Читать книгу Холодный как мрамор - Зои Аарсен - Страница 3

В канун рождества мы с Мишей обсуждали наше бедственное положение на парковке парка Талмадж; окна Мишиной машины успели запотеть.

– Мы должны принять во внимание вероятность того, что могли ошибаться.

Я тщательно подбирала слова, не желая раздражать Мишу. Когда она расстраивалась из-за чего-либо, было очень сложно ее успокоить – а у нас не было на это времени. Или, если быть точнее, у Миши не было на это времени.

– Я не думаю, что медальон был связан с проклятием Вайолет. На самом деле ты… – я замолчала, не желая произносить страшные слова, – все еще можешь быть следующей.

Мы были одни в парке, занесенном снегом, температура упала до десяти градусов. Я уже два дня как вернулась в Уиллоу из исправительной школы для девочек в Шеридане, но пришлось приложить некоторые усилия, чтобы убедить маму разрешить мне выйти из дома и встретиться с подругой. Честно говоря, беспокойство мамы о возможных проблемах в связи с тем, что я приехала домой на каникулы, было обоснованным.

Вообще, можно смело утверждать, что неприятности снова появились на горизонте с тех пор, как Миша отправила мне письмо в школу – электронные сообщения запрещены в Шеридане. В нем она упомянула, что слышала о том, что Вайолет гадала школьникам по картам Таро и рассказывала, как они умрут… как в игре «Легкий как перышко, твердый как доска».

Та игра и стала началом кошмара. В начале учебного года Вайолет предсказала смерть Оливии и Кэндис с пугающей точностью, до мельчайших деталей. Мы пришли к выводу, что она и была причиной их смерти. Меня исключили из старшей школы Уиллоу за попытку помешать Вайолет убить кого-либо еще с помощью предсказаний. Я вернулась в город на зимние каникулы и планировала проводить время дома, пытаясь наладить отношения с мамой. Но если слухи верны, Вайолет продолжила предсказывать смерти. И теперь мне казалось, что время, которое я не посвящала выяснению того, как и почему Вайолет убила моих подруг, увеличивало вероятность смерти Миши.

У нас было лишь восемь дней, чтобы остановить Вайолет, – если, конечно, Миша доживет до следующего новолуния.

Миша долго смотрела прямо перед собой через лобовое стекло.

– Это невозможно. Дело должно быть в медальоне, МакКенна. Теперь все кажется совершенно логичным. Вы, ребята, сняли проклятье. Все кончено. – Она замялась, прежде чем продолжить. – Кроме того, я еще жива. Это должно ведь что-то значить, верно?

Я могла понять, почему Миша так хотела верить, что проклятье снято. Она должна была умереть после Кэндис в соответствии с очередностью игры на дне рождения Оливии. В сентябре, когда Вайолет только переехала в Уиллоу, мы думали, что хорошо поступили, пригласив новую ученицу присоединиться к нам. Мы и представить не могли, что пригласили убийцу.

– Возможно, дело никогда и не было в медальоне, – пробормотала я. – Возможно, даже нет никакой вещи, связывающей Вайолет с проклятием. Мы могли ошибаться во всем. Мы с Треем разбираемся ведь в призраках или в чем-либо подобном.

Желая предотвратить смерть Миши после того, как Кэндис утонула на Гавайях в октябре, мы с моим парнем Треем изучили предсказания и попытались соединить воедино улики, которые собрали за время общения с духами с помощью доски Уиджа. Мы пробовали, в основном безуспешно, понять послания духа, который обитал в моей спальне с сентября. Мы полагали, что это был дух моей подруги Оливии, которая стала первой жертвой Вайолет в нашем городе и погибла в ужасной автокатастрофе в день важного футбольного матча. Пытаясь уберечь от смерти Кэндис, она часто наведывалась в мою комнату, оставляя послания. Как ни странно, она, похоже, не пыталась последовать за мной в Шеридан – и за это я ей была благодарна. Было бы неловко объяснять моей соседке по комнате, что мне нужно расшифровать послания мстительного призрака, хотя та и называла себя фанаткой фильмов ужасов и утверждала, что многое знает о колдовстве. Я предположила, что призрак Оливии оставил меня в покое после отъезда из дома, потому что мы сняли проклятье. Но теперь, осознав, что Вайолет перехитрила нас, я предполагала, что Оливии просто надоели мои неудачи.

– Но разве отец Фэи не сказал тебе, что какой-то предмет связывает Вайолет с темной стороной? – спросила Миша высоким голосом, означавшим, что она теряет терпение. – Зачем священнику лгать?

Я вспомнила день, когда мы с Треем посетили церковь Святой Моники, чтобы просить о помощи у отца Фэи, священника, который нас обоих крестил. Он не захотел нам помогать и заявил, что не станет связываться с чем-то опасным из страха поставить под угрозу безопасность остальных священников прихода.

– Возможно, он просто рассуждал.

Отец Фэи убедил нас с Треем, что Вайолет приобрела силу выносить смертные приговоры благодаря связи с миром духов. Он предположил, что для этого она использует какой-то предмет. Мы навлекли на себя кучу проблем с законом, когда украли ее медальон и устроили безумную гонку по Центральному Висконсину с участием полиции. Оказалось, родителям – членам школьного совета не нравилось, когда хорошеньким девочкам из команды по чирлидингу угрожали угрюмые парни, известные тем, что грубили учителям, и дочери женщин, считающихся местными чудачками.

После того как я вернулась домой в Уиллоу, появились две серьезные причины считать, что мы с Треем не смогли полностью снять проклятье. Во-первых, кто-то анонимно прислал мне таинственный лунный календарь с обведенными кружками датами смерти Оливии и Кэндис и некрологами детей из Лейк-Форест, родного города Вайолет, явно указывая на их закономерность. Я бы никогда не подумала, что луна была каким-либо образом связана со смертью подруг. Но если мои предположения о датах в календаре были верны, Миша должна была умереть именно так, как предсказала Вайолет, – перед следующим новолунием.

Вторую причину для сомнений в том, что мы действительно сняли проклятье, предоставила сама Миша. Родители перевели ее в школу Святого Патрика в Ортонвилле, чтобы она была как можно дальше от Вайолет, но ее парень, Мэтт, все еще учился в Уиллоу. Он и рассказал Мише о сеансах гадания на картах Таро, которые устраивала Вайолет.

– Ну, если мы действительно сняли проклятье, почему же она до сих пор заставляет школьников играть с ней?

Миша настояла:

– Покажи мне еще раз этот календарь.

Я протянула ей листок бумаги, который последние два дня носила с собой в заднем кармане. Она глянула на пять столбцов, организованных по фазам луны, и на даты, обведенные ручкой.

– Это же просто изображения луны. Кто, говоришь, прислал тебе это?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Кто-то, видимо, положил его в почтовый ящик в день, когда я вернулась домой. На конверте не было обратного адреса. Но посмотри на даты в кружках; по ним можно предположить, что Вайолет предсказывает смерть игроков в течение каждого лунного цикла, между двумя новолуниями.

Миша нахмурилась и подняла бровь.

– Без обид, но я думаю, ты слишком увлеклась всем этим. Выглядит так, словно кто-то пытается выследить оборотня.

Была и другая причина, по которой лунный календарь так обеспокоил меня тем, что Вайолет продолжала играть, пока меня не было. Учащимся в моей исправительной школе было запрещено пользоваться мобильными телефонами. Так что, едва мама вернула мне телефон по возвращении в Уиллоу, я полезла в интернет, с жадностью поглощая всю доступную информацию о связи луны с колдовством и паранормальными способностями. Оказывается, большинство колдунов считают, что лунные фазы играют важную роль в произнесении заклинания. Более того, я прочла, что люди, верящие в экстрасенсорные или мистические способности, думают, что человек, родившийся в полнолуние, имеет предрасположенность к развитию таких способностей.

В ночь нашего с Дженни рождения (мы были близнецами) как раз было полнолуние.

А призрак Оливии решил преследовать меня, или, пожалуй, ей удалось привлечь лишь мое внимание.

– Это просто, – сказала я, раздраженная уверенностью Миши в том, что я раздуваю из мухи слона. – Одна смерть на каждый лунный цикл.

– Слушай, не хочу разрушать твою астрологическую теорию, но, согласно ей, я должна была умереть 26 ноября, перед новолунием. А я была в школе в тот день. Мне пришлось принести дурацкую запеканку из батата на чаепитие в честь Дня благодарения. Проклятье должно быть разрушено. Иначе как я до сих пор осталась в живых, если смерть не обошла меня стороной? – Она достала из кармана зимней куртки мятый платок, вытерла нос и завела машину, чтобы включить обогреватель.

– Возможно, что-то помешало проклятью настигнуть тебя 26 ноября, знаешь, что-то вроде силового поля, – предположила я. – Вспомни, ты что-нибудь делала в том месяце, чтобы защитить себя?

Миша закатила глаза.

– Ты имеешь в виду купание в святой воде и кулон из чеснока на шее? Нет. Конечно же, нет! Я ничего подобного не делала, я думала, что в безопасности. К тому же я была немного занята адаптацией к новой жизни. Ты не единственная, кто поменял школу, помнишь?

– Знаю, знаю, – ответила я, понимая, что Миша не представляла себе, насколько мои условия обучения были хуже, чем ее. Было несправедливо с моей стороны даже ожидать, что она сможет это понять.

– А вообще, если подумать, возможно, ежедневное пребывание в школе Святого Патрика – уже своего рода защита. Ты ведь в окружении одних монахинь там, да?

Мгновение Миша молчала, напряженно вспоминая, что могло сохранять ей жизнь с начала ноября.

– Настоятельница, руководящая школой, пригласила меня на собеседование, прежде чем мне разрешили зарегистрироваться. Она слышала о смерти Оливии и Кэндис и поинтересовалась, связан ли мой перевод в школу с этим. Так что я рассказала ей правду – не всю, конечно же. Только что мы были подругами и я думала, что в их гибели виноват кто-то из моих одноклассников в Уиллоу.

– Ты рассказала ей об игре? – удивилась я. Мы с Треем очень тщательно выбирали, кому из взрослых раскрыть наши подозрения о том, что Вайолет убила моих подруг. Бедняжка Кэндис рассказала о случившемся всему городу и была отправлена в психиатрическую больницу на лечение, прежде чем сбылось предсказание Вайолет о Гавайях. Я прекрасно понимала, что тоже сошла бы за сумасшедшую, если бы начала рассказывать всем о девушке, которая может предсказывать человеку смерть, просто рассказав ему историю в игре.

– Я не рассказывала ей подробности! – настаивала Миша. – Я действительно хотела, чтобы меня приняли в эту школу, а не быть отверженной всю оставшуюся жизнь. Я лишь сказала, что мы ненамеренно вмешались в какие-то дьявольские дела с плохими последствиями. Она не задавала никаких вопросов, но заставила меня прийти на специальную мессу, прежде чем я могла появиться на уроках. Как-то чересчур, не так ли? Заставлять еврейку пойти на службу в католическую церковь?

– Какая была служба?

Миша воскликнула:

– Не имею понятия! Разве они бывают нескольких видов?

Ничего удивительного, что Миша не знала, на какую мессу ее пригласили, – а мы с мамой перестали регулярно посещать церковь восемь лет назад, когда умерла моя сестра. Едва ли я разбиралась в вотивных мессах[1].

– Возможно, этого было достаточно для того, чтобы защитить тебя от проклятия в эти несколько недель? Как думаешь?

– Я ничего такого не думаю! – выкрикнула Миша. Ее нижняя губа дрожала, а в уголках глаз выступили слезы. – Я не хочу думать, что меня что-то оберегает! Я хочу думать, что вы с Треем спасли меня от действий Вайолет и что все закончилось.

Снег кружил вокруг машины Миши, будто танцевал на зимнем ветру. Ей не принес бы никакого утешения рассказ о моих переживаниях о том, что она могла умереть в течение суток. И все же страх того, что нам не удастся ее спасти, заставлял меня трястись, будто от холода. Смерть Оливии была неожиданной, а смерть Кэндис подтверждала ужасные догадки о причастности Вайолет. Если Миша умрет, то лишь из-за моей неспособности перехитрить Вайолет. Я знала Мишу с дошкольного возраста, и мы были также связаны этой дьявольской игрой. Если я ее потеряю, то останусь единственным человеком с вечеринки Оливии. Воспоминание об этом вместе с болью потери всех трех подруг детства, с которыми мы многое пережили, было бы невыносимым.

Я не могла объяснить Мише, почему я была так уверена в том, что нам не удалось остановить Вайолет. Вернувшись в Уиллоу, ближе к дому Ричмондов, где происходила игра, – и ближе к Вайолет, – я была убеждена: смерть Миши неминуема. Я как будто чувствовала едкий и гнилой запах смерти, исходящий от нее.

– Еще не все кончено. Мне правда жаль, Миша. Мы с Треем пытались, но это еще не все. И у нас не так много времени покончить с этим до того, как я вернусь в школу, – тихо сказала я.

– А мне что делать, если мы не выясним, как она это сделала со мной и зачем, прежде чем ты снова уйдешь?

Горькие слезы стекали по лицу Миши, но она не стала их вытирать. Ее голос перешел в хриплый шепот.

– Я не хочу умирать. Не так, как она предсказала. Чтобы посинело лицо и кровеносные сосуды полопались у меня в глазах? И появилось ощущение, что сердце разрывается в грудной клетке, пока я задыхаюсь?

У меня пробежали по коже мурашки. Я помнила, что Вайолет предсказала Мише удушье, но во время игры не обратила внимание на детали, когда был ее черед.

– Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю. Мы сделаем все возможное, чтобы победить эту сволочь в эти восемь дней.

– Каким образом? – спросила Миша между всхлипываниями. – Она умнее нас. Ты же знаешь, что она уже сделала. У нас нет шансов против нее.

Я не хотела, чтобы Миша знала, что и у меня есть сомнения в победе над Вайолет. Несмотря на то что она имела полное право бояться приближающейся смерти, нам всем нужна была мотивация, чтобы сражаться. А еще мне было необходимо, чтобы Миша отвезла меня в Чикаго: судья округа Шавано, мистер Робертс, аннулировал мои водительские права.

– Слушай, вот мой план. Мы должны выяснить, как и почему Вайолет предсказывает смерти людей. Если мы это узнаем, у нас будет больше шансов ее остановить. Но сейчас нам также нужно понять, что уберегло тебя от смерти в прошлом месяце. Возможно, кто-то умер вместо тебя.

– Уиллоу – маленький город. Если бы кто-то умер в ноябре, я бы знала об этом.

– Хорошо, – сказала я, пытаясь не отвлекаться. – Значит, должна быть другая причина, почему смерть обошла тебя. Если кто-то сможет нам помочь и все объяснит, мы продолжим, выиграв время.

Миша смотрела через стекло на снегопад.

– Как мы все успеем за восемь дней? Мы и так потратили слишком много времени осенью – и все напрасно.

Я старалась звучать жизнерадостно.

– Я же сказала, у меня есть план: в северной части Чикаго есть книжный магазин, специализирующийся на колдовстве.

– У меня нет времени на книги! – Она махнула лунным календарем и скомкала его. – Завтра новолуние! Это значит, что я могу умереть сегодня ночью. Как бы меня ни защитили монахини в ноябре, защита наверняка перестала действовать, как только нас отпустили на зимние каникулы в пятницу.

Новая луна растет в течение тридцати шести часов, то есть полтора дня. Я не упомянула об этом – испугала бы Мишу еще больше, чем известие о том, что возвращаюсь в Шеридан 1 января. К тому же она должна была сама это понять, взглянув на лунный календарь.

– Мы не будем читать книги, понимаешь? Мы просто спросим совета у того, кто в этом лучше разбирается, – сказала я, чувствуя странное, но знакомое покалывание кожи головы. – Моя соседка по комнате в Шеридане рассказала мне об одном месте, я нашла его на «Йелп»[2]. По владелице можно сказать, что это приличное заведение.

Я передала телефон Мише, чтобы она могла прочитать отзывы покупателей о книжном. Я не стала упоминать, что ее спасение – не единственная причина, по которой я искала эксперта по оккультизму и паранормальным явлениям. Все то время, что я была в Шеридане, со мной происходили странные вещи. Я не понимала, почему они продолжали происходить со мной, если призрак Оливии оставил меня в покое. Алисия, моя соседка по комнате в Шеридане, утверждала, что практикует сантерию[3]. Она оказалась в Шеридане, потому что избила мачеху до полусмерти, поэтому я держалась от нее на безопасном расстоянии. Но именно Алисия рассказала мне о книжном в Чикаго, когда я вежливо спросила, как она заинтересовалась черной магией (на ее рисунках всегда было написано: «магийа»).

Было одиннадцать утра. Во время последнего разговора по телефону, Трей сказал мне, что вернется домой в Уиллоу в тот же день, что и я. Мое сердце трепетало от надежды воссоединиться с ним через считаные часы – неудержимый поток радости в такой мрачный момент. В последний раз я его видела в здании окружного суда Шавано, когда мы быстро попрощались перед тем, как разъехаться по исправительным школам. У нас даже не было возможности поцеловаться, прежде чем охранники разлучили нас. Без телефона в Шеридане я не могла даже посмотреть фотографии, чтобы вспомнить черты его лица.

Я сказала маме, что иду с Мишей пить кофе – это не было ложью, просто мы не сидели в кофейне, как я уверила маму. Владелец кафе искоса поглядывал на меня, пока бариста, десятиклассник из старшей школы Уиллоу, готовил нам латте. Я и не думала, что стала местной знаменитостью, хотя удивляться было нечему. Погоня, в ходе которой мы с Треем привели полицию на озеро Уайт Ридж, попала на первую полосу «Газеты Уиллоу».

– Слушай, я не против сейчас поехать в Чикаго, но мне нужно вернуться домой, так как я сказала маме, что уеду ненадолго.

– Но магазин сегодня работает до шести, – сказала я, надеясь, что Миша поймет, с какой скоростью нам придется ехать, чтобы иметь возможность добиться чего-либо прежде, чем на небе Висконсина появится молодая луна.

Миша спросила:

– Позволит ли тебе мама выйти из дома снова?

– Не уверена, – честно ответила я. Желание мамы удержать меня в рамках закона вполне могло стать таким же большим препятствием для спасения Миши, как и Вайолет с ее тайнами. – Я скажу ей, что мне нужно пойти на рождественский шопинг, чтобы купить ей подарок. Не знаю, поверит ли она, но это мой единственный шанс.

Пришлось убедить маму выпустить меня из дома. Маловероятно, что «Благовония и Камни», магазин оккультной литературы, который был нашей целью, или же любой другой книжный магазин, если на то пошло, будет открыт 25 декабря. К тому же мама никак не могла позволить мне развеяться с подругой: она уже объявила, что пригласила своего парня на рождественский ужин. Мама начала встречаться с Гленном, лечащим ветеринаром нашей собаки, пока меня не было дома. Хотя она не хотела много об этом говорить, кажется, их отношения довольно быстро переросли в нечто большее.

По дороге домой мы обе молчали. Миша казалась озабоченной тем, сбудется ли предсказание Вайолет о том, что она задохнется до 26 декабря.

Мы задержались на перекрестке Стейт-стрит у торгового центра, когда мимо нас промчались три полицейские машины.

– Боже. Неужели нас накрыла волна преступности в канун Рождества? – пошутила я.

В Уиллоу преступления – редкость. Странно было видеть сразу несколько полицейских машин вне стоянки полицейского участка или магазина пончиков, которым управляла мать Мэтта Галаниса.

– Стефани де Мило сбежала из дома, – пояснила Миша. – Во всяком случае, так все говорят. Она пошла на утреннюю пробежку и не вернулась.

Миша плавно нажала на педаль газа.

– Это странно, – заметила я. – Стефани не из тех, кто сбегает из дома.

– Да, но это может быть как-то связано с ситуацией Ника и Шэннон, – сказала Миша, и я смутилась.

– Стефани нравится Ник Маквелл? – уточнила я. – Я думала, она с младшей школы встречается с братом Майкла Уолтона.

– Боже! Нет! Ты что, с луны свалилась? Стефани и Шэннон уже год как встречаются! И ни для кого это не было большим секретом. Я думаю, Стефани узнала об измене Шэннон с Ником и взбесилась.

– Стефани де Мило – бисексуалка? – удивилась я.

Миша закатила глаза.

– Кхм, вообще-то да. Ты правда не знала об этом?

Я не стала напоминать Мише о том, что до сентября не сидела за столиком популярных девочек и мало что знала о жизни Стефани де Мило. До того, как Оливия приняла меня в свой круг, я не знала подробностей жизни хипстерской толпы старшей школы Уиллоу – как, вероятно, и директор Ниландер. Семья Стефани владела одной из самых крупных ферм в округе, и каждый день она ездила в школу на голубом «Мини-купере» с откидным верхом. Она покрасила кончики волос в ярко-синий.

– Я и понятия не имела.

Меня что-то беспокоило в розыске Стефани полицией, хотя мне было о чем беспокоиться больше, чем о богатой девушке-подростке с разбитым сердцем.

Солнце должно было сесть менее чем через шесть часов. Тонкий полумесяц появился на небе – завтра новолуние. Все, что я узнала о Вайолет до этого момента, давало повод предполагать, что Миша задохнется, прежде чем снова взойдет солнце. Вайолет не любила тянуть до последнего.

Когда меня перевели в ноябре, я не думала, что окажусь в столь ужасной ситуации и вступлю в гонку со временем, пытаясь выяснить, что Вайолет сделала с моими подругами и каким образом. Необходимо было во всем разобраться. Если Миша умрет, я буду чувствовать себя виновной в ее гибели.