Читать книгу Гуманная пуля. Книга о науке, политике, истории и будущем (сборник) - Захар Оскотский - Страница 6

Очарование и разочарование, вера и неверие – область эмоций. А что говорит о значении науки теория? Та самая, которая – по Мефистофелю – «суха», но без которой ничего не разобрать в клубящейся листве «вечно зеленого древа жизни»?

Теорий множество. Нам, например, очень нравится «Интеллектуальная теория прибавочной стоимости», предложенная нашим земляком, ленинградским инженером А. Павловым. В бурном потоке перестроечных публикаций, разоблачений, полемики его блестящая статья (газета «Смена», 8 февраля 1990 г.) прошла почти незамеченной, во всяком случае, не получила тех откликов, которых заслуживает.

Павлов обращает внимание на главную ошибку в экономической теории Маркса. Бородатый основоположник, исследуя процесс производства, утверждал, что постоянный капитал, затрачиваемый на средства труда, сырье, энергию, переносит на продукцию свою стоимость без изменений, а прибавочную стоимость создает переменный капитал – рабочая сила. Но классическая марксистская теория, рожденная в середине XIX века, словно не замечает того, что даже в современном ей производстве и средства труда (паровые машины, станки), и сырье (например, руда), и энергоносители (например, уголь) стали таковыми лишь благодаря интеллекту. Вернее, классический марксизм снисходительно отводит интеллекту роль ведомого: бытие определяет сознание, а движущей силой научно-технического прогресса является общественная потребность.

Нельзя не согласиться с Павловым, который утверждает: в действительности вся прибавочная стоимость создается не рабочей силой, а интеллектом, как живым, принимающим непосредственное участие в производственном процессе, так и прошлым, овеществленным в средствах труда, энергии, сырье, той же рабочей силе (знаниях работника).

В самом деле, любое сырье, любая энергия становятся производственным фактором и товаром, имеющим стоимость, только после того, как интеллект определил способы их полезного применения. Кому нужна железная руда до открытия способов выплавки железа и изготовления из него изделий? Много ли проку от ветра, пока не изобретены парус, ветряная мельница, ветряной электродвигатель?

Научно-технический прогресс движется бесценным, не имеющим аналогов свойством интеллекта: однажды создав стоимость – за счет научного открытия, технического решения – интеллект навечно передает способность ее воспроизводить. Эта стоимость будет теперь возникать всякий раз при возобновлении производства.

(Любопытно, что первым обратил внимание на ошибочность марксистского учения о прибавочной стоимости, этой основы «научного социализма», не кто иной, как сам Карл Маркс. В его рукописях, не опубликованных при жизни, несколько раз встречаются мысли, начисто опровергающие классические марксистские представления об эксплуатации, как источнике капиталистической прибыли. Например: «По мере развития крупной промышленности создание действительного богатства становится менее зависимым от рабочего времени и количества затраченного труда… а зависит от общего состояния науки и от степени развития технологии или от применения этой науки к производству». Еще любопытнее, где и когда были впервые напечатаны эти крамольные, антимарксистские высказывания К. Маркса: в сталинском СССР, в 1939 году, в журнале «Большевик». См. книгу Вс. Вильчека «Прощание с Марксом», М., 1993 г.)

Но в таком случае интеллигенция – не «прослойка» между классами, как утверждала сталинская теория, и уж тем более не сборище париев, каковым она становится в современной России. Интеллигенция – самый важный (если не просто единственный реально существующий) класс.

Научно-технический прогресс, осуществляемый классом интеллигентов, – важнейший жизненный процесс человечества. Только благодаря ему пока что и выживает наша цивилизация в условиях бурного размножения населения планеты (этим самым прогрессом, правда, и порожденного). А главное, далеко перекрывая потребности простого выживания, научный прогресс обеспечивает непрерывный рост возможностей человека и человечества. В том числе, увы, и возможностей самоуничтожения.

Но стоит нам разобраться со значением науки, как тут же, словно пружинный чертик из табакерки, выскакивает вопрос, сходный с вечным вопросом о смысле жизни, а впрочем, неразделимо с ним и скованный: для чего, в конечном счете, нужен сам рост?

Можно сформулировать по-другому. Научно-технический прогресс можно сравнить с гуманной пулей. Конечно, не той винтовочной трехлинейной, что, если сразу не убьет, оставит чистую рану, а той, что послана человеческим разумом к некоей необходимой разуму цели. В отличие от оружейной пули, наша символическая пуля не тормозится в полете, а ускоряется. Однако, набирая скорость в земной атмосфере, сопротивляющейся ее полету, она рождает отнюдь не символические ударные волны, которые разрушают многое из того, что самому разуму так дорого. И разум идет на жертвы, лишь бы гуманная пуля науки продолжала свой полет к цели. Идет на предельный риск, ибо достижение цели может вызвать взрыв всеуничтожающей силы.

Так что это за Цель?