Читать книгу Ранняя смерть - Зоэ Бек - Страница 11

Колин Макфедден захлопнул дверь у него перед носом. Бен упорно продолжал стучать и громко крикнул:

– Мистер Макфедден, пожалуйста, только несколько вопросов!

– Да пошел ты!

С той стороны что-то бабахнулось о дверь. Судя по звуку, большое и увесистое. Бен отступил на шаг и оглянулся: длинный, темный коридор, на полу окурки и раздавленные консервные банки, любопытные соседи, высунувшиеся из дверей поглазеть. Над всем этим – разноголосый гомон идущих в это время по телевизору передач. Снизу вонь, в которой смешались запахи мочи, застоявшегося дыма и горелого масла. Бен вернулся на лестничную площадку, где пахло мочой и выдохшимся пивом. Стараясь не дышать, он стал спускаться по лестнице, как вдруг услышал за спиной шаги.

– Погодите! – раздался у него за спиной мужской голос. Бен остановился и обернулся. Это был не Макфедден, а один из глазевших соседей. Ничего не говоря, Бен подождал, что скажет мужчина.

– Вы насчет Кэмерона? – спросил тот.

На нем был дырявый синий махровый халат, из-под которого торчали тощие длинные ноги в серых носках. Бену показалось, что они с этим человеком ровесники. Но жилец с верхнего этажа давно махнул на себя рукой, в то время как Бен все еще верил, что впереди его что-то ждет. Что-то большое. Что-то выдающееся. Что-то такое, ради чего стоит постараться, а не просиживать вечера в драном халате перед телевизором, по которому крутят какую-нибудь мыльную оперу.

– Допустим, – сказал Бен.

– Полицейский или журналист?

– Журналист, – признался Бен.

Мужчина подошел ближе, спустившись на несколько ступенек:

– Дождитесь, когда вернется жена Макфеддена. Соня всегда возвращается в это время. Она где-то подрабатывает уборщицей. Если кто из них двоих и станет говорить, то скорее она.

– Как я ее узнаю?

– Маленькая, сухонькая блондинка. Лет тридцати, но выглядит старше.

«Тридцать, – подумал Бен. – Кэмерону было уже пятнадцать».

Он сразу представил себе Соню: школу не окончила, специальности не получила, зато забеременела, и Кэмерон был у нее первым, но не единственным ребенком.

– Спасибо вам, – сказал Бен, догадавшись, почему этот сосед Макфедденов был с ним так любезен.

Он сунул руку в карман и, выудив оттуда несколько фунтовых монет, протянул их своему советчику.

– О’кей? – спросил он.

Тот расплылся в щербатой улыбке.

– Все в порядке. Желаю удачи! – сказал щербатый и с этими словами ускакал к себе наверх, скрывшись в длинном коридоре.

Бен продолжал спускаться по лестнице, но уже не торопясь. Лифт был сломан, так что с Соней Макфедден они не могли разминуться. На последней ступеньке ему повезло: в подъезд вошла Соня. Согнувшись, точно старуха, она тащила потертую, вытянувшуюся пластиковую сумку с надписью «Aldi».

– Позвольте, я помогу! Такая тяжесть! – сказал Бен, кивая на мешок, который Соня испуганно прижала к груди.

– Иди давай, тут тебе ничего не отломится! – огрызнулась женщина.

Голос у нее тоже был старушечий, прокуренный и пропитой. Но было заметно, что когда-то она была очень хорошенькой девушкой.

– Простите, миссис Макфедден, если я нечаянно вас испугал!

Она устало усмехнулась:

– Когда меня называют миссис Макфедден, это всегда не к добру. Ну, из какого ведомства на этот раз прислали по мою душу? – Поставив пластиковую сумку на пол, она потянулась, держась рукой за поясницу.

– Никто меня не посылал. Меня зовут Бен Эдвардс. Я репортер из «Скоттиш индепендент». С вашего разрешения, я бы хотел поговорить с вами о Кэмероне.

Соня нагнулась, схватила сумку и, прижав ее к груди, попыталась, не глядя на Бена, проскочить мимо него на лестницу. Он удержал ее за локоть.

– Прошу вас! Я ничего не напишу без вашего согласия, – а затем добавил: – Мы не просим, чтобы вы сделали это бесплатно. Просто скажите мне, сколько вы за это хотите.

Она все еще отворачивалась, но от неожиданности застыла на месте.

– Миссис Макфедден, вашему мужу необязательно знать о нашей беседе. Если хотите, можно договориться и встретиться потом в другом месте. Никто ничего не узнает, поверьте мне. Я только хочу поговорить с вами о смерти Кэмерона. Я понимаю, для вас это было большое горе…

Она рванулась от него изо всех сил. Пластиковый пакет выпал у нее из рук, и его содержимое вывалилось на пол. Сумка была набита детской одеждой, совершенно новой с виду. Похоже, что в благотворительном секонд-хенде великолепный ассортимент. Или это ношеные вещи, из которых выросли дети в той семье, куда она ходит убираться? Он помог ей собрать одежду.

– Отвяжитесь вы с вашей помощью! – зашипела она, замахиваясь для удара.

Он отступил на шаг, увидел, что она плачет. Он засунул ей в сумку свою визитную карточку и, не оглядываясь, направился к выходу, слыша за спиной торопливые шаги вверх по лестнице.

На улице тем временем уже стемнело. Удаляясь от дома, Бен размышлял на ходу. Родители отказываются с ним говорить. Тут и горе, и негодование – это понятно. Но они не соглашаются поговорить даже за деньги. Может быть, им есть что скрывать? Но что? Нарушения, связанные с исполнением родительских обязанностей? Вряд ли, раз речь идет о пятнадцатилетнем подростке. Что же тогда они могут скрывать? Мальчик сорвался с крыши. Несчастный случай, возможно, самоубийство, так, кажется, считают многие. Большинство здешних родителей согласились бы об этом поговорить, тем более когда за это предлагают деньги. Но может быть, смерть Кэмерона не была ни несчастным случаем, ни самоубийством.

«В Эдинбурге погибло трое детей, и на этом дело не кончится».

На что намекал отправитель анонимного факса? Вряд ли на то, что дети совершали самоубийства от отчаяния под влиянием какой-то дурацкой программы фонда «We help». Может быть, кто-то приложил руку к смерти этих детей? Чепуха, подумал Бен. Эти люди собрались для того, чтобы помогать детям. Пускай даже некоторые ребята плохо отзываются о работе фонда, это все-таки еще не причина. Нет, работа фонда только-только началась, и в обществе она встретила позитивный прием. Кроме того, у фонда появились именитые жертвователи, сделавшие солидные взносы, и акции фирмы «Дункан Ливингстон фармасьютикс» котируются высоко. Большая часть денег по-прежнему поступает от ДЛФ. Никто не может быть заинтересован в том, чтобы фирма обанкротилась. За всеми этими событиями должно крыться что-то другое: кто-то решил нанести вред фонду. Фонду и фирме «ДЛФ». Как только поступил факс, Бен сразу же связал выдвигаемые против фонда обвинения с курсом акций ДЛФ. А теперь задача состоит в том, чтобы выяснить, что кроется за этими обвинениями. Чего добивается автор анонимного сообщения? Чтобы Бен или кто-нибудь из его коллег выяснил, что у этих детей имелись суицидальные наклонности, а работники фонда не обратили на это внимания, а не то и поддерживали в своих подопечных такие настроения? Или чтобы кто-то выступил с сенсационной статьей, обличающей фонд в несостоятельности? Может быть, анонимный автор сам замешан в этом деле…