Читать книгу Алмазы Якутии - Юрий Запевалов - Страница 5

Георгий был вне себя от возмущения. Он с утра пораньше пришел в контору, сидит, ждёт машину – они с парторгом, с Анатолием Дьяконовым, договорились утром поехать в Управление рудника, к секретарю парткома, к Демьянову. Время было согласовано и вдруг – нет автомашины. Диспетчер автобазы сообщила, что машина еще вчера, с вечера, по заявке прииска запланирована для поездки в Сунтары. По цеховой структуре рудника «Мирный» автобаза была самостоятельным производственным цехом и обслуживала другие подразделения рудника через свои участки на местах. Такие участки не подчинялись местному руководству цехов рудника. Вот и приисковый участок автобазы не подчинялся руководству прииска, а обслуживал объекты прииска через распоряжения Автобазы, которые в свою очередь формировались через заявки прииска.

– А кто едет в Сунтары?

– Как кто? Ваш главный механик.

– Кто подписал заявку?

– Так ваш главный механик и подписал!

– С вами говорит главный инженер. Приказом по Объединению эта машина закреплена за главным инженером. Так?

– Ну, так. Вы там сами разберитесь, кто у вас кто. И своим распоряжением сообщите нам – кто у вас имеет право подавать заявки. А то мы запутались в последнее время, кто там у вас главнее других. А сегодня, что с этой машиной делать?

– Пусть к десяти часам подъезжает к Управлению прииска. В распоряжение главного инженера. И никаких поездок в Сунтары!

Георгий позвонил Демьянову.

– Иван Кириллович! У нас тут произошла небольшая заминка. Мы с Дьяконовым сможем к вам выехать только после десяти часов. Ничего, если мы подъедем где-то между десятью тридцатью и одиннадцати часами?

– Договорились. Жду вас до одиннадцати.

Вторую неделю работает Георгий на прииске. Вторую неделю он устанавливает на прииске порядок. Дело в том, что формально, приказом по Объединению, обязанности начальника прииска были возложены на главного маркшейдера. Он действительно хороший маркшейдер, но никакой не администратор. Командовать прииском он не умеет, да и не хочет.

– Какой я командир! Я маркшейдер. И надеюсь, маркшейдер неплохой, своё дело знаю. А все эти хозяйственные да производственные проблемы мне ни к чему. Не для меня они – заявил он Георгию, когда тот начал его пытать, почему это не так, да то не эдак.

– Зачем же ты соглашался хоть и на временное, но командование?

– А кто меня спрашивал? Прислали приказ и крутись как хочешь. Я Прусакову всё и перепоручил. Он командует, а я только бумажки подписываю.

Да, на прииске Георгий застал абсолютное отсутствие единого руководства. Главные специалисты, руководители цехов работали в это время по принципу «кто раньше встал, тому и тапочки». Главного инженера перевели на Север, начальником вновь открывающегося прииска. Кубалов, начальник, был в отпуске – на Севере отпуска длинные, порой по полгода отдыхают северяне «на югах». Заработали, ничего не скажешь.

На прииске в это время фактически всем командовал Прусаков, главный механик. И это был действительно способный и волевой руководитель. Георгий, когда познакомился со всеми специалистами, даже удивился, почему именно на него, на Прусакова, не возложили временно исполнять эти обязанности начальника прииска? Он там, в Алмазном, как раз и был единственным, кто бы справился с этими обязанностями!

Но то, что произошло сегодня, не лезло, как говорится, «ни в какие ворота»!

Во-первых, любой работник прииска, а тем более главный специалист, чтобы отлучится с производства, а тем более куда-то поехать, должен свои намерения согласовать с руководством и получить от начальника «добро». Ну, а уж забрать для себя на какие-то нужды автомашину начальника, без его ведома – это уж совсем самоуправство! При этом, наказуемое! У Георгия в производственной практике такого еще не случалось. И оставить такой случай безнаказанно Георгий не мог. Да и не имел права! Если пропустишь такое – кто же тебя после этого признавать будет!

Георгий срочно собрал всех специалистов у себя в кабинете.

Пригласил и парторга, и председателя профсоюза.

– Сегодня у нас на прииске произошло ЧП. По-другому я это назвать не могу. Прусаков, главный механик, без моего ведома, и без моего разрешения распорядился прислать ему автомашину, закреплённую за главным инженером и решил выехать по каким-то своим надобностям в Сунтары. И тоже без моего разрешения. Я объявляю главному механику на первый случай выговор и предупреждаю всех работников прииска, что впредь за такие самоуправства буду строго наказывать, вплоть до отстранения от работы. Всем всё ясно? Тогда это у меня всё, все свободны!

– Но мне-то хоть можно пояснить, что произошло, и почему я это сделал – поднялся со своего места Прусаков.

– Нет, Геннадий Александрович, я вас слушать не буду, любые ваши объяснения не принимаю. Всё это надо было вам сделать до ваших распоряжений, и до оформления этой поездки.

Сейчас дело сделано, ваше самоуправство установлено, разводить дебаты поздно, да и не к чему! Всё! Все свободны! Прошу всем приступить к работе.

Демьянов ещё дня три назад позвонил парторгу прииска, Анатолию Дьяконову, и пригласил его приехать с новым главным инженером к нему в партком Рудника. Конечно, он мог бы позвонить по телефону главному инженеру и напрямую пригласить его в партком. Но так уж, видимо, в Мирном повелось, что всё делалось через партийных руководителей. Если были какие-то партийные сообщения, приглашения, вызовы по партийной линии – всё делалось через парторгов.

Может быть, это было и правильно, с точки зрения укрепления авторитета партийных секретарей на местах, но для Краснопёрова это было непривычным – и на Урале, и в Центре России – если партийный руководитель хотел кого-то из хозяйственников видеть, пригласить, вызвать – он обращался напрямую к этому хозяйственному руководителю. Георгий не мог, например, себе представить, чтобы Крюков, Первый секретарь Горкома, приглашал бы Георгия к себе в Горком через секретаря парткома прииска! Но, давно известно – в чужой монастырь со своими уставами входить не положено!

Демьянов сообщил Георгию, что получены все его партийные документы, по которым он теперь может встать на партийный учет в Мирнинском Горкоме.

– Получены ваши документы, Георгий Александрович, и по линии Первого отдела. И я рад сообщить, что нам с директором приятно было познакомится с теми характеристиками, что пришли на вас. На высшем уровне характеристики. Я вам говорю об этом, хотя может и не должен говорить, говорю с уверенностью и надеждой, что мы с вами сработаемся. Да и ваши первые решения на прииске нас, руководство рудника «Мирный», обнадёживают. Главное сейчас для вас, это понтон драги 202. Замена понтона этого, в том состоянии, как он находится сейчас, это я прямо вам скажу, скрывать не стану, это для вас испытание! Справитесь – станете нашим надёжным партнёром!

Партнёром, которому можно довериться. Извините, Георгий Александрович, за прямоту, но положение с этой драгой такое, что намёками изъясняться уже нельзя. Вещи давно пора называть своими именами. Да мы и называли, не стеснялись, да вот называть-то некому было. Наши технические руководители, кажется, смирились с тем, что работы с понтоном второй драги придётся отложить на лето. Но вот, приезжаете вы. Рудаков нам рассказал, коротко, конечно, о ваших производственных событиях в вашей биографии. И мы решили – а вдруг? Так что, все надежды теперь на вас, Георгий Александрович. Только ради Бога, вы не подумайте чего-то этакого, не зациклитесь, пожалуйста, на ответственности. Ещё чего доброго – закомплексуете! Не получится, так не получится – не берите в голову.

Если решите делать замену понтона летом – что ж, никто вас не осудит. Решение очевидное! Но мы на вас, признаться, очень надеемся. Хотелось бы запустить драгу весной в работу. Алмазы уж больно нужны стране нашей. Счастливо. Не буду больше вас задерживать. Если что, звоните. Я всегда вам помощник и, если понадобится, защитник. До свидания.

Краснопёрову понравился разговор в парткоме. Чувствовалось – Демьянов не из тех партийных работников, что «выскочили» из бойких, нагловатых инструкторов, которые попадали в горкомы по принципу – «на тебе боже, что нам не гоже». Нет, это был производственник, прошедший тяжёлую школу строительства автодорог в таёжных нехоженых местах алмазодобытчиков. 50-60-е годы! Да и семидесятые тоже. Господи! Прокладка дорог по тайге, по болотам. С маломощной техникой, с примитивными механизмами. А алмазы стране Советов нужны!

Нужны не сегодня, позавчера ещё нужны были!! Их, алмазы эти, ждёт станкостроение, их ждут буровики, их ждёт Космос! И их ждут ювелиры всего мира, чтобы из невзрачного камушка сделать бриллиантовый шедевр!

Все грузы для алмазных Горнодобывающих предприятий приходят рекой, Леной, в старую Мухтую, а теперь и в новый Ленск. От Лены, за 250 километров, их надо доставить в Мирный, а там ещё дальше, к Полярному кругу, на Айхал, на Удачный.

Более тысячи километров только «прямой» дороги! По тайге, по болотам. Об этом трудно рассказать. Это надо испытать самому.

Демьянов всё это испытал. Он эти дороги построил. И эксплуатировал. Что порой не легче самого строительства.

Георгию тоже всё это было знакомо. И он понял и принял Демьянова. Георгий таких руководителей уважал. Он им верил! И он вышел из парткома с хорошим чувством уверенности, что да, он сделает! Заменят они этот злополучный понтон. «Ничего! Не подведём. Ни директора, ни секретаря партийного!»

– Ну, что, Толя, заедем на драгу? Я на ней побывал уже, конечно. Обстановка там, прямо скажем, не рабочая. Всё во льду.

Начальник горного цеха у вас, Володя Калитин, извини за прямоту, парторг, за то, что я говорю – у вас, ваш прииск, но пойми, я ведь здесь пока действительно не ваш человек, я «человек со стороны», знакомлюсь, может и стану «вашим». А чтобы стать этим «вашим», мне же нужно какое-то время. Освоиться с вами надо, осмотреться. Так вот, среди тех специалистов, с которыми я успел познакомиться на местах, этот Калитин мне понравился. С «головой», показался он мне, думающий горняк. Надеюсь, мы с ним всё же чего-нибудь да придумаем. По драге этой. С её понтоном.

Драга величественно «парила» над огромным водоёмом, покрытым довольно мощным льдом. Георгий попросил рабочего с драги пробить «лунку» во льду – оказалось, толщина льда более шестидесяти сантиметров. И это в ноябре!

– Какой же лёд к весне у вас здесь бывает? Ну, при льдоуборке, какой толщины льдины вы вытаскиваете?

– Да, пожалуй, больше метра. – Парторг говорил как-то неуверенно.

– Ты что, Толя, на «льдоуборке» ни разу не был, что-ли? Так говоришь, вроде как приблизительно.

– Да был, конечно, и довольно часто. Но как-то не обращал внимания на толщину льда…

– Да, понимаю. Вам ведь, партийным работникам, человек важен. А как он работает, в каких условиях, об этом ведь только технари думать должны!

– Ладно, не ёрничай. Ну, действительно, не обращал внимания!

– Вот видишь. А сейчас, в случившейся ситуации, нам как раз это знать очень даже важно.

– Да какая разница, Георгий Александрович? Драга всё равно подтоплена. Лёд уже «нарос», днище понтона недоступно. Работать нельзя. Что изменит толщина льда?

– А если мы с тобой уберём воду, и лёд убирать надо. Сколько людей сюда ставить? Сколько времени займёт уборка? Когда монтажники, сварщики приступить к работе смогут? Мы же с тобой График выполнения всех этих работ должны составить. А как же его составишь, не зная объёма работ?

– Да ладно тебе, Георгий Александрович. Не «харахорься».

Как ты этот лёд уберёшь! Что, плотину взрывать будешь?

– Да. Это было бы идеальное решение. Плотину взорвал, воду спустил, лёд из-под понтона выскреб и работай! Меняй сгнившее днище на новый металл! Да вот только весной драгу уже не запустишь. Да и летом не запустить тоже. Пока-то грунт при вашей мерзлоте отойдёт, оттает на солнышке. Да и оттает ли вообще.

И все работы по гидрооттайке, которая разморозила этот подтопленный полигон – все труды самоотверженных гидроотайщиков тоже псу под хвост? Снова ставь «поинты», снова начинай работу по оттайке грунта. И когда же работать? Когда начнём добывать алмазы? А эта драга, 202-я, она одна за сезон добывает алмазов больше, чем весь алмазный Урал. И что, товарищ парторг, нам с тобой родная страна спасибо за такую работу скажет?

– Ну, и что же делать?

– А чёрт его знает! Думать надо. Раз раньше не продумали все эти тонкости с водой, с местом остановки драги, с заменой понтона – сейчас что-то придумывать надо!

– Ты действительно думаешь, что – что-то не так сделали?

У нас опытные инженеры, проект в институте делали, не думаю, что какие-то есть здесь недоработки.

– Не думаешь? Тогда объясни мне, зачем воду в плотине подняли на максимальную отметку? Чтобы не промёрз полигон, поднять воду надо до контура полигона. Это, вот смотри отсюда, сколько, метров пятьдесят-шестьдесят. Так? Это по ширине.

А по высоте, по уровню воды? Три метра, не меньше! Если не все пять. Зачем? Представь теперь, что уровень воды на три метра ниже! Где вода, и где та драга? Никакого подтопа, никакого льда.

Меняй себе понтон по-сухому.

– Да, но весной-то драгу всё равно надо спускать в полигон, а как её спустишь без воды?

– Так ведь, дорогой Толя, Анатолий ты наш Викторович, на этой-то воде тоже ведь драгу не спустишь! Уровень-то воды всё равно поднимать придётся! Значит, всё равно на плотине нужны будут работы! Так зачем их сделали, причём не полностью, всё равно частично, осенью? Вот и затопили драгу. А ты говоришь опытные у вас инженеры. Не знаю, за что повысили в должности главного инженера. Я бы за такой просчёт такого инженера снял с работы, и больше к горным работам не подпускал на пушечный, как говорится, выстрел.

– Но ведь драгу ещё надо было и поднять на ту площадку, где она теперь стоит! Поднять, и на стапель поставить! Не краном же её сюда поставили. По воде заплыли!

– Ну, заплыли и что? Спустить то воду легче, чем поднять.

Спустили на три метра, ну на два – на метр уже опасно, вдруг подьём воды какой, снова все работы потерять можно. Но если всё равно спускать ту воду, так чего стесняться? Спусти побольше, весной всё равно подымать придётся. А с другой стороны, как горняк, я бы вообще основную плотину не трогал. Плотиной бы воду не поднимал. Опасно это. Лето, грунт талый, площадка подготовлена – отсыпай мелкие перемычки, закачивай воду насосом и подними эту драгу на любую, нужную тебе высоту!

И никаких водяных осложнений! И по этим же перемычкам, как при шлюзовой работе, весной спускай спокойно драгу в основной водоём! Вот и все проблемы! Вернее, никаких проблем!

– Вот видишь, как у тебя всё хорошо получается. Правильно сказал Демьянов, жаль, что тебя здесь тогда, когда на стапеля ставили драгу, не было. Сейчас бы хоть ссылаться не на кого было… Ладно. Раскритиковал ты всех славно. А что сам-то сейчас делать будешь?

– Не знаю, Анатолий Викторович, пока не знаю. Поползать, полазить, походить и подумать надо. Одно знаю, безвыходных положений нет! Человек обязан справиться со стихией! А это и не стихия здесь вовсе, так, недомыслие. Людское. Что-нибудь, Толя, придумаем. Вот это я тебе обещаю точно!