Читать книгу Антропология будущей власти - Юрий Вячеславович Громыко - Страница 8

Следует отметить, что в сложившейся к настоящему моменту информационно-коммуникативной среде любой антропологический тип – это продукт специального пиара, специально так организованный и представленный персонаж, действующее лицо, чтобы привлечь ваше внимание. Вне специально срежиссированной истории, вне специального рассказа люди для нас не различимы. Мы погружены в специально организованную среду изображения и представления людей, чтобы они захватили на какое-то непродолжительное время наше внимание и остались в нашем сознании. Они должны представить нам какую-то микросенсацию, что-то неожиданное, что выделяется из общего фона. Через секунду те, кто способны думать, скажут себе – неинтересно, белиберда. Но все уже произошло, человек проник в поле нашего внимания и даже остался в памяти. Когда человек выходит из специально организованной среды пиара, он для нас не различим, нами не выделяется. Он нам становится неинтересен. Поэтому антропологические персонажи иммерсивного театра не существуют сами по себе, они нам представлены через специальный дизайн, специальную режиссуру их представления нам. Режиссура носит коллективный характер, она связана с навязыванием коллективного представления: чтобы тебя заметили, тебе надо что-то из себя изображать, выдавать мем, разыгрывать эмотикон. Ну, например, так, как эмотикон, созданный Тихановской и ее группой в виде набора выразительных жестов на Президентских выборах расшифровывает Евгений Минченко:

«Обратите внимание на их общее фото, одна показывает сердечко – дескать, голосуй сердцем и чувствуй эмоции. Вторая показывает кулак, символизируя активное действие. И третья – жест «виктория» (указательный и средний пальцы в форме латинской буквы V – прим. «Ленты. ру»), символизирующий победу (фото в статье https://icdn.lenta.ru/images/2020/08/06/17/20200806174629635/preview_381dc626c501bff3c5d37f25552f9e4f.png). То есть если ты будешь следовать своим чувствам, действовать активно, то ты победишь. И они постоянно четко занимают соответствующую позицию втроем, показывая эти знаки. Это прослеживается в линейке визуальных продуктов» (См.https://lenta.ru/articles/2020/08/07/zhannadark/).

 Миром подростков правят мемы и эмотиконы, а не логика и структура рассуждений. Но и миром взрослых, целенаправленно впавших в инфантилизм, тоже правят мемы и эмотиконы. Сам Минченко говорит, что Тихановская выступает как своеобразная Жанна д’Арк. И журналист, Александр Непогодин, ссылку для своего интервью с Евгением Минченко, посвященное выборам в Беларуси «Запад списал Лукашенко» уже называет «zhannadark». Мы бедную Тихановскую, выступающую против Союза России и Беларуси, должны воспринимать как Жанну д’Арк. Александр Непогодин делает все правильно – по законам жанра. А без одеяния этой французской святой Тихановская для нас никакая. Она просто несуществующая тень. Какая-то совсем тихая Тихановская.

Мы можем сопереживать «отважной» Тихановской, на которую работает целая машина политантропологических дизайнеров в лице одного чудака или безымянных сотен политтехнологов («мордоделов») или ненавидеть ее. Но хотелось бы сделать другое – воспринимать Тихановскую в системе двойной семиотики: как Тихановскую, играющую Тихановскую и как Тихановскую, играющую Жанну д’Арк. Тихановская знает, что она не Жанна д’Арк, но изображает все равно Жанну д’Арк. И когда вспоминает, что она просто Тихановская, относится к себе самой с позиции Жанны д’Арк. Потому что просто Тихановская зрителю, наблюдателю неинтересна. Она не привлечет внимания миллиона человек. А раз она не будет стоить «миллиона вниманий», то и обращать на нее свое индивидуальное внимание отдельному человеку не стоит. Экономика внимания имеет свой эквивалент оценки стоимости – это массовое внимание к персонажу. И мы все находимся в поле таким образом сформированной энергетики внимания. Кто не привлекает миллионного внимания, тот дауншифтер. А стоит ли нам интересоваться отдельным дауншифтером? А не превратится ли тот, кто наблюдает за дауншифтерами, сам в дауншифтера? «Сознание приобретает качества того, на что оно направлено», – говорится в первом в мире психологическом трактате, изучением которого занимался А. М. Пятигорский[11]. Великие люди наблюдают только за великими людьми, Илоном Маском, Мадонной, Баффеттом, ну или за теми, про кого в социальных сетях говорят, что они скоро станут великими людьми.

Итак, важнейший вывод из организации иммерсивного театра состоит в следующем. Фигуры двойной семиотики уничтожают логику. Сантехник, воображающий себя Д’Артаньяном – уже не сантехник и не Д’Артаньян. И поэтому он говорит тексты странные, построенные на смешениях его сантехнических функций и воображаемых миров Д’Артаньяна. А персонаж Д’Артаньян вдруг начинает вспоминать про вантусы и прокладки. Зрителю даже начинает казаться, что нарушаются причинные связи событий. Но это не так, просто мало кто восстанавливает в иммерсивном театре эти закономерности и связи. Хотя если самопровозглашенный Д’Артаньян забудет закрыть заглушку на батарее и вашу комнату зальет горячая вода, про причинные связи придется вспомнить, по крайней мере, чтобы остановить поток воды. Потом про них можно будет забыть и позвать маляра Арамиса.

Но из этого следует важный вывод, что если Вы в команде Правительства ничего из себя не представляете, это ровным счетом ничего не значит. Вас могли просто так нарисовать для восприятия других людей – вы парень (или девка) умный/ая, энергичный/ая, клевый/ая, а вас изображают серым и никчемным.

Вопрос причинных связей становится особенно важным, если мы анализируем политические фигуры и управленцев высшего уровня, от которых зависят судьбы сотен тысяч и даже миллионов людей. Иногда возникает впечатление, что все они поражены какой-то странной болезнью, обрекающей их на неспособность действовать. Чтобы они не говорили, в каких бы бодрячков ни рядились, действия не происходит. Прямо хоть новую главу пиши про постдраматический театр современной российской политики. Театр, в котором есть только демонстрационное поведение, риторические упражнения и высказывания, но нет действия (драмы).

Главный персонаж иммерсивного постдраматического театра политики, конечно, Владимир Вольфович Жириновский. Невероятно талантливый, умный и искренний человек, который в совершенстве овладел принципом, переданным нам Лао Цзы «Искренность – вот начало и конец совершенствования». В. В. Жириновский говорит всегда искренне на грани откровенности, чуть заступая иногда за эту грань, разрушая, казалось, сложившуюся и общепринятую норму поведения, и этим обезоруживая собеседника, который неспособен так же, как он, перед публикой раздеться. Никто другой, казалось бы, не разоблачает существующую власть как он, свободно рассказывая про ее секреты, или своим театральным действием обнажая отношение к ней населения. Чего стоят его яркие выступления, например, перед первым избранием Путина в 2000 г.: «Вся мерзость из Петербурга, декабристы оттуда, революция оттуда, вот питерские во власть лезут». Или после ареста Фургала: «Вас все ненавидят. Вот мы с коммунистами не ратифицируем поправки в конституцию и у Вас все обвалится». (И мягкий ответ на это Володина: «Вы нас шантажируете».) Но осуществлять действие по изменению и трансформации власти он никогда не собирался и не собирается. Поскольку сам он глубоко вмонтирован в существующую власть, и является ее важнейшим элементом, позволяющим власти рефлектировать свои собственные ограничения и ошибки. Это, конечно, огромное искусство, сказать власти очень эмоционально и искренне, что про нее думает народ (но в рамках приличия, конечно, пусть и площадного), обозначить ее незаконные действия и при этом принадлежать самой этой власти. Характеристика этой фигуры могла бы звучать так «Искренность речи без перехода к действию». И действительно нужны огромные усилия, чтобы сплести такой образец поведения, который бы позволял искренней речью вторгаться в сложившиеся приемы и повадки правящего класса, но не был бы связан с осуществлением действия по изменению власти.

Помимо контролируемой глупости на основе циничного понимания, что ничего в этой стране не сделаешь и дозированной риторики сказать искренне народу частичку правды, существуют антропологические типы во власти с явно выраженными ограничениями, зауженностью сознания – своеобразными помрачениями.

Основной тип сегодняшнего помрачения – это вера в технологизм вплоть до технокретизма. Все проникнуто абсолютной уверенностью, что критические технологии спасут нас и позволят встать вровень с другими развитыми странами, прорваться на новые рынки. Долгое время правящая элита, перенасыщенная болтунами в виде экономистов, окончательно угробившими хозяйство страны, и юристов, сложивших ужасающий правовой режим беззакония, теперь наполняется демонстрационными технократами. Под технократом понимается человек, исповедующий низкопоклонство по отношению к западным гаджетам и, как правило, очень не любящий науку, которая и переводит прорывное фундаментальное знание в технологии. Это очень трудный и затратный процесс, который никогда не дает однозначный результат, но позволяет порождать новые пучки идей и знаний. Задача же демонстрационного технократа состоит в том, чтобы разорвать сложное творческое кольцо связи новых идей и знания с продуктивными производственными процессами и сразу выхватить технологию как вещицу, как гаджет, как бусину, которой можно кичиться перед своими братьями-аборигенами, даже намекая на знание секретов ее производства. Человек где-то там даже через замочную скважину наблюдал (ближе его не пустили), как печатают чипы, может сообщить множество деталей про неудобство позиции наблюдения через замочную скважину. И может без умолку рассказывать, почему у нас точно такой чип создать невозможно, и он будет всегда хуже голландского, японского, тайваньского, американского. Демонстрационный технократизм требует своего своеобразного стиля: готовности прыгать со скалы, лидерски выкрикивать бодрые речевки, демонстрировать задор и оптимизм, быстро осваивать и употреблять новые слова, демонстрировать чудеса практической готовности что-то внедрить, что-то быстро организовать. Демонстрационный технократ – это всегда «орговик» и специалист по пиару. Основная характеристика технократа – это глубокая принципиальная безыдейность и ненависть к культуре. Это общеизвестный факт в мировой философской и методологической мысли[12]. В отличие от британского, французского, американского, русского инженера периода индустриальных революций, задача которых состояла в том, чтобы за счет инженерного решения поднять культуру общества в целом, изменить социальную форму его организации, технократизм как вещизация и магическая вещизация, т. е. гаджетизация (предложения магических, волшебных свойств вещей для потребления) глубоко и патологически антикультурен и контркультурен. Тот, кто находится под обаянием айфона, не хочет знать, как он изготовлен, в чем заключалась идея и мысль его изобретателя. Айфон, создавшийся по замыслу инженера-изобретателя как удобная система управления пользователя всеми контактами и коммуникацией со знакомыми и внешним миром под рукой «в одном кулаке», превратился во внешнего распорядителя поведением пользователя. Сегодня не пользователь решает, когда ему взять в руки айфон, и позвонить родителям или коллегам по работе, узнать важную новость. Айфон требует, чтоб пользователь по «звоночку» заглатывал нужную информацию и выполнял информационные команды, немедленно реагировал на оценки информации в социальных сетях, «проглатывал» новые рекламные предложения[13]. Конечно, созданная вещь начинает жить по своим собственным законам, про которые любой изобретатель даже не догадывался.

Но знать, в чем был замысел инженерного изделия и чему он реально служит, очень важно. Поскольку любой гаджет не только к чему-то приобщает, но и от чего-то отлучает, если он – потребительская вещица. Так интернет изобретался для того, чтобы люди могли обмениваться знаниями и идеями. Сегодня он служит, прежде всего, для того, чтобы огромные массы мужчин и женщин, а также существ непонятной половой идентичности смотрели порнографию самого отвратительного и разнузданного типа и были прочно вмонтированы в эту новую потребительскую зависимость, а теневой интернет – darknet – служит для распространения наркотиков и торговли людьми.

Честный инженер стремится понять, к чему привело его техническое решение, понять последствия внедрения созданной им технологии, почему общество именно таким образом стало использовать созданное им технологичное изделие. Разговор про гуманитарные технологии не должен закрывать эту страшную перспективу антикультурности технократизма в целом. Гуманитарные технологии противостоят технократизму, если они приводят к повышению уровня организации сознания и возможности воспринимать новые идеи. Постсоветский Российский технократ – это существо, которое осуществило зачистку производств и инфраструктурных систем от советских научных заделов, связанных с созданием альтернативной Западу техники на основе собственных научных идей. Единственная область, где эта зачистка не была осуществлена – производство нового оружия большей мощности, поскольку это касается вопросов выживания правящего класса. И то, это произошло, поскольку опасность гибели правящего класса от транснационально правящего класса остро почувствовал не правящий класс, а лично Путин. Именно поэтому разработчики военной техники преклонного возраста, которым был дан карт-бланш, отличаются от демонстрационных технократов. Национальный Российский капитализм враждует и конкурирует со всеми странами. Нападение и удар в спину можно ждать в любой момент.

Областью, где придется резко восстанавливать собственное знание и заделы, становятся электроника и IT-технологии, поскольку цифровая инфраструктура начинает определять результативность высокоточного оружия и возможность вмешательства во внутренние дела государства за счет фейковых новостей и цифровой слежки за потребительским поведением населения и манипулирования им. Но в настоящий момент представление о разрозненной цифровизации, идущей в разных областях, заместило представление о необходимости единых подходов работы со знанием, о сведении в систему единых баз и «стволов» знаний в разных областях.

Демонстрационный технократ – это человек, у которого нет своих идей по поводу преобразования общества, который не связывает идеи и содержание культуры с демонстрируемыми технологиями, к которым он относится, как к вещам. А раз у человека нет своих идей, он не может мобилизовать общество на продвижение и рывок. Технологии в виде операционализированных новых средств деятельности являются средством решения выявленных обществом проблем, облегчая физический труд, улучшая качество и объем производства, развивая инфраструктурно-ранспортные связи межу разными населенными пунктами. В этом, кстати, состоит основная фишка японского понимания smart city[14] в раскрытии умности «умных городов». Умные города по-японски возникают как постановка всеми представителями города – учеными, предпринимателями, властью наиболее важных проблем городской жизни и поиску средств решения данной проблемы с использованием новейших технологий. Но движение идет не от имеющихся технологий, а от постановки самых важных проблем жизни в данном городе – разрушение природного ландшафта, изменение базового типа занятости в городе, старение населения и т. д. Технологии нужны исключительно для решения самой главной проблемы совместной городской жизни.

Следующие антропологические персонажи построены как расщепление целостных процессов восприятия и самоопределения в существующей ситуации. Так расщепление связи родного и вселенского (В. Иванов, А. А. Андрюшков) приводит, с одной стороны, к появлению Твердых Эмигрантов. Это группа абсолютно уверена, что ничего в России сделать не удастся, ничего здесь не будет, поэтому «пора валить» – надо эмигрировать. Конкретно в данный момент следует немножко подождать, пока закончится коронавирусная пандемия, но затем надо, конечно, уезжать из РФ в Италию, Испанию, США или хотя бы в Китай. Ничего создать в России нельзя, реализовать свои идеи невозможно, заниматься предпринимательством не получится, институты профессий разрушены.

Им противостоят почвенные фашизойды, которые готовы в любой момент доказать совершенно исключительный особой характер русского человека, противостоящий угрозе глобализма Запада, начиная от особой роли Иван-чая в борьбе с алкоголизмом и прочими недугами и кончая целым рядом обычаев, традиций и ритуалов, которые обнаруживают уникальный, единственный в своем роде характер русской нации. Почвенные фашизойды восстанавливают подобные подходы на уровне единой оккультной матрицы, когда в борьбе с глобализмом итальянский почвенный фашизойд становится братом российскому почвенному фашизойду. Эти персонажи разрывают сложный процесс самоопределения человека – обнаружения родного во вселенском и проецирование вселенского, планетарного, мирового на родное. Почвенная исключительность, отстаивание своего как нормы, обязательной для всех, навязывание ее всем дополняется отрицанием своего как вообще чего-то достойного и значимого.

К сожалению после присоединения Крыма к России, восстановления исторического присутствия России на этой территории произошло это достаточно страшное расщепление, когда почвенные фашизойды стали выполнять функции пропагандистов особой роли России, и ее исключительности. Элементарная диалектическая связь обязательного противоречия – Россия такая же страна как всякая другая и Россия исключительно уникальная страна, распалась на две догматизированные половинки и перестала образовывать целостность понимания. Другая часть еще более неистово стала доказывать, что в России никогда ничего не было и нет, все сколько-нибудь оригинальное есть только за границей. Отсутствие удобств, инфраструктур, неразвитость территорий стала восприниматься не как огромный объем созидательных задач и открытых возможностей, а как полная обреченность на архаику, деградацию и застой.

Но самый принципиальный и важный разрыв происходит в области восприятия и организации времени как единого процесса, связывающего прошлое, настоящее и будущее. Сегодня возникают три самостоятельных антропологических существа, который разрывают время. Есть так называемые реконструкторы, которые живут исключительно прошлым и застряли в прошлом. Помните из песни Булата Окуджавы: «Какое б новое сраженье ни раскололо б шар земной, я все равно паду на той, на той единственной гражданской…». Та далекая война в голове этого героя песни не закончилась. Но реконструкторы живут в своих отдельных выдуманных и ролевым образом проигрываемых временах.

Есть реконструкторы отдаленного времени, например начала XIX века. Так историк Соколов О. В., написавший очень хорошие книги про Наполеона, наполеоновские войны, навсегда остался жить в этом времени. Страшное убийство гражданской жены, труп которой он расчленил, является удивительным дополнением организации сознания этого человека, который перестал, как нам кажется понимать, где жизнь внутри воображаемого и фантазмов, а где реальность.

Разделенное распавшееся историческое прошлое России на Россию монархическую, имперскую, Россию советскую и Россию либеральную порождает реконструкторов ближайшего прошлого, реконструкторов XX века. Таким же реконструктором, ведущим свою незаконченную войну с большевиками, является монархист-реконструктор Гиркин-Стрелков. Он не позволяет себе принять, что советское государство впитало в себя в измененной форме институты (например, военную имперскую разведку) и цели имперской России, и заново в своем сознании вскрывает и разрезает эти швы. Интересно, где этот Дон Кихот оказывается, чем для него предстают ветряные мельницы. Здесь же где-то рядом находится генерал Леонид Петрович Решетников, не принявший реальность сталинского государства как исторического периода России. Основная проблема с большинством монархистов-реконструкторов, что они являются убежденными «февралистами» по своим взглядам, теми, кто требовал отставки государя, приведшей к развалу страны и гибели царской семьи.

На противоположном идеологическом фронте с персонажем «классовая борьба» свил свой ролевой спектакль Константин Семин. Мы такое большое значение предаем анализу действий К. Семина, потому что он, казалось бы, проблематизирует власть… но как игроролевик-реконструктор. Он использует понятия и различения, за которыми стояло новое знание конца XIX и начала XX века, но эти различения перестали быть знанием, они превратились в словесные обозначения старого знания. За этими словами больше не стоит мощь и сила в соответствии с великой формулой scientia potential est. Это теперь реплики, которые можно гневно и эмоционально произносить, ничего не меняя в ситуации. Поскольку ситуация определяется только одним, – как организовать прорыв и рывок. А его, в какой бы мы ситуации ни находились, можно организовать всегда.

Попытка начать пропаганду классовой борьбы в современном Российском государстве, что делает Константин Семин, является прекрасной подростковой ролевой игрой. Забраться в эту ролевую позицию очень просто: я прямо надуваюсь от ярости за униженных и оскорбленных, обездоленных без копейки денег жителей российских регионов, отдаленных от Москвы на жалких 200 км, меня злят усадьбы на Новой Риге новых русских нуворишей. Капиталистическое государство разрушает науку и образование, оболванивает народ.

Но только непонятно, кто классы? Что из себя представляет революционный класс, способный на прогрессивные преобразования? Ведь Маркс создал классовых подход и мировоззрение исключительно через введение понятия революционного класса. Без указания такого революционного класса в этом плане попросту нет никаких других классов. Однако сам К. Семин, являясь талантливым пропагандистом этой ролевой игры, сам не представляет никакой класс, тем более революционный, и даже не намекает на него! Деградировавшее население, которое что-то делает на работе и смотрит порно, учитель, который оболванивает молодое поколение, готовит его к ЕГЭ, и вовсю протестует даже против отмены ЕГЭ, крепко пьющий сельхозработник, живущий на подножном корму, чтобы выжить, ученый отрабатывающий гранты, не создающий никакого нового знания. Эти группы тотально деклассированы, и, к сожалению, ничего не понимают в происходящем. Им нужна тотальная реабилитация в течение долгого периода, им недоступно классовое самоопределение, они давно ничего не производят и не могут производить в современном мире.

Группами, реально производящими ценности в сегодняшнем мире являются люди, которые производят новые знания и переводят их в системы производств. Кто не переводит новые знания в практику – тот не производитель сегодня, а потребитель, если он даже с утра до ночи орудует кувалдой (видимо, для физкультуры!!!). Сегодня производители – это люди, которые создают цифровые системы управления, люди, которые переводят знание в системы производства и технологии, это консультанты корпораций, создающие новые системы и формы управления, люди, которые осуществляют развитие мышления и сознания безотносительно к ЕГЭ, и готовят кадры. Как ни парадоксально, люди, которые осознанно произвели потомство в количестве от одного до энного количества человек и воспитали его – тоже производители. Все! Больше нет никого… Все остальные давно не производят ничего, они не являются «производящим и созидающим» классом от слова «совсем». Поэтому в современном обществе они – потребители. Они взяты в плотный плен системами потребления и находятся внутри них. Их могут заменить автоматами. И в этом и был основной смысл COVID-19 – отнять у значительной части людей работу навсегда, заменив ее гарантированным доходом.

Константин Семин не строит общества созидания, а всего лишь по-своему щекочет нервы потребителям, намекая на возможность появления непримиримых революционеров. Он участвует в им созданной ролевой игре и живет в выдуманной реальности классовой борьбы вместе с переставшими существовать классами. А надо ответить на вопрос, что такое класс развития, который способен организовать развитие и потащить Россию в будущее к обществу созидания и развития.

Семин – постмодернист как раз в той трактовке, с которой он воюет, противопоставляясь и оппонируя С. Э. Кургиняну и вводимому им новому языку. С.Э. Кургинян играет в эгрегор[15] коммунизма, а Семин в классовую борьбу. Почему бы и нет? Сделав брови домиком и побрившись, он вопит о классовой борьбе, как кто-то о казачьей доле, или, надев черную форму капелевца и пропустив пару стопок водки, повторяет «православие или смерть». Это строится по принципам театрального жанра и напоминает индустрию развлечений, который принадлежит Семин. Пропагандист – это развлекатель, он не создает нового знания. С этим можно бороться, создав пародии на подобных персонажей, увидев их риторико-ролевое поведение. Это поведение никак не связано с действием. Действие требует нового предмета и ответственности за последствия бездействия.

Все остальные существа давно уже стали потребителями. У них есть только зависть к тем, кто потребляет больше, чем они. Поднять их на ролевую игру классовой борьбы – это на самом деле то же самое, что включить их в игру, например, участников восстаний Жакерии против проклятых феодалов. Феодалов давно нет, Жак – давно не безземельный крестьянин, но в восстание поиграть охота. Это и есть тот самый постмодернизм ролевых игр, в которых живет Семин, но за которые он критикует Кургиняна. И этих суровых, живущих в грезах о прошлом реконструкторов полный вагон и маленькая тележка. Реконструктор Семин, реконструктор Стрелков (Гиркин), реконструктор Соколов, расчленивший свою девушку, реконструктор Платошикин, гордо вышагивающий на плаху, такой румяный и плотненький.

Вторая вещь значительно более серьезная. Путин при всех искажениях сохранил инстинкты Советского государства по защите государственности на мировом пиршестве хищников. Рассыпать государство – в том числе остаточную память победившего войну Сталинского государства – это вернуться к архаике, где гигант Константин Семин – пигмей по отношению к волевому импульсу Российского Советского государства. «В момент, когда готов я сдаться, и рядом нету никого, во мне грохочет государство железным голосом его», – это Городницкий очень точно говорит через образ Левитана про воплощение государства. И поэтому задача более серьезная – как предлагать действие от имени государства, выявляя извраты и ложь финансовой олигархии и ее антропологической формы в Российском Правительстве?

Да, уважаемые левые пропагандисты, к топору зовущие Русь, тяжело у вас с теоретической формой осмысления действительности и новым политэкономическим знанием, а без него вы – ролевики-«реконструкторы», застрявшие в прошлом.

Но конечно, за образ будущего отвечают власть и правящий класс. Отсутствие видения и представления о будущем означает отсутствие стратегии. А революционный класс – это тот, кто задает альтернативу этого будущего, меняя навязываемые представления правящего класса, если они реакционны, неграмотны или просто устарели. Революционный класс – «класс развития» – вырывается прежде всего из-под знаниевой гегемонии существующего правящего класса собственников, опираясь на новые производственные силы и, тем самым, попадая в новые отношения по поводу производства. Если группа людей не вмешивается в преобразование картины будущего общества, это не революционный, не прогрессивный класс, но группа в функции надоедливой мухи, отвлекающей людей от выработки представлений о будущем.

А реконструкторам, навсегда погрузившимся в прошлое, противостоят фантазеры-форсайтеры, отщепившие функцию воображать несуществующее будущее, которого никогда не будет. Основное направление фантазирования – это, конечно, трансхьюм. Люди с вживленными чипами, киборги с имплантированными гаджетами внутри тела, обладающие сумасшедшей скоростью вычислений, но… остающиеся абсолютно глупыми и мертвенными машинами. Но вычисления не имеют отношения к собственно мышлению, как об этом убедительно рассуждает (нет пророков в своем отечестве) Роджер Пенроуз. Фантастика как очень продуктивный жанр моделирования возможных миров и проживания этих миров, в данном случае превращается в специальную клетку, в которой человек замыкает себя, чтобы не воспринимать реальность. К бульону фантазирования псевдобудущего, которого никогда не будет, имеют отношения любые произвольные геополитические комбинации, не соответствующие никакой исторической динамике. Человек произвольно соединяет в причудливые комбинации куски государств и территорий, Сан-Марино с Северной Кореей, а Венгрию с Чечней, с ужасом и радостью наблюдая, какая получается невообразимая несуществующая окрошка. Подобному хаосу неосуществимого псевдобудущего соответствует хаос социальной динамики, который таким бесконтрольным думаньем не опознается и не выявляется. А состояние разломов и хаоса переносится в систему произвольных размышлений про будущее, когда невозможно ответить на вопрос, речь идет о реальности или об неограниченном буйстве причудливых сочетаний разных тем и представлений о будущем.

Обоим типам – щепетильным реконструкторам, застывшим и застрявшим в прошлом, неважно, в детализации какого-то единичного сражения или внутри какого-то понятия – например, антагонистической борьбы давно исчезнувших классов, и фантазийным буйным модельерам несуществующего будущего противостоят «ловцы мгновений настоящего» («мгновеньевисты»). Как поется в замечательной советской песни «Есть только миг. За него и держись». «Мгновеньевизм» или «чанайцы» (по-китайски chana 刹那) требует перестать бесконечно проживать ушедшее прошлое, не бродить по коридорам возможных псевдосценариев будущего, которого не будет, а отдаться власти момента и ситуации. Необходимо осознавать себя в реалиях настоящего. Это прекрасная процедура реабилитации и восстановления сил уставшего человека. Но для политика она превращается в суженный коридор действия человека, которому надо иметь стратегический образ будущего. «Мгновеньевизм» редуцирует стратегию к тактике, к действию в ситуации. Не случайно все восточные противоборства учат управлению моментом, мгновением. И успешные политики и управленцы правящего класса неустанно занимаются всеми типами восточных противоборств от дзюдо до айкидо, от кендо до кеку́синкай (яп. 極真会, «общество высшей истины», стиль карате). «Мгновеньевист» является очень успешным тренированным антропологическим типом политика и управленца. Он все время находится в реальной ситуации и разрабатывает успешный тип действия в ней. Единственный его недостаток – у него нет никакого образа будущего, и он вообще не формирует будущее. Будущее – его Черный Человек. Образ будущего – его наказание. Он всех до одного переигрывает в ситуации быстротечного противоборства, кроме самого будущего. Будущее является к нему и показывает, что ситуация поединка закончилась. И дальше. Бессмысленность и пустота до следующей ситуации-мгновенья.

Образование разрушается, и уровень подрастающего поколения падает, промышленность разрушается и новых типов индустрий не создается, исчезают огромные отрасли – собственное авиастроение, машиностроение, станкостроение и так далее. Не появляется лазеростроение и собственное производство чипов. Рубль остается хилой, слабой, несамостоятельной валютой, собственное фундаментальное знание в стране не производится – центры генерирования знаний находятся за территорией России. Наличие подобных антропологических типов, показывает, что распалось время целеполагания, свершений и действия, или по-шекспировски «время вышло из пазов». Стыки времени замерли в виде отдельных враждующих или безразличных друг к другу антропологических типов. Сдвинуть эти типы можно только за счет идеологии созидания, но это отдельный разговор.

Еще один вариант развала единого процесса получения и употребления знания, при продвижении общества и страны в неопределенное будущее, связан с выделением типов чистой, словесно-начетнической веры – особого племени «деловаров» – прагматистов деловиков без знания и без веры. При подобной организации антропологических типов разрезаны на куски и противопоставлены вера – знание-действие. Те, кто действуют («деловары», утверждая, что они «дела делают»,) ни во что не верят, не вырабатывают знания. Те, кто предъявляют представленную исключительно в виде повторяющихся фраз веру, вербуют исключительно самих себя, отделив речь от действия, в широком смысле дел, без которых «вера мертва есть». Те, кто являются носителями знания, не владеют методами порождения, употребления, проблематизации знания, не могут технологии общественной проверки и проблематизации знания передать другим людям. Они застряли в формулировках абстрактного знания. Формальное знание является их верой. Возможен более сложный случай, человек бегает по всему набору этих позиций, когда знания, действие и вера мелькают в его сознании как стеклышки в калейдоскопе, не соединяясь в единое целое.

Итак, мы описали здесь следующие антропологические типы, встроенные во власть, которые не порождают нового знания и не проблематизируют сложившиеся формы управления страной. Перечислим их кратко:

1. Разоблачительная искренность речи без перехода к действию.

2. Демонстративный технологизм вплоть до технокретинизма.

3. Убежденные эмигранты – «пора валить».

4. Почвенный фашизойды.

5. Реконструкторы-ролевики.

6. Фантазеры про будущее.

7. Мгоновеньевисты-тактики.

8. Типы связанные с развалом связи между верой, знанием и действием:

а) носители начетнической веры;

б) словесных форм про знание;

в) действия с зауженным горизонтом и сиюминутной выгодой.

Для них для всех характерно отсутствие ориентации на прорыв и порождение нового мобилизующего предмета действия.