Читать книгу Мои затишья - Зинаида Миркина - Страница 4

Мои великие затишья —

Сиденье у незримых ног,

Когда неслышимое слышно, —

Продли их Бог… продли их Бог…

Мои глубокие безмолвья

У моря на краю земли,

Когда почти не плещут волны, —

Продли их, Господи, продли…

Мое блаженное успенье —

Успенье мук, успенье вин,

Когда меня все мене, мене

И, наконец, есть Ты один…

Запрятаться в келью, зарыться в берлогу,

Спуститься к вселенскому дну,

Быть самою маленькой ра́кушкой Бога,

Вобравшей Его тишину.

Когда-нибудь кто-нибудь, близкий по духу

Подымет с иссохшего дна

Раку́шку, приложит нечаянно к уху,

И в нем зашумит тишина.

Успокой меня, успокой,

Несмолкающий плеск морской,

Звоном пены и раз и сто

Повтори мне, что я – никто

Иль что центр Вселенной всей

Уместился в груди моей.

Мне откроется лишь одно, —

Что тебе это все равно

И что наши земные сны

Навсегда для тебя равны.

Но бессменная песнь твоя

Скажет снова, что ты есть я,

И не нужно мне ничего,

Кроме голоса твоего.

Море! Море! Мы все из него.

Мировая единая матерь.

Нескончаемых сил торжество,

Бесконечный приток благодати.

Не измерена щедрость твоя,

Ты себя в каждой капле повторишь.

И в громовых речах соловья,

И в любви – то же самое море!

Каждый день умирают предметы.

Каждый день наступает пора,

И – в лучах заходящего света

Растекается, тает гора.

Тихий ангел прозрачною дланью

Незаметно касается нас.

И таинственный час умиранья

Есть молитвы торжественный час.

День уходил. И то, что четким было,

Покрылось дымкой цвета янтаря.

Страсть остывала. Нежность восходила.

И воцарилась на небе заря.

И оказалось, Боже, оказалось,

Что свет не гаснет, а рождает свет,

И что вся жизнь есть только лишь начало

Той нежности, которой края нет…

И вновь блестит морская гладь,

Как глаз провидца.

Прийти и снова увидать

И удивиться

Тому мгновенному чутью

И глазомеру,

Измерившему глубь мою

И силу веры.

Ширь родная, ветер встречный,

Запах моря. Дух знакомый.

Я ведь только в бесконечном

Обретаю чувство дома.

Только в этой всеединой

Дали – сил моих запасы.

Не ссылайте на чужбину—

В царство множеств, в чувство часа!

Такое истонченье ткани!

Мне видно то, что за стеной.

Есть тайный опыт умиранья—

Проникновенье в мир иной.

Склонялось солнце низко, низко—

И вот уж вовсе нет огня.

Но мир иной от нас так близко!

Здесь, рядом – в сердце у меня.

Как оно глядит далёко.

Солнце на закате!

Чтоб идти за этим Оком,

Сотни лет не хватит.

Через море, через сушу

И еще далече…—

Прямо в сердце, прямо в душу,

Прямо – в бесконечность.

I

Как сказать, как узнать, что такое крыло?

Это то, что внезапно из сердца взошло —

Узнавание единоверца —

Луч души, излучение сердца.

Это – так переполнено все существо —

Преизбыток его, просветленье его.

Через край перелитая сила

И – внезапным пучком – шестикрылость.

II

А может быть крыло иное—

Крыло с огромный мир длиною,

Крыло, которое готово

Стать для Вселенной всей покровом.

Всем, всем, – как в мире нас ни много,—

Просторно под крылом у Бога.

Не надо молний громовержца,

Не надо крыльев райской птицы.

Дойди до собственного сердца

И в нем сумей остановиться.

Дойди до той последней глуби,

Куда влилось, как в чашу, время,

И где с такою силой любят,

Что все встречаются со всеми.

Переливы, переходы,

Пересветы, перекаты

В тихом небе,

В тихих водах,

В приближении заката.

Переплески, пересветы,

Перелады, перегуды

В растворенной дали этой

Перед близящимся чудом.

Скоро все слова потонут

В этой бездне молчаливой,

Нам оставив только звоны—

Пере-звоны, пере-ливы.

Потеряется граница,

Чувство часа нас покинет—

В мире музыка родится

Первозданною богиней.

Во все горло без утайки

Льются птиц рулады.

Соловьи да, может, чайки

Так живут, как надо.

Может, в мире только птицы

В самом деле знают,

Что у сердца нет границы

И у жизни края.

Им одним на свете слышно

Божье благовестье.

И за это им Всевышний

Дал крыла и песни.

Явь так тиха!.. Крикливы только сны.

Чем эфемерней, тем они капризней.

А жизнь есть накопленье тишины,

Как тишина – переполненье жизнью.

Постепенно, постепенно

Гаснет свет на небосводе.

Это значит, Царь Вселенной

Незаметно к нам подходит.

Обвевая краски дымом,

Приглушив дневные шумы,

Царь кротчайший, Царь незримый

Входит в сердце, входит в думы.

Чуть бледнее голубое,

Чуть нежней и мягче воздух…

Наполняет мир собою

Тот, который мир наш создал.

Все дело в полнозвучьи тишины.

В тот самый миг, когда она восходит,

Обманы наши разоблачены

И дух могуч, бескраен и свободен.

Все дело в том, чтобы взошла она

И прозвенела или просияла,

Огромная, как полная Луна,

Залившая голубизною скалы.

Зачем цветами сплошь покрыта

Земля и нет лесам конца?

Затем, что мир – переизбыток,

Перенасыщенность Творца.

Затем и был когда-то создан

Весь этот бесконечный свет,

И нет конца на небе звездам,

И морю окончанья нет.

Быть может, состоится встреча—

Когда-нибудь родится тот,

Кто захлебнется бесконечным

И сам взахлеб творить начнет.

Пространств немое песнопенье.

Развернутая даль тиха.

О, полнота освобожденья

От первородного греха!

Он смыт сплошным разливом света.

Чиста, как Божий глаз, вода.

Как будто не было и нету

Разноголосиц никогда.

Никто не вбил меж нами клина—

Нельзя разрезать гладь небес.

Душа и Бог опять едины,

И каждый умерший воскрес.

А море не гремело, не сверкало,

А было бледным матовым опалом,

Тем самым млеком, чья струя святая

Дитя новорожденное питает.

И как дитя, приникнувшее к груди,

Душа вселенской ласки не забудет.

Ей будет снится до скончанья века,

Что вечность – мягко льющееся млеко…

Я видела море. Я видела Бога.

Минута у моря и – жизнь без минут.

Я вмиг потеряла ни мало, ни много —

Все то, что земною опорой зовут.

Земною опорой, надеждою, силой —

Все то, чем я долгие годы была.

И только внезапно пространство раскрылось,

Как два бесконечно широких крыла.

Зерно пропадает в средине провала

И вверх пробивается юный побег. —

Я видела смерть, и душа ликовала

О том, что ей смерти не будет вовек.

Море учит раскрывать крыла.

Когда тишь великая легла,

Неподвижно водное стекло.

Как душе не развернуть крыло?

Как всей силой сердца своего

Не понять глубинное родство

С тем, что без начала и конца—

С тайным всемогуществом Творца?

И вот – открытое, сплошное

Пространство тянется, светясь.

Морская гладь – передо мною,

И знаю я, что это связь,

Что эти бархатные горы,

И неподвижная вода,

И неба блеклые просторы —

Натянутые провода.

Умолкни, мысль! Замри, мгновенье!

Вот с этим никнущим лучом

Сюда приходит сообщенье.

Я слушаю. Прием! Прием!

Все собрано. Душа готова.

Во мне препятствий больше нет.

Для этого немого слова

Я рождена была на свет.

Иных знамений нам не будет,

Лишь только сей беззвучный звон,

Сей благовест. Услышьте, люди:

Бог очень близко. Это Он!

Весь мир объял великий вечер,

Горит и тает в далях дым,

И все пространство – место встречи

Души с Создателем своим.

Над морем нависали тучи,

Но солнце горы золотило.

И тишина была могучей

Непререкаемою силой.

С минутой каждою все гуще

Ложилась на воду и горы

И становилась всемогущей

Царицей целого простора.

И сердце молча понимало,

Что век лишь начат, а не прожит,

Что мы пришли сейчас к началу,

Что Дух воистину все может.

Да будет благословенна

Раскрытая даль Вселенной,

Вместившее внутрь так много—

Разверстое сердце Бога.

Да будет душа достойна

Морской широты спокойной,

Склоненного низко света

И нежности вечной этой.

О, дай потерять границы,

Как Ты, до конца раскрыться,

Сзывая в свои глубины

Всех тех, кто Тебя отринул.

У моря среди древних скал,

Молчанья смерти не нарушив,

Господь мне тихо открывал

Наполненную жизнью Душу.

И в совершенной тишине

(Не может быть полней и строже)

Спросило сердце: это мне?!

Благодарю Тебя, мой Боже!

Помедли, Господи, помедли!

Свет гаснет, чуть шуршит прибой.

Приходит мира час последний—

Час единения с Тобой.

Час единенья, час слиянья,

Земного царствия порог.

Открылась жизнь за нашей гранью.

Проходит мир, приходит Бог.

Последний свет на небосводе,

И Божий взгляд в моей груди…

Все отдаю, пусть все проходит,

Но только Ты не уходи!

Продли последний прочерк света,

Вселенской тишью оглуши…

Смерть – это не конец, смерть – это

Час размыкания души…

Есть пауза между мирами,

Между событьями и днями,

Меж всем, что в нас болит и спорит…

Есть пауза, и это – море.

Тире огромное, немое,

В котором слиты вместе двое—

Два берега, две дальних дали,

Что вдруг единым целым стали,

Лишь потому, что между ними—

Не плоть, не форма и не имя.

И снова я несу свою присягу

Всему, что распростерлось впереди.

И вновь – невозмутимость Карадага

И трепет чайки на его груди.

Отважных птиц белеющая стайка

И в скалы ударяющий прибой.

Пусть я всего лишь трепетная чайка,

Но я люблю, и я сольюсь с Тобой.

Когда волны омывают камень,

Когда горы овевает дым,

Я слежу бессменными часами

За незримым творчеством Твоим.

Слышу звуки гулкого прибоя—

Твой призыв без края и конца.

И учусь творить из ничего я

По следам незримого Творца.

Я сяду у моря, чтоб слушать и слушать

Тяжелый медлительный вал.

Я сяду у моря наращивать душу,

Которую мир обкорнал.

Я сяду у моря зализывать раны.

Укроюсь в берлогу свою

Размером с зеленую ширь океана

У синих небес на краю.

И вот уж нет земного бремени —

Лишь море, небо да скала.

Я потеряла чувство времени

И чувство Бога обрела.

Нет ни грядущего, ни прошлого —

Переполненье бытия.

Моя душа, сквозь все проросшая,

Разросшаяся за края.

Море шепчет мерно, глухо —

Звук Господней тайной лиры.

Слово далей, слово Духа.

Слово сердца, слово мира.

Звук молчанья, звук прибоя

Беспрестанный, неизменный.

Это лад с самим собою,

Это лад со всей Вселенной.

Есть сила молчанья, есть сила такая,

Пред коей все ветры земные смолкают.

Есть сила, воздвигшая все мирозданье.

Могущество Божье есть мощь умолканья.

Конец разногласьям. Окончились споры.

Молчание наше есть слово простора,

Есть слово – громада, есть слово – лавина.

Есть слово, собравшее мир воедино,

То слово великого Божьего лада,

Которому слов наших дробных не надо.

Замелькали, заблестели…

Ширь огромна, волн так много…

Волны шепчут еле-еле,

Чтоб не тронуть мыслей Бога,

Чтобы не спугнуть случайно,

Ненароком не нарушить

Той глубокой, тихой тайны,

Что переполняет душу.

Свиданье с морем – это поцелуй,

Который невозможно прервать,

Долгий, как жизнь,

Переливание жизни в изжаждавшуюся душу.

Напоминание Бесконечности,

Что мы дети ее,

Дух от духа.

Позабыть свое тело,

Слыша вечности зов.

Отдохнуть от пределов,

Отдохнуть от концов…

Окунуться в огромность,

Внутрь вдыхая прибой,

И поистине вспомнить

Бога всею собой.

Меж мной и Богом стенок нет.

Исчезли все препоны.

Со всех сторон – огромный свет,

Коленопреклоненный.

Темнеют над водой хребты,

И на воде великой

Сейчас разгладились черты

Божественного лика.

А может быть, Творец есть тишина.

Та тишина, что нам повелевает.

Умолкло море, не шумит волна,

И из покоя древний холм изваян.

Прибрежный камень погрузился в сон,

И в мире не бывает часа кротче.

Вот в этот час и подступает Он,

Чтобы творить со мною, что захочет.

Сейчас весь мир – открытый вход

В тот тайный, в тот незримый грот,

Который есть не что иное,

Как сердце смертное, земное.

И вот оно растворено

И Богом до краев полно.

Тусклый, пасмурный день. Свет спокойно разлит

На бессолнечном ровном просторе.

Вот тогда и горит, вот тогда и царит,

И владычно безмолвствует море.

Вот тогда оно в сердце мое продлено,

И уже не понять, где граница,—

Где кончается, где чуть вздыхает оно

И где сердце чуть начало биться.

И глади моря не нарушив,

Не потревожив ни листа,

Лот тишины мне мерит душу—

Насколько же она чиста.

Подстать ли этой глади водной,

Вот так же ли она тиха,

Вот так же ли сейчас свободна

От первородного греха…

Тихое море рассветною ранью —

Вот перед Богом мое оправданье:

Не перебила ни мыслью, ни словом

Глади недвижной простора морского.

И по воде, словно по́ суху, смог

К сердцу живому приблизиться Бог.

А тишина была чревата

Всей жизнью неба и земли

В часы великого заката,

Когда померк простор вдали.

Вот здесь, у самого залива,

Где волны больше не слышны,

Узнали мы, что вправду живы

Лишь в лоне этой тишины.

Что если тишину нарушить,

Прервать молчанье гор и вод,

То ангел вдруг уронит душу,

Которую сейчас несет…

А море – это смерть. И небо – это смерть.

Смерть смертного во мне. В посмертии так тихо!..

Нет тверди под ногой. Есть внутренняя твердь,

И этот вход вовнутрь – из глины в вечность

выход.

Над морем собрались седые облака,

И облачный узор по небу ангел чертит.

О, Боже мой, как жизнь бездонно глубока…

Но это может быть лишь только после смерти.

Запомнить сердцем навсегда,

Как неподвижна гор гряда,

Как шепчет широта морей

О вечной правоте Твоей.

Ты прав, мой Господи, и свят,

Вот отчего горит закат,

Вот отчего морская гладь

Велит так полно замолчать.

И не перечить… Боже мой,

Когда бы стать совсем немой,

Когда б смиреньем запастись

Размером с эту гладь и высь…

Покой мою заполнил грудь,

И только легкое «чуть-чуть»,

Как чайки быстрое крыло,

Коснуться сердца вдруг могло.

Лишь только вздох совсем без слов,

Лишь только линия холмов,

Как неисповедимый путь,

Едва заметный нам – чуть-чуть…

Чуть слышный всплеск, чуть видный взмах,

Туман, осевший на холмах,

Да парус в широте морской

Как будто вводят нас в покой.

Покуда море – только море,

Покуда я есть только я,

Мы с вездесущим Богом спорим

И нету полнобытия.

Покуда есть еще граница,

Нас не коснулась благодать.

Но грудь моя вольна раскрыться

И море внутрь себя вобрать.

Кто ширь вселенскую измерит?

И кто хоть раз расслышать смог,

Как об него, как вал о берег,

И дни и ночи бьется Бог?..

Когда Ты говоришь, говорить невозможно.

Когда Ты говоришь, умолкают слова.

Лишь вода голубая с серебряной дрожью,

Да туман где-то в далях, заметный едва.

Когда Ты говоришь, наших слов и не надо—

Говорящий простор, говорящая тишь.

Бесконечность души, беспрепятственность

взгляда.

Я, как камень, нема, когда Ты говоришь.

Тумана легкая гряда…

Он был иль вовсе не был?

Но тихо таяла вода

И причащалась небу.

Бледнел сиреневый подсвет

Небесного чертога,

И человек сходил на нет

И причащался Богу…

Бог все сказал. Мне остается

Лишь только повторить за Ним

То, как волна о берег бьется

И в небо уплывает дым.

Разлив великого заката,

Растущий в небе световал…

Мне остается лишь впечатать

В себя все то, что Бог сказал.

Такая мера тишины!

Нет даже шепота волны.

Есть ровная морская гладь,

Нам повелевшая молчать.

Хрустальная недвижность вод.

Мысль встала. Больше не течет,

Пересеченная святой

Непостижимой широтой,

Которая уводит глаз

За край миров – и внутрь нас…

От волн вечерних – ни следа.

Невозмутимая вода.

И только облака зажглись.

И час прошел. А может, жизнь?

О, Боже правый, сколько раз

Все это мог увидеть глаз?

И где кончается запас?

Ведь жизнь прошла. А может, час?

Опять оно… О, Боже, Боже,

Его не исчерпает глаз.

Оно всегда одно и то же

И каждый раз, как в первый раз,

Мы видим море. Святотатство

Разбить покой его широт.

Жить – значит заново рождаться

От Духа и вот этих вод.

Эдем. Покой парящих крыл,

Глубокий, неизменный.

Еще никто не возмутил

Создателя Вселенной.

Не молвил слова поперек.

Не нарушал запрета,

И в мире развернулся Бог

Великим морем света.

И вот последний луч потух,

И будто потеряв опору,

Вдруг стали призраками горы,

А истинным Владыкой – Дух.

В непостижимый этот миг

Он так таинственно велик,

Что все – лишь призрак перед Ним,

Вся плотность превратилась в дым.

Я включена в единый ритм

Вселенских стихнувших молитв.

Я включена в единый зов

Вдали рассыпанных миров.

В единый тыщеустый хор,

Собой заполнивший простор.

Я в этом мире не одна.

Я в сонм созвездий включена.

На гору поднимись. Молитву соверши,

Не разжимая губ, без жеста и без слова.

Есть зеркало воды и зеркало души,

И зеркало одно глядится внутрь другого.

И больше ничего в огромном мире нет.

И в глубине зеркал сейчас родится свет.

Всё так знакомо, так похоже,

И – всё сначала в миг любой,

И всё о том же, всё про то же

И день и ночь шумит прибой.

Журчанье пены, рокот вала

И эта цельность без частей…

Здесь не бывает, не бывало

И век не будет новостей.

Вселенский танец, волн круженье —

Кружись, душа, и, мысль, кружись…

Здесь нет ни смерти, ни рожденья —

Непрерываемая жизнь.

И миг за мигом, год за годом

Одна и та же песнь волны.

Так вот откуда все мы родом,

Так вот куда прийти должны…