Читать книгу Дела адвоката Монзикова - Зяма Исламбеков - Страница 15

Было обычное сентябрьское утро, когда руководство следственного отдела пригласило Монзикова для консультации. Требовался совет специалиста.

– Васильич! Проходи, не стесняйся, – сказал маленький полковник милиции Лещев Виктор Яковлевич.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – и Монзиков первым протянул руку Виктору Яковлевичу – замполиту, пережившему в своей должности 9 начальников РУВД.

Лещев ни чем особенным не выделялся. Он был такой же лодырь, как и многие другие его коллеги, любил выпить на халяву, мог легко что-нибудь украсть, что плохо лежало. Но была у него одна черта, которая и позволяла ему оставаться на плаву. Он хорошо зажигал народные массы и… вовремя исчезал, чтобы, как говорил В.И.Ленин, не сгореть самому синим пламенем. Говорил Виктор Яковлевич всегда уверенно, бойко. Мог быстро сменить тон и направленность разговора, придав ему обвинительный или похвальный характер – как того требовала ситуация.

– Александр Васильевич! – Виктор Яковлевич положил ручонку Монзикову на плечо, давая понять ему, что следует присесть в старое кожаное кресло. – Вот, ты – специалист по машинам! Скажи, какую бы ты машину купил, если бы у тебя был выбор: жигуленок после второго капремонта, новую шестилетнюю мыльницу или кузов – второй ремонт, от Волги?

– А машина то когда-нибудь была, а? – Монзиков по-доброму с интересом взглянул на маленького Лещова, толстенькие щечки которого горели как красный сигнал светофора.

– Видишь ли… Сейчас такое время, что надо во что-нибудь вкладывать деньги, иначе они пропадут, да!?

– А-А-…?! – Монзиков даже попытался привстать от такой точной и своевременной информации.

– Сиди, сиди. Вот я и думаю, что же мне из техники-то купить? Понимаешь, и денег нет! И покупать что-либо надо!

– Да, уж…

– Вот, скажи, Петров – твой сосед – он купит у меня «запор», если я ему продам?

– Да ведь он даже права не имеет! Зачем ему машина? – Монзиков с удивлением посмотрел на замполита, который с напряжением листал толстую засаленную тетрадь.

– Васильич, ведь дело не в том, что есть права или нет! Деньги-то небольшие. Для него. А купит у меня машину, может быть и должность получит…

– Так, может, я тогда куплю чего-нибудь, а? Я ведь уже давно в капитанах хожу!

– Ты тоже чего-нибудь купишь, не волнуйся, только не сейчас. Надо подождать. Теперь главное все прокрутить побыстрее, чтобы…

– Виктор Яковлевич! А знаете, я бы дал тому, кто мне даст майора…

– Слушай, не скули! Еще успеешь дать. Ты что же думаешь, что тебе никто не помогает? Ничего подобного. Еще как помогают, но?… – Лещев встал и выпил полстакана белой жидкости, после чего смачно крякнул и начал нюхать правый рукав своего кителя. – Очень много у тебя врагов, очень много! Да! И завистников тоже очень много!

– Да чему же завидовать? – Монзиков выпучил на Лещева глаза и наклонился вперед, словно готовясь к прыжку с трамплина.

– Ладно, Васильич, давай, иди, у меня столько дел, столько дел сегодня! – Виктор Яковлевич что-то искал в шкафу, одновременно бормоча под нос простые, но столь емкие слова.

Когда Монзиков пришел к себе в кабинет, то долго не мог сосредоточиться. Он никак не мог взять в толк: намек на взятку или же что-то еще? И тогда он рассказал девчонкам. Девчата стали смеяться.

– Шурик! Да он просто хотел выпить! – весело заметила Даша.

– Или хотел тебя, простака, проверить! – добавила Нина.

– Девчата, а может и вправду надо Александру Васильевичу что-нибудь купить у Лещева? Купит – там и служба пойдет. – Ляля Михайловна все еще чувствовала себя несколько виноватой перед Монзиковым за тот неладный вечер.

С того дня Монзиков стал носить с собой большие суммы денег в расчете на то, что при случае сможет «купить» себе майора.

И вот однажды Монзикову дали одно очень сложное дело. Сложность заключалась в том, что никто из руководства не представлял себе судебную перспективу и правовую позицию следователя.

В четверг вечером в дежурную часть милиции обратилась гражданка Власова Ирина Никифоровна с заявлением об изнасиловании ее… собственным мужем. Дежурный, который принял заявление, долго не мог понять: чего же хочет прилично одетая женщина, еще достаточно привлекательной наружности от простого старшего лейтенанта милиции.

– Товарищ капитан!

– Старший лейтенант, пока еще, – поправил Власову дежурный.

– Ну, да, товарищ лейтенант!

– Старший лейтенант! – и дежурный поднял палец вверх.

– Да Вы выслушайте меня, пожалуйста! Ведь я к Вам пришла, чтобы Вы этого негодяя наказали. Насильник! Взял меня и изнасиловал, понимаете?

– Да, да…

– А! Ничего Вы не понимаете! Вас вот когда-нибудь насиловали, а? – Власова с какой-то надеждой посмотрела на дежурного.

– Кого, меня?

– А… Я так и знала, что сытый голодного не разумеет! Вот я Вам уже целый час повторяю, что меня изнасиловали, причем несколько раз подряд, а Вы даже не принимаете никаких мер.

– Да Вы не расстраивайтесь, пожалуйста! Вы успокойтесь. Ведь с кем ни бывает, когда домой придешь, а тебя вдруг муж берет за уши, да как…

– Так Вы, значит, все видели?! Значит, Вы все знаете? А что же я тут сижу целый час, пытаюсь «достучаться» до Вас?

– Да нет же, нет! Все не так просто как Вы думаете. Ведь Ваш насильник – Ваш муж?

– Ну да!

– А дети у Вас есть?

– Двое. Старшему 15, а младшему скоро семь.

– Хорошо. Представим себе, что Вас изнасиловал Ваш муж.

– Что значит представим? Я же говорю Вам, что меня изнасиловал…

– Тихо! Не перебивать! Ишь!.. Ты что же думаешь, что мы тут в бирюльки играем?

– Товарищ капитан! Миленький, ну накажите Вы этого паразита, пожалуйста!

– Серега, ты чего это такой взъерошенный, а? – Монзиков участливо посмотрел на потного дежурного.

– Да вот, Саня, заявительница говорит, что ее муж изнасиловал.

– Раз изнасиловал, значит, составляй материал. Бабу – на экспертизу, мужика – сюда. Будем крутить. Этих насильников – мы быстро, да? Догнал? Я правильно говорю?

– Ох, получу я по шапке, ох получу!

– Не дрейфь! Давай бабу ко мне! Я ее быстро! Понимаешь мою мысль, а? – и Монзиков пошел к себе в кабинет.

Щеничкина печатала на машинке обвинительное заключение, а в голове у нее все время вертелось одно глухое дело, когда был убит подросток из пистолета с глушителем. Убийство произошло около 11 часов утра, в Сухобздеевском переулке. Милиция, прибывшая на место происшествия, очевидцев и свидетелей не зафиксировала. Однако все только и говорили о какой-то женщине, стоявшей на остановке автобуса и видевшей все это с начала до конца.

Монзиков плюхнулся в свое старое кресло, и тяжело уставился на заваленный бумагами старый стол. Затем достал из сейфа чистый бланк протокола допроса и…

Неожиданно раздался телефонный звонок. Ляля Михайловна сняла трубку.

– Алё. Нет, это не Александр Васильевич, это – Ляля Михайловна, да.

– А где же Александр Васильевич? Его ищет наш новый начальник отдела кадров Кефиров! – дежурный по РУВД тяжело дышал в трубку. Видимо он уже порядком потрудился, чтобы дозвониться до Монзикова. Дежурный одновременно разговаривал еще с несколькими абонентами.

– Позвать Вам Александра Васильевича? – Ляля Михайловна игриво посмотрела на Монзикова.

– Пусть лучше дует в РУВД и, чем скорее, тем лучше! – Дежурный повесил трубку и оставил Ольгу Михайловну с полуоткрытым ртом.

– Александр Васильевич! Только что звонили из РУВД, дежурный сказал, чтобы Вы срочно прибыли к новому начальнику отдела кадров Кефирову.

– Сейчас ко мне приведут одну…

– Кого приведут?

– Короче, надо ее допросить с пристрастием! Понимаешь мою мысль, а? Я думаю, что она чего-нибудь, да расскажет, я правильно говорю, а?

– Так Вы хотите, чтобы я ее поколола? – Ляля Михайловна смотрела с некоторым удивлением на Монзикова, который уже собирался выйти.

– Только учти, надо допрос начать издалека! – сказал Монзиков и вышел из кабинета.

Через несколько мгновений дверь раскрылась и на пороге появилась Власова Ирина Никифоровна.

– Ой, извините, пожалуйста, здравствуйте! Кажется, я ошиблась?! – и женщина собиралась закрыть дверь, но Ляля Михайловна спокойно ей ответила, чтобы она не волновалась, а присела бы к ней поближе для беседы.

– Вас как зовут? – Ляля Михайловна задавала вопросы совершенно невинным, ангельским голоском и быстро записывала ответы в протокол допроса.

– Власова Ирина Никифоровна!? А…

– А когда и где Вы родились?

– Простите, а для чего это Вам…

– Число, месяц, год рождения. Место рождения. Национальность, образование, – невозмутимо, продолжая писать, задавала вопросы Ляля Михайловна.

Когда первая страница протокола с данными допрашиваемой была заполнена, Щеничкина ласково заметила, что судьба сейчас находится только в ее – Власовой – руках и от того, поможет она следствию, или нет – будет зависеть очень и очень многое.

– Извините, товарищ следователь! Но я уже рассказывала там внизу Вашим сотрудникам…

– Слово к делу не пришьешь! Для этого и составляются протоколы. Понятно? А будете хамить, так мы тогда тоже, изменим свое отношение!

– Да я…

– Давайте договоримся сразу! – Ляля Михайловна стукнула своим кулачком по столу и строго посмотрела на сидевшую перед ней женщину. – Я задаю вопросы, Вы – отвечаете! Я спрашиваю, Вы отвечаете! Итак. Что Вы делали около 11 часов утра на ул. Киевской, у дома № 32, там, где остановка автобуса?

– Простите, но я что-то не понимаю? Какое это имеет отношение к моему делу?

– Во-первых, это уже давно не Ваше дело, а во-вторых, давайте не будем запираться!

– А что, он еще кого-нибудь изнасиловал?

– Не волнуйтесь! Следствие установит все. И кого, и когда, и где…

– Боже мой! Боже мой! И это человек, который…

– Давайте все по порядку, итак…, – теперь уже Ляля Михайловна перебила Власову. – Итак, я повторяю Вам еще раз свой вопрос: что Вы делали около 11 часов утра на ул. Киевской, у дома № 32, где произошло убийство подростка?

– А, Вы про тот случай, о котором недавно писали все газеты города? Да?

– Да! Ну?

– Так ведь это была Портнянская Нелли Сергеевна. Я с ней вместе работаю. Она еще несколько дней подряд все нам рассказывала и говорила, что раньше видела убийцу в кафе «Романс», которое находится рядом с нашей работой.

Уже вечером вернулся на работу подвыпивший Монзиков. Зайдя в кабинет, он застал метавшуюся из угла в угол Ольгу Михайловну, которая за это время успела допросить Власову, найти, доставить и допросить Портнянскую и, которая ждала привоза подозреваемого, чтобы сразу же провести первый допрос и опознание. Такого у нее еще не было.

– Ну, как, расколола? – спросил с нескрываемым интересом Монзиков.

– Александр Васильевич! Александр Васильевич, да Вы просто гений! – Ляля Михайловна готова была даже расцеловать Монзикова, но тут раздался стук в дверь и ввели молодого человека, так себе одетого.

Когда он проходил по коридору, то раздался негромкий женский крик. Кричала Портнянская, узнавшая в нем убийцу.

Монзиков очень быстро сообразил, что сейчас они могут с Ольгой Михайловной «расколоть» убийцу и показать всему следственному аппарату города как надо работать! Единственное, чего еще не мог понять Монзиков, так это то, что парень сначала убил подростка, а затем еще изнасиловал женщину, которая хоть и была еще достаточно симпатичной, если не сказать более, но по возрасту скорее годилась ему в матери.

– Потапов! Зови скорее начальника отделения! Скажи, что мы нашли убийцу того подростка, о котором писали в газетах. – Ляля Михайловна курила одну сигарету за другой и в разговоре с дежурным все время затягивалась дымом.

– А самих понятых и вообще…? – живо подключился к разговору Потапов.

– Всех! Всех давай к нам! Сейчас мы его расколем и отправим в ИВС.

Через 15 минут Баранов – убийца подростка – был опознан в присутствии понятых и половины милиционеров всего отделения милиции. А еще через 30 минут он горько рыдал и что-то бормотал себе под нос. В убийстве он сознался полностью. Более того, всплыли еще две карманные кражи у иностранцев и одна краженка табельного оружия у спавшего в пикете милиции милиционера.

Милиционер, доставивший в пикет подвыпившего Баранова, был сильно простужен и до составления протокола, решил принять таблетку аспирина-UPSA. Взяв стакан воды и бросив туда таблетку, он на несколько секунд отвернулся от задержанного, который, не растерявшись, достал упаковку димедрола и бросил поштучно в стакан к милиционеру. Когда сержант подошел и взял в руки стакан, то был крайне удивлен: на дне лежали 12 маленьких таблеток.

– Во дают, иностранцы чертовы! Пишут, что растворяется за несколько секунд, а тут вон, чудеса! Посмотри! Была одна большая таблетка, а стало 12 маленьких. Ну, и чего теперь делать, а?

– Возьми да размешай, – посоветовал Баранов.

Милиционер долго мешал таблетки, а затем залпом все выпил.

Гадость, очевидно, была еще та! Через 20 минут в пикете стоял сильный храп от лежавшего на полу сержанта милиции. Полузаполненный протокол и пистолет тогда исчезли. Милиционера из органов уволили. Никто даже не стал и разбираться. Более того, двум начальникам объявили по выговору. И это, несмотря на то, что днем раньше сержант принес больничный лист, где было зафиксировано ОРЗ. Но начальник тогда сказал, что либо он будет болеть, а затем искать себе новую работу, либо – будет работать, работать и еще раз работать и уже только потом, в свободное от службы время, болеть. Бедняга выбрал последнее.

Когда руководство решало вопрос о наказании сержанта, то ни у кого даже не промелькнуло, что он мог быть и ни причем.

Было около 1 часа ночи, когда Монзиков и Ляля Михайловна довольные и очень усталые закрывали дверь своего кабинета.

– Да, Александр Васильевич! Ну и денек у нас с Вами выпал!? – Ляля Михайловна была вне себя от счастья.

– Да, кстати, а ведь меня, наверное, скоро на другую работу переведут. Сегодня был у Кефирова, и он дал понять, что… – но договорить Монзиков не успел. Щеничкина с такой грустью смотрела на Монзикова, что могла бы запросто сыграть в кино роль беременной слонихи, которую разлучили с семьей и заточили в клетку для кролика.

– Александр Васильевич, неужели же Вы, после такого успеха, сможете нас бросить? Неужели же…, – но дальше говорить она не смогла из-за нахлынувших на нее внезапно слез. Раздавались лишь сильные рыдания и громкие вздохи, которые снова и снова переходили в женские охи и частые всхлипывания.