Читать книгу Школа жизни. Сеча. Часть 3 - Злата Федосеева - Страница 2

Пребывая в одиночестве, как-то незаметно для самой себя Сехмет погрузилась в пучину собственных воспоминаний, уносящих её в те далёкие времена, когда она в своём первом воплощении внутри игрового пространства была Тефнут. Поначалу эти воспоминания явно доставляли ей удовольствие, отчего она жмурилась и словно мурлыкала.

Но всё изменилось. Сокар, он же Шу – так его тогда именовали, просто в мгновение ока испарился, его не было не просто внутри игрового пространства, его вообще нигде не было.

Эти воспоминания разбередили старые раны.

С таким мощным ощущением «пустоты» Тефнут столкнулась впервые. Моментами её охватывал звериный страх, скорее, ужас от того чувства одиночества, которое в одночасье монолитной плитой рухнуло на её хрупкие плечи, в тот самый миг, когда она так чётко и так осязаемо впервые ощутила себя без него.

«Почему так холодно?» – мелькнуло в голове. Она поёжилась.

Воспоминания вновь захватили её. Тогда, ещё давно, когда они впервые спустились внутрь игрового пространства, их раскидало друг от друга куда кого. Это сейчас архитектура и внутренний дизайн игровых пространств «Школы жизни» отточен и доведён до состояния шедевра, а тогда все блуждали внутри тысячи оттенков чёрного, и все предстоящие изменения были впереди.

Она была всеобъемлющей Влагой, той самой львиноголовой Тефнут, что есть первородный плевок, так её рекли. Поэтому везде, где бы она ни появлялась, где бы ни ступала её нога, всё, к чему бы ни прикасалась её длань, – везде тут же начинался процесс зарождения водяных воронок. Она была повсюду, она была первыми водами зарождающегося пространства.

Он же был всеобъемлющим Воздухом, тем самым животворящим дыханием Шу, что есть пустота, так его рекли. Представить сложно, сколько же ему пришлось потратить сил и воли, чтобы понять, что та, которую он ищет средь всей глади этих бесчисленных вод, и есть та самая, ради которой это всё, потому что эта бесчисленная великолепная водяная гладь и была ею.

Поправив локон на своём лице, Сехмет улыбнулась, вспоминая тот самый миг их встречи и воссоединения, миг, когда они материализовались в совершенно новом для себя не только образе, но и месте.

Ох, что было, что было-то, когда воздух и вода, объединившись в едином порыве страсти, больше не могли, да и не хотели сдерживать поток и силу их единой и такой гармоничной энергии.

М-м-м, она снова жмурилась от удовольствия, вспоминая, как, объединившись, они начали обустраивать свой Гелеополис на первом холме, получивший форму пёсьей головы. Эта земля стала первым Кремлём, первым транспортным узлом отсюда туда и первым институтом времени, позднее став местом определения дальнейшей судьбы души во время её перехода путём её непосредственного взвешивания и сравнения с истиной, где от результата зависело дальнейшее распределение в залы скорби или залы забвения, местом распада, именуемым Инпу.

Работы было много, и вся она была наполнена их мыслями, которые они неустанно материализовывали в этой пока ещё девственной, однородной среде.

Подчиняясь правилам игрового пространства «Школы жизни», эти двое, осознав гармоничность своего союза, приняли сей факт, как и то, что им предстоит видоизменить всё пространство вокруг. Вследствие этого, совсем скоро, что, честно говоря, не измеримо, так как понятие времени ещё было лишь в зачатке, на свет появились два совершенно новых, доселе нигде не виданных и никому не ведомых энергетических близнеца, наполненных новорождёнными душами не только от плоти и крови отца и матери, но и от слияния душ их создателей – Шу и Тефнут, от тех, кто был Сокаром и Сехмет.

Тефнут стойко перенесла беременность и роды. Для неё это было настолько любо и желанно, настолько сакрально, насколько она осознавала своё могущество внутри созданного ими пространства. Она была первопроходцем. Разве могло быть иначе, ведь с ней был её истинный «я»», её Шу, отчего она не только ничего не боялась, ибо страха не ведала, она наслаждалась каждым мгновением своего положения, ведь для неё это были совершенно новые чувства, описать которые невозможно. Она скоро станет матерью. Первой внутри нового, создаваемого ими пространства, после чего её путь пройдут и будут проходить тысячи тысяч подобных ей, раскрывая своё лоно для рождения себе подобных, став тем единственным транспортным узлом, перемещающим душу оттуда сюда.

Эти близнецы стали не просто апофеозом воплощения мысли гармонии, а тем пространственным балансом, столь необходимым внутри школы, став её земной твердью и небосводом. Их назвали Геб, потому что земля, и Нут, потому что небо. Разве могло быть иначе, когда мать – сама влага, а отец – ветер?

Да уж, немало шуму и шороху наведут эти двое на заре становления игрового пространства, названного «Школой жизни», будучи первыми её жителями и творцами сего пространства, вдобавок рождённые богами, как потом их будут называть. Но это всё потом.

Сейчас, наслаждаясь воспоминаниями об этих пухлешах, находясь внутри своего роскошно обустроенного пространства в Гелеополисе внутри первого Кремля, в спальне, являющейся точной копией той, что осталась вне границ игрового пространства, Тефнут впервые осознала, как же велика связь между ней и её Шу. И что эта физически осязаемая связь между ними, не менее сильная, чем та, что она испытывает сейчас к этим двум комочкам счастья, к их детям Гебу и Нут, так мирно дремлющим в их кроватке, высеченной из удивительного белого камня, при попадании света на который меняется её цвет, отражая весь спектр световой энергии, насыщая ею близнецов.

Изголовье кроватки имеет форму двух крокодилов, смотрящих по разные стороны: один – на запад, другой – на восток. Эти удивительные животные появились неслучайно. Люди их прозовут Эузухии или группой организмов, содержащих единый ген рептилий. Крокодилами они станут значительно позже, спустя несколько цивилизаций. Теперь же, в текущей цивилизации, т. е. в настоящем, так именуют отряд вторичноводных животных класса пресмыкающихся из ныне живущих организмов на игровой площадке. Ближайшие, оставшиеся в игре после всех модернизаций родственники крокодилов – это птицы, ставшие также ещё одним проявлением божественного.

Тефнут обожала их, отводя крокодилам почётнейшую роль демиурга как некой сущности, помогшей ей создать первую твердь и всегда поддерживающей её в этом новом пространстве. Только ей было ведомо, что крокодил, выступающий повелителем земли и воды, подземного мира и космического пространства, властитель жизни и смерти, тот, кто управляет временем, кто и есть само время, есть скрытый образ её истинного «я», её Шу, который не кто иной, как Сокар.

Ему одному были посвящены все её мысли и помыслы, только он был для неё всем и ничем одновременно, отец её детей, тот, ради которого всё.

Однако однажды совершенно неожиданно для себя самой она чётко осознала, что, даже если ей придётся делать выбор между Гебом, Нут и Шу – её Сокаром, она навсегда останется подле своих детей. Такое внутреннее понимание собственной сути и столь неожиданно возникшей привязанности к их детям ввергло её в сильное недоумение. За короткое время, прошедшее после родов, Тефнут ощутила слишком устойчивую связь между ней и её чадами, как и их чуть ли не осязаемую привязанность, по всей видимости в дальнейшем определяющую характеристику их человеческих душ. Она чётко вразумела, видя и чувствуя в своих видениях, моделируя в своём сознании будущее только что рождённых ею близнецов, что человек всегда будет рождаться слишком хрупким и уязвимым, абсолютно не готовым встретиться с миром лицом к лицу. Как и осознала факт того, что, что бы ни произошло в будущем, именно она, Тефнут, будет стоять на их защите, прикрывая их своими крыльями от любых опасностей и невзгод, оберегая и окружая заботой и материнской любовью, продлевая их покой, который они ощущали внутри её утробы. Разве может быть иначе? Ведь они составляют единое целое, вместе пережив травму спуска внутрь игрового пространства, сегодня именуемую рождением, как физиологически, так и психологически. Она вздохнула.

А тем временем из окна уже начали доноситься звуки ночного Гелеополиса и отголоски ярко светящихся ночных лампад города. Комната, наполненная терпкими ароматами кипрея, кашки, вереска, можжевельника, брусники, черники, морошки, влаги и самой природой, привычно успокаивала, как и шум от многочисленных горных водопадов, реверсивно отражающихся от Кремлёвской стены, создавая дополнительный, непроницаемый звуковой купол вокруг всего кремля.

Но даже такое умиротворение, окружающее её, по-прежнему не позволяло разуму выкинуть из глубин сознания то звериное чувство беспокойства, страха и глубочайшего одиночества, так неожиданно в ней проснувшееся.

Гоня от себя любые думы, она подумала: «Я подумаю об этом потом, а сейчас я нужна своим, нет, нашим детям». С этими мыслями она вплотную подошла к окну и, разместившись поудобнее на подоконнике, устланном удобными шёлковыми подушками, снова пустилась в воспоминания, скрупулёзно их фиксируя на папирусе.