Читать книгу Поймать тишину - Александр Новиков - Страница 3

Рассвет не торопился. Лениво, но неотвратимо последовательно разбавлял он белым молоком тумана густые сумерки ночи. Далеко в небе над спящим лесом зарождалось застенчивое осеннее утро. Ещё немного, ещё чуть-чуть – и накроет оно мягким приветливым крылом грешную землю, даря всему живому необъяснимую радость очередного пробуждения.

Пятнадцатого ноября 2006 года, предутренней порой, гнал я свою бежевую «семёрку» по пустынному шоссе на юг, туда, где ласковые воды великой русской реки Волги неустанно лижут прибрежные камни.

Позади остался огромный мегаполис; позади осталась добрая половина непутёвой, искалеченной жизни. Только теперь, в лёгком сумраке рассвета, вдруг отчётливо и ясно осознал я, увидел, словно гнилое яблоко на ладони, всю никчёмность и бессмысленность своего бытия. Как хорошо, что всё-таки решился покончить со всем этим кошмаром!

После бурных событий ночи руки мои тряслись. Но это ничуть не мешало уверенно вести машину.

Чтобы разогнать рои дурных мыслей, потянулся, включил радиоприёмник. Сначала проиграла приятная лёгкая мелодия. Затем начался выпуск новостей, и я сильнее вжался в кресло, когда услышал: «Сегодняшней ночью в своём загородном особняке погиб в огне крупный бизнесмен Фигурских Антон Валентинович. Эксперты работают на месте происшествия. По уже установленным данным можно заявить, что причиной возгорания стала неисправная электропроводка…»

Конечно, ещё можно вернуться и сказать этим бестолочам, что сгорел вовсе не я, а всего лишь сторож Вася. Но нет, не сделаю этого никогда! Пусть думают так, как думают. Ну в самом деле, не для того же сжёг я свою прекрасную дачу, чтобы всё осталось как и прежде?!

Не спешите осуждать. Васю-сторожа я не убивал. Когда позавчера приехал в загородный дом, этот алкаш уже валялся холодным на моём дорогом диване. Похоже, он выпил что-то не то, отчего тело его сделалось жёлтым, словно спелый лимон. Эх, Вася, Вася! Ничего, хоть похоронят тебя по-человечески; ведь они верят в то, что ты – это я.

При виде мёртвого сторожа в голове сразу же созрел отчаянный план.

Фигурских Антон Валентинович – мои ненастоящие фамилия и имя. Такой человек явился в начале девяностых. Тогда волей судьбы я превратился в него. И Антон Валентинович многого достиг. Решительным, отчаянным был он. И всё у него имелось: деньги, любимая жена Алёна, маленькая дочь Валентина, дорогие автомобили и фешенебельные апартаменты. Не жизнь – малина! Но одно он знал твёрдо: вся эта земная благодать держалась исключительно на деньгах, только на них!

Многие люди улыбались ему, хотя он чувствовал, почти физически ощущал, что в любую минуту они готовы сожрать его с потрохами. И Фигурских – то есть я – снова не выдержал, дрогнул.

Но сперва не перенесла испытания богатством Алёна. Лет семь назад случилась та неприятнейшая история с разводом. Как ни прискорбно, но её было не миновать.

Антон любил жену, любил, несмотря ни на что. А в неё словно бес вселился. Алёна приобрела такой «букет» вредных привычек! Так вызывающе и пренебрежительно повела себя по отношению к мужу, что он не стерпел. Майским вечером, когда в саду на даче, как оглашённые, пели соловьи, Фигурских, побледнев, произнёс: «Прощай».

Так они и расстались. Дочь осталась с ней. Он купил им квартиру в другом городе, дал средства на безбедное существование. Ах, лучше бы он этого не делал! Алёна, Алёна, ты боль, незаживающая рана на сердце Антона Валентиновича Фигурских. Нужно было заставить тебя зарабатывать деньги кропотливым, изнурительным трудом. Чтобы не оставалось и минутки времени на всевозможные выкрутасы. Чтобы, измотанная тяжёлой работой, ты на ночь думала только об одном: «Где взять сил на завтра?»

Убеждения Фигурских были таковы, но поступил он иначе. Теперь, много лет спустя, Антон Валентинович не жалел об этом. Он вообще ни о чём не жалел! «Человек-акула» звали его в бизнесе. Да, он был акулой. Вернее, стал акулой тогда, давно, когда маленький и уродливый мир приучил его сражаться за еду и постель, сражаться не просто, а насмерть.

Но, как у всякого одушевлённого и неодушевлённого предмета, была и у этого человека-акулы своя, никому не ведомая таинственная тень. Вот она-то и не хотела мириться со статус-кво. По ночам нежно распевала на ухо Антону Валентиновичу ласковые колыбельные песни, шептала прозрачной водой ручья, шумела прохладой дубовой рощи и звала, звала, звала. Звала туда, в мир огромный и красивый, откуда много лет назад пришлось ему уйти. А может, всё-таки не уйти? Может, струсил он, сбежал, не захотел, побоялся вступиться за него – за огромный и красивый?!

Собственная тень стала терзать монстра ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Не сразу пришло к нему тяжёлое решение. Но в последние годы борьба с самим собой измучила Фигурских. Словно шалая весенняя вода подмывает в разлив жалкую саманку, так и она подмыла выстроенный Антоном Валентиновичем жизненный уклад. Всё на свете обрыдло ему, стало в тягость.

И вот теперь, как итог, прошедшей ноябрьской ночью всё кончилось. Не стало Антона Валентиновича Фигурских – человека-кошелька, человека-акулы. Он остался там, позади, в руинах сожжённой дачи. Теперь, в предрассветный утренний час, управлял бежевой «семёркой» самый настоящий из всех настоящих Павел Павлович Зайцев. Он – то есть я – направлялся туда, откуда и появился пару десятков лет назад.

Это было моё второе превращение.

Несмотря на довольно щедрый жизненный опыт, я, как и в первый раз, нёсся в неизвестность. Разница состояла лишь в том, что тогда ехал на попутке и был гол как сокол, а сейчас – на своей машине и имел неограниченные финансовые возможности. Да-да, я уже понял, к чему прикатилось колечко! Вот поэтому, не желая выскалить зубы от голода и холода где-нибудь под забором, прихватил из прошлой жизни лишь одно – неограниченные финансовые возможности. Слишком долго рассказывать как и что, поэтому пусть это пока что останется маленькой тайной, такой же, как вся моя прошлая, настоящая и уж, конечно, будущая жизнь.

Сутки провёл я в пути. Сорок два года – не семьдесят, но усталость давала о себе знать. Тем более что сразу за Тамбовом заморосил противный мелкий дождик, и трасса покрылась тонкой плёнкой льда.

Я отключил радиоприёмник и вёл машину, сидя как на иголках. В таком состоянии сильно рисковал. Поэтому, высмотрев у ближайшего поста ДПС свободное место парковки, остановил автомобиль и, повернув ключ в замке зажигания, уткнувшись головой в руль, моментально уснул.

Меня разбудил толстый сержант милиции, постучав о стекло полосатым жезлом. Буркнув что-то, очевидно, связанное с его фамилией, запросил документы.

Сонный, достал я барсетку.

– Документики в порядке, гражданин водитель. Только вот машина новая, а номерков транзитных нет. Нарушаем правила?! – Холодный, хищный взгляд заскользил по мне и по салону автомобиля.

Я знал об этом упущении, потому что сержант был уже четвёртым сотрудником ГИБДД, которому за время пути мне приходилось врать.

– Да ладно, командир, – опять ответил как можно спокойнее. – Заглянул к сестрёнке в Каширу, так её сорванцы попросились поиграть в машине, ну и по незнанию разнесли транзитки в клочья. Вот подвели племяши так подвели!

Зачуяв поживу, сержант бодро вздёрнул рыжими усами:

– Пройдёмте на пост. Придётся заплатить штраф.

Во-первых, неимоверно хотелось спать, а во-вторых, ну не желал я, чтобы был составлен какой-то там официальный протоколишко, чтобы кто бы то ни было, когда бы то ни было смог зафиксировать, что Паша Зайцев ездил в такой-то день по такой-то федеральной трассе. Поэтому очень дружелюбно улыбнулся и спросил:

– Сколько?

– Триста рублей…

– Ладно, держи пятьсот, командир, только дай поспать. Хорошо?

Толстый слегка замялся, но шуршащая в моих руках купюра словно загипнотизировала его. Уже через две секунды она очутилась в кармане сержанта, причём я даже не совсем сообразил, как у такого громилы получился столь изящный фокус-покус.

– Отдыхайте на здоровье, – взял он под козырёк и убрался восвояси.

Я проспал около трёх часов. Проснулся от пронизывающего холода. На улице разыгрывалась настоящая метель. Порывистый ветер сильно раскачивал деревья ближайшей лесопосадки. Салон новенькой машины, созданной гигантом отечественного автопрома, был похож на решето. Хорошо ещё, что не успел я примёрзнуть к креслу. Нужно было двигаться вперёд.

И тут неожиданно в памяти возникли мамины горячие пирожки с картошкой. Тоненькие, я любил их есть с кислым молоком! Мама, мама, прости, что обрёк тебя на двадцать лет неизвестности. Но исправлюсь, обязательно исправлюсь. Мы снова будем вместе, как тогда – в детстве: ты и я.

Расстроившись от нахлынувших мощной волной чувств, запустил я мотор автомобиля. Всё-таки надо двигаться вперёд.

Около полудня показалась на шоссе заветная развязка. Свернув вправо, я сделал полукруг, проехал под мостом и через километр остановил машину.

Выйдя на улицу, закурил. Сейчас ещё можно вернуться. Красивая жизнь – она как наркотик. Расстаться с ней всегда тяжело. И тут на воспалённый ум почему-то пришли великие Пушкин и Лермонтов, Есенин и Маяковский. Наверное, тяжело умирать, как они, на пике славы, в расцвете лет?

Боже, они ведь не имели и десятой доли того, что имел Фигурских! И вообще, что общего между ними – гениями и каким-то нафуфыренным миллионером с сомнительным прошлым? Нет, я, наверное, всерьёз заболел! Как следствие – подобные мысли; и как следствие – попытка сравнить самое высокое с самым низким. Кто они?! И кто он?! Скорее всего, уже завтра состоится пышная панихида – и всё… Чёрная ночь забвения навсегда покроет нескромное бытие Антона Валентиновича Фигурских. Лишь гранитная плита на могиле да нелестное упоминание подвыпивших соперников по бизнесу иногда напомнят человечеству о том, что жил когда-то такой-то и такой.

Я не курил, а, можно сказать, ел горький сигаретный дым.

Да пошёл он – этот сноб, набитый деньгами тюфяк! Пусть хоронят, не жалко!

Вдали, по шоссе, колоннами в пять-шесть машин шли гружёные КамАЗы. Несмотря на середину ноября, везли свежие овощи туда – на север, в сердце нашей Родины – Москву. Там сказка, там дорого! И не беда, если какой-то москвич дядя Ваня, к примеру, купит на рынке головку мороженого чеснока или килограммов пять сладкого картофеля, ничего: главное в этом жестоком мире – прибыль! Прибыль любой ценой!..

То ли от бродивших в голове мыслей, то ли от третьей подряд выкуренной натощак сигареты почувствовал я, что меня вот-вот стошнит. Бросив под ноги окурок, вдохнув полной грудью свежего воздуха, сел в «семёрку» и запустил мотор. Всё! «Alles», как говорил незабвенный старшина нашей роты в армии. С Фигурских покончено окончательно и бесповоротно! А Паша Зайцев – он другой, совсем другой. Решительный, но не наглец. Он даже к сигаретам больше не притронется. Встречай, Анна Васильевна, заблудившегося сыночка!

Я решительно нажал педаль газа и резко отпустил сцепление. Машина с пробуксовкой тронулась и понесла мои бренные кости далеко-далеко от оживлённых дорог и шумных городов, в давно забытое, но такое желанное государство под названием русская деревня. Alles!