Читать книгу Альвы - Злата Заборис - Страница 4

Ге́я (др.-греч. – «земля») – древнегреческая богиня земли.

Проснулась я от луча солнца, упавшего на мое лицо. Даже сквозь закрытые веки, мои глаза превосходно улавливали этот вновь возникший свет.

Интересно, который час? Вероятно, еще совсем рано, иначе меня давно бы уже подняла Камилла, последние пару месяцев начинающая утро с шаманского танца с бубном. Впрочем, и ранее сестрица вскакивала ни свет, ни заря, развивая бурную деятельность электровеника, скрещенного с барабашкой.

Сейчас же в доме наблюдалась полнейшая тишина. Было даже слышно, как за окном заливаются трелью птицы, как ветер колышет листву деревьев… Эх, хорошо!

Но кто же тогда открыл занавески, если все еще спят? Или я сама забыла их закрыть, когда ложилась вчера?..

Внезапно, над головой моей нависла чья-то тень. Секунды две-три темная фигура закрывала солнце, а потом вдруг исчезла. Поток света снова ударил в лицо.

– Кер, а давай ее саблей потыкаем? – послышалось рядом.

– Совсем дебил?! А вдруг она живая еще…

От неожиданности я подскочила и мгновенно разлепила веки.

Но что это? Куда делась моя комната?

Со всех сторон меня окружал лес. Высокие деревья, с виду смахивающие на самшиты, были от корней да макушек обвиты тонкими лианами и плющом. Их могучие корни вздымались над землей, переплетаясь в дивных узлах и утопая в пушистых мхах. Земля подле них полнилась кустарниками, хвощами и огромными папоротниками. Вся растительность здесь имела слегка непривычный взгляду цвет – темно-зеленый, с нотками изумрудного.

В воздухе витала сырость – где-то неподалеку, судя по звукам, катила свои воды маленькая речушка или же ручей. Оттуда же доносилось «закадровое» жужжание насекомых.

Нет, это был не Канареевский лес, привычный моему глазу. И даже не средняя полоса России. Из всех сравнений, пришедших в голову, больше всего это место походило на заповедные леса колхиды.

Да вот только как я могла попасть туда за ночь из Забобровска?..

Однако мое удивление возросло еще больше, когда из всех живых существ, не считая мелких светящихся жучков, рядом обнаружился лишь попугай размером с крупного кота. Птица сидела на лиане, перекинутой между двумя деревьями, и я никак не могла понять: как тонкое растение выдерживает вес подобной туши.

Поразил меня и окрас его перьев. Голова была вишневой, хохолок из трех длинных перьев – желтым, туловище – красным. Крылья плавно переходили от зеленого к ультрамарину, а хвост и вовсе был фиолетовым. Ни один из видов попугаев, виденных мною ранее, не равнялся с его насыщенной палитрой. Единственный, кто благодаря буйству красок, стыковался в воображении с увиденной особью – так это «Блудный попугай» из советской мультипликации.

Однако будь он хоть серо-буро-малиновым, это всего лишь птица.

А где же люди, чьи голоса я слышала здесь?..

Минуточку, а как я здесь вообще оказалась?

– Вот видишь! Всё-таки живая! А ты говорил труп, труп!.. – прищурив правый глаз, прочирикал попугай. Голос у него оказался звонким, немного кряхтящим на согласных, из-за чего казалось, будто он повторял одну букву по нескольку раз.

– Ты умеешь разговаривать? – изумилась я.

Попугай активно закивал головой.

– А сможешь ответить на пару моих вопросов?

– Для тебя, красавица, все что угодно. – Согласилась умная птица, приправляя свою речь наигранным акцентом. Тот отчего-то проассоциировался в моей голове с вольным Кавказом.

– Вот и чудненько! – я приободрилась, тем более что красавицей меня ранее никто не называл, разве что чудовищем. – Тогда первый вопрос: где мы сейчас находимся?

Птица призадумалась и, повернув голову вбок, обратилась к стоящему рядом дереву:

– Знаешь точное название этого архипелага?

– Вряд ли дерево знает… – тяжкий вздох вырвался из моей груди.

Кто бы мог подумать, что у птички не все дома?

– Дерево? – возмущенно откликнулся не так давно звучавший голос. – Я не дерево!

Я с изумлением стала озираться по сторонам.

– Да ладно, ладно, не пугайся. – Голос стал более миролюбивым.

Рядом с попугаем, словно из ниоткуда, появился загорелый паренек. Ростом он был не очень высок. Худощав. Длиннорук. Лицо слегка вытянутое, нос картошкой. Карие глаза с задоринкой смотрели по сторонам.

Откуда-то эта задоринка показалась мне знакомой, да и вообще, закрадывалось легкое чувство, будто я уже знаю его в лицо.

Каштановые волосы паренька были коротко пострижены, а над левым виском начиналась длинная африканская косичка, тянущаяся до уровня локтей. Толщиной коса едва превосходила мизинец, да и то благодаря плотной фиолетовой нитке, вплетенной в нее. На кончике косички покачивался зажим в виде перевернутого на бок месяца, испещренного мелкими витиеватыми узорами. Месяц тоже отчего-то показался мне знакомым, но я старательно отогнала это наваждение.

Одет незнакомец был в светлый костюм, похожий на тренировочное кимоно. Наверное, по природе своей он был белым, да только в виду отсутствия надлежащего ухода, выглядел почти как натуральный бежевый.

Однако больше всего меня потряс меч в руках незнакомца. За слегка изогнутое лезвие мой мозг наспех окрестил его катаной, хотя других сходств с оружием самураев тот более не имел. С той же вероятностью назвать его можно было и турецкой саблей, но и этот вариант вряд ли бы оказался верным.

Впрочем, такие тонкости не слишком волновали меня на данный момент.

Потому что тут-то я перепугалась не на шутку. Именно психов с холодным оружием мне сейчас и не хватало!

Господи, куда я попала?! Животные говорят человеческой речью, а люди так вообще возникают из воздуха и в открытую таскают с собой мечи! Кому рассказать – не поверят! Если, конечно, еще удастся это кому-нибудь рассказать. Того и смотри, порубят на мелкие кусочки…

– Ой ё… – только и выдавила я. И тихонько начала пятиться назад. Медленно-медленно, пока не осознала, что удираю от странной парочки со всех ног.

– Стой! Куда?! – опасения мои оправдались, и незнакомец в кимоно бросился за мной в погоню, – Кера, не дай ей сбежать!

За спиной послышалось нарастающее хлопанье крыльев. Темноволосый бежал явно медленнее, чем я, а вот попугай, летящий по воздуху, имел все шансы догнать. Впрочем, последний мне страха как раз-таки и не внушал. Оружия у него при себе не наблюдалось, да и, весовые категории у нас явно были разными.

Даже если он догонит меня, то вряд ли сумеет остановить.

На последний счет я, оказывается, ошиблась. Этот печальный факт посетил ум уже после того, как птица впилась когтями в мои волосы, больно царапая кожу головы. Я завопила и судорожно принялась скидывать животное с макушки, невольно замедляя бег. Фатальной ошибкой стало именно промедление – стоило мне сбросить скорость, как второй преследователь оказался рядом, и тотчас же сбил меня с ног. Ликующий вопль начинающего маньяка пронесся по лесу.

Едва я шлепнулась на траву, как уже ощутила неестественную скованность в движениях. Руки мои в рекордные сроки оказались связаны за спиной.

– Голову держи! – скомандовал попугаю незнакомец в кимоно.

Сам он запустил руку в карман брюк и извлек оттуда пробирку с мутноватой синей жидкостью. Не успела я понять, что к чему, как тот быстро оттянул мое левое веко и плеснул содержимым пробирки мне в глаз.

– Да вы чего творите вообще!!! – заорала я, принимаясь часто моргать. Жидкость щипала страшнейшим образом, в какой-то момент лес поплыл яркими пятнами, и мне вообще показалось, что я слепну.

– Хм, странно, – незнакомец в кимоно задумчиво почесал затылок. – Блики не исчезают.

– А, может, у нее линзы? – предположил попугай.

Веко мое снова оттянули, и на этот раз принялись копошиться в глазу грязным пальцем.

Я заорала еще громче.

– Нет никаких линз… – растерянно резюмировал преследователь, и вдруг обратился уже ко мне, – А чего тогда убегала?

– Вы совсем больные?! – возопила я и пустилась в отнюдь не литературные тирады.

– Ну прости-прости, – в голосе незнакомца промелькнуло искреннее чувство вины, – Мы думали ты одна из них, а ты – наша… Да и сама подумай: одна в чащобе, невесть откуда взялась, а при виде нас – бежать. Чего нам еще думать надо было?..

Руки мне спешно развязали. Я села на траве и принялась тереть ноющее веко. Глаз уже не щипало с той силой, что прежде. Но и приятного все равно было мало.

Попугай наконец-то отпустил волосы и, совершив круг почета в воздухе, приземлился на плечо своего приятеля. Тот стоял напротив и молчал, задумчиво постукивая пальцами по рукояти меча.

Заметив мой беспокойный взгляд, скользнувший по лезвию, он плавно отвел руки в сторону – подальше от его рукояти. А после и вовсе соединил их в замок на уровне груди. Скорее всего, этот странный человек пытался показать, что применять оружие не собирается.

– Да ладно, ладно, успокойся. – он попытался включить миролюбие, – Мы тебя больше не обидим… Предлагаю познакомиться, я – Никита. – Парень протянул мне ладонь. – А тебя как зовут?

– Амелия. – буркнула я. Внезапная приветливость этого странного человека сильно меня дезориентировала, но и не сказать, что особо порадовала.

– А покороче как? – поинтересовался Никита. Никакой враждебности в его голосе более не прослеживалось.

– Наверное, Мия. – Усмехнулся попугай с ветки.

– Можно и так. – Я кивнула. Сокращение показалось мне не таким уж и плохим.

– А это Кера. – Никита указал в сторону пестрой птицы.

Попугай нахохлился.

– Сам представиться могу. – Огрызнулся тот в сторону невидимки, но тут же прочирикал совершенно на другой интонации, – Иннокерий, но только для вас просто Кера.

Договорив, он спрыгнул на землю. Золотистое сияние окутало птицу. Когда оно рассеялось, передо мной предстал еще один паренек. Ростом он был чуть выше Никиты. Шатен. Глаза – зеленые, широко распахнутые, а нос в профиль напоминал птичий клюв.

Откровенно говоря, я ожидала, что по исчезновению сияния Кера превратится в гигантского попугая, окутанного огнем, последовав примеру Олега. Поэтому наблюдала за его метаморфозой крайне спокойно. Изумление настигло меня лишь в тот момент, когда вместо ожидаемого исполина я увидела перед собой обыкновенного человека.

– Милая леди чем-то опечалена? – поинтересовался Иннокерий.

Я вздохнула, с облегчением находя, что глаз уже почти не щиплет, и от него уже можно оторвать руку.

– Милая леди наткнулась на двух извергов-мучителей в лесу… А еще она не знает, куда попала, и хочет домой.

– Так это не проблема! – Кера потянулся, словно был котом, а не попугаем. – И откуда же наша прекрасная дама?

– Из Канарейкино, – я смущенно кашлянула. Признаваться, из какой я прибыла дыры, мне не особо хотелось.

– Откуда? – на лице Иннокерия отразилось искренне недоумение.

– Забобровск, – до меня запоздало дошло, что не многие, наверное, слышали про наш захолустный поселок.

– А это где? – недоумение с лица мальчика-попугая так и не исчезло.

– В России! – обозлилась я.

– Россия?… Что-то знакомое… – окончательно добил меня Иннокерий.

Я застыла, разинув рот.

Он что, издевается?

– Погоди-ка… Ты, случаем, не из человеческого мира? – голос Никиты прозвучал скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Мира? – глаза мои округлились, – Ты ведь не хочешь сказать, что мы сейчас находимся в каком-то другом мире?

Никита вздохнул.

– Боюсь, что это именно так.

Глаза мои округлились еще больше. Хотя, теперь они, скорее, напоминали уже не круг, а самый настоящий квадрат.

Так, либо у этих двоих действительно не хватает кого-то дома, либо…

Нет, такого просто не может быть! Какой еще другой мир? Это же бред полнейший! Может, это я с ума сошла? Может, это у меня кого дома не хватает?

Ну ладно, допустим, я закрою глаза на собственную мнительность и поверю в то, что существует еще один некий мир, на задворках человеческого. Но скажите мне, тогда, на милость: как человек, не обладающий никакими паранормальными способностями, может из одного измерения перенестись в другое?!

– Ладно, допустим, я поверила, что миров два, но…

– Не два. Всего их семь. Называются по-разному, населены разными существами, но все находятся на поверхности одной планеты.

– Это вроде как на соседних материках? – во мне вдруг совсем не к месту проснулось географическое любопытство.

– Нет, – отрицательно покачал головой Никита, – По сути своей они напоминают калейдоскоп. Стоит повернуть механизм, и картинка меняется.

– В смысле?

– Как бы тебе объяснить попроше… Рисовать любишь?

Я кивнула.

– Так вот, представь тогда, что ты взяла карандаш и нарисовала на листе бумаги замок. Это будет один мир. Но точно так же ты можешь стереть свой рисунок, и на его месте изобразить цветочную поляну. Или морской риф: все что угодно. И это уже будет другой мир. Но лист бумаги останется прежним. Точно так же, располагаются все семь миров нашей планеты. От рисунка реальность отличается единственной деталью – в одно и то же время ты и рисуешь, и находишься в кадре собственного рисунка. Хотя вернее, ты запускаешь процесс замены картинки, а не рисуешь. Ведь пейзажи, окружающие нас, уже существуют. Ты просто выбираешь, в какой из рисунков хочешь попасть вместо стертого. Но сам лист, при этом, остается одним и тем же. Поэтому, сделав шаг в одном мире, ты делаешь этот шаг сразу во всех семи.

Слова нового знакомого с какой-то заторможенностью долетали до моих ушей.

Замки, калейдоскопы… Параллельные миры… Ущипните меня за коленку, да посильнее – до чего же я сейчас хочу открыть глаза в своей мягкой кроватке и обнаружить, что всё это было обыкновенным сном!

Голова шла кругом. Казалось, будто я слышу, как трещат по швам мои шаблоны.

А сами бы вы легко поверили в то, что реальность оказалась вовсе не такой, как вы ее представляли. Или не такой, какой вам ее предлагали представлять?

– То-то я смотрю, странные вы какие-то люди…

– Мы и не люди. Мы – Альвы. – Ответил вдруг вместо Никиты Кера. Голос его прозвучал настолько серьезно, что даже «акцент» и тот куда-то исчез.

Кто?

А-львы? Они что, еще и во львов превращаются?..

– То есть, становиться попугаями и огненными гигантами – это для вас нормально?

Никита вопросительно поднял бровь, однако, узрев в ответ лишь мое замешательство, вновь перехватил нить разговора.

– Слышала что-нибудь об эльфах? – поинтересовался он.

– Об эльфах? – я, словно в замедленном кадре, кивнула, – Ну, да… только они тут при чем?

– Эльфы – это альвы глазами людей, – снова вставил свое словечко Кера, и на этот раз былая интонация вернулась к нему. – Только сильно идеализированные. Иными словами, наши основные качества баснословно преувеличили. Затем нас приукрасили внешне, а напоследок назвали похожим по звучанию словом.

– Мы не такие фантастические существа, как придуманные человечеством эльфы. На самом деле, мы очень похожи на людей. Но мы не люди, – продолжил разъяснять Никита. – Мы лучше видим. Острее ощущаем. Быстрее бегаем. В разы лучше переносим холод. Умеем использовать энергии, окружающие нас. Мы часто носим с собой оружие, и с детства учимся обращаться с клинками… Нам приходится. Потому как наш мир, Леди Гея, помимо альвов, населен еще и некритами. Есть и другие расы, но они встречаются реже… только суть не в этом. Альвы черпают свою жизненную силу из всего живого, некриты же – из мертвого и бездушного. Природа альвов состоит в созидании и упорядочении, а некритов – в разрушении и полной деструктуризации. Это два диаметрально разных народа, изничтожающих друг-друга испокон веков ради собственного выживания. Не так давно минули времена, когда весь наш мир полностью был охвачен кровопролитной войной за место под солнцем. Тогда оба народа чуть не вымерли, и сейчас проводить в открытую масштабные боевые действия запрещено законами обоих государств. Но локальные стычки, носящие характер дуэлей или небольших потасовок, нет-нет да случаются. Поэтому мы и носим с собой железо. А те гиганты, о которых ты недавно обмолвилась – это элементалы, слуги некритов и их основное оружие. Они заменяют им мечи, а зачастую и магию.

Я примолкла, переваривая полученную информацию. Слишком много вопросов крутилось в моей голове. Однако я почему-то спросила первое, что оказалось на языке.

– Но почему раньше люди не попадали в ваш мир?

– Не попадали? Почему? Откуда-то ведь возникли в вашем мире сказки про эльфов. Так что, кто-то попадал… Точнее, транспортировался. Перемещения между мирами у нас принято называть транспортацией. И воспользоваться ею может представитель любой расы. В том числе и человеческой. Конечно, если в его руки попадет стронциево зеркало – артефакт, который используется, чтобы отправиться в другой мир. Обработанная определенным способом поверхность стронциевой руды способна создать коридор между пространствами и переместить в параллельный мир того, кто держит зеркальце. И зеркалу совершенно неважно, в чьих именно руках оно окажется – человека ли, альва, некрита или кого еще. Оно транспортиует любого. Обычно зеркала делают складными, стронцием вовнутрь, и с прочной застежкой, чтобы они перемещали своего хозяина лишь в нужное ему время. Это самый удобный способ перемещения. И самый часто используемый. Но есть среди нас и те, кто владеют телепортацией на таком уровне, чтобы странствовать между мирами. Случалось и так, что они соглашались провести человека с собой. Только это реже. Альвы, приводящие в наш мир людей, часто об этом сожалели.

– Сожалели о чем? – по спине моей пробежался холодок.

– Понимаешь ли, люди – странные существа. Многие наши ученные бьются над вопросом, почему при практически одинаковом образе жизни, коренное население человеческого мира живет лишь один век, когда населения остальных миров – тысячелетие.

– Сколько?! – я перебила рассказ альва, – Это сколько же тебе тогда лет?..

– Пару недель назад справил шестидесятилетие. – Никита улыбнулся.

– А по-человечески?

– По-человечески это примерно шестнадцать. С рождения альвы живут первые пятьдесят лет, как люди до пяти, то есть один десяток – один год. Потом, еще за десяток, они взрослеют сразу на одиннадцать лет, почти как и люди, с их сокростью. Получается, шестьдесят – это уже вроде как пятнадцать-шестнадцать. Следующие сорок лет – до ста – альвы взрослеют куда медленнее: год за двадцать лет. В восемьдесят им исполняется семнадцать, а в сто – восемнадцать. Дальше еще медленнее: в сто пятьдесят альвам исполняется девятнадцать, и только в двести лет – двадцать. А после двухсот все снова упрощается: как и в начале жизни, один десяток – один год. То есть, если хочешь узнать человеческий возраст альва, которому за двести, просто выкинь из числа последнюю цифру. Правда все это весьма относительно, ибо после пятидесяти данные мерки пригодны разве что для внешних сравнений. На степень зрелости они не влияют – мы взрослеем, подолгу оставаясь юными лицом.

У меня от такой информации голова пошла кругом. Неужели он думает, что я запомню все это?..

– А покороче никак?

– Увы. – Альв отрицательно замотал головой. – А тебе, как я понимаю тоже примерно шестьдесят?

Я вздохнула. Ну как после проведения такого длинного экскурса можно забыть, что общаешься с гостьей из другого мира?

– Вообще-то я человек.

Кера, молча слушавший наш разговор, ухмыльнулся.

– А дойди-ка ты до ручья и посмотри на свое отражение.

Повелительная интонация нового знакомого не слишком мне понравилась. Однако, все же решив последовать его совету, я направилась вниз по склону, на размеренный звук журчания воды.

Воздух в овраге у ручья был влажный. Он пах сырой глиной и росой, не успевшей обсохнуть на мхах и травах. Здесь было немного прохладнее, чем наверху – легкий ветерок дул мне в спину, путая волосы и заставляя поежиться. В голове невольно выстраивались воспоминания о минувшей ночи, связанные со встречей у канареевского родника. Нет, при взгляде на здешний пейзаж не возникало ни малейшей ассоциации с нашими лесами. Однако стоило абстрагироваться от визуальных составляющих, отдав первенство обонянию и тактильным чувствам, как воображение незамедлительно переносило в родные края.

Вслед за мной в овраг спустился и Кера. Ухмылка так и не покидала его лица с того момента, как он предложил заглянуть в ручей. Более того, она стала даже шире.

Я неспешно подошла к прозрачной воде, не переставая лелеять взглядом местную природу. Вода в ручье оказалась настолько гладкой и прозрачной, что поначалу мне померещилось, будто бы по оврагу протянулась извилистая стеклянная дорожка. Разбивали это невероятное впечатление разве что мелкие рыбки, изредка мелькающие в водной глади.

Стараясь не спугнуть последних, я тихонько наклонилась к ручью и стала рассматривать собственное отражение.

Лицо как лицо… И зачем только Кера послал меня сюда? Что он вообще этим хотел сказать?

– Ну и? – поинтересовалась я, неотрывно глядя на водную гладь, изредка покрывающуюся рябью от порывов ветра.

Кера встал неподалеку – так, чтобы отражаться рядом. Альв истомно посмотрел на меня, будто бы ожидая, что я сама догадаюсь, о чем он думает. Но с моих губ так и не слетело ни слова, и посему тот поинтересовался:

– Ты и вправду не замечаешь этого?

Получив в ответ лишь рассеянное мотание головой, альв-оборотень, протянул ладонь к моей голове. Быстрым движением он убрал прядь волос за ухо, ненароком касаясь моей щеки. Затем то же самое он проделал и со своими волосами.

Я присмотрелась к открывшимся взору ушам.

Зачем было столь явно акцентировать на них внимание? Обыкновенные уши. Даже заурядные, можно сказать. Если не считать чуть заостренного кончика. В этом у нас с Керой прослеживалось определенное сходство. Хотя, по мне так, в этом нет ничего особенного. У тех же Ким с тетей уши выглядят точно так же.

– Теперь поняла? – рядом возник Никита, тоже отчего-то указывающий на свое ухо.

– Нет, – честно созналась я, ощущая себя жирафом.

– Видишь, у всех нас чуть заостренные кончики ушей? – иллюстрируя его слова, Иннокерий схватил меня за ухо и легонько потрепал за него, будто бы пытался вытянуть его еще больше. – Данная форма ушей – главный и единственный внешний отличительный признак альвов. Именно из-за него у эльфов, в человеческих сказках, длинные острые уши.

Слова альва подействовали на меня как ведро холодной воды.

– Мамочки! – я отскочила от зеркальной глади и стала судорожно ощупывать свои уши.

Как такое возможно? Я ведь все свои годы жила с такими ушами! И всегда считала их нормальными, человеческими. Что за бред! А потом, тетя Го, Ким… Они что, тоже альвы? Да нет, не может такого быть… Умоляю, кто-нибудь скажите, что я сплю!

Мия, это просто сон, все в порядке… Тебе просто приснилась вся эта бредятина… Да и как ты могла попасть в такое странное место? Никита говорил о альве-проводнике или о стронциевом зеркале, но ни того, ни другого… Стоп! Зеркало! События вчерашнего дня, словно кинокадры завертелись в моей голове.

Перед сражением с Тамарой Таня вручила мне складное зеркальце и велела открыть его, если я буду в опасности. Но откуда она знала, что я – альв? Или как будет правильней, альвийка? Хотя, возможно, она просто надеялась, что меня перекинет в другой мир, и я таким образом спасусь от огненного исполина. Только… Почему на роль напарника «копателя», из всего поселка она выбрала именно меня? Я бы на ее месте позвала Ким, зная, что сестрица интересуется всякой лабудой, наподобие призраков и гостей из параллельных вселенных. Но почему именно я?.. Что у них, в чужом мире альвяк альвяка видит издалека?..

– И сколько же мне, получается, лет? – поинтересовалась я у Керы, еле сдерживая свое беспокойство.

Иннокерий, во всю старающийся изобразить крайнюю серьезность, пожал плечами.

– Сколько годиков ты насчитала в человеческом мире?

– Если ровно, то шестнадцать.

– Значит, шестьдесят.

– Но я бы помнила эти года!

– Значит, с тобой рядом находился телепат, который регулярно подчищал твои воспоминания. – Вновь вклинился в разговор Никита.

– Телепат?.. – В голове моей, словно из ниоткуда, возник кадр: тетя Го с встревоженным видом спрашивает у меня что-то. И при этом пристально смотрит на мой лоб…

– А каким образом они корректируют воспоминания?

Никита призадумался.

– Ну-у-у, по теории, они устанавливают незримую связь с мозгом существа, для чего определенное количество времени смотрят «жертве» на лоб. Чайнику на это требуется не меньше минуты, а профессионалу хватает и секунды.

На каждое его слово я автоматически кивала головой.

Интересная картинка вырисовывается… Что же это получается? Тетя Го – тоже альв? Так мало того, еще и телепат? Но даже если это и так, то, скажите на милость, зачем ей удалять мои воспоминания? Какой ей с этого прок? Резон в удалении определённых участков из памяти Камиллы я еще могу найти. Но из моей…

Голова шла кругом. Вопросов становилось все больше, а ответов находилось все меньше. Главное сейчас – не делать никаких поспешных выводов из полученной информации. Верное решение в данной ситуации может быть только одно. И оно вполне очевидно.

Мне нужно поговорить с тетей. Следует вернуться домой, найти ее и расставить все точки над Ё в этой котовасии. И чем быстрее – тем лучше.

Значит, зеркальце в зубы и вперед. То есть, назад – в мир людей.

– Зеркало… – растерянно пробормотала я, ощупывая свои карманы. – Где оно?

– Стронциево? – Никита поднял голову от воды, – А ты его не могла выронить, пока бежала?

– Очень даже могла, – я поспешно направилась в противоположную от воды сторону, к месту своего падения. Глаза тщательно прочесывали траву и все, что в ней есть.

– …на кой вы вообще за мной погнались?

Мы ловим чужаков, – Никита направился за мной, – Некриты тайком построили курорт на одном из диких альвийских островов. И настолько умело спрятали его за рунным барьером, что никто из наших до сих пор не может его обнаружить. Но, бывает, парочка-другая некритов, промахивается с телепортацией и случайно оказывается на соседних островах. Они-то наш интерес и представляют. За каждого пойманного дают неплохое вознаграждение. Вот мы и вызвались в добровольный дозор, решив немного подзаработать.

– А та жидкость зачем? – я указала пальцем на левый глаз.

– Глаза некритов не отражают свет. – Нас нагнал Иннокерий, – Это их отличительная черта. Чтобы скрыться среди альвов, они надевают линзы или магически создают себе блики. А наше зелье как раз снимает эту магию и возвращает их зрачкам естественный вид.

– Ты побежала, и мы подумали, что ты одна из них… – Снова начал оправдываться Никита.

Под ногой моей что-то хрустнуло. Я перевела взгляд к земле и наткнулась на то самое зеркальце – открывшееся и лежащее на траве стеклами вниз. Осторожно, я протянула руку, и попыталась поднять его. Однако стоило мне оторвать предмет от земли, как в глаза бросилась голубоватая пыль, оставшаяся на месте падения.

– Разбила, – констатировал Кера. – Пыль видишь? Это транспортирующее стекло.

– Точнее то, что от него осталось, – вклинился альв-невидимка, – В них механизм самоуничтожения вложен – одна трещина в стекле, и всё стирается в порошок. Это чтобы никаких косяков при транспортации не произошло. А то бывали случаи с неполным переносом тел – пол башки в одном измерении, пол – в другом…

– И чего мне теперь делать? – я отупело глядела на порошок под ногами.

– Можешь побыть с нами до конца «охоты», а потом отведем тебя в оданат и найдем там новое зеркальце. – предложил Никита.

Иннокерий махнул рукой.

– Да ну ее эту охоту, Некит. Не заставлять же даму таскаться с нами весь день? Сразу в оданат пойдем.

– Куда пойдем? – не поняла я.

– Оданат – это храм од — хранителей магических наук. – Пояснил Никита, – Вэлийские оды – сильнейшие маги нашего мира, каждый в своем искусстве, которым нет равных в их мастерстве.

– То есть, стронциевы зеркала водятся только у этих самых… од? – глаза мои округлились.

Не малой же редкости мне вчера артефактик попался…

– Да нет, – Никита махнул рукой, – Просто мы особо одаренные.

– Я заметила…

Альв обиженно насупился.

– Да не в этом смысле! Каждый год оды выбирают десять особо одаренных отроков, которых привозят на свой остров и в течении следующих десяти лет тренируют и обучают различным премудростям. Это делается для того, чтобы оды могли найти себе преемников.

– Они набирают альвов шестидесяти лет методом магической жеребьевки. – Кивнул Кера. – Попал в их десятку – считай, большой куш сорвал.

– И вы… – мозговой узел слегка ослаб.

– Живем мы там, короче, – подвел черту Кера. – Ближайшее десятилетие.

– Не очень-то вы похожи на кандидатов в величайшие маги, – честно отозвалась я, припоминая недавнюю погоню.

– От особо одаренного до оды – как пешком до радуги, – мрачно посетовал Никита. – Даже если ты проведешь в статусе одаренного положенное время, шанс стать одой – один к пятистам. Так-то прохождение через оданат открывает в твоей жизни массу дверей. После него ты можешь пойти куда угодно: устроиться в агентство, или работать практикующим магом, или даже попытаться стать басилевсом. Но одой ты сможешь сделаться лишь в том случае, если в течение этих десяти лет один из них возьмет тебя в свои ученики. Собственно, на то эти годы и нужны – чтобы оды могли получше приглядеться к одаренным и оценить их способности.

– То есть, одой может стать только ученик оды?

– Им может стать любой, кто вызовет действующего оду на состязание и одолеет его в честном поединке. Но у учеников – шансов больше. Например, своего лучшего ученика ода может назначить крон-одой, а это значит, что в случае гибели учителя или его добровольного отхода от дел, тот автоматически займет его место.

– Учитывая, что вам обоим за полтинник, боюсь представить, сколько лет вы до этого учились, чтобы попасть к этим одам… – я попыталась посчитать в уме, но лишь нервно поежилась от цифр, лезущих в голову.

Кера снова усмехнулся. Никита же спокойно стал растолковывать:

– У жеребьевки всего один критерий: возраст. До оданата ты можешь заниматься чем угодно и иметь совершенно любой уровень знаний. Но если тебе выпал жребий, значит, у тебя есть магический потенциал, способный сделать тебя одой. Значит, ты достоин пройти их обучение. А что касается учебы до храма од, то наши миры не так уж сильно отличаются в плане образования. Десять лет «быстрого роста» альвы, как и люди, изучают естественные и логические науки, а также учатся всякому правописанию и левописанию. Ну а далее, для того чтобы научиться чему-то еще, например, некой профессии или определенному виду магии, альвы идут в ученики к мастерам и магистрам. Особо же везучие попадают в оданат. Там они могут обучаться сразу всем магическим наукам и их совмещению между собой.

– Но, обычно, к одной науке всегда идет большая предрасположенность, чем к другим. – подключился к монологу приятеля Кера. – Я вот в оборотничестве силен, а он по руномагии больше.

– Но самое крутое – это боевая магия, – Никита похлопал по рукояти «катаны», – И одновременно – самое сложное. Помимо своих премудростей, она объединяет в себе все разновидности магии и учит пользоваться ими в обстоятельствах битвы.

Тут альв заметил, что я предательски зевнула, и предпочел быстро сменить тему.

– А не пора ли нам покинуть этот лес?

– Можем хоть прямо сейчас двинуться в сторону оданата, – Иннокерий указал рукой куда-то вдаль, – До моря минут за пять дойдем, а с переправой – как карта ляжет.

– У вас есть море? – в который раз уже удивилась я.

– А то! Мы же на острове! – Кера тронулся в направлении, не так давно указанном.

Мы последовали за ним.

По пути я с интересом разглядывала местную флору. В тропическом, как мне сначала показалось, лесу обнаружились раскидистые пушистые ели, невысокие кипарисы, стройные сосны, тисы и прочие представители хвойных. И все эти колючие деревья были, как и их лиственные собраться, от корней до макушки обвиты плющом и лианами.

Удивляли и местные цветы. На глаза мне периодически попадались бирюзовые розы, ярко-алые нарциссы, кусты лимонно-желтой сирени… А на одной из лиан, обвивающей самшит даже удалось разглядеть черный цветок ванили.

Но куда больше меня поразили местные насекомые. Спинки жуков, что стайками летали в воздухе, покрывал зеркальный хитин, переливающийся, словно бензиновые лужицы. Муравьи здесь оказались зелеными, мухи – серебристыми, словно мерцающий на солнце снег, а за прядь моих взлохмаченных волос зацепилась восьмикрылая бабочка. Каждая пара ее крыльев имела свои цвет, размер и форму. Поэтому, когда она взлетела, мне показалось, что в воздухе парит диковинный цветок. Солнце, играющее на полупрозрачных крылышках, отражалось сквозь них и окутывало все вокруг радужным светом. Там же, куда свет не попадал, мельтешили в воздухе маленькие, излучающие флуоресцентное сияние, светлячки.

Всё в этом мире казалось таким мистическим и манящим…

Лишь крупная темная фигура, промелькнувшая между деревьями, разбила эту хрупкую идиллию.

Кера и Никита остановились, синхронно переглядываясь.

– День не потерян! – воодушевленно шепнул Иннокерий.

– В чем дело? – тоже перешла на шепот я.

– Кажется, мы-таки нашли одного чужака, – Никита бегло кивнул в сторону тени, – Подожди нас здесь. Мы попытаемся поймать его.

С этими словами альв-невидимка поспешно и растворился в воздухе. А вот его товарищ на какое-то время застыл возле меня, задумчиво смотря под ноги. Кажется, тот взвешивал, стоит ли ему обращаться попугаем. В обличии птицы он бы подобрался к некриту куда ловчее, и этот факт явно не давал альву покоя. Однако вспышка света от трансформации могла бы спугнуть их жертву раньше нужного.

Видимо, Кера все же решил не привлекать линий раз чужое внимание, потому как остался в своем натуральном облике. Тихонько крадучись, он двинулся вслед за Никитой.

Я же осталась стоять на месте, как и меня и просили. Наблюдать за охотой альвов с этой позиции было не слишком удобно – Иннокерий быстро скрылся из виду, прячась среди деревьев и кустарников, а перемещения невидимки и вовсе невозможно было углядеть.

Единственным, кого я прекрасно отсюда видела, был субъект, ставший их целью. Вот только отчего-то его темный силуэт мелькнул намного правее направления, какого придерживались те двое.

Первым желанием было окликнуть альвов и сообщить им об этом. Однако я вовремя подавила этот порыв, осознав, что этим только испорчу их дело.

Черная фигура вновь возникла на линии обзора. Однако на этот раз – в диаметрально противоположном месте.

Я невольно занервничала.

Разве способен кто-либо перемещаться с подобной скоростью? Конечно, не исключено, что здесь существует некий вид магии, помогающий столь резво менять свое положение в пространстве… Но что, если все гораздо проще? Вдруг противников у мальчиков не один, а больше? И сейчас, пускаясь в погоню за одним из них, Никита и Кера ненамеренно позволяют себя окружить.

Пока я размышляла о вероятной ловушке, на плечо мне опустилась чья-то холодная ладонь. От неожиданности я дернулась и заорала что есть мочи.

Молодец. Заботилась о безопасности практически незнакомых мальчишек, а о собственной даже и не задумалась.

Попытка вырваться и стряхнуть с себя чужую руку успехом не увенчалась. Напротив, у руки этой обнаружились длинные острые ногти, впившиеся в кожу при оказании первого же сопротивления.

Боль заставила прекратить резкие движения. Однако я все же рискнула повернуть голову и посмотреть на своего обидчика.

Лучше бы я этого не делала, потому как в следующий момент ноги мои от увиденного стали ватными и невольно подкосились. В вертикальном положении меня удержали лишь те самые злополучные ногти, вонзившиеся в плечо уже с двойной силой.

Неужели я вправду вижу то, что вижу?

За моей спиной, слегка облокотившись на ближайший тис, стояла уже знакомая мне личность.

Ее черное мешковатое платье раздувалось от ветра. Темные кудряшки стояли на голове так, будто их хозяйку хорошенько ударило током. Лицо застыло в каменном безразличии. Это же безразличие читалась и в ее глазах – весьма необычных, стоит отметить.

Их радужная оболочка была блеклого малинового цвета, но куда больше поражали зрачки: фиолетовые, ромбической формы. Я с большим усилием смогла оторвать от них свой взгляд.

Все оставшиеся сомнения исчезли, при виде знакомых «пирамидок» в ушах незнакомки.

Неужели это та самая девушка, что еще вчера покоилась в могиле без надгробия?..

– Кто ты? – и это было единственное, что я могла из себя выдавить в тот момент.

Губы девушки расплылись в холодной улыбке, являя моему вниманию ряд не самых белоснежных зубов. Я вздрогнула – в челюсти девушки отсутствовали верхние клыки. Зато вот нижние тянулись ввысь почти до самых десен и имели ярко-выраженную вампирскую конфигурацию.

– Ты можешь звать меня Иерра Пина. – Представилась она. До рукопожатий дело, разумеется, не дошло.

– Ты некрит? – глупость своего вопроса я поняла, уже после того, как заметила отсутствие бликов в ее и без того странных глазах.

– Некриерра, – то ли согласилась, то ли возразила она. Интонация ее голоса оставалась все так же беспристрастна, и потому понять, что же она все-таки имела в виду, было крайне сложно.

Я потеряно заводила глазами по сторонам. Ситуация была весьма странная. Схватить меня схватили, но нападать и причинять какой-то больший вред пока что не торопились. Не сказать, что меня сильно печалило отсутствие новых увечий, но с толку это сбивало будь здоров.

– Отпусти ее! – донесся совсем рядом голос Никиты.

Сам альв-невидимка незамедлительно возник из воздуха, грозно сжимая в руках свой меч.

– Мне велено доставить эту девчонку в ее мир, – некритка ткнула в мою сторону свободной рукой.

Никита напрягся.

– Ты действительно собираешься с ней уйти? – недоверчиво поинтересовался он.

– Не пойду я никуда с этой Европиной! – вырвалось у меня с отчаянием.

Ответом мне снова послужила эта неживая улыбка, открывающая взору два острых клыка.

– Можешь и не идти, – согласно кивнула Европина, – Только ты и представить не можешь, сколько существует способов транспортировки субъекта против его воли. Самое простое – разрезать тебя на кусочки, сложить в коробочку и отнести в нужное место. Жаль, приказ был достаточно четким: доставить в живом виде. Так что обойдемся нокаутом…

Не знаю, взаправду ли она собиралась меня нокаутировать, или же просто подталкивала к добровольному решению. Но прежде чем некритка успела добавить что-либо еще, Никита бросился на нее с мечом.

Лезвие очертило дугу в воздухе, но своей цели так и не достигло – девушка резво увернулась. А в следующий миг некритка сама прильнула к невидимке и коснулась рукой его локтя. По ее пальцам пробежала разномастная череда серебристых молний, а мгновением позже альв содрогнулся от разряда, прошедшего по его телу. Закатив глаза, бедолага рухнул на траву.

Я вскрикнула, хотя сам Никита не произнес ни слова, ни пика.

Она что, одним прикосновением отправила врага в нокаут? Да разве такое возможно?

Сбоку полыхнуло золотистое сияние – Кера, показавшийся на горизонте в момент низложения друга, поспешно ринулся тому на выручку. Попугай стремительно понесся в направлении обидчицы, намереваясь атаковать ту клювом.

Некритка спокойно наблюдала, как птица летит на нее. Когда клюв Керы и ее голову разделяли жалкие миллиметры, девушка ловко подалась в сторону. Попугай же, пролетевший дальше нужного, невольно подставил противнице спину, чем та не преминула воспользоваться. Буквально в мгновение ока она ухватила оборотня за хвост и занесла над ним искрящуюся молниями ладонь.

Секунда, и пеструю птицу постигла та же участь, что и ее отважного друга.

– Однако я надеялась на более сильных противников! – Пробормотала под нос некритка. – Кажется, переборщила я малость с зарядом…. В следующий раз нужно быть аккуратней, лишние проблемы мне ни к чему.

Взгляд ее уперся в мою сторону.

– С тобой мне проделать то же самое, или ты пойдешь за мной добровольно? – этот голос не предвещал ничего хорошего.

– Д-добровольно…

– Чудно. Следуешь рядом, шаг в сторону – расстрел. Договорились?

Я понуро кивнула.

Теперь мы шли в обратном направлении. Больше всего я сейчас боялась, что некритка передумает на мой счет и решит-таки применить ко мне силу. Впрочем, нет: куда больше я опасалась того момента, когда Европина приведет меня к Тамаре.

Почему именно к Тамаре? А кому я еще могла понадобиться.

В начале пути во мне все еще теплилась надежда, что новые знакомые скоро придут в себя и догонят похитительницу туристов. Да только надежде этой, видимо, так и не суждено было сбыться.

Спустя некоторое время лес перед нами расступился, и ноги вынесли нас к побережью.

Мне оставалось лишь поражаться, насколько быстро переменился пейзаж вокруг нас. Будто бы мы и вправду находились внутри калейдоскопа, механизм которого только что повернули.

Новая картина, представшая перед глазами была поистине умиротворяющей. Одного взгляда на берег хватило, чтобы позабыть о некритах, молниях и прочих прелестях, повстречавшихся на моем сегодняшнем пути. Мягкий песок здесь был не серым, как у нашей реки, а светлым-светлым, легкого кремового оттенка. Само море лазурной гладью простиралось к горизонту. В относительной близости виднелись соседние острова, покрытые густой изумрудной зеленью. Одни были больше и выше, другие – меньше, а некоторые и вовсе казались крошечными, словно выбивающиеся из-под воды рифы.

Коктейль из белого, голубого и изумрудного дурманил мой ум своей мистической притягательностью. Во все глаза я смотрела на этот дивный пейзаж, жадно вдыхая солоноватый аромат прибрежного воздуха. Казалось, что места прекраснее, чем это, мне в жизни встречать еще не доводилось.

…от любования природой отвлек голос моей похитительницы.

– Устроим здесь привал, – резюмировала некритка.

Впервые с момента нашей встречи, я была не против ее идеи.

Европина тем временем взмахнула рукой. В ее ладони, словно по волшебству (а, возможно, именно по нему самому), появилась бутылочка из синего матового стекла. Некритка встряхнула ее, открыла и стала разглядывать некую жидкость, находящуюся во флаконе.

– Пить хочешь? – внезапно спросила она у меня.

– Если серную кислоту, то нет. – Жестокое обращение сей особы с альвами еще успело выветриться из моей головы.

– Ошибка вышла – это азотная.

– Одно другого не лучше, – буркнула я.

Европина с прищуром посмотрела на меня, а после неохотно протянула:

– Вообще-то это травяной чай…

Несколько секунд я недоверчиво рассматривала бутылочку в ее руках. Горло невольно отозвалось саднящей сухостью. После всего пережитого пить хотелось жутко. Да и со вчерашнего дня у меня во рту не было ни капли воды…

Но вот вопрос: не подсыпала ли она туда какую отраву?..

Помучившись между здравым смыслом и жаждой, я все-таки сдалась.

– Давай свой кофе, Борджиа.

– Чай! – Нравоучительно поправила некритка.

– По мне так хоть какао! – Я буквально выдернула из рук Европины флакон и одним глотком осушила его. Приятная теплая жидкость с привкусом мяты разлилась по горлу.

Хм, действительно чай. Даже подозрительно как-то…

Зубастая все с тем же ехидным прищуром глядела, как я утоляю жажду. Дождавшись, когда я полностью осушу содержимое флакона, «вампирша» забрала у меня свою «дорожную флягу».

– Эта штучка мне еще пригодится, – протянула она, разглядывая на солнце матовое стекло. – Уж очень мне этот флакончик нравится… Вроде обычная стекляшка, а не такая уж и простая. Будто бы загадка в нем какая есть…

– Что за имя у тебя вообще? – рискнула наконец поинтересоваться я, – Европина…

– Иерра Пина, – поправила моя похитительница.

– Невелика разница, – я махнула рукой, – Все равно длинно.

– Пина – где же длинно?

– А…

– А Иерра это обращение.

– Это какой-то титул? – на всякий случай решила уточнить я.

– Нет, – «вампирша» покачала головой, – Иерра это… жрица, если кратко. Служительница иерианского культа, вот.

– То есть ты – священослужитель? – в голосе моем промелькнуло неприкрытое удивление. Уж на кого на кого, а на священника эта особа походила меньше всего.

– Ниже бери. Прислужница, скорее. – Европина пожала плечами.

– А что за культ? – вопрос мой прозвучал вполне спокойно, но в душе я яростно молилась, чтобы каннибализма эти иерры не практиковали. И кровавых жертвоприношений. И любого другого членовредительства тоже.

– Иерианство? – Пина провела языком по верхнему ряду зубов – от просвета до просвета, заставляя меня невольно вздрогнуть, – Это основная религия в шести магических мирах. Имеет кучу ответвлений, делится на расовые подгруппы, но, по сути, все сводится к трехступенчатой иерархии.

Жрица вынула из уха одну из своих причудливых сережек-елочек и положила ее на раскрытую ладонь.

– Видишь мою серьгу? Мы называем это иерианской пирамидой, – палец ее указал на верхнюю «ступень». – Самая толстая и самая короткая параллель – это демиург, создатель наших миров. У его полосы самая большая ширина, так как он – сильнейшее существо в этих пространствах. Но эта ступень – меньшая из всех по длине, потому что демиург всего один.

Палец «вампирши» переместился ко второй перекладине креста.

– Вторая ступень – это двенадцать слуг демиурга из нулевого мира, зовущегося в народе Иерон. Они следят за порядком в семи мирах. У них меньше могущества, чем у создателя, поэтому их полоса уже. Но их больше по количеству – поэтому она длиннее.

Я, немного осмелев от того приятного факта, что на алтари меня воскладывать не собираются, коснулась пальцем нижней ступени фигуры.

– А это – население жилых миров. Вернее, все разумные существа, их населяющие. – Пина заметила мое движение, и восприняла его как знак к продолжению рассказа. – Или жильцы, как их еще коротко называют. Полоса жильцов самая узкая. И самая длинная, благодаря их многочисленности.

– А перпендикулярная палка? – я легонько постучала ногтем по «стволу елочки».

– Энергия. То, что объединяет все три ступени. Помнишь, я говорила, что конфессия делится на подгруппы? Так вот, это вызвано тем, что каждая раса по-своему получает свою порцию энергии и по-разному пускает ее в оборот. Некриты черпают силу из мертвого. Темные помещения, глухие камни и запах разлагающейся плоти – все это неотделимая часть их бытия. Поэтому некриерианские святилища зачастую находятся в пещерах или под землей. Обряды сопровождаются кровавыми жертвоприношениями с участием костяных венцов, высушенных конечностей и подобной атрибутики. Сами некриерры, в дань служения церкви, носят исключительно черное и придают своим зубам форму захлопнувшегося капкана. Видишь мою челюсть? – Европина показательно разинула рот, – Нет верхних клыков, а нижние пророщены при помощи магии в настоящее орудие пыток. Кстати, проращивание костей – тоже пытка та еще…

Я поморщилась. Не столько от самого рассказа, сколько от очередного взгляда на сию челюсть. Зрелище было не из приятных. Однако судя по рассказам жрицы, и не самое неприятное.

– У альвиерр обратная фишка. Когда некритские жрецы начали проращивать себе клыки, альвийские стали выдирать себе все четыре. Мол, нам не нужны зубы, которыми рвут плоть. Так что если увидишь альва в белом с выдранными клыками – перед тобой явный иерр. Эти проводят свои служения на природе: под сенью лиан возносят на мшитсые алтари всякие ягодки да камушки….

Европина еще долго что-то говорила, но ее слова в какой-то момент стали проскальзывать мимо моего внимания. На веки навалилась тяжесть… И неожиданно для себя, я обнаружила, что засыпаю. Смотрю на солнечный диск в небе, слушаю плеск волн вкупе с бормотанием жрицы, и глаза закрываются сами собой….

Недолго думая, я прилегла на мягкий песочек. Подложила руку под голову за неимением подушки и блаженно вытянула ноги…

– Как быстро! – долетел до меня удивленный голос Европины. – Опять что ли состав бракованный… Извини, моя хорошая, но чтобы ты не пыталась сбежать, пришлось принять кое-какие меры. Так что придется тебе поспать часок-другой… Пока за тобой не явится кто надо.

Последние слова я слышала уже сквозь сон. Бело-зелено-голубое схлопнулось и в один момент стало черным.

***

Утро в Забобровске выдалось холодным и сырым. На рассвете по городу прошелся обильный дождь, промывший воздух от горелых запахов, а по его окончанию налетел промозглый северный ветер. И хотя синоптики обещали июльскую жару к полудню, в осуществление их прогноза верилось слабо. Солнце мало-мальски да показывалось из-за серых туч, но тепла пока что не давало.

Тамара, зевающая и растрепанная, вылезла из микроавтобуса. Почувствовав холодный порыв ветра, она поежилась и запахнула на груди свою косуху. Бордовая куртка с шипами на локтях давно стала для нее чем-то вроде второй кожи. Некритка не расставалась с ней даже на время сна. Впрочем, в последнее время служба дарила ей не самые комфортабельные места для отдыха, так что удивительного в этом было мало.

Остатки прошедшей ночи она провела в угнанной машине скорой помощи, лежа на ржавой каталке, заходящейся противным скрипом от малейшего ее движения. В микроавтобусе спать было теплее, чем в их лесной палатке, однозначно. И всяко безопаснее. Но зато в последней имелся мягкий надувной матрасик без всяких музыкальных сопровождений.

Хотя, на самом деле, скрипы не так уж и заботили некритку. Мара слушала их от силы минут пять, а после, вымотавшаяся и обессиленная от ночных злоключений, вырубилась как лампа без сети.

Выйдя на улицу, она первым делом принялась оглядываться по сторонам.

Где Олег? Спал ли он?

Он – элементал, их тела связаны энергетически. По логике вещей, в их паре может спать и один за двоих – второй будет черпать силы из общего источника. Но в таком случае источник будет исчерпываться быстрее, и кому-то из них придется ложиться на боковую раньше запланированного времени.

У большинства некритов, особенно у знати, эта схема работает иначе и имеет куда более жесткие рамки. Сон всегда является уделом хозяев – элементалам же энергия достается только из общего котла. Глаз им смыкать не позволительно из соображений личной безопасности хозяина – пока тот спит, элементалу предписывается охранять его покой.

Но Мара чувствовала себя куда безопаснее, осознавая, что ее элементал спит рядом с ней и привносит в источник свою порцию энергии. В условиях слежки она редко спала больше семи часов в день, и уж тем более не могла позволить себе отбывать в страну Морфея по двойному тарифу. Из этих соображений Тамара не только укладывала своего элементала в принудительном порядке, но еще и следила за его распорядком сна. В палатке контролировать режим Олега ей было несложно – она давно привыкла просыпаться, переставая слышать ровное сопение в затылок.

Но вчера ночью элементал ускользнул из ее поля зрения. Каталка в машине имелась только одна и уж никак не уместила бы на себе второго пассажира. Посему Олег пробормотал что-то про ночлег на улице и захлопнул дверцу с наружной стороны, прежде чем Тамара успела что-либо возразить. Впрочем, некритка была настолько уставшей, что вряд ли бы нашла в себе сил на ноту протеста.

Где он провел эту ночь?

Ее сонные глаза заметались по улице в поисках элементала, но не обнаружили его. Зато к желудку подкатила волна зверского голода. Нет, это не ее голод – Олега. Значит, слуга еще не достал себе пропитания на завтрак.

Сон элементал мог черпать из запасов хозяйки, а вот сытость – нет. Она наступает от насыщения материальными веществами, по энергетическому каналу ее не передашь. Телу Олега требовалась собственная подпитка едой и водой. Зато Тамара всегда чувствовала, когда тот голоден или подвержен жажде. Первое время, когда Олег только поступил в ее услужение, она не понимала, откуда возникают эти ощущения. Некритка приходила в ужас, если на полный желудок ее вдруг начинал грызть сосущий голод, или откуда не возьмись появлялась жгучая жажда. Прошел не один день, пока Мара разобралась, что чувства принадлежит не ей, а ее слуге. «Между нами незримая пуповина,» – думала она, привыкая к новым ощущениям, – «Я словно беременная. Только мой ребенок не сидит у меня в животе, а ходит рядом и убивает по первому приказу.» Со временем она научилась различать внутри себя собственные потребности и его. Нынче ей бы и в голову не пришло спутать их. Это было бы для нее все равно, что надеть чужие трусы.

Вот и сейчас, ощутив в желудке прилив голода, она сразу сообразила, кому он принадлежит. Значит, надо срочно позаботиться о завтраке. Но сначала – все же найти Олега.

Олег нашелся сам – вырулил из-за соседнего дома, неспешно ступая по мостовой. Под нос элементал насвистывал незатейливую мелодию, а в руках его покачивался чуть помятый бумажный пакет с округлой буквой» B» желтого цвета.

Увидев у раскрытой дверцы микроавтобуса Тамару, он победно помахал пакетом над головой. Мара прищурилась, глядя на желтую букву. Та отчего-то показалась ей знакомой, но где она могла ее видеть ранее, некритка так и не припомнила.

– Откуда пакет? – поинтересовалась она у элементала, когда тот приблизился к машине.

– Так Бобрональдс же, – Олег запустил в пакет пятерню и принялся доставать оттуда нечто, завернутое в более мягкую бумагу. – Локальный бренд. Довольно известная в этих краях фирма. Бутерброды всякие, шаверма, картошечка жареная…

– А-а-а, – Тамара наконец вспомнила где видела подобный логотип. Только на оригинале, кажется, была другая буква.

Некритка все еще продолжала чувствовать голод своего подопечного, так что ничуть не удивилась, когда парень вонзил зубы в бутерброд прямо сквозь обертку, не тратя времени на удаление оной.

– Кстати, пока ты спала, пришел твой запрос, – прошамкал он с набитым ртом.

Мара аж подскочила на месте.

Вот оно! Наконец-то!

Вчера она запросила у центра досье на агента из Канарейкино. Вообще-то запрос был отправлен еще задолго до полуночных междоусобиц, и надеялась взглянуть на сию информацию гораздо раньше, но… Ответа некритка не дождалась. Не успела – агент сделал ход первым. Пришлось ориентироваться на месте, полагаясь лишь на свое чутье.

– Ты уже заглядывал в досье? – отчего-то севшим голосом поинтересовалась она.

Олег, в очередной раз занесший зубы над бутербродом, притормозил.

– Тебе не понравится мой ответ.

– Почему? – голос Мары скатился еще ниже, зазвучала болезненная хрипотца.

– Досье пустое.

Тамара уставилась на своего подопечного во все глаза.

– Ну-ка повтори…

– Наши ничего не нашли. Ее имя не фигурирует ни в единой в документации. Она словно из-под земли взялась и сразу стала агентом.

– Так не бывает!

– Это еще не всё, – элементал покачал головой, – Наши подтвердили: у нее в волосах есть зажим – метка Царя теней.

– Хочешь сказать, она – ученица самого?..

Кивок.

– Только при этом она не проходила через оданат.

– Что ты сказал? – брови Тамары стремительно взметнулись вверх.

– Она не проходила через оданат, – словно попка-попугай повторил Олег.

– Это я уже слышала, – оборвала некритка, – Но как такое возможно?

– Тебя настолько это удивляет? – теперь вверх направились брови Олега.

– Не то слово… – Мара задумчиво зацокала языком. – Так не бывает! Он берет в свои ученики только особо одаренных… Да и в их агентуру нельзя попасть, не став одним из них, это каждый младенец знает.

– Но, тем не менее, она агент. – Элементал пожал плечами.

– Ты в этом уверен?

– Думаю, ты и сама в этом уверена.

Тамара растерянно опустилась на подножку у открытой дверцы.

– В этом-то и проблема, – пробормотала она, – Я видела эту девку и раньше… Среди них… Нет, она точно одна из них, и в этом не может быть сомнений. Но как?..

Олег присел рядом со своей хозяйкой.

– Может, тебе не следует столь сильно акцентировать внимание на этом моменте? Подумаешь, отсутствие одарения…

– Нет, – Мара мотнула головой, – Этот факт нельзя упускать из виду. Что-то тут не чисто. Только вот что? Как она стала исключением? Я одолела ее за пять минут, и не видела в ней особой энергетической мощи…

Элементал заботливо приобнял хозяйку за плечи.

– Так может, сами у нее спросим? Мы ведь знаем где ее искать.

– Думаю, наш разговор при встрече выйдет коротким… Но ты прав: она тоже скоро восстановит свои силы после боя, и снова попытается проникнуть на объект.

Тамара задумчиво примолкла, глядя на белую «газель».

– Доедай и заводи мотор. Мы возвращаемся в Канарейкино.