Читать книгу Царство Плутона - Зиля Залалтдинова - Страница 4

В личной жизни Литвинов не монашествовал – не отвергал притязаний, но и расставался без сожаления. Хорош собой, воспитан, обходителен в обращении, правда, при близком общении становился известен его буйный нрав.

– Литвинов, почему мне приходится выплясывать перед чиками, а ты ничего не делаешь, и они вьются вокруг тебя? – негодовал Лёша.

Александр лишь тяжко вздыхает. Ну и как ему объяснить, что есть принципиальная разница между тем, когда оказывают знаки внимания, чтобы сделать приятно, и когда оказывают знаки внимания, чтобы, пардон, перепихнуться? Что мало кому нравится, когда считают тупой тёлкой, которую надо закадрить? Может кто-то и считает приемлемым, он не будет говорить за всех.

Самыми трудными были отношения с Наташей.

Они начались с вражды. Он считал её избалованной выскочкой, она его – высокомерным засранцем. Александр и Наташа постоянно обменивались колкостями, стоило им увидеться. Друзья постоянно посмеивались, мол, от ненависти до любви сами знаете сколько. Так и вышло: под маской гламурной кисы Литвинов разглядел острый ум и сильный характер. Так они стали встречаться. Но всё пошло по…

– Ты меня не любишь!

– Я люблю тебя, – и добавил честно, – как могу.

– Вот именно, что у тебя извращённые понятия о любви! Ты комплименты говоришь, подарки даришь, бабские глупости выслушиваешь, но при этом твоё сердце бьётся ровно!

– Наташа, ты при первой встрече верно отметила, что я высокомерный засранец. Чего сейчас тебе неймётся?

– Я думала… думала, что ты не такой, – ответила Наташа, плача.

Литвинов лишь закрыл глаза рукой, чувствуя вскипающий гнев. Терпение не было его добродетелью.

– Ты меня не любишь… Ты никого не любишь!

– Только не начинай снова…

– Ты навороченный робот, притворяющийся человеком! Знаешь, когда улыбнуться, когда съязвить, а когда и заплакать! Вот не чувствуешь, ты имитируешь чувства!

Литвинов зашипел – слова больно жалили. Эта сучка с волосами цвета жевательной резинки знала куда целиться.

– Пошла вон!

– Правда глаза колет?

– Наташа, я женщин не бью, но для тебя могу сделать исключение.

Наташа тут же начала собираться. На пороге она крикнула:

– С твоим характером тебе только в патологоанатомы идти!

Гнев-то был самый что ни на есть настоящий. Багровая пульсирующая опухоль, вытесняющая любые чувства, в том числе и благоразумие. Наташа права – это единственная подлинная эмоция, которую он способен выдать. Наглая сучка, зачем он вообще с ней связался!

То, что патанатомия – отделение ничуть не спокойное, как может показаться, пришлось убедиться уже очень скоро.

– Отдайте нам тело!!! – вопила родственница в ординаторской.

– Не отдадим, – спокойно ответил Роман.

– Да как вы смеете?! Да я нас вас в суд…

– Решение о том, будут ли вскрывать тело или нет, принимает начальство больницы, где скончался пациент, – вклинился заведующий, – мы только исполняем распоряжение.

– Да пока я по начальствам бегать буду, вы тем временем распотрошите его!

– Мы не потрошим, а делаем вскрытие. И мы не станем это делать без истории болезни с подписью начмеда. Лучше бы вы шли к нему на поклон, пока он не успел отправить историю, иначе нам точно придётся вскрывать.

Роман выглядел невозмутимым – видимо, он уже привык к подобным ситуациям.

– А ты думал, что здесь мёдом намазано?

– Если тут и намазано, то разве что формалином, – неловко пошутил Александр.

– Отчасти их можно понять – представь себе, что человека, которого ты любил, потрошат как курёнка.

Литвинов, тем не менее, не хотелось сочувствовать той тётке. Она принадлежит к тому типу людей, которым все должны. А тем, кто не спешит стелиться перед ними – указать, что они должны.

– А разве нет возможности забрать тело под расписку?

– Разумеется, такая возможность существует, но это палка о двух концах.

– И в чем проблема?

– Представь себе, собирается безутешная родня на похоронах. От принятого на грудь развязываются языки, и начинаются леденящие кровь рассказы, как врачи-палачи их близких сгубили. А родственники слушают и становятся всё мрачнее и мрачнее. Припоминают и кривую рожу санитарки, и нерасторопность медсестры и то, что врач никогда дольше пяти минут у койки не задерживался. Сомнений нет – он мог бы жить и жить, но халатность врачей свела его в могилу. Они бегут в больницу, а там главврач говорит, что одним из пунктов расписки является отсутствие претензий к лечению и действиям медперсонала. Тогда они идут в прокуратуру и – та-дам, чтобы доказать преступные действия, нужна эксгумация трупа. Происходит то, чего изначально не хотели – попрание останков усопшего.