Читать книгу Координата Z - Захар Прилепин - Страница 23

Американский писатель Стивен Кинг отреагировал на русские наши ратные дела бурно, настойчиво, навязчиво.

Едва началась война, он стал выдавать один за другим посты в поддержку политического Киева, традиционно добавляя в финале «Слава Украине!».

Кажется, в психологии есть этому объяснение: Кинг так долго пестовал и разбирал на составные зло, что втайне его полюбил.

Нет, конечно же, он сам это видел иначе.

Помните, у него был роман про одинокую девочку, которую все обижали, а она научилась усилием воли бросать огромные камни с неба и закидала этими камнями свой городок?

Кинг был уверен, что эта девочка – Украина. Он возжелал подать ей свой камень, чтобы она уронила его на Москву.

Увы, политическая Украина – не одинокая девочка. Украина – девочка, с которой все дружат.

Одиноким мальчиком восемь лет был Донбасс, до которого никакому Кингу не было дела. Донбасс на всей планете признавала одна Южная Осетия. Донбасс воззвал к небесам – и полетели камни.

Это и напугало Кинга.

Втайне он испугался за потусторонний, инфернальный мир, который великолепно описал и выучил наизусть. Едва явилась в мир политическая Украина с воркующим голосом Вакарчука, древесным интеллектом Берёзы, в зелёной майке Зеленского – он сразу же узнал созданных им чудовищ.

Не без оснований он считал, что русские их всех поломают.

…Впрочем, американского гражданина Стивена Кинга можно и не усложнять. Он обычный старик с того континента, посмотревший за свою жизнь сотню фильмов, где русские всегда были плохими. Кроме зла, о котором он сочинял полвека по роману в год, Кинг, в сущности, ничего не знал. Перепрошить такое сознание – в любые времена практически невозможно.

Несмотря на то, что в знак протеста Кинг запретил продавать права на свои новые романы русским издательствам, уже изданные ранее его книги весь первый год войны были представлены в книжных магазинах по всей России необычайно широко.

Меня тронули данные, предоставленные российской социологией по результатам книжных продаж за первое полугодие войны.

Хорошая новость состояла в том, что книжный рынок рос. Люди, оглушённые войной, стали больше читать.

Но что́ они читали – стало в известном смысле открытием.

Первое место безоговорочно занял тот самый Стивен Кинг: только в 2022 году в проклятой им России было продано полмиллиона экземпляров.

Далее шли: Достоевский, Агата Кристи, Эрих Мария Ремарк.

Одно из призовых мест, обогнав по тиражам Льва Николаевича Толстого, Алексея Константиновича Толстого, Алексея Николаевича Толстого, а также Михаила Булгакова, Шолохова и Пушкина, заняла скандальная книга двух барышень, посвящённая любви пионеров нетрадиционной ориентации.

Я сразу вообразил себе следующий весёлый сюжет.

Шёл шестой месяц военной спецоперации.

– Товарищ Сталин, мы подготовили доклад о достижениях на книжном рынке.

– Слушаю вас, товарищи.

– Сложная картина, товарищ Сталин.

– Говорите, не стесняйтесь. Мне докладывали, что список книжных продаж возглавляют первая книга романа Алексея Толстого «Пётр Первый», четвёртая книга романа «Тихий Дон» Шолохова, «Повесть о настоящем человеке» молодого писателя Полевого… Это верная информация? Или есть изменения?

– Да, товарищ Сталин. В числе лидеров рынка – повесть про пионеров-педерастов.

– Интересная информация, минуточку, я запишу. «В числе лидирующих…» Так. А кто лидер рынка?

– Стивен Кинг, товарищ Сталин.

– Это который приветствовал наш польский поход?

– Нет, это который активно болеет на весь мир за поляков, Петлюру, Бандеру и США. И заканчивает каждое выступление словами «Слава Украине!».

– Что ж, пусть будут разные писатели в продаже. Он же мастер. Пастернак сказал, что Кинг – мастер. Но что у нас с продажами книг наших военкоров, наших поэтов, что на передовой и в тылу творят победу? Они есть хотя бы в первой сотне продаж?

– Нет, товарищ Сталин.

– Почему?

– Строго говоря, их вообще нет в продаже. Пока они не представлены в книжных сетях.

– Хорошо, товарищи, идите. Вас проводят. Вернее, встретят… Да, за Достоевского спасибо. Впрочем, не вам. Вы тут ни при чём.

…Тем временем российские книгоиздатели горевали: если Кинг уйдёт с рынка – люди, потерявшие возможность его читать, не встанут в очередь за книгами ватников и милитаристов!

В этом утверждении имелась своя формальная логика, которая выставляла Россию деспотией, лишающей своих читателей выбора. Но здесь, однако, не наблюдалось общей картины, которую стоило б лёгкими мазками дорисовать.

Был такой писатель – Максим Горький. В начала XX века его популярность казалась беспрецедентной. Он был одним из самых популярных писателей в мире. В пятёрку точно входил. Более того, он был самым популярным драматургом в мире, обгоняя по количеству постановок Ибсена и Чехова, и лишь Шекспир мог соперничать с Горьким. Собрания сочинений Горького – дорогие многотомники! – выходили на всех основных языках мира. Он был натуральной мировой суперзвездой.

Но потом Горький вернулся в СССР, поддержал политику Сталина, и в течение последующего полувека по его репутации нанесли невероятной силы удары. Имя Горького приобрело почти неприличное звучание. Ни один западный интеллектуал не рисковал сказать вслух о том, что ценит Горького. Его книги не стали менее гениальны, но его самого – отменили.