Читать книгу Схемотоз де Моску - Зосима Тилль - Страница 2

Схемотоз – существительное, неодушевлённое, мужской род

1. неол. – способ быстро заработать много денег за счет глупости других

2. синоним. – афера, разводняк, кидалово, обувалово, лохотрон.

Как многогранен и загадочен мир! Нас окружают Вселенные и Космос, причём как в прямом, так и в переносном их смыслах. Мы легко можем опережать время, перемещаясь в часовых поясах, бежать из зимы в лето, из осени в весну… Бежать… Мы многое познали и многому научились – даже изменять гендерные признаки. Мы с лёгкостью тасуем слова, создавая из них новые, многозначащие и всеобъемлющие миксы. Но одна константа в этом параде новых и старых лексем остаётся всегда неизменной – это наречия. Вопреки, наперекор, однажды…

Однажды… Синтаксическая роль «однажды» – это обстоятельства. И, чёрт возьми, оно с ней справляется!

Всё подчинено этому маленькому трудяге, который не перестаёт нас удивлять. Жизнь по накатанной идёт своим чередом, до тех пор, пока в ней не случается трудяга-«однажды». И тогда неотвратимость событий начинает валиться тебе на голову с геометрической прогрессией, грозя погрести всё вокруг под слоем этого самого разнообразного «однажды». Это – его хобби. Ну, должно же быть хобби у каждого?! Многоэпохальный аншлаг! Иначе жить становится скучно и невкусно.

Рабочий день начинался как обычно – разбор «полётов» в связи с завалом плана на новом участке стройки, моральный подзатыльник молодому «спецу», в очередной раз допустившему грубейшие ошибки в «чертёжке», грозящие полным обрушением пока существующего только на бумаге здания, подпись платёжек, согласование деталей с заказчиками и только после всей этой кутерьмы – просмотр нападавших в электронную почту писем и уведомлений.

Бегло листая список «входящих», взгляд Максима цепанулся за оповещение из «Однокашников»: «У Вас одно новое сообщение». Ради интереса решил посмотреть, кому это он там мог понадобиться, ведь в этой социальной сети он не проявлялся с тех пор, как закончил институт, да и люди его уровня в «Однокашниках» стараются не светиться… Что там? Письмо от некой Михтялёвой Марго… «Кто такая? Не помню… Хотя… Нет, потом, всё потом. Сейчас главное – не это».

Весточка на аккаунте в давно заброшенной соцсети была совсем не тем, чего ждал Максим Студеника. А он ждал. И ждал трепетно. Ждал того самого единственного сообщения, от которого, возможно, зависела вся его дальнейшая карьера архитектора, из-за которого он постоянно прессовал молодёжь из проектного отдела. Студеника ждал результатов заседания московской конкурсной комиссии по представленному им проекту, существовавшему пока лишь только на бумаге. Проекту, шлифовку которого никак не могло завершить возглавляемое им архитектурное бюро его имени.

На этот конкурс он вышел абсолютно случайно, в открытую его никто не объявлял. Просто в один прекрасный день в его электронном почтовом ящике появилось письмо от Вовки Митрошина, бывшего однокурсника по Казанскому архитектурно-строительному, в котором тот под строжайшим секретом предлагал ему поучаствовать в «закрытом распиле московского пирога».

Вовку Максим, к своему теперешнему стыду, помнил исключительно на уровне ощущений. Да, был такой на параллельном потоке, пересекались в компаниях, вместе водку пили. Вроде… Но не более того. К тому же с момента окончания альма-матер лет уже минуло прилично… «Если вас находят люди, о которых Вы не слышали более трёх лет, значит им от Вас что-нибудь да нужно. Скорее всего, за ваш счёт».

С чего это Вовка решил пригласить его «на горячее», Максу было не ясно, и поначалу это очень напрягало. Но, что бы и как там ни было, ехать в Москву Максиму необходимо было по-любому. Он оттягивал этот момент, как когда-то немецко-фашистские захватчики оттягивали свой позорный конец, судя по учебнику новейшей истории из его школьной юности.

Надо было закончить процедуру оформления отцовского наследства, пока остальные страждущие не налетели, по любимому выражению его матери, «как на горячее дерьмо с острым ножиком». Долгожданное письмо от Вовки, случись оно вдруг, в чем Макс сомневался день ото дня всё больше, лишь выступило бы катализатором в происходивших с ним в последнее время жизненных процессах.

В Казань они перебрались сразу же после шумного развода родителей Максима. «В ссылку на ПМЖ», – как с горечью любила шутить мама в особо тяжкие минуты их с Максимом «автономки». Макс долгое время пытался разобраться в причинах произошедшего расставания родителей. «Для себя». Но, сполна выслушав больше похожие на самооправдания их «правдивые» истории, окончательно запутался и бросил это бесполезное занятие. Ни мать, ни отец вины за собой не видели, ответственностью за произошедшее много лет назад отчаянно играли в пинг-понг, и, казалось, до сих пор могли испытывать друг к другу пусть и глубоко уязвлённые, но весьма себе нежные чувства.

По крайней мере, ни тот, ни другая узами брака себя более не связали и братьями-сёстрами Максима не порадовали. Мать отцовскую фамилию – Студеника – назад на девичью так и не поменяла, разговоров о смене фамилии Максом в момент получения первого общегражданского паспорта не заводила.

С полгода назад Максима разбудил подутренний звонок из Москвы. «Максим Валериевич, Ваш отец, Валерий Максимович Студеника, сегодня ночью скончался от острой сердечной недостаточности. Примите мои соболезнования…», – сообщил отстранённый голос в трубке. – «Прощание с Валерием Максимовичем состоится послезавтра. Для вступления в права наследования после похорон Вам необходимо посетить нотариальную контору по месту жительства усопшего…»

Далее Максим уже не слушал. Отец, его отец, который всегда казался ему некоей пусть далёкой, иногда вплоть до недостижимости, но жизненной константой, отец, бегством под крыло к которому Максим грезил, утешая себя в самые отчаянные моменты своей жизни, его отец… ушёл. Внезапно, одномоментно и безвозвратно….

– Максим Валерьевич! Максим Валерьевич! Вы меня слышите? – вывел его из прострации голос в трубке.

– Да, да… Простите…

– Максим Валерьевич, я взял на себя смелость заказать Вам билет на вечерний поезд до Москвы. Остановиться Вы сможете в квартире усопше… Извините, в Вашей квартире. Для подтверждения брони мне необходимо узнать Ваши паспортные данные. Вам удобно будет сейчас их мне продиктовать?

– Да, секунду… – Максим вылез из-под одеяла, кое-как, не включая света, нашел паспорт и продиктовал необходимые нотариусу реквизиты.

– Ни о чем не беспокойтесь, все организационные моменты я, как душеприказчик, по воле усопшего взял на себя. Мой водитель встретит Вас на вокзале, передаст ключи от квартиры и отвезет по адресу. Позже я с Вами свяжусь…

– Да, конечно…

– До встречи в Москве, Максим Валерьевич…

– Да-да… До свидания…

Из тяжёлых воспоминаний Максима вырвал звук оповещения о наличии нового «входящего» в его электронном почтовом ящике, использовавшемся для сугубо конфиденциальной деловой переписки. «Истории дали ход. Требуется твоё личное присутствие. Вопрос весьма срочный. Билеты на самолёт во вложении. Надеюсь, бизнес-класс тебя устроит? Подтверди паспортные данные и зарегистрируйся. Ковальчук может соскочить с темы. Остальное при встрече. Буду ждать тебя вечером в аэропорту прилёта. С уважением, Владимир Митрошин».

«Кто такой Ковальчук?», – первым делом сыграло в голове у Максима. Он на автомате закрыл окно с конфиденциальной почтой и начал перебирать в памяти всех своих деловых партнёров, всех знакомых по бизнесу и знакомых их знакомых, о которых только могла идти речь в междусобойных разговорах, но никакого Ковальчука среди них он так и не обнаружил.

Долгожданное письмо, как бы мало в него до этого ни верилось, всё-таки пришло. Надежды начинали оправдывать себя, и надо было начинать движение вперёд. Теперь дело за главным – до момента принятия окончательного решения по проекту заставить молодёжь закончить всю строительную документацию. Презентация, хоть и расширенная, всё равно лишь только презентация. Чтобы его предложение «заиграло в живую», нужно «мясо» – факты, чертежи, расчёты, выкладки. Без этого его проект – просто пшик, а второго такого шанса судьба может и не преподнести…

Примерно так размышлял Максим, колёсиком мышки автоматически скролля окно с электронной корреспонденцией. «Твой сын хочет познакомиться с тобой!» – его взгляд вновь выцепил из кучи спама письмо, отправленное «Однокашниками» от имени Михтялёвой Марго. Фамилия отправительницы Максиму до сих пор ничего не говорила.

«Сын! Как же я мог забыть!» – на секунду впав в ступор, освободившаяся от занозы участия в столичном конкурсе память начала судорожно копаться в прожитом. Где и когда он мог наследить и сделать ещё одного Студенику? Студенику-сына… И главное – как? По всему выходило, что былое и думы вели его строго туда же, откуда всё это и началось. В «Однокашники».

Пароль от аккаунта был давно уже забыт, и Максим восстановил свои учётные данные с помощью номера мобильного телефона. Благо, ещё со студенческой скамьи он оставался ему верен. Макс вошёл к себе на давно не обновлявшуюся страницу, и уже здесь совпадений долго искать не пришлось. В очередной раз раскрыл письмо и заглянул на страницу его отправительницы – Марго Михтялёвой – которую он в упор не помнил, просмотрел фотки разных времен. Очень многое стало ясно, но вопросов от этого только прибавилось…

– Ты чего замер и на вопросы не отвечаешь? – свесилась над ухом голова Вовки – друга по жизни и зама по безопасности на работе. – Чего случилось-то?

– На, почитай… – Макс для удобства чтения развернул письмо на весь экран и увеличил масштаб.

Вовка бегло прочитал, мотнул головой и, тихо присвистнув, выдал:

– Ты её хотя бы знаешь?

– Имя отправительницы – «Михтялёва Марго» – мне «ни о чём», но Маргаритой звали мою бывшую… Давнюю бывшую… Первую жену… И она есть у этой самой Михтялёвой на групповых фотографиях.

– Ты никогда мне об этом не рассказывал! Давай, колись! – не унимался Вовка.

– Банальный студенческий брак. Мы были вместе давно и не более пары месяцев…

– Ну, прямо ситуация! Как у Стивена Кинга! «Иногда они возвращаются вновь…» У-у-у!

– О чём ты? Я и думать о ней забыл! Если случайно встречу – не узнаю! Понимаешь, я достиг уже того возраста, когда никакая драма мне абсолютно не нужна. Если вдруг мне покажется, что я ощущаю острую нехватку тепла и ласки, если в голову начнут лезть дурные мысли завести с кем-нибудь отношения, я первый предпочту, подойдя к зеркалу, ударить себя по лицу и, сказать отражению: «Одумайся!»

Я всегда жил, считая, что о мужчине нужно судить по его порядочности, характеру и поступкам. Сегодня в цене дешёвые понты, завышенная самооценка и длинный язык. Эпоха потребления, болеют почти все! Так о чём ты говоришь? При моих принципах максимум на что я пойду, так это дать объявление типа: «Ищу любовницу. Интим не предлагать». Чтобы никакого вмешательства в личную жизнь друг друга. Чтобы адекватность, секс, деньги, ужин, пара хороших фильмов и время на отдых вдвоем.

– Ой-ли? – прищурившись зацокал языком Вовка.

– Ладно! Признаюсь, погорячился. Пусть даже пьянство, разврат, транжирство, совместный просмотр беспонтовых сериалов и жестокое похмелье в понедельник. Но только чтобы всё честно. Попользовались друг другом и разбежались, пока вновь не припрёт. Без того, чтобы занять друг у друга место в сердце, засесть в печени и выносить мозг. Лучше уж пускай ко мне будет приходить «белочка» с какой-нибудь очередной «заей», чем одна и та же «заибелочка» по жизни. А здесь… «Твой сын хочет познакомить с тобой!» … Спустя столько лет… Сын! Понимаешь, о чем я?

– Не ведись! Перепроверь, разберись и отойди от этой ситуации… Многие тебе своих детей уже пытались вешать…

– Вот, пока я буду в Москве, ты и порешай этот вопрос, пожалуйста! Закинь запрос своим ребятам – пускай соберут досье.

– Ты собрался в Москву? И почему это я, твой зам по безопасности, ничего об этом не знаю?

– Ну вот, теперь знаешь. Я сам ещё полчаса назад был не в курсе, что куда-то сегодня лечу…

– Так ты ещё и самолетом? Это по делам наследства?

– Может быть, в том числе, попутно… Если успею… Я ранее никому не говорил об этом, но теперь, думаю, можно. Но только тебе! Я решил залезть на московский рынок…

– Ну ты… фантаст? Это же не реально!

– Реально – не реально, а подвернулся шанс попробовать. Пока только «тсс!», а то так и сглазить не долго…

– Ты же меня знаешь, я – могила!

– Знаю-знаю… Потому и делюсь… Ладно, давай, иди… Мне к поездке подготовиться надо. В аэропорт выезжать уже через пару часов, а у меня ещё и конь не валялся…

Вовка, не заставляя себя просить дважды, быстро вышел из кабинета, и Максим надолго замолчал. Потянулся было к пачке сигарет, но… передумал. Вместо этого взял с подставки именную трубку из яблони, подарок друга-краснодеревщика. Её он курил редко, только в исключительных случаях. И случай сейчас был не то что именно, а вдвойне такой…

Отвечать на письмо Макс не торопился. Он курил и долго разглядывал фотографии в «Однокашниках». Если, удерживая в памяти её выцветший со временем облик, судить по ним и закрыть глаза на явный перебор с использованием фильтров фоторедактора, Марго почти и не изменилась. Та же смазливая мордашка вкупе с чуток поюзанной временем фигурой… Но если посмотреть отстраненно, сквозь призму прошедшей четверти с гаком века, то даже сквозь толстый слой штукатурки на лице можно было разглядеть мелкие морщины, но у кого их нет после сорока пяти? Чисто внешне женщина на фото выглядела ухоженной, но какой-то не такой… Вульгарной что ли? «Так выглядят холёные и очень дорогие проститутки. Пожалуй, встретив её сейчас где-нибудь «в захолустном ресторане, где с пятёркой на ура» я бы «вживую» её и не узнал…», – мелькнуло в голове Максима, но он поспешил отогнать от себя эти мысли. – «Она это, не она? Зачем вообще об этом думать». И хотя глаза вкупе с памятью сколько-нибудь точного ответа дать не могли, но чуйка… Чуйка подсказывала иное… Затянувшись и выдохнув душистый дым, Макс погрузился в воспоминания.

Ох, уж эти давнишние «однажды»! Лишь «однажды» обстоятельства складываются таким образом, что именно этот сперматозоид оплодотворяет конкретную яйцеклетку, являя Миру новую Вселенную. Лишь «однажды» Вселенные сталкиваются, а дальнейшее уже зависит от них. Невозможно многократно сталкивать «однажды». Однажды – это шанс. Однажды нужно заслужить. Лишь однажды можно попробовать карамболь, понять, что это не твоё и отдать предпочтение сочной груше – ваше с ней «однажды» случилось много лет назад, в босоногом и зелёноколенном детстве.

Лишь однажды можно увлечься творчеством. Можно уезжать, приезжать, брать тайм-ауты, но оно всегда будет ждать тебя. Потому, что у вас случилось это «однажды». Лишь однажды можно испытать сладость и волнение от первого поцелуя, первой желанной близости, первого «да», первого шевеления новой Вселенной…

И пускай «однажды» не всегда окрашено в праздничные цвета. У него тоже есть хобби – дарить бесценные подарки: мудрость и опыт.

Берегите свои «однажды». Ведь они предназначены именно Вам.

Это было ещё в студенчестве. Однажды они случайно столкнулись в институте, посмотрели друг на друга, вдохнули и, стремительно выдохнув, поженились.

Жили у её родителей, так как это было ближе всего к институту. Трехкомнатная квартира в центре, теща – властная домохозяйка, тесть – старпом на международном лайнере, нормальный такой работяга-мужик.

Он в тот день как раз вернулся из круиза и привез в подарок матери Максима очень интересной формы бутылку вина. Марго подсуетилась и отправила его восвояси домой передать подарок. Тёплый летний вечер, бутылка в руках, но желания ехать у него не было. Никакого. Позвонил другу, тот жил в той же квартальной коробке. Зайдя в ближайший магазин и купив другую бутылку, покрепче, Максим быстрыми шагами вместо автобусной остановки направился наискосок двора. Водочка, пельмешки, свежие огурчики, молодой лучок, приятный разговор двух закадычных друзей… После третьей, потянувшись, оба направились покурить на крохотный балкончик. Долго что-то разглядывали в небе и обсуждали, пока друг задумчиво не толкнул Макса в бок:

– Это не твоя там… В машине…

У дома напротив возле машины двое обнимались и целовались на зависть всем, кто мог их только видеть. Эхо, в квартальных коробках такое чуткое на любой звук, подтверждало, что Максу это не привиделось…

– Моя вроде… А кто этот хмырь? Прикольно… – улыбка сползла с его лица.

– Смотри… Они уходят…

Макс сорвался, выбежал сначала из квартиры, потом и из дверей подъезда-секции и стремительно направился в сторону той двери, куда уже успели нырнуть любовники. Вычислив квартиру по томным стонам, он нажал на кнопку звонка и прислонился ухом к дверному косяку. Спустя пару минут открыли.

– Бог в помощь… – только и смог, что негромко сказать Максим, решительно войдя вовнутрь.

Тихо вскрикнув, Марго – его Марго – натянула одеяло до подбородка, оголив босые пятки, и принялась верещать, срываясь на обычную бабью истерику…

– Максим… Ты всё не так понял! Это не то, что ты подумал… Не надо драки, это не интеллигентно…

– Заткнись! – зло и тихо отрезал Макс.

От его холодного и спокойного голоса Марго стала орать ещё громче. Повернувшись в сторону мужика, мысленно прикинув разницу в весовых категориях, Макс уже разряжено произнёс:

– Мужик… Ты это… Расслабься… Я тебя ни бить, ни, тем более, убивать не буду. Убью тебя, она себе другого найдёт. Судя по всему, ты – не первый, ты – не последний. Всех вас не попереубиваешь. Её тоже трогать не стану. Хотя надо было бы… Но она уже твоё дело. В общем, забирай её и живите, как хотите… – он резко развернулся и, прикрыв за собой дверь, вышел из квартиры.

У подъезда Максим наткнулся на стоявшего неподалеку друга.

– Ты это… Бутылку забыл… Всё-таки дорогой подарок-то…

– Ладно, спасибо…

– Что делать-то будешь?

– Вещи собирать пошёл…

Попрощавшись, Максим забрал подарочную бутыль и направился назад в квартиру родителей Марго. Из дверей сразу же прошёл в определённую молодым комнату и начал собирать свои вещи.

– Ты чего тут? А где доча? Куда собираешься? – в дверях появился тесть.

– Марго кувыркается там с каким-то мужиком в соседнем доме. Случайно увидел… – Максим задохнулся. – Я так не могу…

Тесть икнул, громко вдохнул и, с трудом подбирая слова, начал говорить:

– Погоди… Куда ты на ночь глядя?.. Давай посидим, поговорим… Пошли, а?..

До утра они сидели на кухне. На полу выстроилась «стенка» из нескольких пустых бутылок, под потолком висело марево сигаретного дыма… Когда Максим уходил, тесть в дверях всхлипывал:

– Извини… Не углядел… Она же хорошей девчонкой росла… Мать избаловала вседозволенностью бабьей…

– Пал Палыч… К вам никаких претензий… Марго сама сделала выбор… – они обнялись и Максим уехал.

Два дня было тихо. На третий Марго выловила его в институте между парами и попросила помочь вернуться домой.

– Отец дома лютует, мать побил, всю посуду тоже… Если одна вернусь – убьёт…

– Надо было бы… – сквозь зубы процедил Максим. – Ладно, поехали…

Передача из рук в руки такого «сокровища» предполагала повторение Варфоломеевской ночи в отдельно взятой квартире. На деле же всё произошло очень тихо и почти даже мирно. Звонок в дверь. Мрачное лицо тестя в дверях. Тихое «заходи» в лицо дочери и очередное «извиничтотакполучилось» – ему. В ответ Максим лишь кивнул и начал спускаться по лестнице. Дверь ещё не успела закрыться, как по всему дому уже катился громогласный рык тестя:

– Дура! Если бы ты не была такой отборной шлюхой, жила бы всю жизнь, как у Христа за пазухой! Может это единственный раз, когда в твоей жизни нормальный мужик встретился! Дура!

И немного погодя:

– Прошмандовка!

Весь дом затих, ожидая продолжения… Последовала ещё одна длинная тирада. На этот раз жене, которая «вырастила такое чмо». Затем последовательно – звук удара, шлепок тела о стену и тихий всхлип. На этом всё стихло. Через месяц Макс и Марго тихо проставили в паспортах штамп о разводе и разбежались.

Воспоминания вообще очень странная штука… Память хранит в них всё, что с нею случается и со временем либо расталкивает клочками по самым дальним своим закоулочкам, либо же напрочь блокирует их. Максиму в минуты тягостных раздумий, когда, казалось, что хуже быть уже не может, память всегда собирала и подкидывала один и тот же сюжет из его студенческой юности. Он стоит себе спокойно на одной из станций казанского метрополитена с пол-литровой банкой, вдетой вовнутрь варежки, и цедит так потихонечку, выжидает, пока его не заметят ещё ничего не знающие о грядущей через несколько лет переаттестации милиционеры. Стоит смирно, хоть дой. И как только понимает, что клиенты уже «на крючке», начинает глохтать из варежки уже нагло-демонстративно, но банку наружу не вытаскивая. Напряженно наблюдает, как одухотворяются лица служивых, как их в глазах, точь-в-точь словно в старых заокеанских мультфильмах, начинают мелькать символы денежных знаков, как они чуть-ли не бегом всей толпой спешат к нему… И вот он, миг торжества: «Молодой человек, распиваете?!» Макс же вытаскивает из варежки банку какой-нибудь безобидный безалкоголки и спокойно так отвечает: «Я?! Да ни в жисть!» Ровно в тот момент лица стражей порядка тухнут, сморжопливаются, и «менты» уходят с лицами ребёнка, у которого ты только что отобрал конфетку. Максиму же становится смешно и немножечко стыдно. Он садится в первый подходящий ему поезд и едет восвояси домой. С мыслью, что и этот день им был прожит. И прожит совсем не зря… Тут Максима попускало, и как-то сам собой находился вдруг вход. Там, где, казалось, никакого выхода вообще нет.

Память вообще – это, в известной степени, синергия, дежавю разума, порождающее и усиливающее эффект взаимодействия двух или более факторов из твоего прошлого. Если же к этому примешивается и память генетическая, не исключено, что и из будущего. Эмергентность этого взаимодействия по своему результату существенно превосходит простую сумму действий каждого из этих факторов. Объясняя «на пальцах», память и есть та самая эмергентность, синергетический итог, подобный эффекту от одновременного приема снотворного и слабительного. Поэтому стоит тебе вдруг что-то увидеть, услышать, а иногда достаточно даже унюхать, как одно малозначительное событие разом цепляет за собой все связанные с прошлым ассоциации, и всё, ты – попал! Тебя накрывает лавиной из прошлого, в красках всплывают «преданья старины глубокой», дела уже прожитой и, казалось бы, напрочь забытой жизни. Типа, ты на эти грабли уже наступал… Не надо… Но если тебе хочется ещё раз… Как у Макса с Марго. Жизнь как-то сразу развела их и больше уже ни под каким предлогом не пересекала… Отселе и присно, и вплоть до письма «Твой сын хочет познакомить с тобой!»

В аэропорт, с недавних пор носящий имя Габдуллы Тукая, Максим приехал загодя. Пройдя паспортный контроль и контроль безопасности, он расположился в давно облюбованной им кафешечке «белой зоны», заказал кружечку кофе и, чтобы скоротать время, принялся разглядывать таких же, как он, случайных пассажиров, расположившихся за соседними столиками.

Вскоре, это занятие ему надоело. Из головы не шли всколыхнувшие прожитое события уходящего дня, и Максим решил прогуляться по магазинам зоны вылета, чтобы хоть немного развеяться.

«Начинается посадка на рейс номер двести сорок восемь авиакомпании „Комета“, вылетающий в двадцать часов сорок минут по маршруту „Казань – Москва“. Посадка будет производится с выхода номер тринадцать», – со свойственными компьютерной программе нотками-запинками объявил автоинформатор, призывая пассажиров приготовиться к скорому вылету в пункт назначения.

Обойдя все торговые павильончики и прикупив литровую бутылку грузинского коньяка девятилетней выдержки, Макс, дабы не стоять в очереди на посадку, решил ненадолго, пока не схлынет основная масса вылетающих, вернуться в кафе.

Её он отметил для себя ещё на подходе, издалека, и подсел к ней намеренно. «Как тогда… На транспортной развязке, – почему-то пронеслось у него в голове. – Мимо со свистом проехала машина, окатив дурманом духов. В окне мелькнуло лицо и исчезло. Ни догнать, ни свернуть… И почему-то уже не хочется ехать туда, куда хотел. Может, и тогда это тоже была она?» Её спокойная манера держаться выделялась на фоне остальной суетливой толпы авиапассажиров.

– Добрый день! Можно с Вами познакомиться? Позволите угостить Вас кофе?

Она повернулась в его сторону, откинула привычным движением прядь черных волос с лица, и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Вы фаталист? Что для Вас «судьба»? – вместо приветствия спросила она.

– Ну… Как-то не задумывался, – Макс замялся от внезапности такого серьезного вопроса. – Разрешите присесть?

– Судьба – это не перечень событий, которые обязательно должны с тобой произойти, – еле заметным кивком головы позволила она. – Это коридор. Двигаясь в нем, ты имеешь определенный выбор, как поступить дальше, с кем столкнуться на миг и расстаться или с кем дальше идти рука об руку. Временами этот коридор расширяется, становится, как двенадцатиполосный хайвей. И можно не задумываться, что и как произойдет у тебя дальше – всё и так работает, летит по накатанной, никаких неприятностей не предвещает. А иногда коридор сужается до горной тропы, и тогда любое неверное движение грозит тебе смертью. С кем-то можно даже не пересечься – вас разведет многоуровневая транспортная развязка, а с кем-то придется очень сильно обняться, чтобы разойтись на горной тропе. Тогда и может случиться «однажды». Не стоит превращать свой мир в хайвей. Там можно зазеваться. И тогда вылетишь за обочину, за этот самый коридор жизни…

«Продолжается посадка на рейс номер двести сорок восемь авиакомпании „Комета“, вылетающий в двадцать часов сорок минут по маршруту „Казань – Москва“. Пассажиров просьба пройти к тринадцатому выходу».

Макс было засобирался, но был усажен назад тихим волевым голосом:

– Позвольте, я дам Вам один совет, – продолжила незнакомка. – Даже если Вы смертельно обижены на весь женский пол и потолок, не поленитесь, сходите в ближайший выходной иль проходной в любую избу-едальню по вашему выбору. Посмотрите на количество женщин, которые одиноко просиживают время до начала нового трудового дня в компании собственных детей, почувствуйте себя отомщенным и, в конце-то концов, пригласите одну из них вечером в ресторан. Отпразднуйте так, чтобы волоком втаскивать, но при этом ввезите на закорках, если не сможете внести на руках! Главное, перед тем как начать «подкатывать», задумайтесь, а не захотите ли закатать всё обратно. Перед тем, как «подлизываться», уверьтесь, что потом никому не придётся зализывать раны. Ведь это очень важно – иметь человека, причём регулярно…

«Начинается посадка на рейс номер пятьсот пятьдесят четыре авиакомпании „Автопилот“, вылетающий в двадцать часов пятьдесят пять минут по маршруту „Казань – Тель-Авив“. Посадка будет производится с выхода номер восемь».

«Мне пора», – женщина порывисто встала, вздохнула, кивком головы откинула волосы назад, изучающе, будто пытаясь убедиться, что её собеседник понял всё, что она хотела ему сказать, стрельнула в сторону Макса иссиня-голубыми глазами, поднялась с кресла и прошла мимо, обдав еле уловимым запахом неведомых цветов. Макс было подскочил, чтобы догнать, но она словно бы растворилась в этой многоголосой толпе…

«Аэропорт – душитель мой.

Кому-то слезы и обман…»

– Заканчивается посадка на рейс номер двести сорок восемь авиакомпании «Комета», вылетающий в двадцать часов сорок минут по маршруту «Казань – Москва». Пассажира Студенику просим срочно пройти на посадку к выходу номер тринадцать, – компьютерный автоинформатор аэропорта Казани не оставлял Максиму шансов изменить предначертанное.

«…Кому-то радостный запой,

Ты всё расставил по местам…»

– на выдохе доцитировал Макс внезапно подкинутые памятью строчки из стихотворения одной известной в сети казанской поэтессы, быстро поднялся и споро направился в сторону указанного громкоговорителем выхода.

– Что будете на горячее? Могу предложить курицу, мясо, рыбу… – вырвал Максима из полудрёмы голос бортпроводницы.

– Нет, спасибо… Принесите мне подушку и плед. И не тревожьте, пожалуйста, до самой посадки. Я во время полёта хотел бы немного отдохнуть.

– Хорошо, как Вам будет угодно…

У Максима оставался последний неполный час для того, чтобы попробовать набраться сил, перед тем как чья-то неведомая воля погрузит его в рискованный водоворот событий, попробовав подать «на горячее» ничего пока об этом не подозревающего Максима Студенику.