Читать книгу Земноводное в кармане, или Сумасбродные похождения Лилит Ханум, женщины, любящей приключения и не признающей ограничений, да не станет она образцом для подражания - А. Р. Мурадова - Страница 11

Месяц, отведенный на поиски дома, подходил к концу, но все дома, которые посмотрела Лилит, были с изъяном: один заложен за долги и не один раз, а дважды, другой – слишком старый, переживший так много землетрясений, что неизвестно, сколько в стенах под новенькой штукатуркой трещин, третий – слишком близко к реке, по берегам которой раскинулся город (бывали наводнения) – и так далее, и тому подобное. Уже четыре недели Лилит жила у Ашурины, создавая ей массу бытовых неудобств, которые гостеприимная кузина переносила стоически.

Когда до отъезда в Москву оставалось всего три дня, Лилит совсем раскисла. Ничего-то из ее затеи не вышло. Впереди была неизвестность и – страшно сказать! – неясно насколько затягивающаяся бездомность. В воскресенье Лилит отправилась в церковь, не особенно надеясь, что Всевышний возьмет на себя разруливание ее дел, ибо у него, скорее всего, имелись заботы поважнее. Однако она страстно помолилась о том, чтобы искомый дом поскорее нашелся.

После литургии все прихожане ассирийской церкви (к какой из многочисленных конфессий она принадлежала – не столь важно) собрались на трапезу. Лилит пила чай с весьма скорбным выражением лица, и собравшиеся за столом женщины поинтересовались, не случилось ли чего. Лилит поведала им о своей печали, и тут же выискалась одна, у которой соседи уже сколько времени все продавали и продавали дом, а продать так и не смогли. Эта женщина клялась, что у дома нет никакого подвоха, что он абсолютно новый, без всякой отделки, да к тому же сейсмоустойчивый. Что строили его не на продажу, а для себя, но вот обстоятельства повернулись так, что пожилые хозяева срочно должны переехать к детям в Россию.

В тот же вечер состоялась встреча с продавцами. Только на подходе к красивым серым воротам с белой полосой прихожанка призналась Лилит, что мааааленький подвох все-таки имелся: хозяева дома являются соплеменниками, а возможно, и прямыми потомками тех самых сомнительных личностей, что прогнали предков Лилит из Ирана.

– Буду торговаться как никогда! – только и сказала Лилит Ханум, человек отнюдь не мягкий, но по натуре не агрессор.

Позвонили в звонок. Дверь открыли двое – пожилой, но черноусый дядя Джафар и тетя Гуля в платке и пуховой накидке. Они очень скептически осмотрели московскую гостью с головы до ног, но впустили в дом. Дом представлял собой бетонную коробку, то, что на местном варианте русского называли «черный каркас». Из обжитой территории имелись только спальня с ядовито-розовыми стенами (от этого цвета у Лилит с непривычки случился приступ морской болезни) и пластмассовыми, выкрашенными под золото карнизами на окнах и неожиданно со вкусом отделанный санузел. Во дворе обнаружились еще один санузел и летняя кухня, также вполне завершенные. А вот остальные три комнаты и лестница между этажами (один этаж со двора был первым, но из-за горного рельефа быстро становился вторым, а другой начинался полуподвалом, а потом непринужденно выходил в сад) нуждались в полном цикле отделочных работ.

Дядя Джафар со всем артистизмом, присущим народам Ближнего Востока, расписывал достоинства дома, тряс документацией, воздевал руки к небу, прижимал их к сердцу, сетуя на то, что надеялся прожить остаток жизни в этих стенах, но вот такие вот обстоятельства… Тетя Гуля утирала слезы кончиком платка – так не хотелось ей расставаться с домом, но – ах! – решение мужа закон… Лилит Ханум наслаждалась спектаклем, внимала, кивала, охала, вздыхала и возражала одной и той же фразой:

– Это все так, но дом-то без отделки! Да и денег у меня не так уж много, на что ремонт делать?

Многократные повторения в сочетании с упорно отстаиваемой ценой возымели действие: они сторговались, но продавцы почему-то решили, что у москвички денег завались и она кривит душой.

Надо сказать, что в Кярманистане о Москве имелось весьма странное представление. Тут считали, что в Москве живут одни миллионеры да миллиардеры и если кто-то из москвичей не попал в списки богачей Форбс, то это либо младенец, либо вечно беременная домохозяйка, у которой уж муж-то непременно сказочно богат. Заявить, что в Москве имеются бедные, означало насмешить собеседника до остановки сердца.

Этот странный миф отчасти поддерживался усилиями кярманцев, уехавших в Москву на заработки и явно преувеличивавших собственные и чужие достижения. Поэтому слова о том, что у москвича количество денег на банковском счету может быть не бесконечно, многим жителям Шахины, в том числе и почтенным хозяевам продаваемого дома, казались дичью. Уж как они себе это представляли, я не знаю, видимо, воображали, что, лежа на банковском счету, купюры совокупляются и размножаются с быстротой кроликов или мечут икру мелкой монетой.

Как бы то ни было, но по рукам они ударили, весьма недоверчиво поглядывая друг на друга.

Вечером Лилит известила Нателлу о том, что дом найден. Нателла устроила тотальную проверку и выяснила, что с юридической точки зрения дом чист и можно покупать. Через неделю Лилит снова была в Шахине с московскими деньгами. Был назначен день сделки, которую юрист и нотариус запомнили надолго.

Сделку для удобства заключали в главном отделении банка, где работали Ашурина и Нателла. Это было современное здание с огромными окнами, стены и пол были отделаны светлым мрамором. Мигали цифры на табло электронной очереди, на плазменных экранах крутили упоительной красоты ролики, все блестело и переливалось. Туда-сюда с деловитым видом сновали стройные женщины в элегантных костюмах: шелковые шейные платки, наглухо, по-зимнему, застегнутые пиджаки, цокающие каблуки… Лилит Ханум для такого торжественного случая тоже надела каблуки, строгую юбку, бархатный пиджак и шелковый шейный платок и даже сделала серьезное выражение лица, что обычно ей давалось нелегко.

Она немного нервничала: дело в том, что вечером перед сделкой продавцы неожиданно стали капризничать, переживать, что продешевили, что с москвички можно было содрать и побольше… Но это все было в деревне на горе, где они сидели приосанившись, а Лилит представала перед ними не в самом элегантном виде, в джинсах и свитере, как обычно на просмотрах частных домов в период зимних дождей. А уж как верна поговорка «по одежке встречают» – она за свою жизнь убеждалась неоднократно. «Обстановка в банке должна подействовать», – думала она, быстро-быстро перебирая любимые четки.

Ее расчет оправдался: войдя в сей блистательный храм златого тельца, пожилая пара оробела. Дядя Джафар весьма ненатурально изображал небрежность, а тетя Гуля застенчиво теребила платок. В своей простой и не очень уместной на фоне стекла и мрамора одежде они были здесь как осколок былой эпохи, давно ушедшей в прошлое цивилизации, так что и Лилит и Нателла даже пожалели их и бережно препроводили к нотариусу.

Нотариус, солидная дама лет пятидесяти в строгом черном платье и в очках с черной оправой, ни к кому жалостью не прониклась. Она сразу поняла, что сделка будет непростой, вздохнула и распечатала договор купли-продажи на двух языках – кярманском и русском. Лилит углубилась в чтение. Но сосредоточиться ей не удалось: раздался возмущенный вопль дяди Джафара:

– Зачем вы все это мне дали, я же неграмотный! Я не умею читать ни по-кярмански, ни по-русски, ни по-каковски!

Воцарилось общее молчание. Нотариус и юрист на всякий случай посмотрели на календарь, чтобы проверить, какой нынче год и век. Согласно календарю, на дворе стояло начало двадцать первого века, эпохи, когда в Кярманистане была поголовная грамотность.

Дядя Джафар отшвырнул договор со словами:

– Я не знаю, что вы тут для нее понаписали, она платит за сделку, а значит, тут все в ее пользу написано! Я ничего себе в ущерб не подпишу!

Тетя Гуля согласно кивнула.

Нателла осторожно поманила пальцем Лилит Ханум, и они вышли за дверь кабинета нотариуса.

– В чем дело? – спросила Нателла. – Они расхотели продавать дом?

– Не думаю, – ответила Лилит. – Я подозреваю, что у них легкая паранойка. Они мне не доверяют и почему-то уверены, что я их обману.

– А этому есть какая-то причина? – осторожно осведомилась Нателла. – Мы же составили договор с учетом их пожеланий…

– Дело в том, что наши народы… мнээээ… несколько друг друга недолюбливают. Я бы даже сказала, враждуют.

– И давно это у вас?

– Последние три тысячи лет как минимум.

– То есть за сегодня договориться не получится?

– Что значит – «не получится»? Главное – не поддаваться на манипуляции. Все подпишут как миленькие, но нервы помотают. Надо предусмотреть любые ситуации. И да, с учетом открывшихся обстоятельств я прошу, чтобы в договоре был указан перечень всего, что продавцы оставляют мне внутри дома, включая печку, камин, обе ванны и оба унитаза и раковины.

– Мне кажется, вы им тоже не очень-то доверяете. Впрочем, как бы это ни было смешно, но я готова указать все это в новой версии договора.

Они вернулись в кабинет, где нотариус увещевала дядю Джафара и тетю Гулю на предмет того, что без договора они ну никак не получат свои деньги.

– А наличными можно получить? – спрашивал дядя Джафар.

– Нет, только переводом на банковский счет, – видимо, уже не в первый раз объясняла нотариус.

– У меня чемодан есть, туда все купюры поместятся, – настаивал дядя Джафар. – В девяностые со мной только так расплачивались.

– Сейчас не девяностые, – тоном доброй няни разъясняла нотариус. – Сейчас по закону вы можете получить деньги только переводом со счета на счет. Это займет одну минуту.

– Но это же не настоящие деньги, не бумажные! А вдруг она, – он ткнул узловатым пальцем в показавшийся в дверях силуэт Лилит Ханум, – нас обманет?!

– А мы, – все тем же добрым голосом успокоила его нотариус, – не дадим ей вас обмануть! – И подмигнула Лилит.

– Она вас всех тут подкупила, – обреченно вздохнул дядя Джафар.

– Ну, что решили в итоге? – спросила нотариуса встревоженная Нателла.

– Решили, что я зачитаю договор обеим сторонам на русском языке, а потом обе стороны подпишут. Вы ведь сможете написать свое имя?

– Попробую, – проворчал дядя Джафар.

Имя свое он все же нацарапал. Как этот человек смог построить дом, пройдя несколько стадий согласования в мэрии, как общался с архитектором и утверждал его проект, как он оплачивал счета за свет, газ и воду, как пользовался Интернетом – все это так и осталось тайной. Пожилые супруги согласились с тем, что в договор были внесены все перечисленные Лилит предметы, оставляемые в доме, включая кровать и сантехнику.

Еще несколько минут – и солидная сумма перекочевала со счета Лилит Ханум на счет дяди Джафара, который измочалил нервы банковским работникам, требуя, чтобы те представили ему все доказательства того, что деньги теперь действительно принадлежат ему и их можно превратить в яркие хрустящие бумажки.

Нотариус, юрист и покупательница вздохнули с облегчением. – А мог бы и в золотых монетах потребовать… С них станется, – заключила Лилит.

Оставалась еще передача ключей от дома, и можно было уже спокойно обживаться и заниматься отделочными работами. Откуда было знать москвичке, что слово «спокойно» в этой фразе лишнее?