Читать книгу Пересечение вселенных. Книга 1. Любовь и миры - Зинаида Порохова - Страница 2

Глава 1. Хрустальная Скала

– Ого! Что это у тебя? – сказала Мэла, указав на лицо подруги.

Та устремилась к зеркалу и воскликнула:

– О, Древние Мудрецы! Вот, не повезло! Случайно ударилась щекой о раму в университете.

Как же! Случайно! Удивительно как она вообще жива осталась, саданувшись, когда стремглав вылетала из аудитории в окно. И пребывая в полном восторге от лекции досточтимого профессора Натэна Бишома о дальних мирах. А теперь как быть? На щеке алый след ушиба, а они собрались плыть на Танцы. Лана с досадой вздохнула. Почему же она сразу не удосужилась приложить к нему походный магнитул, который всегда валяется в её сумочке? Сейчас бы от него и следа не осталось. От ушиба, конечно, а не от магнитула. Магнитулы вечны, как скептицизм её подруги Мэлы.

– Как некстати! – вздохнула Лана. – Может, здесь потанцуем? – нерешительно покосилась она на подругу, резонно полагая, что та не согласится.

Танцы дома? Фи! Такое на Итте позволяют себе только весьма престарелые особы. Или тяжело больные. Им к таким ещё рано себя причислять – подумаешь, ушиб. К тому ж, всякие общественные мероприятия Мэла обожала не меньше, чем пробовать новые коктейли.

– Здесь? – критически огляделась она, будто впервые увидев их совместное с Ланой жилище. И вдруг заявила: Да! Забыла тебе сказать! Почтенный доктор Донэл вернулся! И наверняка будет открывать Танцы! Не хочешь полюбоваться? – спросила она и мечтательно подкатила глазки. – Он та-а-кой стартёр!

Провокация была её излюбленным приёмом.

– Так он же на Баритане! – удивилась Лана.

– Танита сказала – вернулся, – заверила плутовка. – Ну, так что, поплыли? Или здесь станцуем?

Могла бы и не спрашивать. Если уж на горизонте возник почтенный доктор Донэл, для Ланы все травмы мира утратили свою актуальность. Её глаза засияли, как фонарики глубоководной рыбки пурины, а движения лихорадочно ускорились. В таком состоянии её можно было смело выбрасывать в открытый космос прямо без скафандра – всё равно не заметит.

Мэла с усмешкой наблюдала за ней, будто говоря:

«Знаю, подруга, о чём ты грезишь. И пойдёшь на Танцы, даже если вся покроешься ушибами, раз уж там будет почтенный Донэл Пиуни».

И Лана, радостно сияя, действительно заявила:

– Ну, тогда давай скорее! А то опоздаем!

– Не будем здесь танцевать? – усмехнулась Мэла.

Могла бы и не спрашивать – Лана её уже не слышала.

Мгновенно облачившись в свой любимый кислотно-жёлтый цвет, она рыбкой порхнула к окну и наверх – к транспортной площадке на крыше. Мэла, любительница холодных оттенков – сегодня в сиреневом, устремилась вслед за ней.

– Пригаси свой реактор, подруга! – воскликнула она, едва поспевая вслед за Ланой. – Успеешь ещё насмотреться на своего обожаемого!

А про себя подумала:

«И на то, как он танцует с другими».

Но Лана, не слыша её, пребывала на своей волне.

«Донэл, Дон! Я увижу Донэла!» – приговаривала она.

Ну, явно не в себе. Хотя и Мэла тоже была уже слегка на взводе, едва не пританцовывая на ходу от возбуждения.

«Танец! Танец Силы! Древнее волшебство!» – раздавалось у не в душе.

Подруги быстренько уселись в транспортную кабинку, та резко взмыла, распугав мирно парящих над террасой сонных рыбок-губастиков, и устремилась к сверкающей огнями Хрустальной Скале на окраине города Поона. К ней уже со всех сторон приближались и другие кабинки.

«Полнотуние! Танец Силы! Древнее волшебство!» – доносилось из каждой кабинки на телепатической волне.

***

Сегодня Итта отмечала Полнотуние.

Это была самая необыкновенная Ночь в месяце. В которую Туна – небесный спутник Итты -изливала на неё максимальный поток космической энергии. в эту волшебную Ночь даже Великий Океан будто приподнимался на цыпочки – до высших отметок, растения неудержимо тянулись вверх, а каждая частица планеты, вибрируя, наполнялась энергией. А всё живое, ощущая приток сил и бодрости, теряло в эту Ночь покой и сон.

Традицию отмечать Полнотуние магическим Танцем с незапамятных времён основали ещё Древние Мудрецы. Они же оставили иттянам его правила и древние магические символы, являющиеся универсальным кодом, позволяющим с их помощью вступить во взаимодействия с разумным космическим пространством. Древние Мудрецы избрали на Итте для Танцев Полнотуния особые места – места Силы, одним из которых и была Хрустальная Скала. Кто были эти Древние Мудрецы, откуда пришли и куда ушли, никто не знал, и даже их имена не сохранились. Да разве это важно? Главное – это мудрые и бережно хранимые традиции, почитаемые иттянами, и позволяющие им жить в гармонии с вселенной.

Хрустальная Скала, место Силы поонцев, считалась красивейшим Местом Силы на этой планете. Хотя это упорно оспаривалось.

Например жители Тоона были убеждены, что их чёрный базальтовый кратер потухшего вулкана Тахико, украшенный сверкающими выходами алмазных трубок, гораздо красивее.

– Какая глубокая чернота! Какие яркие алмазы! – говорили они. – Будто звёзды на ночном небе! И как потрясающе сливаются ночь и чернота кратера в единое пространство! Будто ты в Танце паришь среди звёздам! – говорили тоонцы. – Потанцуйте с нами в Полнотуние, сами убедитесь в том, что кратер Тахико – лучшее место во вселенной!

Жители же Лоона – столичные снобы – настаивали на безусловном превосходстве своего нефритового каскада Пуссон.

– Зелёное – это цвет Туны, цвет радости, цвет жизни и надежды! – говорили они. – Может ли быть что-то лучше нашего нефритового каскада, включающего все оттенки зелёного?

А жители Моона превозносили выше волн Океана достоинства своей лазуритовой скальной гряды Лолото, украшенной прото-иттянскими рисунками. Основным сюжетом рисунков был Танец Полнотуния. На них древние прото-иттяне, изображённые в виде танцующих гигантов, переставляли горы и доставали звёзды.

– Наши предки и сейчас участвуют с нами в Танце Полнотуния. И во время Танца будто перебрасываются с нами звёздами и горами, – уверяли моонцы. – Не верите? Потанцуйте здесь!

Несомненно все Места Силы на Итте были уникальны – не зря же их избрали Древние Мудрецы. Но именно Хрустальная Скала была символом их галактики, именуемой Тиуана. К Хрустальной Скале были проложены межгалактические туристические маршруты. А её изображение было растиражировано в КСЦ – Космическом Сообществе Цивилизаций, куда входила и Итта, как одно из чудес света. В межгалактическом путеводителе, кстати, кратер Тахико, каскад Пуссон, и прото-рисунки лазуритового Лолото шли лишь приложением к Скале.

Так что, как говорится – стоит ли пускать пузыри?

Лана с Мэлой, подлетев к Хрустальной Скале, в очередной раз залюбовались ею:

Её прозрачные друзы нежно переливались в лучах освещения пурпурными, розовыми, зелёными и лиловыми оттенками, придаваемыми примесями кобальта, лазурита и бирюзы. Сквозь чистый хрусталь просвечивали золотые прожилки, переплетаясь в узоры, подобные древним символам Танца. А на террасах, будто паря на весу, раскинулись разноцветные ковры из актиний и анемонов.

Эта красота завораживала.

***

Отпустив кабинку на одной из террас, Лана с Мэлой быстро нашли в толпе университетской молодёжи своих однокурсников.

Хотя до восхода Туны ещё оставалось время, но на Скале уже было немало поонцев. Они были в прекрасном настроении, щеголяя наилучшими расцветками. Всюду слышался смех, приветствия. В атмосфере уже витал праздник. Ещё бы – Ночь Полнотуния! Ночь приобщения к древним традициям! Ночь единения! Самые предусмотрительные уже загодя оккупировали места у балюстрады, откуда можно было первым увидеть зелёную Туну, величаво всплывающую над поверхностью Океана. А в высоте за балюстрадой – наблюдать знаменитое шоу заводил, традиционно открывающих Танец. Некоторые поонцы уже начали пританцовывать от нетерпения, разминая конечности. Их лица сияли:

«О, Танец Полнотуния! Скоро начнётся Танец!»

Их руки и ноги, каждая из которых имела собственный разум, уже вспоминали танцевальные па, настраиваясь на магический ритм.

Здесь были и пожилые поонцы. Они, держась подальше от острых друз и лишь придерживаясь общего ритма, обретают в такую Ночь новые силы, молодея на глазах. Этот Танец – их воспоминание о молодости, о плодотворно прожитых годах, о лучших витках их жизни. Есть тут и малыши. Они сегодня, вертясь с края, как заведённые, получат первые навыки в Танце. В эту Ночь им раздолье – никто не отправит их в сонный куб.

Да разве возможно сегодня спать! Волшебство! Праздник! Торжество гармонии и вселенского ритма! Танец Полнотуния! Танец Силы!

И ещё – сегодня здесь состоится великолепное шоу, открывающее начало Танца, которого все ждут с особым нетерпением.

В нём участвуют лишь лучшие виртуозы Поона или, как их привыкли называть – заводилы. Проносясь в опасной близости от острых друз и хищных актиний, они выделывают такие акробатические па, что у поонцев дух захватывает. Их мастерство – это особый талант или же результат длительной учёбы у великого Танэна, законодателя и хранителя танцевальных традиций в Пооне. Сами иттяне предпочитают лишь любоваться такими трюками, не рискуя их повторять. Ведь среди головоногих моллюсков Итты особо почитается разумное здравомыслие и рассудительная осторожность. Риск и азарт – не их морской конёк. А прослыть в иттянском обществе оригиналом – это плохой тон. Однако в Ночь Полнотуния танцорам-виртуозам прощаются некоторые чудачества, а рискованность даже поощряется символическими аплодисментами. Ничего не поделаешь – Ночь волшебства! Ночь лёгкого безумия! Но завтра каждый из этих виртуозов – это уж непременно – вновь станет таким же консервативным и сдержанным, как и все. До следующего Полнотуния, разумеется. Заводила это призвание.

Почтенный Донэл Пиуни, которого сегодня так мечтала увидеть Лана, также был известным заводилой. Что не очень-то сочеталось с его званием декана факультета минералогии поонского университета. Но в эту Ночь всё сходило ему с рук. Да что там, ему всегда и многое сходило с рук – благодаря его неунывающему характеру и лёгкому пофигизму. Как правило, простительному лишь молодёжи, с которой он ежедневно общался. И, очевидно поэтому, его слегка заносило в этот молодёжный поток. Но, как видно, ему нравилось быть оригиналом хотя бы в Танце – консерватизма ему хватало и в науке, которой он посвящал большую часть своего времени.

Лана всегда с восторгом следила за опасными виражами Донэла. Сама она, увы, танцевала неважно, лишь плавно покачиваясь в такт общему ритму почти что рядом с малышнёй. Наверное потому что во время Танца она видела лишь его – Донэла. В которого она была безответно влюблена. Впрочем, как и половина особ женского пола их университета. Ответных чувств она не ждала. Ей, романтической натуре, вполне хватало иногда видеть его. Сам же Донэл Пиуни, доктор наук и декан их факультета, наверняка её не замечал. Мало ли кто прозябает там, с края этого праздника. Да и что для него какая-то студенточка? К тому же, слегка не успевающая по его предмету.

В прошлое Полнотуние почтенного доктора Донэла Пиуни здесь не было. К большому разочарованию Ланы, он отбыл в очередную научную экспедицию. Как же здорово, что он вернулся! И наверняка будет открывать сегодня Танцы.

А что она? Опять будет с края? Нет, надо с этим что-то делать!

И Лана вдруг решила, что сегодня с ней обязательно произойдёт нечто особенное. Может, Донэл станцует с ней?

«А как же быть с электричеством? – вздохнула она. И сама себе возразила: Хотя – о чём это я? Он меня и не заметит».

Тут Сэмэл Сиуни, лучший студент их курса, прибывший сюда с Танитой – куда же он без неё – прервал её мечтания. Заметив след ушиба на лице Ланы, он воскликнул:

– Лана! Что это с твоей щекой? Ты так соскучилась по любимой Скале, что на радостях приложилась к ней лицом? Или сейчас так модно – румянить одну щеку?

Но Лана ему даже не ответила. Именно в этот миг её пронзило чистое электричество, отнявшее способность соображать. Так всегда происходило при появлении доктора Донэла. Вот и сейчас она увидела его – Донэл выбрался из кабинки и, ведя под руку некую особу, присоединился к группе университетских преподавателей. И, как всегда, о чём-то оживлённо заговорил с ними! Обычное дело! Все знали – доктор Донэл Пиуни никогда не лезет за словом в чужой рюкзак. Про таких иттяне в шутку говорят: "Мама не приучила малыша к соске, а теперь уже поздно – язык великоват".

Лана радостно выдохнула остатки электричества, не видя и не слыша больше никого.

Сэмэл удивлённо пробормотал:

– Да, видно, наша Лана хорошо приложилась.

А Мэла ехидно шепнула ей:

– Видела? Донэл опять с новой подружкой! Это Сионэла Титуни – его лучшая аспирантка. Она была с ним в этой экспедиции на Баритане.

Донэл в этот момент что-то с улыбкой сказал этой самой Сионэле Титуни. Тут уже Лану пронзило не просто электричество, а настоящая молния.

«Тысяча барракудр! – мысленно вскричала она. – Зачем я сюда пришла? Ведь хотела же дома станцевать!»

Но вслух заявила:

– Меня это не интересует!

– А ещё мне по секрету сказали, – продолжала Мэла, – что Сина с Донэлом нашли в пещере Баританы древние таблички. Это настоящая научную сенсация!

– Я рада за них! Но меня и это не интересует! – пробормотала Лана, закипая от разрядов молний.

«Я тоже сделаю открытие! – отчаянно подумала она. – А сейчас станцую! Даже Сина так не сможет!»

– О, Туна уже взошла! Пойдём танцевать! – воскликнула она, хватая за руку Мэлу и устремляясь туда, где проводились шоу, открывающие Танцы.

Хотя за балюстрадой не было ещё ни одного заводилы.

Глава 2. Ловцы

Оуэн не знал, сколько ему витков.

Да и зачем их считать? Это люди отмечают завершение каждого прожитого ими года-витка, как невероятно важное событие. Причём, чем больше этих витков, тем грустнее им становилось. Какой в этом смысл?

Хотя иногда и он вспоминал времена, когда сам подсчитывал свои витки. Хотя очень этого не любил.

Тогда таких, как он, разумных головоногих моллюсков на этой планете было очень много. И обретать индивидуальность им помогало не только имя, выбор которого был ограничен историческими традициями и фантазией родителей, но и числом витков прожитой жизни, то есть – возрастом индивида. Допустим, в твоём окружении несколько Саниэнов, но они рознились числом витков и, соответственно, кто-то предпочитал общение только с ровесниками. Саниэн, который четырёхсот витковый – Саниэн мэ ти-тан го, предпочитал тех, имел такие же го – похожий жизненный опыт и прочее. А сейчас он был просто Оуэн – единственный и неповторимый. Безо всяких там «го». Потому что называть его по имени было теперь некому. Он остался единственным представителем некогда развитой цивилизации разумных моллюсков. И имя это всё, что осталось ему от той давней, очень давней жизни. А число его личных го… Зачем их считать, если отличаться уже не от кого? Ни одного Оуэна, кроме него – впрочем, как и Саниэна – на планете больше не было. Когда-то ему было пятьсот тысяч витков – Оуэн мэ до-мэн го, затем ещё раз мэ до-мэн го, а теперь он уже сам сбился со счёта этих го …

«Почему Творец дал мне такую длинную жизнь? – в который раз спросил Оуэн, сидя в своей пещере, расположенной неподалеку от некоего южного острова. – Я не ропщу. Просто интересно – зачем я вообще живу, если я никому не интересен? – Он виновато покачал головой, устыдившись себя. – Опять хандра? Унылое настроение недостойно звания морского философа, каковым я себя считаю. Я ведь догадываюсь – зачем? Мне, как и каждому мыслящему существу, надо постигнуть смысл жизни. А для этого необходимо, хотя бы, научиться воспринимать все перипетии судьбы с философским спокойствием. И быть благодарным Творцу за то, что Он дал мне на это время. А одиночество… Путь философа всегда одинок. И тот, кто уходит вперёд, не имеет попутчиков. Это путь сильных. Буду считать, что я добровольно избрал его. Но как же он труден и долог! – не удержавшись, вздохнул он. – Я начал его в ином мире. Тогда это был единый Великий Океан, моя прародина… Мировия – нарекли его люди, обнаружив его древние признаки, мы же называли его – Тоо-Тэто-Кан: Великий и Могучий Поток. Потому что наш Океан был живым и он постоянно двигался. Когда-нибудь и я уйду в иной бескрайний Океан Света, не имеющий ни конца, ни начала – туда, куда ушёл мой род. Каков он и что там? Мои соплеменники говорили – что там, в Океане Света, объединившись с Творцом, каждый из нас постигнет Истину. И всё тайное и вечное, что скрыто сейчас за границами материального мира, станет простым и понятным. Как радостно мне будет – я, наконец, пойму всё, что влечёт и мучает меня здесь. Смысл существования вселенных, законы мироздания, истоки и цели возникновения жизни… Но сначала мне надо постараться постигнуть всё это самому. А иначе – зачем я живу? Зачем Творец дал мне долгую жизнь? – Оуэн снова вздохнул. – Научиться быть беспристрастным… Но как? Ведь Истина не даётся страстным и несдержанным. Но это не просто. Ведь каждым существом в первую очередь управляет инстинкт самосохранения. Он и внушает постоянную тревогу за себя. И потому, чтобы выжить, я всё ещё не научился нейтрализовать свои эмоции. Разве что вот тут, в тишине пещеры, где в безопасности так легко думается о смысле жизни, я спокоен. Но какова в этом моя заслуга? Ведь за её пределами многое видится по-другому. Но я рад, что хоть иногда мне удаётся в моих философских размышлениях свести эти два мира воедино. Но это не всегда»…

Сегодня Оуэн не был бесстрастен. Мало того – он был встревожен. И для этого была причина – он кое-что сделал не так. И то, что его это тревожило, само по себе было бессмысленно – ведь прошлое уже свершилось и тревожится о нём не разумно. Но он ничего не мог с собой поделать.

Ведь вчера ночью впервые с незапамятных времён он не завершил свой Танец достойно и согласно древним традициям. Он не послал вселенной символ обратной спирали – знак благодарности, с помощью которого он обычно вежливо прерывал контакт с небесными сферами. Это недостойно звания древнего существа и могло внести дисбаланс в его физические и духовные силы. Возможно, что его сегодняшнее уныние и есть последствие этого сбоя. Единственное, что служит ему хоть каким-то оправданием – ему помешали это сделать. Хотя....до древних ли традиций, если под вопросом сама твоя жизнь? Впрочем и это его не оправдывает. Отнять или оставить ему жизнь – это только во власти Творца.

Оуэн с недоумением покачал головой, заново осмысливая происшедшие события.

Этого Полнолуния, впрочем, как и всегда, он ждал с радостным нетерпением. Танец в Ночь Полного Сочетания Небесных Сфер был лучшим моментом в его однообразном существовании, позволяя ему сохранять Дух бодрым. Луна, поднимаясь в зенит, дарит в эту ночь всему живому энергию, дающую толчок к новому росту и гармонизирующую ритм всех жизненных процессов. Древние существа знали об её живительном влиянии. Нынешние забыли. спрут Оуэн знал.

Но в этот раз всё пошло не так.

Поприветствовав сияющую Луну, Оуэн закружился в Танце, демонстрируя вселенной универсальные знаки, соединяющие его с мирозданием и сочетающие его биополе с потоком чистой энергии Сфер и гармоничными колебаниями космических тел. Поначалу всё было отлично, но потом произошёл сбой – Энергия Потока вдруг возросла невероятно, став даже опасной…

Оуэн, остановившись, увидел в небе рядом с Луной ещё одно огромное, зелёное светило. Его поток энергии, слившись с голубоватым сиянием Луны в нездешние вибрации, едва не завертел его штопором. Справиться с этим вихрем Оуэну помог лишь его немалый опыт в Танце и нужных символов. Они договорились. Оуэн вернул гармоничное взаимодействие двух потоков космической энергии со своей. Музыка небесных сфер вновь зазвучала слажено. И Оуэну даже показалось, что он летит куда-то меж пылающих звёзд и галактик…

Но что это?

Опять ощутив дисбаланс, Оуэн увидел рядом с собой чей-то силуэт. Нет, скорее это был дисгармонирующий вихрь, который создавала некая юная особа в жёлтом. Её движения и незавершённые знаки вносили в её Танец хаос. Она явно не владела нужными знаниями, чтобы вступить в диалог со Сферами, поэтому её бросало из стороны в сторону…

И Оуэн мгновенно исправил ситуацию, остановив хаотическое вращение энергий.

«Не бойся, Жёлтая Звёздочка! Я помогу тебе! Запоминай!» – проникнув в растерянное сознание неумелой танцорки, мягко сказал Оуэн:

Он почему-то сразу связал её образ со звёздами. Ведь она явилась сюда вместе с загадочным зелёным светилом от далёких звёзд.

Жёлтая Звёздочка оказалась одаренной ученицей и мгновенно освоила его уроки.

Она тут же закружилась вместе с ним в Танце. Это был чарующий Танец среди звёзд в ласковых струях поющих Потоков…

Но тут опять что-то случилось…

Жёлтая Звёздочка растаяла, прихватив с собой зелёное светило. Оуэн остался под Луной один.

«Что это было? Наваждение? Сон?» – потрясённо подумал он, автоматически продолжая Танец, но в то же время понимая, что с окружающим пространством что-то совсем не так.

Луна дарит теперь меньшую энергию? Не хватает Жёлтой Звёздочки?

Нет, всё не то…

Замедлив Танец и оглядевшись, Оуэн увидел, что неподалёку вертятся два пловца, направив на него луч подводного фонаря

– Вот он, монстр! Видишь? Танцует под Луной! Ишь, колбасит его! – прожужжал в его голове человеческий голос. – Я же говорил тебе, гринго – это великан? Музей отвалит нам кучу денег!

«Музей?» – Перед мысленным взором Оуэна пронеслась странная картинка: ряд неких безводных помещений, в одном из которых торчит на постаменте его гигантская туша, лишенная внутренностей.

И – о, ужас! Мозга тоже! Он набит какой-то сыпучей субстанцией. А рядом стоит множество таких же несчастных выпотрошенных существ – реликтов, вокруг которых бродят люди! И дети!

«Вот чудовище! – с ужасом таращась на него, брезгливо говорят они, – Жуткий монстр!»

– Отличный экземпляр Octopus vulgaris! Или, скорее – Giant Octopus, гигантский криптит, – шелестел тем временем в рацию другой, довольно занудный голос. – Ну, Мэйтата! Удивил!

– Давай, хватай его,Стивен! Чего телишься! – зажужжала беспардонная радио-речь другого ловца. – Забрасывай сети, пока он не улизнул! Эх ты, раззява!

Но Оуэн уже был далеко. Он «улизнул» от Стивена с Мэйтатой, ловко создав в пространстве световую иллюзию контура своего тела, а сам тем временем дал дёру. Это было просто – от пребывания на большой глубине его чернильный мешок изменился и теперь был наполнен светящейся флуоресцирующей жидкостью. Её-то, придав свой облик, он и выбросил наружу. А сам, изменив окраску и став почти невидимым, мгновенно опустился вниз, дав дёру. И поэтому сеть, наброшенная ловцами на этот обманчивый силуэт, прошла сквозь него, лишь разбросав вокруг флуоресцирующий состав и ослепив незадачливых ловцов.

Раздалась злобная ругань Мэйтаты и разочарованные стоны Стивена.

Но Оуэн, включив реактивный режим – набирая в себя побольше воды, которую с силой выталкивал наружу – уже мчался к своей пещере. Влетев в которую, забился в самый дальний её угол.

Все его три сердца были готовы выпрыгнуть наружу, а древнее тело от пережитого страха стало почти белым. Но, главное – чтобы оно не стало алым. Он уже давно не позволял себе алой окраски – признака сильных и неуправляемых эмоций. Но и белеть – стыдно для философа.

Глава 3. Танец Ланы

Неожиданно схватив Мэлу за руку и, потянув её с собой, Лана устремилась за балюстраду.

«О, Древние Мудрецы! – испугалась Мэла. – Там же заводилы шоу показывают! Зачем нам туда?»

Поонцы расступились, с удивлением пропуская их: эти подружки в заводилах не числились. Некоторые заинтересованно переглянулись – мол, это наверняка сюрприз! А кто-то даже одобрительно захлопал, подбадривая новичков.

Тут уж Мэла не выдержала и, вырвавшись, отскочила от подруги.

«О, Древние Мудрецы! Кажется, Лана сошла с ума! Не надо было её дразнить», – с раскаянием подумала она.

Но ту уже было не остановить. Она докажет, что её место не с края!

И вот Лана уже неподалёку от вершины Скалы – там, где проводились шоу.

Над её головой полыхала полная зелёная Туна. Рядом высилась сияющей громадой Скала, посверкивая в иллюминации золотыми прожилками друз и приветливо помахивая хищными нитями разноцветных актиний. Внизу виднелись ряды любопытных лиц поонцев, сгрудившихся у балюстрад. Где-то среди них был и Донэл…

Лана отчаянно включила реактивный режим и начала свой сольный Танец.

Одна. Такого здесь ещё не бывало. Как правило, шоу начиналось с выступления двух заводил или даже группы танцоров-виртуозов. Ведь первый шквал Потока Силы от Туны чрезвычайно мощен. В одиночку танцору с ним не справиться.

Но Лана попыталась Она отчаянно заняла первую позицию Танца – спираль, как некогда учил её Танэн.

Все заинтересованно замерли, ожидая от этого сольного танца чего-то необычного. И они его получили.

Дело у этой смелой танцорки сразу как-то не заладилось.

Слишком разогнавшись, Лана едва не въехала в нависающие острые друзы Скалы, лишь в последний момент, чудом сумев вывернуть в сторону. И вместо спирали вышла… кривая.

Поонцы ахнули: и эта неумеха взялась в одиночку открывать Танцы Полнотуния? Уж не чудачка ли она? Или, хуже того – оригиналка?

А Лана, с трудом выровнявшись и опустившись ниже, сделала новую попытку – вознамерилась, согласно древним традициям, сложить следующий символ Танца: распускающийся бутон, символизирующий зарождение вселенной. Однако её конечности мгновенно разметало мощным косым потоком Силы и, вместо бутона, получилась некая увядающая обвисшая актиния. Поток отчаянно завихрило. И он снова понёс Лану. Всё к тем же острым друзам Скалы.

– Что творится? – воскликнули поонцы. – Это же безумие! Остановите её!

Но вмешаться сейчас, войдя в разбалансированный неумелой танцоркой Поток, было равносильно смерти. Им ничего не оставалось, кроме как потрясённо ждать страшной развязки.

А Лана ничего не слышала – её завертело бушующим Потоком Силы. Надо было как-то найти с ним контакт. Но как?

Следующую позицию Танца – знак бесконечности, позволяющий вступить с Потоком в гармоничный диалог, изобразить Лане тоже не удалось. Её руки и ноги, разметавшись от вращающей турбулентной Силы, хаотично замелькали, вовсе не сложившись в осмысленное па.

И Лану снова понесло на Скалу. Опять на Скалу. Всё к тем же сверкающим друзам.

«Почему на моём пути всё время возникает Скала? Раньше тут всегда было столько места! – пронеслось у Ланы в голове. – Но как быть? Как справиться с Потоком? Дальше я ничего не помню!» – пронеслось в её голове.

Тем временем Скала вновь возникла поблизости. В этот раз острые друзы, сверкнув, пронеслись в нескольких миллиметрах от её лица. И лишь благодаря завихрению Потока удалось избежать удара.

Всё вокруг Ланы гудело от разбалансированных энергий, смешалось в круговороте света и тени. Пылающее сияние зелёной Туны неудержимо влекло Лану куда-то вверх, а отяжелевшие конечности тянуло вниз – туда, где с краю этого бессмысленного верчения маячили ошеломлённые лица поонцев.

Всем было ясно: хаос сумбурных па этой особы, усиленный Силой Потока, породил невероятную какофонию во всех его сферах. Он её скоро сомнёт.

«Как-то всё вышло не так, – отстранённо подумала Лана, уносимая потоком куда-то вдоль Скалы. – А как – так?»

Мощь магического Потока, которую она сегодня впервые по-настоящему ощутила, не находя с ней взаимопонимания, снова несла Лану в никуда. Хотя это "никуда", скорее всего, называлось: острые друзы Скалы…

Но вдруг что-то изменилось.

Вихревые потоки замедлились, гудящие энергии повысили тон, утратив угрожающую агрессивность, дисгармония в энергиях сошла на нет.

О, что это за чудо? У неё получилось?

Но тут Лана увидела, рядом с собой… Но кто это? Что за странный силуэт? Это был какой-то гигант! Она что, уже умерла? И это один из Мудрецов встречает её?

И, правда – от гиганта исходила очень непривычная энергия. Лана назвала бы её очень древней, если б способна была сейчас соображать. И этот серый гигант выделывал такие па и невероятные акробатические пируэты Танца, что было ясно – он, без сомнения, настоящий виртуоз. И в совершенстве владеет всеми его тонкостями. Поток, почувствовав это и вступив с ним в диалог, умиротворённо затих, его вихри превратились, зазвучала слаженно и гармонично звучащая феерия звуков.

Звёзды приблизились. Время будто остановилось…

Лана пришла в себя. И даже вспомнила некоторые правила Танца, попытавшись изобразить некоторые па, стараясь также вступить в танец. Но, надо признать, изображено всё было опять слегка неудачно.

И тут Серый Гигант телепатически сказал ей:

«Всё будет хорошо! Я помогу тебе, Жёлтая Звёздочка! Запоминай!»

В её сознании возник сжатый поток информации: перечень символов, магических знаков и па великого Танца… Сфер? Да, он назвал его именно так – Танец Сфер. И многие из этих па были ей вовсе незнакомы. Одновременно Гигант, продолжая Танец, поддерживал с Потоком гармоничный диалог.

«Любовь, гармония! – говорил он ему изящными символами. – Мы неразделимы! Ты это я, а я это ты!»

И Лана стала повторять за ним некоторые па, без усилий взаимодействуя с Потоком. Оказывается это так просто!

Далее они продолжили Танец вместе.

Лана и Серый Гигант летели меж сияющих звёзд, которые дарили им свет и любовь. Созвездия и галактики посылали им волны своего понимания и мудрость. Их овевали космические Силы и дыхание вселенных, любовно вливаясь в каждую клеточку. Лана смогла бы сейчас, наверное – как герои прото-иттянских рисунков лазуритовой скальной гряды Лолото – передвигать руками горы и доставать ими до звёзд.

«Ты это я, а я это ты! Вселенная безгранична и мы с ней едины!» – звучало в её душе.

Но вдруг всё опять изменилось. И не в лучшую сторону:

Поток будто начал давить Лане на плечи, а звёзды испуганно скрылись в безднах космоса…

Хрустальная Скала вновь угрожающе возникла рядом, угрожающе сверкнув разноцветными друзами.

Серый Гигант исчез.

Лана осталась одна.

Она тут же запаниковала. Все знания и символы Танца опять перепуталась в её голове, их последовательность прервалась, а Поток, потеряв с ней контакт, начал слегка завихриваться. Ещё миг и он снова понесёт Лану всё к той же Скале. Вот уже и золотые прожилки стали видны…

«Теперь – как надо? – лихорадочно суетились её мысли. – «Треугольник» вверх или – вниз? Как остановить вихри? О, Древние Мудрецы!»…

Она не могла оторвать взгляд от золотого мерцания прожилок. Раньше Лана и не думала, что эти искорки в дымчатом хрустале могут так пугать. А они были всё ближе…

И тут Поток вдруг утих, а неподалёку появился чей-то силуэт.

«О, слава Древним Мудрецам! Серый Гигант вернулся!» – обрадовалась Лана, сразу же вспомнив всё, чему он её сегодня учил.

И тут же, виртуозно увернувшись от коварных друз, воспарила вверх, легко продолжив Танец.

Поток радостно обвил её, снова приняв в свои ласковые объятия, звёзды приблизились. А где-то рядом её новый партнёр уверенно подхватил эти па.

Но это же не Гигант! Он был вполне обычных размеров.

«О!… Да это Донэл Пиуни!» – удивилась Лана. Но как-то отстранённо. Слишком много сегодня выпало ей волнений.

Совершив каскад виртуозных па и переворотов, они продолжили шоу.

– Оригинальное сегодня у наших заводил шоу! Какой замысловатый сюжет! – удивлялись расслабившиеся поонцы. – А почему мы в стороне? – спохватились они. – Пора и нам станцевать! Мы, конечно, не сумеем так, но уж – как сможем.

И с террас дружно взлетели вверх толпы поонцев. Влившись в общий Танец, они подхватили его ритм. Поток радостно засиял, наполнившись гармоничным пением их сердец и слаженными символами, посылаемыми поонцами вселенной.

«Любовь, гармония, свет, энергия, содружество! – говорили они. – Мы и вселенная неразделимы! Ты это мы, а мы это ты!»

Рядом с Ланой и Донэлом закружила толпа соплеменников.

– Так мастерски Танцы Полнотуния ещё не открывали! – слышались отовсюду реплики. – Кто она? Лаонэлла Микуни? Вот это шоу! – восхищённо переговаривались они.

Донэл тем временем, постепенно сместившись к краю и плавно описав положенную обратную спираль, изящно подхваченную Ланой, вышел с ней из толпы танцующих.

Поонцы проводили их благосклонными овациями, похлопав над головой двумя руками.

Они были в восторге от этой пары.

А во всех новостях на Итте уже показывали рисковое выступление заводил из Поона – Лаонэллы Микуни и Донэла Пиуни. Мол, сюжет этого талантливого шоу таков: юная и неумелая особа – Лаонэла, вступила с Потоком Силы в диалог. И волшебным образом обрела с его помощью невероятное мастерство, якобы, научившись танцевать так, как умели лишь древние мастера, знающие утерянные ныне тайные секреты Танца. Донэл составил ей прекрасную пару.

Так что сегодня в Пооне явилась свету новая звезда, обладающая мастерством, которое позволяет ей одной укрощать Поток Силы в Ночь Полнотуния.

Такого от Ланы не ожидал никто. И в первую очередь – её подруга Мэла, до сих пор ещё не пришедшая в себя.

Глава 4. Стивен и Мэйтата

Оуэн, спрятавшись в своей пещере после нападения ловцов, долго не мог успокоиться.

«Меня – выпотрошить? – вздыхал он. – Да, я существо из отряда Giant Octopus –гигантский осьминог, Cephalopoda – головоногий, подотряд Cirrina, глубоководных, если уж точнее использовать благородную учёную латынь. Но не монстр. Я мирный морской философ, никому не причиняющий зла! – взволнованно приговаривал он, постепенно розовея. Однако тут же застыдился: Что это со мной? Неразумное поведение людей не должно меня раздражать. Они ещё несмышленые, хотя и жестокие, дети. И потом – неужели я всё ещё так держусь за свою древнюю жизнь? Возможно, вариант попасть в компанию вполне приличных реликтов – не самый плохой из возможных. Они б с интересом слушали мои истории о древних мирах. Осмысливали бы мои сокровенные философские заключения. Хотя наверняка считали бы, что я просто сошел с ума из-за психологической травмы, – вздохнул он. – Но относились бы с сочувствием».

Оуэн, расслабившись, раскинул руки, удобно упершись ими в стены ниши. Надо отдохнуть – пережитое волнение ещё давало о себе знать.

«Иногда я и сам не знаю, для чего живу, – думал он, смеживая зрачки. – Мне ведь даже некому пожаловаться на этих незадачливых ловцов музейных редкостей. Но моя одинокая жизнь почему-то мне ещё дорога. Видно я всё ещё надеюсь, что она дана мне Творцом не зря. А столь длинна потому, что я создан для каких-то очень важных, но неведомых мне целей. И не любителям редкостей её отнимать! – отголоском отозвался прежний гнев. – Хотя они ведь не виноваты в том, что ещё столь неразумны. Да и остались ни с чем. Так стоит ли на них сердиться? – образумил он себя. – А жаловаться вообще непродуктивно. Это почти что сдаться. А – чтобы жить за весь мой род столько, сколько позволит мне Творец – я должен бороться за свою жизнь всегда, ведь она – Его великий дар. – Оуэн снова приоткрыл зрачки. Он всегда думал о важном, когда хотел привести свои чувства в порядок и заново расставить все приоритеты. – Такому как я – Giant Octopus, и цели под стать великие. Например – постичь смысл возникновения вселенных. Или – вечные Истины Творца. Как ни кощунственно это звучит от такого, как я, жуткого монстра, пугающего детей, – вздохнул он. – По замыслу Творца я, так долго живущий на этой древней планете, наверное, должен совершить некое путешествие в неизведанное. В будущее, например, которое таит в себе много нового и прекрасного…

Хотя, куда уж дальше-то путешествовать? – усмехнулся он. – И так уже рядом никого не осталось. Но, по крайней мере, я должен считать, что всё это имеет смысл, – приободрил он себя. – Иначе… сам полезу в сети к ловцам. А такое поведение недостойно звания древнего морского философа! То есть – любящего мудрость, по латыни. Я изучаю то, что ускользает от других – великую нить времён!

Хм! Когда самому удаётся ускользнуть от своих преследователей. То есть – "улизнуть», как заявили Мэйтата со Стивеном», – хмыкнул он.

И тут Оуэн понял, что спокойствие духа восстановлено. Именно улыбка или шутка всегда помогали ему вновь обрести равновесие.

Сузив зрачки, Оуэн положил голову на руки и задремал…

Но одна конечность с отдельным стационарно работающим в ней мозгом даже во сне продолжала внимательно ощупывать пространство вокруг – страховаться от внезапного нападения мурен, мечтающих отхватить от тела морского философа лакомый кусочек. Хотя, откуда здесь взяться муренам? Оуэн, даже будучи в панике, закрыл вход в свою пещеру камнем. Осторожность никогда не повредит. Но его бдительная конечность посылала сигналы в его мозг:

«Опасность, всюду опасность! – говорила она. – Но я всё держу под контролем!».

Оуэн мысленно похвалил её. Ничего, пусть сигналит. Такова задача всех восьми автономных участков мозга, расположенных в его гибких конечностях, обладающих даже собственным обонянием: вести дозор, быть настороже, предупреждать об опасностях. Их цель – разгрузить основной мозг, находящийся в голове криптита, защитив его от разных неожиданностей. Чтобы этот мозг, не отвлекаясь на мелочи, соблюдал спокойствие и вдумчиво сортировал сигналы, поступающие с их помощью от внешнего мира.

«Надо выспаться, – поплыли сонные мысли, – чтобы набраться сил перед дорогой… Какой ещё дорогой? – встрепенулся Оуэн, открыв зрачки. И тут же с собой согласился: Да-да, всё правильно, надо уходить. Опасность не исчезла – ловцы всё ещё где-то здесь».

Оуэн всеми своими многочисленными нейронами чувствовал их присутствие и то, что они не успокоятся. Придётся, наверное, и вправду, искать себе другое место обитания. Не то можно угодить в компанию к музейным реликтам.

«Как? – пожаловался его не дремлющий ещё разум. – Я, мыслящее существо, осколок древней цивилизации, годен лишь на то, чтобы пугать детей и быть ёмкостью для сыпучего вещества? Как его… Ах, да, вспомнил, называется – опилки, сухие крошки от стволов деревьев. Смешно. «Музей отвалит за него кучу денег», – так сказал Мэйтата, – вспомнил он. И вздохнул: Деньги, деньги… Древний божок людей»…

Власть денег над людьми Оуэну была хорошо знакома. Он ведь с начала возникновения человеческой цивилизации наблюдал за ней. И мог легко проникать в их не слишком высокоразвитое моно-сознание. Способности к телепатии у его сородичей были врождёнными.

Деньги – мера товарного обмена – для людей всегда были очень важны.

«Разве может быть мера ценностей важнее самих ценностей? Например – затёртые бумажки или мёртвые ракушки по сравнению с жизнью существ, лишившихся своей единственной шкуры», – в полудрёме вздохнул криптит.

Сам человек, приобретя в собственность много денег, редко становился от этого лучше. Чаще наоборот – делался ещё более жадным и жестоким. А что такое деньги? Когда-то эквивалентом обмена у человека, были: продукты и шкуры, затем – ракушки и бусы, потом – минералы и металлы. А далее – просто клочки бумаги, едва ли пригодные ещё на что-то. А теперь их деньги становились и вовсе невидимыми. Это были всего лишь ноли и закорючки в банковской системе, основе человеческой экономики. По сути, жизнью людей управляют ноли. И за них человек был готов на любое преступление…

«Что такое ноль? – приоткрыл Оуэн зрачки. – Ничто. Дырка. Пустота, которая имеет значение, лишь, если рядом с ней есть хотя бы мизерная закорючка. Например – единица. И в зависимости от того, куда человек помещает этот ноль – впереди единицы или за ней – её значение мгновенно возрастает или обесценивается. А если пустоту, стоящую вслед за единицей, повторить многократно, то она раздувается до невероятных размеров: тысяча, миллион, миллиард… Дурная бесконечность с мизерной циферкой в начале. Какой в этом смысл? Ведь вселенная всё даёт человеку без меры, не устраивая эквилибристики с нолями и не оформляя ему кредиты. Хотя, чего уж там – нолями он ей и платит, считая себя хозяином всего, и потеснив на планете прочие формы жизни. Когда-нибудь вселенная, переставив нули, которыми человек так раздул собственное значение, вперёд его единицы, может в очередной раз превратить его в незначительный мизер и отправить в начало Эволюции. Как это уже было не раз. И тогда шкала ценностей на планете вновь поменяется, останутся лишь реальные величины. И, возможно, потом уже другой Вид займёт первенство на Земле. – Оуэн вздохнул. – Что-то я сегодня не в меру суров. Не из-за ловцов ли? Никто не знает, какие планы у Творца на человека и куда Он переставит его ноли. Возможно, что человек ещё образумится и, вернув долги этому миру, благодаря которому существует, станет реальной величиной? Хотя, вряд ли – человеческая цивилизация движется совсем в другую сторону, всё больше обнуляясь.

Но пусть всё идёт, как идёт, и пусть будет, что будет. Таков выбор человека. Не мне решать судьбы цивилизаций. Лучше подумаю о том, как мне самому быть дальше?

Шкалу ценностей ловцов легко представить. Я для них, впрочем, как и любое другое существо на Земле – тот самый ноль, – усмехнулся он. – Поставленный рядом с их единицей – позади, конечно – я увеличу значимость каждого из них: одного – в деревне, другого – в науке».

Оуэн всегда старался держаться подальше от людей.

Лишь эйфория Танца да возникновение в небесах второго светила, а затем – появление Жёлтой Звёздочки, лишили его бдительности. И, в результате, он чудом избежал опасности. Хотя нет, скорее – инцидента. Он, Giant Octopus, если б не впал в панику, порвал бы сети ловцов в клочья. И его смятение было неразумным.

«Но я ведь осьминог, а для нас характерна некоторая… эмоциональность, – попытался оправдать себя Оуэн. – Ведь я вполне мог использовать, например – телепатию. И внушить им, что я, к примеру – китовая акула. Которая их сетям не по зубам».

Оуэн, как и некоторые другие земные животные, имел способности к телепатии – чтению мыслей и гипнозу. Он мог проникать и в ИПЗ – Информационное Поле Земли, черпая оттуда нужную информацию. Не секретом были для него и судьбы этих двух ловцов.

Один – Мэйтата, темнокожий рыбак с ближайшего кораллового острова, был ловцом жемчуга и изменчивой удачи. Он жил в бедной деревеньке, мечтая разбогатеть и уехать в большой город. Жаль только, что не имел для этого никаких талантов. Кроме непомерного бахвальства, конечно.

Гигантский осьминог, случайно замеченный им на большой глубине при сборе раковин, мог стать его выигрышным билетом. Это был настоящий монстр, подобный древнему спруту Туму Раи Фенуа – герою африканских легенд, который поддерживал небо после того, как этот мир был сотворён высшим богом Тангароа. И на этом морском брате спрута Туму Раи Фенуа можно было заработать неплохие деньги!

И Мэйтата, добравшись до материка, нашёл в прибрежном городе заезжего учёного, по слухам, скупающего у населения морские диковины. Тот с восторгом отнёсся к рассказу Мэйтаты о гигантском осьминоге. И, даже не скрыв своей заинтересованности, не торгуясь, согласился с назначенной им суммой, которую Мэйтата весьма и весьма преувеличил. Он пообещал снарядить для поимки спрута шхуну. Если Мэйтата, конечно, не соврал ему насчёт размеров этого монстра. А он – в данном случае – не соврал.

Мэйтата сразу перестал уважать Стивена. Глупому гринго напустить бы на себя побольше важности и презрения и, пару раз отказав Мэйтате, хорошенько сбить цену. Так бизнес не делается. И серьёзные дела, не торгуясь – без споров и ругани – не решаются. По крайней мере, сам Мэйтата, считающий себя неглупым малым, так не сделал бы. Да и сейчас, хотя Мэйтата внутренне ликовал, не показал этого Стивену. Наоборот – как всякий умный и уважающий себя человек при торге – недовольно скривился и заявил, что сильно продешевил. И тут же выбил из пустоголового гринго надбавку в виде хорошего аванса. На этом он мог бы и закончить свой бизнес, навсегда покинув одураченного Смита. Ведь тот даже не узнал, из какой деревни прибыл к нему Мэйтата. И даже сам африканский бог Тангароа и чуть менее великий бог Ньянкупонг не осудили б его за то, что Мэйтата одурачил этого глупца, возомнившего себя великим учёным. То-то односельчане смеялись бы над глупым гринго и хвалили Мэйтату, слушая рассказ этого удачливого и хитрого парня!

Но Мэйтате очень нужны были деньги.

Ему нравилась Нкиру – племянница вождя и самая красивая девушка на деревне. Необходимой суммы, чтобы отдать стадо коров, заплатив за Нкиру выкуп, у него не было и никогда не будет. Да и толку с этих коров! Ведь родители Нкиру – весьма уважаемые люди, не ставили его, босяка, ни в грош. И не отдали бы за него свою дочь, даже если бы он пригнал это самое стадо. И правильно б сделали – у Мэйтаты неважное будущее, как предчувствовал Оуэн. Он не был хозяином ни себе, не своему слову. Поэтому и надеялся, заморочив Нкиру голову, выманить её с собой в большой город и там жениться. Или уж как получится. Если прокормить её не удастся, то пусть сама о себе позаботится. Да и о нём. В городе, если девушка красива, это легко сделать. Мэйтата всё продумал. Оставалось только добыть денег на первое время. Монстр подвернулся ему очень вовремя.

Другой ловец, Стивен Смит, был неплохим человеком. Если этот эпитет можно применить к тому, кто носит звание учёного среди людей.

Их учёные, как правило, используют в научной работе только ум, полностью отключая сердце. Они, скорее, бездушные приборы, чем люди. Проникая умом на разные глубины бытия и оставляя при этом своё сердце незадействованным, учёные являются лишь генераторами идей или заблуждений. Для этого и живут. Но у Стивена, к счастью, есть семья, которую он по-настоящему любит: жена Кэтрин и двое маленьких детей – Энни и Том. В остальном Стивен всецело посвятил себя науке, так называемой морской биологии: ихтиологии и малакологии, а также тевтологии, изучающей моллюсков. И достиг в этом определённых успехов, получив даже какие-то научные титулы и степени. Которые были лишь несущественной добавкой к его всепоглощающей тяге к познанию. Одно Оуэна удивляло – зачем Стивену, чтобы изучить какую-нибудь селёдку, надо обязательно сначала её убить? Неужели мёртвая селёдка больше ему о себе расскажет? Ведь все жизненные процессы в ней угасли, а для изучения осталась лишь незначительная мёртвая биомасса, слабая тень живого существа. Истоки жизни селёдки гораздо сложнее. И потом, почему Стивен, при её изучении, так её презирает? Иначе его отношение к этой селёдке и не назовёшь. Он полностью отказывает ей в интеллекте! Да, он невысок, этот селёдкин умишко. Но она же старается – познаёт жизнь, тысячи лет эволюционно приспосабливаясь к ней, стремится, изменяясь, как больше узнать об этой жизни. А ещё – строит планы, вынашивает икринок-детей. Радуется жизни, в конце концов. И, по крайней мере, никого не убивает из любопытства. Самое непостижимое для неё, наверное, что убивая её, Стивен даже не голоден. Это бы она простила – такова жизнь. А любопытство… Просто чтобы отметить, сколько весит её икра, её ещё не рождённые мальки, и выбросить потом всё это за борт, потому что воняет… Странно это. Никакая наука этого не стоит.

Оуэн, когда-то бывший учёным-биологом, оберегал и защищал тех, кто, как и он, шёл по пути Эволюции. Все его труды были направлены на то, чтобы, познавая естественную сторону мира, совершенствовать её и способствовать её сохранению, улучшая экологию. А Стивен… Достойна ли его деятельность звания учёного? А уж тем более – звания представителя разумного и господствующего на планете Вида?

Увы, их учёные – такие же дети, ломающие всё, до чего дотягиваются их любознательные ручки…

Оуэн мог бы многое поведать об этом мире Стивену Смиту, не пользующемуся уважением даже пройдохи-Мэйтаты.

Он рассказал бы ему – если б его при этом с него не сдирали шкуру – о том, как заново рождался этот мир и как трудно восстанавливался. О том, как неимоверно длинен и нелёгок путь, пройденный на этой планете каждым существом: от бессмысленного комочка протоплазмы до сложного существа, чувствующего и даже мыслящего. В меру своих способностей, конечно, которые оно получило, минуя невероятно много стадий развития и преодолевая постоянные опасности. Он объяснил бы ему, что каждое живое творение – это триумф неутомимой Природы и Эволюции. Можно ли относиться к нему пренебрежительно?

Да, никто не отменял еду – это также закон Природы и её пищевых цепочек: одни помогают выжить другим ценой своей жизни. Но всё должно быть разумно, в пределах необходимого и достаточного. А у человека наука сродни варварству дикаря – разобрал по винтикам и выбросил, потому что, став разобранным, всё теряет смысл. Сам такой мастер-ломастер подобного чуда никогда не сотворит. Потому что не понимает, как оно устроено. Да и не поймёт, потому что, изучая, сломал его…

Перед взором Оуэна вдруг пошла череда разнообразных Видов: от простейших – до самых сложных. Все они были прекрасны и добры, потому что вспомнили, зачем пришли в этот мир…

Глава 5. Беседа при Туне

Покинув танцующих, Донэл и Лана, произведшие нынче фурор среди поонцев, оказались в беседке у балюстрады, с которой открывался вид на сияющий город.

Лана с облегчением уселась на скамью.

Пережитое волнение всё ещё давало о себе знать. И только теперь Лана осознала происшедшее.

Что это на неё нашло? Буйный пещерный стункс, что ли, укусил? Зачем она сегодня была… столь оригинальна, что в одиночку затеяла открывать Танец? И что за таинственный Серый Гигант явился ей в самый опасный момент? Может, это, и правда, был один из Древних Мудрецов, возмущённый её дилетантством? Энергетика у него, кстати, была очень странная. Но, возможно, в древности иттяне такими и были? А вдруг из-за пережитого волнения у неё случилась галлюцинация? И это просто призрак. Но кто же тогда ей, неумехе, то и дело норовившей въехать в Скалу, подсказал древние правила и символы Танца? Ни один заводила такого не умеет. И даже великому Танэну эти танцевальные па неведомы. И куда делся этот Гигант?

Но, кто бы он ни был, явился этот Серый Гигант весьма кстати.

И ещё очень странно, что сейчас её совсем не волнует, что с ней танцевал сам Донэл. И хотя он сейчас держит её за руку, безуспешно расспрашивая о самочувствии, она даже не ощущает волнения или разрядов электричества. Может, сегодняшнее взаимодействие с Потоком излечило её от безответной любви к бездушному декану? Позволив ей взглянуть на него… более сфокусировано, что ли? Вот – виртуоз Танца Гигант, а вот – давно знакомый ей декан Донэл. Мол, мир разнообразен и не сосредоточен на одних деканах. Уж не влюбилась ли она теперь уже в таинственного Гиганта? Хотя, вряд ли. Она, может и легкомысленная особа, но не до такой же степени, чтобы с одного па полюбить безвестного призрака. И всё же, почему Донэл Пиуни кажется ей теперь таким… обычным? Ведь без его помощи она, всё же, впечаталась бы в золотые искорки Скалы. Спасибо ему, что он вовремя сдержал буйный Поток. Хотя она и сама сегодня была довольно буйная. А теперь ещё, выходит – и неблагодарная? Мало того что больше не испытывает в его присутствии пытки электричеством, но ещё и с интересом думает о некоем призраке. И это в то время как реальный декан Донэл сочувственно держит её за руку!

«О, Древние Мудрецы! Помогите! Я, кажется, совсем запуталась!» – вздохнула она.

– Ты уже в порядке? – уловив её сфокусированный взгляд, снова спросил Донэл Пиуни, почтенный доктор минералогии. – Я понимаю – ты устала, отдохни. Но какой у тебя сегодня был феерический танец, малышка! – восхитился он. – Тебя научил ему гениальный Танэн?

Лана лишь неуверенно пожала плечами и опять вздохнула: и, всё же, она опять малышка.

– Да-да! Я думаю, это именно Танэн, – уверенно заявил Донэл. – Ведь он – известный оригинал, – сказал он, конечно, не имея в виду ничего плохого. – Больше на создание такого шоу никто не способен! – Лана лишь вздохнула. – Но, согласись, малышка, это было слишком… эксцентрично! – покачал головой Донэл. – Ты шутила со смертью!

Лана пожала плечами.

«Эксцентрично – это ещё слабо сказано», – уныло подумала она.

– И, всё же, твоё шоу было великолепно! Все это признали! – продолжал свой одинокий монолог доктор Донэл. – Откуда ты знаешь вот это и это? – виртуозно повторил он особо сложные па из арсенала Серого Гиганта. – Бесподобные выкрутасы! Обязательно выскажу Танэну своё восхищение. И возмущение! Почему он только тебя этому научил? Ты его любимая ученица?

И тут Лана окончательно поняла, что Серого Гиганта во время её безумного танца кроме неё никто не видел. Он ей, и правда, привиделся, что ли? А откуда же её внезапно обретённые знания о разных… выкрутасах?

– Никто меня не учил!– пробормотала она, вновь охваченная бунтарским настроением. – У Танэна я была лишь на одном уроке. После чего он меня отчислил. За отсутствие способностей.

– Шутишь? – удивился Донэл. Лана отрицательно потрясла головой. – Даже так? – изумился он. – Хотя, как всякий самородок, возможно, ты не была им оценена по достоинству. -Лана только усмехнулась. – Таков удел истинных талантов – быть не понятым, – продолжал развивать свою версию Донэл. – Сюжет твоего шоу хоть и рискован, но Танец удался! Начать так беспомощно, а потом поразить всех исполнением таких невероятных акробатических па! Как тебе это удалось? Немногие смогли бы это повторить! Пару раз ты была практически в миллиметре от смерти!

– Настроение такое было! –буркнула Лана, потупившись и слегка покраснев. – Вот я и закрутилась.

Она боялась встретиться с Донэлом взглядом.

Как же нелепа была её выходка! Все смотрели на неё как… на сумасшедшую. Да она такой и была! И если б не Серый Гигант, пришедший ей на выручку, она бы… Как это глупо! Она, наверное, теперь прослывёт среди иттян оригиналкой! О, Древние Мудрецы! Это всё равно, что считаться сумасшедшей!

Лана прислушалась к эфиру…

Да, досточтимый Донэл прав – поонцы восприняли её нелепую выходку за оригинальное шоу. Или акробатический номер. Сюжет, мол, такой: она – юная и неумелая танцорка, приняв от Потока Силы древнее мастерство, мгновенно стала виртуозом.

Публика была в восторге! Со всех сторон в эфире звучали восхищённые отзывы зрителей о талантливой юной ученице Танэна, продемонстрировавшей в Пооне необычайное шоу, и одобрительные комментарии специалистов. Обсуждались новейшие па и необычные символы её Танца.

Глава 6. Сонар

Оуэн открыл зрачки. Кажется, он, всё же, уснул – был уже вечер.

Кстати, надо бы подкрепиться, а то он весь день не ел.

Оуэн уже давно перестал употреблять в пищу рыбу, крабов и прочую живность. От рождения, как и его предки, он был вегетарианцем и питался смесями, приготовленными из полезных растительных и минеральных компонентов. Однако, после катастрофы необходимость выживать в критических условиях заставила его на какое-то время стать хищником. И, надо признать – есть живых существ, мыслишки которых он телепатически слышал, ему было непросто. Пришлось научиться ставить на свои чувства и внутренний слух блок, что для всякого разумного существа подобно слепоте. Ведь он любил эти создания, такие разнообразные и красивые, и – соответственно достигнутой ими степени совершенства, по-своему разумные. Истинным избавлением от этой муки стал для него момент, когда Оуэн обнаружил, что планктон вполне может быть ему пищей. Планктоновая диета помогла ему вернуть самоуважение. И слух с чувствами – внутренняя глухота и слепота стали не нужны. Фитопланктон, зоопланктон и биопланктон прекрасно насыщали его. К тому же голос этих маленьких существ был тих, а эмоции невнятны. Огромные стада планктона, конечно же, обладали неким коллективным разумом – хотя и довольно невысоким, но потеря тысячи-другой особей не наносила ему вреда. Оуэн договорился.

Итак, пора перекусить.

Оуэн, выбравшись из пещеры через узкий лаз, прикрыл вход камнем – чтобы в его жилище никто не пробрался и не затаился там. И медленно побрёл вдоль скалы. Он уже слышал дружный слаженный шум стаи планктона, состоящей из миллионов мельчайших рачков. Сейчас он подкрепится, а потом подумает – что же ему делать дальше?

И вдруг Оуэн, весь покрывшись пупырышками, самой кожей почувствовал опасность. Прислушавшись к своим ощущениям и телепатически ощупав местность, он понял, откуда она исходит:

Там, наверху, стояла шхуна, на которой происходила какая-то неприятная суета. Да-да, так и есть! Это неугомонные ловцы Стивен и Мэйтата готовят ему очередную каверзу – хотят достать со дна, один – морского монстра, брата Туму Раи Фену, а другой – Giant Octopusа, реликта, музейную редкость и научную сенсацию. Сосредоточенно налаживают с командой водолазное снаряжение, сворачивают сети, регулируют лебёдку. Спорят – выдержит ли она вес такого гиганта. На этот раз они решили выйти на подводного зверя во всеоружии. Оуэн с тревогой почувствовал, что это ещё не все их каверзы. У них был ещё…

А, он понял – ловцы, сплавав в порт, притащили некий прибор, сонар. На который гринго Стивен, учёный-тевтолог, возлагал особые надежды. А Мэйтата, ловец удачи, готов был принести жертву богу Тангароа, если эта штуковина поможет изловить монстра.

Вслушавшись, Оуэн понял, что этот прибор способен изучать рельеф морского дна с помощью особого луча. Оуэн даже услышал его полное название – сонар бокового обзора. А в Информационном Поле с читал, что сонар, прощупывая округу на расстояние до километра, улавливает ответные сигналы, отражающиеся от дна и крупных объектов. Рисуя при этом на экране контур, на котором он – Giant Octopus, бредущий по дну, конечно же, чётко обозначится. В настоящий момент коварный луч шарил по дну уже прямо рядом с ним. Вот-вот нащупает криптита, мирно пробирающегося к стае аппетитного планктона.

Оуэн отреагировал мгновенно:

Он резко выпустил реактивную струю и, сместившись в сторону, слился со скалой, почувствовав, как предательский невидимый луч проскользнул мимо него.

Оуэн осел на большой камень, побелев от пережитого волнения.

Он бы сейчас, точно, попался. К счастью ему помог жизненный опыт, обретённый в те времена, когда от того, чувствуешь ли ты опасные места, зависела твоя жизнь.

«Да. Игра в прятки меня уже тысячи витков не забавляет, – усмехнулся Оуэн, распластавшись вдоль скалы. – Придётся уходить, не прощаясь, по-английски, как говорят люди, – резюмировал он ситуацию. И вздохнул: Непонятно, правда – почему по-английски, если все Виды частенько действуют по этому принципу? Особенно если их невежливо пытаются задержать сетями. М-да. Тысяча метров радиус действия сонара… Долговато придётся притворяться крабом, уползая и таясь от коварного ящика.

«А что если снова попытаться "улизнуть"? Но уже магически, – осенила его идея. – Жаль, правда, что я мало по-прак-ти-ковался с тех пор в магии. Получится ли? Надо сначала вспомнить, как тогда всё произошло. И как я «улизнул» от акул?»

Оуэн расположился поудобнее среди камней и попытался восстановить события того дня.

Он ведь до сих пор так и не понял, как произошёл тот фокус. Иначе происшедшее и не назовёшь…