Читать книгу Туннель. Затерянные во времени - Александр Синдерев - Страница 7

Если сейчас экономика Китая напоминает кальку с лучших зарубежных достижений развитых стран, то в те далекие годы ЦРУ многому училось у «ШОСР». Училось прилежно, стремясь при этом постоянно наступить «на пятки» учителю. Так, раскусив трюк «ШОСР» по развязыванию искусственной войны в Чечне, ЦРУ придумали и создали марионеточный театр под названием «АльКайда». В тех странах, где «гастролировал» этот «театр», на «афишах» значилось имя его «художественного руководителя» Бен Ладена, хотя этот господин умер естественной смертью в 1996 году, то есть за 5 лет до известных событий 11 сентября 2001 года. Этот факт американцы тщательно скрывают, убив в Пакистане, накануне выборов Барака Обамы на второй срок, заранее подготовленного внешне «бычка».

В те далёкие годы сотрудники ЦРУ создали в нашем городе из уличной шпаны некие отряды, наподобие ДСС. В этих отрядах была сильная дисциплина, но слабая физическая подготовка. Дрались «американцы» по принципу «семеро одного не боятся». При их явном количественном преимуществе при разборках, во время «войны», приходилось часто демонстрировать наличие огнестрельного оружия у какогонибудь ДССовца. Действовало это на «американцев» отрезвляюще. Они знали о группах ДСС и чтото знали о «туннеле». Когда на вынужденной «стрелке» к «америкосам» подходил «туннельщик» со «шмайсером» и начинал говорить понемецки, то это производило на них какоето магическое действие. Словно, как в сказке о крысах и волшебной дудочке, услышав немецкую речь, они становились намного сговорчивей. На самом деле всё объяснялось просто: за убитого в городе «туннельщика» «америкосы» должны были заплатить тремя жизнями своих «собратьев по оружию». За убитого «туннельщика» в офицерском звании, плата для представителей враждебной разведки увеличивалась в разы. На ДССовцев «тариф на вендетту» не распространялся.

После проведения операции «Каток», так про себя я называл упомянутую ранее акцию, Виталий, как главный участник тех событий, был удостоин пристального и длительного внимания со стороны отдела «Т» управления КГБ по г. Ленинграду и Ленобласти. Им было интересно, а главное нужно было узнать, как на его психике отразилось участие в операции. Учитывая, что дядя Володя – отец Виталия являлся сотрудником одной из спецслужб, моего друга ожидало большое и интересное будущее. Уже тогда на него были определённые виды. Наши разговоры прослушивались, на улице за нами иногда присматривали, меняясь поочередно, незнакомые «дядьки». Виталька рассказывал, что после этой операции его отец изменился. В галстуке он стал носить газоанализатор. Это миниатюрный приборчик, позволяющий определить «загазованность» воздуха в квартире. Уже тогда, спецслужбы имели на вооружении препараты, в виде жидкостей, без цвета и запаха. Пару капель такой жидкости на подушке обеспечит любому здоровому человеку вечный покой и сон.

Виталька и дядя Володя, продолжая оставаться сыном и отцом, стали соучастниками событий, о которых лучше никому не рассказывать. Сопричастность к некой тайне поставила их на некий иной уровень семейных взаимоотношений.

Спустя несколько месяцев после проведения операции «Каток» за нами стали следить агенты ЦРУ. Они вышли на нас сами или им ктото помог, сейчас уже не установить. Эти агенты были советскими людьми, которые возможно и сами не знали на кого они работают. Следили они за нами крайне не профессионально. Бывало иногда так, что за нами шёл «америкос», за ним чекист, а замыкал «шествие молодой» или «Мишка».

Вспоминается мне один курьёзный случай из той далёкой юношеской эпохи. Мой отец, когда мы въехали по обмену в большую по площади квартиру в соседнем доме, решил организовать её ремонт. Весь ремонт сводился к тому, чтобы в ванной комнате, в туалете и в кухне выложить большую часть стен кафельной плиткой. Для проведения такой работы требовалось много просеянного песка. Это сейчас всё продаётся для ремонта, а тогда даже песок было не просто достать. В изобилии он был только в детских песочницах. Забирать его оттуда на личные нужды среди белого дня не представлялось возможным, так как подобное действие грозило массовым осуждением окружающих тебя советских людей. Решение проблемы отец нашёл в том, что вечерами, после работы ходил по окрестностям и возвращался домой с некоторым количеством непросеянного песка. Хранили мы его в большом мешке, выставив его на лестничной площадке около входной двери. Мешок был просто неподъёмным, поэтому его целесообразно было держать только на лестничной площадке с её бетонным полом. Во всех квартирах в нашем доме полы были деревянные, из досок, под которыми было небольшое пространство. Нагружать деревянный пол в квартире излишним весом, отец посчитал ненужным, поэтому мешок сразу «прописался» за дверью, став интерьерной деталью одного события.

В один из летних месяцев, уже не помню какого года, мы с Виталием ещё будучи школьниками, решили пойти к железнодорожной платформе, находящейся относительно близко от наших домов. По обе стороны от платформы, в то время, росли густые заросли малины, куда периодически наведывались мальчишки из окрестных домов. Найти созревшую малину было удачей, потому что весьма трудно быть первым в нужном месте в нужное время. В тот день, углубившись в малинник, нам повезло, так как мы нашли пару кустов с почти созревшими яркокрасными ягодами. Беззаботно рассказывая чтото друг другу стали ими лакомиться. Вдруг Виталий спросил меня о том, видел ли я «мужика в белой шляпе», который по его наблюдению шёл за нами и наверное, как и мы, является любителем малины. Я ответил, что не видел и из чистого любопытства вышел из кустов, просто оглядеться. Каково же было моё изумление, когда в 10 метрах от нас, на откосе железнодорожной насыпи, я увидел мужчину в рубашке светлого цвета с короткими рукавами, на голове которого была белая шляпа. Он спокойно стоял и смотрел в нашу сторону. Моего появления он явно не ожидал. На мгновение наши взгляды встретились. Мужчина резко развернулся и быстро зашагал в сторону платформы. Я тихим голосом позвал Виталия. Указав в сторону удаляющегося незнакомца, я спросил своего друга о том, не об этом ли человеке он говорил мне несколькими минутами раньше. Виталий ответил: «Это он». Желание оставаться в кустах, не зная замысла незнакомца, быстро пропало. Обогнув малинник с другой стороны, чтобы более не встречаться с «белой шляпой», мы отправились по домам. На следующий день, изрядно меня удивив, Виталий рассказал мне продолжение истории о нашем незнакомце.

«Когда я почти подошёл к своему дому, – начал он свой рассказ, – откудато сбоку ко мне подошёл «молодой» и спросил как дела. Я рассказал ему о человеке в «белой шляпе». «Понятно. Пойдём со мной, – коротко сказал он, и мы быстро пошли в сторону твоего дома. «Молодой» весьма быстро, шагая через несколько ступенек, поднялся по лестнице на второй этаж. Я почти бегом следовал за ним, прячась за его спиной. На лестничной площадке, куда выходит дверь твоей квартиры, мы увидели «белую шляпу», сидящем на мешке с песком. Согнувшись и устремив взор сквозь замочную скважину, он изучал интерьер твоей квартиры». Здесь я должен пояснить, что в те далёкие 60е и 70е годы прошлого века жилища советских людей были оборудованы, как правило, только одной входной дверью и почти всегда деревянной. Металлические двери, так же как мобильные телефоны, вошли в наш быт значительно позже. Замочные скважины в дверях – это не миф, это реалии той эпохи. «Стремительно приблизившись к незнакомцу, – продолжал Виталий, – «молодой» резким движением ударил его по голове тупым основанием рукоятки обычной отвёртки, не понятно, откуда и в какой момент появившейся в его руке. Незнакомец, потеряв сознание, упал с мешка на пол. Желая установить его личность, «молодой» решил проверить содержимое его карманов, надеясь найти в них хоть какиенибудь документы. У гражданина в карманах ничего не было, кроме… пистолета «Макарова», который сразу стал трофеем «молодого». Мы вынесли «шляпу» на улицу и, взяв под руки, потащили к дороге. Со стороны это выглядело так, будто двое друзей провожают домой смертельно пьяного товарища. Милицейский «уазик» появился на дороге весьма кстати и весьма неожиданно, словно его уже ктото вызвал. Нас хотели забрать всех троих, но «молодой» показал им какоето удостоверение и милиционеры, отдав ему честь, увезли с собой только «пьяницу» не способного самостоятельно передвигаться». Через несколько дней «молодой» сообщил Виталию, что незнакомец являлся «американцем» и что на следующий день его выпустили из отделения милиции, согласовав это с ГГБ. Нам объяснили, не вдаваясь в подробности, что иначе с ним поступить было нельзя. Уже потом, спустя годы, я понял почему. КГБ и SD «туннеля» очень тесно сотрудничали, но любые контакты максимально скрывали. У них были разногласия, но было и много общего. Если бы тогда «белая шляпа», попав в милицию, имел бы при себе пистолет, то его отправили бы за решётку «менты». За провал агента пришлось бы комуто отвечать. Скорее всего, мне, но на меня были другие виды.

«Американцы», после этого случая, следили за нами более профессионально, зная, что нас охраняют «туннельщики». Хотелось бы добавить, что «американцы» действовали порой весьма оригинально. В дальнейшем были случаи, когда они в течение 2—3 дней буквально блокировали нас на улицах и в метро в открытую. Это были какието масштабные с их стороны акции устрашения. Нас с Виталием не трогали, но всех, с кем мы в те дни контактировали, они брали в разработку. «Старик» както обмолвился, чтобы я и Виталий ничего этого не боялись, так как «туннельщики» официально предупредили «америкосов» о том, что в случае устранения нас обоих или когото одного, начнётся небольшая городская война. КГБ, причём, встанет на сторону немцев, как отвечающих на вызов.

Не могу ни вспомнить один случай, подтверждающий пословицу, что «дружба дружбой, а табачок – врозь». У каждой из этих трёх всесильных разведок были свои, корпоративные, как сейчас говорят, интересы. КГБ на какомто этапе, в то далёкое советское время, когда я был старшеклассником, решило столкнуть лбами, изза меня, «туннельщиков» и «американцев». А произошло следующее. Я любил и люблю до сих пор пешие прогулки. Об этом знали все, кому это знать было необходимо. В то время меня охранял «Мишка». Я знал всегда, что он гдето рядом, но для меня он оставался невидимым. В тот зимний день я как всегда пришёл со школы домой, но минут через десять я якобы, со слов «Мишки», вышел из своего подъезда и пошёл по улице в сторону парка. Это был тогда не парк в привычном понимании этого слова, а скорее слегка ухоженный лес. Смеркалось рано, так как световые дни были короткие. Вдруг, проходя мимо зарослей какогото кустарника, на объект «Мишкиного» наблюдения нападает неизвестный человек с ножом. Несколько мгновений и человек, внешне похожий на меня, смертельно раненый лежит на земле. «Мишка» бегом направился к умирающему, полагая, что это я. Во время бега он расстёгивает пальто и вставляет в «шмайсер», с которым никогда не растоётся, рожок с патронами. Как потом излагал «Мишка» в своём рапорте, он увидел, как неизвестный склонился над жертвой и вытащил из тела убитого свой нож. После чего убийца быстро скрылся в кустарнике. Подбежав к умирающему человеку, похожему во многом на меня, «Мишка» понял, что это провокация. Он стал лихорадочно соображать, что делать дальше. В голове выстроились три варианта возможных действий с его стороны. Можно было попытаться както помочь умирающему, можно было пуститься по следу на поиски убийцы, а можно было быстрее возвратиться к моему дому, чтобы со мной на самом деле не произошла беда. Он охранял меня и выбрал для себя третий вариант. Выходя из парка, он увидел, что по соседней аллее туда въезжает милицейский «уазик». В парках не было и нет телефонных будок, а мобильной связи в то время не существовало. Както очень быстро приехал наряд милиции, словно это была некая постановка, где актёры заранее знают, кто за кем выходит на сцену. После этой инсцинировки с моим убийством, «туннельщики» в качестве «профилактики» начали отстрел «американцев». О числе погибших в той маленькой локальной войне мне ничего неизвестно, но люди, работавшие на ЦРУ, надолго отстали от меня и Виталия.

Во время городских «боевых» действий нас охраняли «мышата». Мы так между собой называли моих мальчишек из «Гитлерюгенда» изза цвета их формы. Цвет напоминал окраску мышей. На них я полагался на все 100%. Они были готовы в любой момент отдать свои жизни за меня и Виталия. В девятом и десятом классах я учился в спецшколе с физикоматематическим уклоном. Чтобы добраться до школы, приходилось ездить на электричке до Балтийского вокзала, а затем минут 20 идти пешком. Меня всегда на некотором расстоянии сопровождали «мышата». Однажды, когда я был в школе на уроках, около учебного здания появился небольшой отряд «американцев» около 8 человек. «Мышат» было трое. Мои подопечные предложили незваным «гостям» пройти в глухой двор, что был рядом со школой. Таких мест в Петербурге старой застройки много. Стали выяснять отношения. У каждого члена банды уголовников, состоящей на службе у ЦРУ, были либо нож, либо цепь. «Мышата» были вооружены ножами, имели с собой два пистолета и один автомат. Любой драке, как правило, предшествует словесная перепалка. «Американцы» заявили, что немцы, так они нас называли, трусы, что в рукопашной схватке, без применения огнестрельного оружия, они – «русские братаны» завалят немчуру. Я сам русский и должен отметить, что доля правды в этом высказывании есть, так как водка крепче шнапса, но тогда был другой случай. Те трое были отменные рукопашники в возрасте около 21 года, то есть они на тот момент были старше меня на 4 года. Поясню. В «туннеле» молодёжь воспитывалась в «Гитлерюгенде» до 21 года. Затем большая часть переходила в SS, меньшая часть в вермахт. В «туннеле» были свои дивизии SS – это «Мёртвая голова», «Адольф Гитлер», «Дас Райх», «Дерлинвангер» и полк «Бранденбург800». Конечно, их штатная численность была в разы меньше, чем у первородных дивизий с такими названиями. Служа делу возрождения идей националсоциализма, «гуси» сочли необходимым увековечить память лучших формирований SS III Рейха. В вермахт из «Гитлерюгенд» попадали «двоечники». Солдаты вермахта в «туннеле» были наподобие «стройбатовцев» в Советской армии. Раненых и изколеченных эсэсовцев, в боях с «голубыми фуражками», переводили в 11 бригаду SS, которая по документам значилась как бригада резерва. Такой перевод воспринимался болезненно, хотя считался оправданным.

Слово за слово, ситуация накалилась. Единственный способ выяснить правоту озвученного – это драка. Из представленного позже доклада «мышат» следовало, что «американцы» и «туннельщики» положили на асфальт всё то оружие, которое имелось в наличии у каждой стороны. Образовалось две отдельные кучи всего того, что может резать, колоть и стрелять. Чтобы изолировать себя от соблазна применения этого оружия во время драки, с двух канализационных люков сняли крышки и положили каждую из них сверху на кучу.

С первых минут драки «американцы» поняли, что они «попали». Победа, если таковая и будет, то достанется им дорогой ценой. Когда трое уголовников уже лежали на земле в отключке, один из дерущихся «американцев» достал изза пояса нож, не сданный по условию договора, и ударил им сбоку в живот «туннельщика». Видя такое развитие событий, двое других «мышат» кинулись к крышке люка, под которой лежало их оружие. «Американцы», осознав всю опасность сложившейся ситуации, устремились к своей кучи. И снова всё, как на войне. Жизнь вновь стала зависить от принятия за секунды одного единственного правильного решения. Немцы резко бросили в сторону свою крышку люка и стали драться с «американцами», не давая им возможность вооружиться холодным оружием. Такое поведение «туннельщиков» было обусловлено тем, что уголовники на условиях сдачи оружия, затребовали, чтобы немцы магазины с патронами положили в их кучу с цепями и ножами. «Мышата» в последний момент осознали, что извлечённое из под крышки люка их собственное оружие им не поможет, так как патроны к нему находятся у противника. Двоим драться с пятерыми и при этом искать в куче холодного оружия обоймы с патронами – это уже нереально. «Мышата» приняли решение. Они выхватили из кучи «американцев» цепи, ставшие трофейными, и стали молотить ими агентов враждебной разведки без сострадания и снисхождения. «Американцы» бежали с поля боя, оставив трёх своих бойцов и оружие. Двое немцев добили этих травмированных в драке бойцов и их трупы вместе с цепями сбросили на дно канализационных колодцев, закрыв сверху крышками. Раненый ножом «туннельщик» истекал кровью. Вызвать машину «скорой помощи» не позволяла тайна существования «туннеля» и его обитателей, а такси сразу найти не удалось.

Хоронили того парня так же, как и всех, умерших в «туннеле» от ран. Рядом с госпиталем была специальная комната для прощания с успопшим. Комната была сквозная. В центре её был пьедестал, на который ставились особые носилки. Освещение приглушённое. На стене большой портрет Гитлера. По сторонам от него по одному нацистскому флагу. Офицеров в последний путь одевали в парадную форму. От старшего лейтенанта и выше полагался флаг со свастикой, который сверху укрывал нижнюю часть туловища и ноги покойника. Солдат SS хоронили, как правило, в чёрной форме. Ремни, портупеи, ножи и наградные кинжалы усопших отправлялись на склад, а они сами и их награды, если таковые имелись, на кладбище.

Похороны умерших – это головная боль офицерского состава «туннеля» до 1962 года. Дело в том, что во время блокады г. Ленинграда мест для кладбищ было предостаточно, но начиная с 1944 года всё кардинально изменилось, так как «туннель» сам оказался в блокаде. Примерно в 150 метрах в стороне от входа в подземелье немцы расчистили от деревьев и кустарников участок земли площадью около 0,5 гектара. Хоронили на участке по ночам, в тишине, но до тех пор, пока этот факт ни стал известен в Москве. По приказу командования, экипажу одного советского бомбардировщика было поручено провести бомбометание по данному немецкому кладбищу. Приказ был выполнен на «отлично».

Реальные солдаты несуществующего уже государства тем не менее продолжали по разным причинам умирать. Изза отсутствия кладбища, несколько лет, трупы отправляли в метантек (см. первую книгу). Такой способ погребения в «туннеле» имел место до 1954 года. В тот год в госпитале скончался от накануне полученного в перестрелке пулевого ранения гауптштурмфюрер SS Генрих Гиммлер. Фамилия Гиммлер в Германии, начала прошлого века, не являлась редкой. Так, во всяком случае, утверждали в беседах со мной сторожилы «туннеля». К такой фамилии, в данном случае, было добавлено имя Генрих, что в итоге вызывало определённые ассоциации у людей, давших когдато клятву верности «чёрному ордену» SS. Похоронить в метантеке ветерана SS с такой фамилией было равнозначно похоронам смысла боевого сопротивления «туннельщиков». Имя одного из вождей III Рейха не должно было быть осквернено бетонной ямой для трупов. Командование «туннеля», понимая остроту ситуации, пошло на беспрецендентный шаг. Гдето в лесу, за счёт части сокровищ Геринга, отданных КГБ, была взята в аренду на 50 лет территория земли под кладбише. Сталин к тому времени уже умер, а в Кремле его бывшие соратники делили власть, оставшуюся в наследство от вождя. Им было не до «туннеля». «Сделка», если можно так, в данном случае, выразиться прошла быстро и на несколько лет эта проблема для «туннеля» была решена. Правда, спустя гдето 7—8 лет «кладбищенская» тема вновь стала остро.

Дело в том, что местные жители из окрестных деревень в поисках грибов и ягод, забираясь далеко вглубь леса, открыли для себя немецкое кладбище. Всё было бы ничего, но один бывший фронтовик, из местных, стал рассылать во все инстанции письма, в которых приводилась достоверная, но непонятная для непосвящённых в тайну «туннеля», информация. В письмах фронтовика сообщалось, что чуть ли не каждый месяц на кладбище появляются новые, свежевыротые могилы, причём с именами и званиями на немецком языке. Автор писем, информируя разные инстанции власти о своей удивительной находке, вопрошал о том, как такое может происходить спустя 15 лет после окончания войны. Назревал скандал. Урегулировать ситуацию партия, в очередной раз, поручила КГБ – самой мощной и влиятельной организации в СССР.

На окраине одного населённого пункта в районе Мги чекисты расположили свою небольшую воинскую часть. Обустраивали и огораживали территорию дислокации данной части военные строители. За сравнительно короткий срок отведённая территория была огорожена 3х метровым бетонным забором с колючей проволокой сверху по всему периметру и вышками для часовых. Это всё была ширма. На самом деле огороженная территория являлась кладбищем для умерших в «туннеле». Охраняли объект «старшины». Это самые элитные войска в структуре КГБ. В «синих фуражках» служили призванные на действительную срочную службу юноши, имеющие, как правило, спортивные разряды и безупречные характеристики. Их служба Родине ограничивалась тремя, а позже двумя годами. «Старшин» же призывали исключительно из деревень, так же как и подавляющее большинство эсэсовцев во времена III Рейха набиралось из сельской местности. Это были крепкие, выносливые и простые ребята, которым можно было привить любую идею. «Старшин» очень трудно было взять в плен, но преценденты были. На допросах они держались очень стойко, хотя с ними не церемонились. Их, как солдат не меняющих своих убеждений, «туннельщики», как правило, расстреливали. О «старшинах» я знаю не много. Их учебная подготовка длилась 5 лет. За это время их очень многому учили. Это были настоящие профессионалы во многих областях военного искусства. Затем 20 лет обязательной службы по защите интересов Родины и выход на пенсию тем, кто во время службы стал офицером. Пенсии по меркам советского времени у «старшинофицеров» были просто сказочные. Они были в разы больше, чем у отставных офицеров Советской армии, с аналогичными воинскими званиями. Дело в том, что просто военных пенсионеров – «старшин» рядового и сержантского состава не существовало. Их по окончанию срока службы и выхода на пенсию расстреливали чекисты. Это была закрытая информация и «старшины», служа Родине, ничего об этом не знали. Форма у элиты войск КГБ была чёрного цвета, очень похожая на форму советских морских пехотинцев. Бушлаты и брюкигалифе были оторочены кантом красного цвета. На левом рукаве выше локтя красовалась эмблема ввиде меча с двумя скрещенными стрелами. Одному пленному «старшине» был однажды задан шуточный вопрос о том, куда с эмблемы «старшин» исчез щит, ведь «щит и меч» – это эмблема КГБ. Пленник весьма достойно, с гордостью ответил, что «щит» – это символ обороны, а они – «старшины» предназначены для атак и поражения противника, поэтому «щит» им не нужен.