. – Винсент глубоко вздохнул и облокотился на стену.

– Сны? Как вас понимать? У вас есть какой-то ритуал? Вам часто снятся сны? Мне – нет. Последний был про то, как я у королевы, так сказать… кхм… опиум конфисковал. Мне тогда еще повышение по службе дали, ах! – Поняв, что он сболтнул лишнего, инспектор медленно и нехотя перевел глаза на молодого человека, который был в некотором шоке и стоял, выпучив глаза. – Давайте это останется между нами? – мужчина подмигнул с такой силой, будто в глаз что-то попало.

– Допустим, – Винсент ухмыльнулся и, нырнув в коридор, вернулся с одноместным пуфиком в руках. – Вставайте, я все объясню. – Он поставил пуфик неподалеку от доски; смутившись, инспектор встал на пуф, вглядываясь в написанное. – Каждую ночь мне снится один и тот же персонаж, один и тот же момент. С понедельника на вторник – космонавт Джо Левиош, со вторника на среду – обычный бомж Тамерлан Кабала, со среды на четверг – я, в тот день, когда все это началось, с четверга на пятницу – американский морской пехотинец Джеймс Икс, с пятницы на субботу – искатель сокровищ Симал Редиби, с субботы на воскресенье – мореплаватель Энди Эртон, а с воскресенья на понедельник – поэт-революционер Авенир Оллфлорд. – Молодой человек увидел, как инспектор пристально смотрит на крошки мела, наполнившие желоб у нижнего края доски. – Имейте совесть, это всего лишь мел! Идемте пить чай, мисс Бишоп уже зовет нас. – Он вышел из комнаты и, услышав закашлявшегося мистера Галбрейта, добавил: – Я же говорил, это обычный мел.

Они вернулись в столовую. На столе среди трех чайных пар и фарфорового чайничка стоял свежий пирог с клубникой, над которым мисс Бишоп хлопотала все утро. Довольная старушка расставила тарелки для десерта и села за стол, помешивая свой, как она говорила, лучший в Лондоне кофе. Инспектор взобрался на высокий стул. Подлил себе еще чаю и, ослабив ремень, немного расплылся по стулу. Покачивая ногами, как довольный ребенок, он в несколько укусов расправился с тремя сочными кусками пирога.

– Куда едете отдыхать? – Винсент то и дело подливал сливки в чай, он всегда казался ему немного горячим.

– На охоту, куда же еще. Мои гончие, Дельта и Балвар, уже соскучились по этим безумным погоням. Места себе не находят. Носятся по дому. Только и успевай смотреть, чтоб ничего не расшибли.

– И много вас таких охотников? Вам вряд ли хватит двух псов для продуктивной охоты. – Молодой человек вытер губы салфеткой и, сложив ее вчетверо, стал слушать.

– Но-но! Я бы вас попросил! Это отменные гончие! Пару лет назад они даже выиграли несколько конкурсов, – мужчина важно разгладил усы. – И дело-то не в продуктивности, а в процессе. Вам не понять. Хотя вы и правы – немного. Мы охотимся вместе с комиссаром, так что нам выделяют около трех десятков собак.

– Возьмете меня с собой? – Винсент придвинулся к инспектору; мистер Галбрейт посмотрел на его перекошенные очки, взъерошенную прическу.

– Нет, простите. С вашим недугом туда точно нельзя. Тем более в эту компанию приходят только по приглашению комиссара, – мужчинка гордо выпрямил спину, расправил плечи.

– Вот и я о том же. – Молодой человек встал, подошел к залитому дождем окну, прислушиваясь к удару каждой капли. – Всегда говорят, что кто-то не в силах чего-то понять, но вы и не даете возможности узнать этого.

– Я, пожалуй, пойду. У вас прекрасный пирог, мисс Бишоп.

Инспектор спрыгнул со стула, подошел к даме и поцеловал ее руку.

– Ах-ах, негодник! – весело прощебетала старушка.

Вместе с мистером Галбрейтом она вышла в прихожую и спустя минуту захлопнула за ним входную дверь.

– Не обижайся на него, он не хотел тебя обидеть.

– А я и не обижаюсь. У каждого свой выбор. Пожалуй, пойду в зал. Вы не против, если я вас оставлю? Из кухни вид не очень красивый, вы знаете. – Молодой человек взял поднос, поставил на него чайную пару, второй чайничек, любезно приготовленный мисс Бишоп, и кусок пирога.

– Нет, что ты. Я как раз уже собиралась уходить. Еще столько дел! Когда захочешь есть, открой холодильник. Там на полке «пятница» твой обед, ужин и кусок утреннего пирога. Я приду около десяти, не теряй меня. – Винсент уже давно скрылся в коридорах, и старушке пришлось немного повысить голос.

– Хорошо! – крикнул он и войдя в зал, рухнул в глубокое кресло, расположенное напротив большого окна во всю стену. Отсюда открывался прекрасный вид на Темзу; когда отсутствовал густой туман, можно было наблюдать Лондонский Глаз. Дом Винсента находился на краю канала. Никакой дороги, пристани или многолетних деревьев. Только вид – вечно свежий и в то же время быстро меняющийся. Молодой человек любил сидеть здесь и наблюдать за происходящим. Обычно он пил чай до тех пор, пока тот или не закончится, или не остынет, но сегодня было все как-то не так. «Приход мистера Галбрейта сбил мне весь настрой. Все должно быть четко и правильно, а не так». Толком не распробовав, Винсент проглотил десерт и направился на второй этаж.

Пройдя по лестнице с резными перилами, он оказался в небольшом коридоре, из которого выходили три двери. Первая – комнаты мисс Бишоп, где она спала, вязала и занималась прочими своими делами. Вторая – гардероб, совмещенный с кладовой. Третья же была заперта на замок. Ключ от этой комнаты Винсент всегда носил с собой на руке на маленькой цепочке, которую невозможно было снять. Молодой человек зажег лампу, стилизованную под канделябр, и воткнул ключ в исцарапанный у отверстия замок. Дверь сразу же отворилась и стукнула по стене коридора, оставив маленькую насечку среди десятков других. Винсент вошел в комнату. Тут пахло старыми книгами и кексами мистера и миссис Денай, кондитеров, чья лавка располагалась этажом ниже. На одной из стен висела большая деревянная доска, утыканная сотней желтоватых листов, скрепленных офисными кнопками. Листы шелестели, рвались к всегда открытому стеклянному окну, стук которого раздражал соседей, но те не хотели ссориться с больным и просто закрывали на стук глаза. Молодой человек тоже был бы рад прикрыть окно, чтобы меньше тратиться на отопление, но он каждый день ждал, когда же прилетит Бредбери, его кондор, исчезнувший с месяц назад. Клетка кондора так же, как и окно, всегда открыта, чтобы он в любой момент мог вернуться домой. В углу, в двухслойном аквариуме, бегали несколько десятков крыс, которые, по сути, являлись пищей для кондора, но, так как он отсутствовал, Винсенту приходилось регулярно кормить грызунов и прибирать за ними. Он снял стеклянную крышку и высыпал в две большие миски по половине небольшой пачки. Крысы тут же ринулись к еде, забыв обо всех своих прочих заботах. Мелкие особи получали ничтожно малую часть от общего объема и старались побыстрее ухватить кусок, но их тут же оттаскивали, если сразу не съедали. «Пример общества», – подумал Винсент, поставив крышку на место.

– Я пошла, хорошего дня! – донеслось с первого этажа, входная дверь со скрипом захлопнулась.

Молодой человек откинул шерстяной плед, встал с кресла-качалки, в которой он просидел не больше десяти минут после ухода Старушки, и, медленно переставляя ноги по холодному полу, подошел к доске. Она была поделена на семь с половиной частей, примерно метр на полметра каждая, и лишь последняя представляла собой маленький квадрат, на котором были закреплены детские фотографии Винсента и еще молодых стариков с картины в коридоре – его родителей. На каждой части был закреплен набросок лиц персонажей из сновидений и краткий пересказ. Красные нити, пронизывающие доску, сходились на самом истерзанном листе с надписью «Что дальше? Что их объединяет?».

– Никто не может дать ответ, – прошептал молодой человек и, развернувшись, ударил по балке в центре комнаты. Он колотил ее до тех пор, пока силы не иссякли, а на полу не образовалась лужица крови.

Обессилев, Винсент рухнул на стол. Зная, где что находится, он с закрытыми глазами открыл ящик и вытащил бинт вместе с лежавшим под ним личным делом. Перевязав руки, со слезами на глазах он открыл папку.

Королевская больница, Глазго

Больной: Винсент Гилл

Заболевание: (название отсутствует)

Жалобы: после потери родителей увлекся таким явлением, как «контролируемые сны», но все вышло из-под контроля, и теперь сны повторяются.

Признаки: нарушение нормального сна, неконтролируемый сомнамбулизм, сопровождающийся повышенной агрессией; пациент засыпает ровно в 11 вечера и просыпается ровно в 7 утра, в данный период времени ни разбудить, ни вывести больного из состояния сомнамбулизма невозможно.

Лечение: (отсутствует)

Рекомендации: пройти обследование у доктора Стэнфорда в Национальном неврологическом госпитале.

Лечащий врач: Даниэль Керрик

«Как же было сложно ее стащить, – подумал Винсент и положил папку обратно в выдвижной ящик. – Пора прогуляться».

Наступил вечер. Солнце уже давно скрылось за линей горизонта, оставив город наедине с луной. Улицы заиграли привычными яркими цветами различных вывесок, разбавляя теплый свет придорожных ламп. Из каждого второго ресторана зазвучали песни, под которые веселились не только туристы, но и мигранты, кочующие от заведения к заведению.

Винсент стоял на смотровой площадке Тауэрского моста и курил. Пепел незаметно исчезал в потоке холодного ветра. Хоть это место и запиралось на ключ после шести вечера, молодой человек платил сторожу три фунта и попадал в самое уединенное место в городе. К мосту подходил огромный круизный лайнер. Сотни людей выстроились вдоль блестящих перил и, наблюдая, как близко корабль проходит к опорам моста, ахали. По обоим краям моста движение, даже для прохожих, перекрыли конные патрули.

Послышался звук на лестнице. «Кто бы это мог быть? Роберт никогда сюда никого не пускал, кроме меня», – подумал Винсент, перелез через перила, прошел по карнизу и стал вслушиваться в происходящее. Дверь открылась, еле слышные шаги затихли посреди моста. Послышался звук раскрывающейся молнии сумки и какое-то шуршание. Винсент выглянул из-за угла и увидел мужчину лет тридцати, держащего в одной руке удавку, а в другой – ее конец с крюком для зацепки.

– Спасти тебя, что ли? Если не сделаю этого, Роберта лишат работы. Так что в другой раз, – сказал молодой человек и, моментально забыв о нарушениях в моторике, перепрыгнул обратно на пешеходный мост. «Добраться до моста и перелезть через перила – пять секунд, подойти – семь секунд, обрезать веревку – одна секунда. С другой стороны, закрепить крюк – пять секунд, повесить петлю на шею – две секунды, забраться на перила – одна секунда, поплакаться и попрощаться – семь секунд. Нужно спешить».

Мужчина медленно повернулся и взглянул на него абсолютно пустыми глазами. Ноги подкосились, он попытался перекинуться через перила. Винсент выхватил кухонный нож из внутреннего кармана пальто и одним ударом перерезал веревку.

– Оставь меня! – пр0ошипел самоубийца, затягивая петлю на шее.

– Проваливай, иначе отсюда только в наручниках уйдешь! – пригрозил Винсент, схватил мужчину за шиворот и толкнул в приоткрытую дверь. Молодой человек пнул в сторону сумку, оставленную самоубийцей, и, прикрыв дверь, быстрым шагом спустился по узкой лестнице, посередине которой лежал красный ковер. – Роберт, у тебя тут ходят всякие оборванцы. – Винсент положил удавку на стол у стойки охраны. – Смотри, что сделать хотел, идиот.

В ответ доносилось еле слышное дыхание.

– С тобой все нормально? – Он заглянул в пост, приоткрыв дверь.

На полу, среди сметенных со стола бумаг, придерживая фуражкой правый бок, багровеющий из-за льющейся из раны крови, сидел бледный Роберт. На секунду опешив, Винсент выскочил на улицу, на бегу свистя уходящему вдаль конному патрулю. Последний наездник краем уха услышал свист и направился к молодому человеку, чтобы убрать его с закрытого на тот момент моста.

– Вы здесь не можете находиться. Пожалуйста, проследуйте за мной.

– За той дверью, на посту охраны, на полу лежит раненый сотрудник, вызовите скорую, – дрожащим голосом произнес молодой человек, указывая на приоткрытую дверь. – Живей!

– Ну, допустим. – Наездник сомневался в правильности своих действий, но все же взял в руки рацию: – Внимание, центр. Опора Тауэрского моста со стороны Тули-стрит, ранен охранник, бригаду скорой сюда срочно. – Он спрятал рацию, привязал узду коня к перилам моста. – Показывайте!

Полицейский открыл кобуру, достал пистолет. Они осторожно проследовали до пункта охраны. Увидев полумертвого охранника, бывший наездник поторопил бригаду скорой, получив ответ, что они уже близко. Буквально через минуту появились покрасневшие от бега врачи в зеленых костюмах.

– А кто его обнаружил? – спросили, унося Роберта на носилках, врачи.

Охранник осмотрелся: и не увидел никого, кроме себя и врачей, высоких стен и лужи крови среди бумаг.

– Видимо, я. – Он опустился на стул, запрокинув белесую голову назад. – Кто же ты был?.. Я и лица толком-то не запомнил, – прошептал наездник. – Поезжайте. Скоро будем оцеплять место. – Он запер дверь на защелку, оставшись один на один с мыслью, что упустил возможного убийцу.

Ведомый паникой и беспамятством, Винсент, после того как привел полицейского к Роберту, бесшумно покинул холл, пройдя по опустившейся разводной части моста. Люди на улицах веселились, улыбались, радовались относительно теплому вечеру, но молодой человек не замечал ничего вокруг. Он шел против потока бурной радостной толпы, занятый мыслью, похожей на мысль наездника: он отпустил несостоявшегося убийцу своего единственного друга-знакомого. Винсент подошел к порогу дома, но ему не захотелось туда входить. Чувство вины тяготило, побуждало к мести.

Мисс Бишоп, стоящая у окна кухни, увидела молодого человека и поспешила открыть дверь.

– Где же ты ходишь, мой дорогой? Я ведь волнуюсь за тебя! Хотела уже звонить доктору Хамонсу, чтобы отследить твой медальон. – Старушка помогла ему снять пальто, отвела в ванную комнату. – Все в порядке, дорогой?

Он молча кивнул.

– Умывайся быстрей и иди спать, скоро одиннадцать.

Спустя пять минут Винсент уже лежал в кровати. Руки его были плотно прижаты к телу смирительной рубашкой. Мисс Бишоп закрыла дверь на все засовы и погасила свет. В полнейшей тишине молодой человек разглядывал лучи света, которые падали на доску с именами, отражаясь от стекол соседних домов. Казалось, последнюю минуту своего сегодняшнего дня часы отбивали бесконечно долго. Винсент думал об уходящем дне, исключительном дне, и в то же время готовился к нудному путешествию Симала Редиби, ставшему для него обыденностью. Огромные механические часы в гостиной пробили двенадцатый час, зеленые глаза молодого человека скрылись под тяжелыми веками.