Читать книгу Другая сказка - Зоя Зайцева - Страница 8

Пока Мира шла к дому, она никак не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. Она постоянно оборачивалась, и чувство, что на затылке колышутся волосы, словно от чужого дыхания, не покидало ни на миг, пока Мирослава не переступила порог входной двери своего дома.

Безопасно. Тихо. Но вовсе не спокойно.

Дом окутал мраком медноволосую, тишина угрожающе давила на уши. Неужели никого уже не было дома?

– Тятя? – тихо позвала Мира пересохшими губами, но никто не отозвался. Половица скрипнула под ногой Миры, заставляя все тело оцепенеть от страха.

– Тятя, я знаю, что ты и матушка дома, зачем же вы меня пугаете?

Страшно рыжеволосой было не за то, что она осталась дома один на один с чем-то пугающим, а за родителей. В душе Миры все замерло, словно подсказывало, что случилась беда.

Шаг. Еще один. Скоро покажется ее комната. Осталось обойти большую печку, на которой висели пучки трав, собранные еще в прошлом году. В окно пробивались последние лучи красноватого солнца, озаряя темные стены в доме. Обогнув печку, Мира прошла в свою комнату, но в ней все было прежним. Ничего не изменилось с того момента, как она ушла с Домной за травами: заправленная кровать, комод, на котором лежала белоснежная салфетка, связанная матушкой на день рождения Миры, и небольшая лампада. Табурет, на котором стояла тряпичная кукла-оберег – подарок Домны. От куклы пахло душистой мятой, с ней было хорошо засыпать.

Только родителей нигде не было. Даже в их комнате.

Выйдя во двор, Мира прошла в старый амбар, где отец часто занимался своими делами. Но все его инструменты лежали на своих местах, и это было понятно, никто не работал в день Купала, все отдыхали и впитывали в себя знойные лучи солнца.

Мирослава окинула взглядом двор и решила пойти в самое сердце деревни – на небольшую площадь, где многие жители днем торговали овощами, травами, грибами, ягодами, оберегами, вытесанными из дерева, даже вышитые рубахи продавали лучшие мастерицы. В их числе была и Дея. Она так ловко вязала, шила и вышивала, что родители ее не стали думать, куда девать все это добро, и отправляли дочь на рынок. Спросом ее одежда пользовалась всегда, да и цена была приличная, никто не задирал высокую цену на свой товар.

Вечером, когда солнце уже клонилось к лесу, с площади слышались пение и веселые крики детей. Празднование началось.

Мирослава вышла из дома и закрыла за собой дверь, понимая, что родители бы ни за что не забыли закрыть дом на засов. Тревога загудела в ушах. Завернув за последний дом перед площадью, Мира увидела большой костер. Он, казалось, достигал самого неба, а искры летели вверх и оставались на синем небосклоне в виде звезд. Все вокруг пели и танцевали, от молодых пар до старушки Домны. Даже она в этот вечер позволила себе веселиться. В сторонке стояли скромные девушки, томно глядя в сторону юношей, а те, в свою очередь, толкались между собой и перекрикивали друг друга, мол, кто осмелится первым прыгнуть через очищающий огонь?

– Мира, – прикоснувшись к плечу, шепнул на ухо рыжеволосой Владимир.

– А? – обернувшись, с потерянным взглядом спросила Мирослава. – Доброго вечера тебе, Владимир. А я тут матушку с отцом смотрю.

Владимир возвышался над ней, будто скала. Во мраке он казался более взрослым, чем при свете дня.

– Они танцуют, идем. – мягко взяв за руку Миру, он повел ее в сторону костра под многочисленные удивленные взгляды ровесниц.

Поодаль от костра стояли девушки, а в центре их была Дея. Она надела свой лучший наряд для того, чтобы выделиться среди всех, кто придет на празднование, сплела себе обрядовый венок из самых разных трав и цветов, чтобы аромат вокруг ее был притягателен, но Владимир даже не смотрел в ее сторону, словно не замечал одну лишь ее в этой деревне. И все старания девушки были зря.

– Что он нянчится с ней, словно с сестрой? – злобно процедила Дея сквозь зубы так, что кожа вокруг стоявших девушек покрылась неприятными мурашками. Никто не хотел переходить дорогу своей подруге, никто не хотел ссориться. Не славилась Дея добродушностью среди жителей, она была злопамятна и всегда напоминала всем обидчикам их проступки.

– Возможно, он просто в темноте не разглядел тебя? – предположила Анна, близкая подруга Деи. Она одна из немногих могла вытерпеть все выходки этой холодной и жесткой девицы. А сама Анна была нежнее цветка: светлые, кудрявые и слегка непослушные волосы, заплетенные в косу. Ясные, чистые, голубые глаза, которые были как морская гладь. Хотелось смотреть в эту добрую бездну вечность. Ее милые светлые веснушки, которые были разбросаны на носу, придавали миловидные черты, а алые губы манили многих парней, что ходили к ней свататься. Анне было семнадцать лет, но суженого она себе так и не выбрала. А родители ее не докучали этим, потому как считают, что человек живет и так столь короткую жизнь, поэтому никак нельзя ее прожить с нелюбимым.

– Подойдем к костру? – подхватила идею вторая близкая подруга Деи. Она отличалась от всех красавиц в деревне своей нескладностью. С самого рождения бедняжка страдала от горба, который никак не смогли исправить местные лекари и Домна. Так и осталась Гита с некрасивой осанкой. Но ладно бы Боги остановились на спине, девушку наградили большой, темной и объемной родинкой на носу. Хоть матушка Гиты и старалась внушить своей дочери то, что она прекрасна, это не помогло. Гита видела себя в отражении и понимала, что таких, как она, больше нет, и она очень надеялась, что не будет. Ведь такого зла не пожелаешь никому, даже самому заклятому врагу. Девушка очень хорошо помнила насмешки невоспитанных мальчиков в детстве о том, что такую, как она, даже леший побоится, а русалки и вовсе не захотят, чтобы такая, как она, была среди них. И Гите казалось, что они говорят правду, ведь у нее не было красивых, блестящих и густых волос, вместо роскошной косы болталась тощая ниточка из серых прядок. Глаза были вечно влажными, пустыми, ничего не выражающими. И все насмешки в ее сторону касались исключительно ее внешности. Она помнила, как горько плакала в саду у своего дома и не подпускала мать к себе, как обвиняла ее в том, что они с отцом породили чудовище, но сейчас, когда прошло уже десять лет, никто из юношей не помнил тех обидных и некрасивых слов. Только Гита, бедная Гита все помнила и держала при себе.

– К костру не пойдем. От него мое лицо сразу покраснеет, а мне нужно, чтобы кожа оставалась белой, – ответила Дея и гордо повела плечом. – А тебе, Гита, вообще должно быть комфортно в тени. Возможно, Владимир не подошел и не посмотрел в мою сторону, потому что ты рядом стоишь.

Анна обернулась на Дею, укоризненно покачав головой, а Гита тут же отпустила голову и отступила на шаг во мрак, где ее мало кто увидит.

– Зачем ты так? – Анна грустно взглянула на подругу, которая отошла за их спины. – Она не виновата в том, что такой родилась. Как и ты не виновата в том, что прекрасна с самых первых дней своей жизни.

Дея улыбнулась лишь краешками губ, промолчав в ответ. Она испытывала наслаждение, когда окружающие говорили о ее красоте и стати. Она любила смотреть на себя в зеркало, долго причесывать черные, словно смоль, волосы, разглядывать свои густые ресницы, цвет глаз, белую кожу и голубые вены, сеточкой распластанные по телу. Она любила себя и требовала такой же любви от других.

Вот только не могла она понять, отчего Владимир не может полюбить ее в ответ. Полюбить так, чтобы Дее хватало этого чувства. Найдя глазами в толпе людей объект желания, Дея не сводила с него глаз, в то время как Владимир передавал Мирославу в руки родителям.

– Мирослава, где ты была? – ахнула Марья, порывисто обняв дочь. – Мы с отцом не стали тебя ждать дома, отправились на площадь в надежде, что ты здесь, но не увидели тебя.

Мира отвела взгляд. Она не хотела обманывать родителей, но рассказывать о прогулке в лес тоже не хотела. Не сейчас. Хотелось спокойно сесть за стол и рассказать все, не упуская ни единой детали, а здесь, в такой суете и шуме, они вряд ли смогут понять рвение души своей дочери в то опасное и нечистое место.

– Прошу меня простить, – вступился Владимир, приобняв Мирославу за плечи. – Я встретил вашу дочь на площади до вашего прихода и предложил прогуляться до реки. Простите мне эту дерзость, нужно было предупредить вас.

Щеки Мирославы неожиданно покрылись румянцем. Она облегченно, но незаметно выдохнула и расслабилась, чувствуя, как тепло от руки Владимира растекается от плеча по руке. Он никогда не позволял себе таких жестов, поэтому удивилась не только Мира, но и все девушки, наблюдавшие со стороны. Заметив на себе многочисленные взгляды, рыжеволосая подняла голову, чтобы взглянуть на Владимира, но у него не дрогнула из-за лжи ни одна жила на лице. Его взгляд был прямой и уверенный, внушающий не только доверие, но и уважение.

Родители переглянулись, и в одно мгновение их лица смягчились, появилась добрая улыбка. Святослав обнял одной рукой жену, прижав к себе, и одобрительно кивнул юноше.

– Не извиняйся. Дело молодое, гуляйте.

Затем отец Миры, взяв за руку жену, отошел в сторону. Когда Владимир убедился, что шум вокруг поглотит его слова, которые он прошепчет Мире на ухо, наклонился над подругой и опалил дыханием девичью шею:

– Не благодари.

Он отстранился от нее и дал возможность Мире прийти в себя.

– Да, – выдохнула она после короткой паузы, за время которой кровь отошла от щек. – Да хранят Боги тебя, Владимир. Даже не знаю, что они смогли бы подумать о том, что произошло со мной за этот день.

Юноша молча пожал плечами.

Мирослава хотела сказать ему еще что-то, но ее отвлек визг девушек, прыгающих через уже утихший костер. Она обернулась, и лицо ее озарила улыбка. Мирослава всегда хотела попробовать перепрыгнуть костер со своей подругой, но каждый год стояла в стороне, потому что ни с кем не сдружилась настолько, что можно было бы проверить эту дружбу купальским огнем.

Хоть Мира и защищала каждого, старалась со всеми быть доброй и отзывчивой, ее недолюбливали. И с каждым днем Мирослава понимала, что, чем больше помогает, чем больше откликается на просьбы, тем больше все вокруг относятся к этому как к должному. Это не просто огорчало, это угнетало и разочаровывало Миру. Но в то же время ей не нужна была корыстная дружба от ее сверстниц, которые находились бы рядом только тогда, когда им это было бы необходимо. Правильно подобрать травы на отвар, погадать на суженого, попросить заговорить какую-нибудь болячку и прочие хитрости, которые знала и могла делать Мирослава. Ей не нужна была такая нечестная дружба.

Практически все девушки стояли в очередь к костру в парах, некоторые были с подругами, а некоторые с юношами. По девушкам было видно, что они волнуются о том, что руки расцепятся, ведь это означает, что такому союзу не суждено случиться, а вот мальчишки совсем не переживали. Они переглядывались между собой и подмигивали. Словно подговаривались заранее о том, что отпустят руку или наоборот, будут держать крепче, чтобы не упустить спутницу. Они будто бы знали все наперед.

– Прыгнешь со мной? – снова опалив горячим дыханием шею, спросил Владимир.

– Хочешь проверить, крепка ли наша дружба?

Юноша осмотрел лицо Мирославы. Неужели она не видит все то, что он для нее делает? Считает, что он так поступает только лишь из-за того, что хочет дружить? Разве не возникло в ее голове ни разу мысли о том, что между ними могло быть что-то большее, чем просто дружба? Но глаза Мирославы были чистыми, честными, искренними, такой взгляд был свойственен младенцу, у которого нет никаких тайн от окружающих. Так оно и было, ведь Мира была такой с самого детства. Владимиру не хотелось портить момент своими признаниями, поэтому юноша перевел взгляд на полыхающие языки пламени и тихо ответил:

– Да.

Не глядя на рыжеволосую и такую красивую в его глазах Миру, которая была ему по судьбе, он переплел их пальцы и шагнул к костру.

Сердце Мирославы в трепете забилось, предвкушая прыжок. Она пообещала себе не закрывать глаза и не кричать от восторга, чтобы другие не думали, что ей стало страшно. Шаг за шагом, ступая вслед за Владимиром, она смотрела по сторонам и ловила на себе пристальные взгляды, понимая, что сейчас обидела добрую половину прекрасного пола тем, что Владимир выбрал ее. Но почему же тогда все эти девушки смотрели на нее? Мира не понимала своей вины, ведь это не ее выбор. Почему бы не посмотреть испепеляющим взглядом на Владимира? Почему бы не обдать его презренным и ревнивым огнем?

– Готова? – сжав крепче тонкую кисть, спросил юноша.

– Всегда! – воодушевленно ответила Мира, оставляя чувство угрызения совести за спиной. Она смотрела лишь вперед, туда, где языки пламени облизывали небосклон, выплевывая яркие звезды в виде искр, которые рвались вверх.

– Тогда вперед, – выдохнул Владимир, опираясь на ногу, чтобы взять старт.

– И только вперед, – согласилась Мира, готовясь к разбегу.

Они словно силой мысли отсчитали до трех и побежали к костру и, не договариваясь, не произнося ни единого слова, одновременно прыгнули.

– Ах! – схватив воздух ртом, произнесла Мира, когда посмотрела под ноги, в самое жерло костра. Там, в самом центре, что-то ярко засветилось и ослепило всего лишь на мгновение, заставляя прикрыть глаза. Мирослава словно замерла в полете, ощущая жар, исходящий от костра, который будто бы вычищал каждую клеточку, каждый сантиметр кожи, каждый уголок души от дурного. Тело давало подсказки: пора спать, нужно расслабиться и закрыть глаза. Скоро будет спокойно и тепло. Тишина словно залезла в уши, перекрыв проемы, чтобы звуки вокруг не доносились, не тревожили. И как только Мира поддалась сладкому искушению, почувствовала, как руку тянут, сжимая крепче.

Звуки вернулись, как только Мира открыла глаза. Владимир беспокойно осматривал ее лицо.

– В порядке? – спросил он.

– В полном, – улыбнулась в ответ она. – Кажется, наша дружба продлится много лет. – Мирослава кивнула на их сцепленные пальцы.

Владимир улыбнулся.

– Конечно, Мира. Мне приятно, что ты согласилась прыгнуть со мной, что смогла довериться.

– Я не сомневалась ни на секунду в тебе, Владимир! – Мирослава отпустила руку и осторожно поправила платье, а затем и волосы, которые немного выбились из косы.

Солнце спрятало последние лучики за вершинами деревьев, от чего воздух ощутимо стал прохладнее из-за поднимающегося тумана с реки. Он тянулся между домов, деревьев, застилая, словно мягким одеялом, землю перед сном. Костер уже не был таким высоким, поэтому взрослые позволили своим детям резвиться вокруг него, а некоторые даже отважились несколько раз перепрыгнуть через последние языки пламени.

Владимир не отводил глаз от Мирославы, пока та рассматривала вокруг себя людей. Он разглядывал ее складочки на носу, когда она улыбалась и морщилась, смотрел, как она складывала руки и прижимала их к груди, наблюдая за детьми, прыгающими через костер. Ему было радостно от мысли, что когда-то отец дал свое разрешение на их с Мирой брак. Юноша с самого начала знал, кто ему будет невестой и представить кого-то другого на ее месте просто не мог. А сейчас, когда он подрос, когда рассмотрел в ней особенные черты, характер, понял, что даже если бы их родители не сговорились, он не стал бы давать надежду другим, потому что Мирослава запала в самое сердце кузнецкого сына.

– Как тебе праздник? – появившись из ниоткуда, спросила Дея и приблизилась к Владимиру, но он даже не обернулся на источник голоса.

– Понравился. Впрочем, как и каждый год. Что-то хотела?

Дея отвернулась, словно от слов своего избранника получила звонкую пощечину. Он никогда не отличался вежливостью, когда девушка изъявляла желание поговорить. Будто чувствовал, что она подходит неспроста, а Дея сердилась оттого, что у нее не находилось веской причины поговорить с ним больше нескольких секунд. Владимир понимал, зачем она приглашает его погулять у реки, зачем предлагает испить воды, которую она принесла ему в жару, когда он трудился и испытывал жажду. Все ее взгляды, разговоры ни о чем сводились к полному игнорированию. Юноша понимал, что обижает ее, но ведь если он и улыбнется в ответ или согласится на прогулку, потом Дея не поймет отказа. Поэтому Владимир решил, что лучше не давать ей и другим девушкам даже шанса на то, что между ними может что-то быть.

– Вообще-то да, хотела тебя спросить, – неуверенно ответила Дея, стараясь не смотреть на него, ведь иначе она не сможет сопоставить слова и запутается, упустив шанс побыть с ним рядом хоть немного. – Не мог бы ты помочь мне с одной вещью?

Владимир устало выдохнул, прикрыв глаза. Он мог распознать ложь даже у самого опытного вруна.

– Дея, – твердо произнес он, повернув голову в сторону темноволосой. – Когда тебе действительно понадобится помощь, я с удовольствием помогу, но сейчас я вижу, что ты не нуждаешься во мне.

Дея несколько раз кивнула, понимая, что он не хочет продолжать диалог. Снова.

– Ты бы знал, как нуждаюсь… – шепнула она, развернувшись, и, отыскав взглядом в толпе своих подруг, пошла в их сторону с гордо поднятой головой и прямой осанкой.

Владимир снова вздохнул, посмотрев в сторону Мирославы. Хорошо, что она не видела Дею, ведь он знал, что между ними что-то происходит. А если быть точнее, что происходит у Деи, когда она видит Миру рядом с ним. Ему не нравилась эта ревность, ведь она была необоснованной.

Подойдя ближе к рыжеволосой, юноша коснулся ее руки, обращая ее внимание на себя.

– Давай я тебя провожу до дома. Родители подумали, что мы проводили этот вечер вместе, будет нехорошо, если я оставлю тебя одну.

Мирослава улыбнулась, подарив Владимиру добрый и благодарный взгляд.

– Да, было бы славно.

Обернувшись, чтобы посмотреть на затухающий костер, Мира прошла вперед, обходя людей, танцевавших в кругу. Владимир прошел следом. А неподалеку, в стороне от всех плакала Дея, которую утешали подруги.

– Чем я так не хороша? – причитала она, – Что такого особенного в этой неказистой оборванке? Она ведь даже на праздник не сумела подготовить себе наряд, а я! – вскинув руки к небу всхлипнула Дея. – А я, девоньки, так старалась, что все пальцы в темноте исколола, когда по ночам вышивала себе рубашку, думая о нем и об этом дне. Так хотела пройти испытание огнем, а он!

Подруги стояли рядом, грустно поглядывая друг на друга. Они видели со стороны, что Владимир не проявляет к их подруге никакого интереса, а Дея замирает от одного только случайного взгляда в ее сторону. Они не осмеливались сказать подруге и слова о том, что он не полюбит, ведь иначе Дея испепелит, со свету изживет.

– Дорогая, не лей напрасно слезы, – утешала ее Анна. – Вот увидишь, когда-нибудь он пожалеет о том, что не изъявил желания посмотреть на тебя.

– Да-да, – поддерживала ее Гита. – Когда такой день настанет, он будет горевать о том, что тебе он уже будет неинтересен.

Попытка поддержать подругу не увенчалось успехом для Гиты, потому что Дея сверкнула злым взглядом в ее сторону. Слезы ее перестали литься, лицо окаменело.

– Закрой рот, Гита! – выпалила она на одном дыхании. – Что ты несешь? Он навсегда будет в моем сердце, и я умру в одиночестве, если не буду с ним.

Гита прикрыла ладонью рот, осознав, что ее поддержка только еще больше расстроила Дею. Глаза, и без того вечно мокрые, наполнились слезами. Девушка отвернулась, чтобы еще сильнее не разозлить подругу, чтобы та не смогла даже подпустить к себе мысль о том, что Гита пытается вызвать жалость или переключить внимание Анны на себя. Ей просто стало горько от того, что она среди всех здесь чужая и никогда своей не станет. Только почему-то такие девушки, как Анна и Дея, не отпускали ее далеко от себя. Хотя ей нельзя было ничего сказать, сделать без разрешения, а если Гита что-то и говорила, то получала добрую порцию ругательств со стороны подруги. Анна всегда грустно улыбалась, пыталась поддержать Гиту, но Дея не позволяла жалеть никого, аргументируя это тем, что каждый должен уметь постоять за себя, а не лить попросту слезы. Только сейчас, видимо, сильная девушка забыла одно из своих главных правил и рыдала, показывая свою слабость всем вокруг.

– Я не понимаю, Анна, почему все так? Что он находит в такой, как она? – потеряв интерес к Гите, Дея снова скривилась от подступивших слез.

– Ох, дорогая, – лишь говорила Анна в ответ, покачивая головой. Она лишь могла поддакивать, показывая, что ей также больно, а Дее ничего больше не было надо. Лишь бы выговориться и со злостью выплюнуть все то, что думает она о Мирославе. А потом как ни в чем не бывало встать и пойти дальше и мечтать о жизни с Владимиром.

Народ на площади не обращал внимания на горькие слезы девушки. Все кружили вокруг костра хороводы, пели песни и танцевали, понимая, что завтра снова настанет утро, и они все снова будут тяжело работать, а сегодня всего лишь одна ночь, когда нужно отдыхать всей душой.

Туман сгущался, окутывая деревню и каждый ее двор. Дороги, по которой шли Мирослава и Владимир, не было видно на расстоянии вытянутой руки. Они шли молча, слушая, как звуки праздника утихают за спиной. Мира вдруг споткнулась о камень, который не заметила из-за тумана, но Владимир подхватил ее под руку.

– Осторожнее, – шепнул он, не рассчитав силы и потянув растерянную на себя так, что Мира рухнула в его объятия.

– Ой, – хихикнула она, отпрянув почти сразу. – Прости, я сегодня сама не своя.

Владимир улыбнулся, отпуская Мирославу из объятий. На мгновение, хоть и короткое, он ощутил теплоту ее тела и даже успел вдохнуть аромат ее волос, от которых веяло цветами.

– Все в порядке, – ответил он, переводя взгляд на дорогу, но сократил расстояние между ними на случай, если придется ловить спутницу еще раз.

Мира снова смущенно хихикнула, заправляя за ухо прядь огненных волос, которые в полумраке казались красными.

– Какой сегодня был чудесный день, – вдохнув полной грудью и раскинув в стороны руки, сказала она. – Столько всего произошло, что кажется, будто за всю жизнь столько всего не происходило.

Владимир улыбнулся. Ему нравилось, что Мира умела радоваться таким мелочам, как просто выйти за пределы забора, увидеть большого жука, услышать, как в тишине вдруг заиграет кузнечик в траве, или дятел где-то далеко в лесу застучит по дереву, или ни с того ни с сего кукушка решит посчитать чьи-то годы жизни.

Все жители деревни были сосредоточены на работе и на том, как выжить, не попасть в лапы полудницы в поле, не наткнуться на проклятое озеро в лесу или не услышать пение русалок, которые заманят своими чарами к себе и утянут в топь ради забавы.

И только Мира отличалась своей жизнерадостностью. Она находила прекрасным все вокруг, но сегодняшний день не забудет и Владимир, как встретил на лесной тропе свою потерянную будущую невесту.

– Расскажи мне, что ты делала в лесу?

Мира вдруг остановилась, словно забыв о том, что она сегодня встретила ворона, который оказался говорящим, а потом побывала с ним в лесу, нашла цветок папоротника, который был очень красив и манил своими лепестками. Вспомнила голос в своей голове и ощущение, что кто-то скрывается сзади и наступает на пятки.

– Я просто давно хотела узнать, что же скрывает в себе этот манящий лес, вот и все, – ответила Мира. – Просто посмотреть, как там живут все те, кого боятся наши жители. А вдруг они добрые на самом деле?

Владимир дернул щекой, не соглашаясь с подругой.

– Будь они добрыми, не стали бы губить каждого заблудившегося беднягу, а помогали, указывали бы им путь.

Мира отрицательно покачала головой.

– А хоть кто-то попытался попросить у них помощи? Предложил что-то взамен? Нет. Все лишь носят отпугивающие пучки трав в мешочке с собой, лишь бы никто из другого мира к ним не подошел. Тогда как помогут жители леса тому, кто не хочет их помощи? Вот ты бы пошел помогать волку, например, когда тот и нуждается в помощи да скалится на тебя?

Владимир хотел что-то ответить, но умолк. Мирослава была еще не такой взрослой, а могла встать на место каждого существа в этом и другом мире.

– Тогда для чего они губят младенцев, беременных или мужчин в поле в полдень? Они приходят сюда, в наш мир, на нашу территорию и губят людей, которые просто хотят жить.

Мира долго думала, прежде чем ответить:

– А вдруг они просто хотят дружить с нами? А мы их снова пугаем оберегами на домах, насыпаем соль на порог, чтобы им жгло пятки. Вдруг они хотят что-то сказать, а мы сопротивляемся? Да и к тому же мы ходим в лес, к ним домой, почему же им не пойти к нам?

Владимир снова умолк, решив, что она еще слишком мала для того, чтобы понять свою миссию. Когда-нибудь она поймет, что рождена не для того, чтобы защищать нечистых, а для того, чтобы оберегать свой народ.

Остаток пути они молчали, пока не показался дом Мирославы, в окнах которого горел тусклый свет.