Читать книгу Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами - Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist, Koostaja: Egle Saska - Страница 30

Я славно спал. Я не пролил ни единой слезы и на следующий день, то бишь нынче, в ясном уме, проходя мимо домов, где Ваши путешествия давали мне пищу для забав и где последнее из них внушило мне любовь к Вам, я почувствовал нечто необычайное. Люблю ли я Вас еще более, чем могу вообразить? Ну, что ж, в этом нет беды. Судя по тому, как обстоят дела, два-три моих чувства будут всегда удовольствованы в вашем обществе, дражайшая княгиня, и я не соскучусь. Мне будет жаль Вас, если Вам откажут в такте и вкусе: покамест же я скажу себе: она играет с любовью, это месть дитяти. Тут-то она и поймается.

Когда, после того как Вам придется попоститься из‐за отсутствия восхвалений, поскольку мои для Вас – ничто, и, обшарив всю Вену, Вы возьмете меня за неимением лучшего, то будет для меня бесчестьем. Но я не гордец. Я испью мой позор в чаше сладострастия. Вы у меня в голове, в сердце и повсюду. Мне хватает ума остановиться, когда я вижу вещи невозможные; но таковых нет: их заменили бесчисленные возможности, удобные случаи и огромная пустота, о коей я Вам объявляю.

Маловато для всевозможных успехов. У Ваших ног среди прочих будет Пейджет407; но наследовать двум-трем козявкам дурного тона не польстит Вашему самолюбию: и потом Вы узнаете, что он любит другую и что на него всякий раз находит причуда жениться. Вы станете прекрасной Арсеной, я стану инкогнито вашим угольщиком408.

Чем больше Вы будете твердить о странности моей поздней любви, тем легче Вам будет вознаградить ее. Этому никогда не поверят. Никто не знает, что такое купить друга ценой мнимой жертвы, и ценой чего еще? Разделенного удовольствия, доверия и веселья. Вы меня всегда воодушевляли. Я увидел Вас как первую женщину.

Ныне я люблю Вас как самую желанную. Я почитал Вас как мужчину и обожал как божество. Сделайте так, чтобы я любил Вас как друга после того, как чувству дружбы предшествовало другое.

Я попросил бы у Вас любви, если бы мог внушить ее: но она никогда бы не дала мне власти над Вашими прелестями. Сие могло бы быть следствием легкого интереса, благодарности, любопытства, шутки, своенравия, праздности и того, как я Вам говорил, дражайшая княгиня, что должно было произойти лишь три-четыре года назад и чему я окажу честь.

Не ведаете ли Вы, великолепная женщина, счастья от неверности без веры? Напрасно я бы объявлял об этом, никто бы не поверил, а я, коему известна история Вашей жизни, стал бы славен тем, что многому научил Вас.

Я позволяю здесь немного любить меня моему агнцу409 только затем, чтобы доказать, что еще возможно, не бесчестя себя, даровать мне то, что я прошу. Но все же у меня мало надежды, отчего мне трудно явить то, что я тогда бы почувствовал. Ныне меня вдохновляют честь и желание. Придерживаясь принципа расход сверяй с приходом, я не дерзаю предаться пылу, который сдерживаю в груди. Я говорю Вам обо всем этом рассудительно и не произношу слова любовь, столь пресного и избитого, но я уверен в том, что на два десятка степеней выше этого слова, которое слишком мало для Вас значит, и в страсти, никогда доселе не виданной… как Вы бы удивились и посмеялись, посмеялись, быть может, даже больше, чем предполагаете. А я, Геракл, поразивший чудовищ добродетели, гордости, властолюбия, легкомыслия, равнодушия и превосходства над всем женским полом, сколь был бы я горд! Вашему взору предстал бы новый мир. Иная жизнь придала бы остроты той, коей Вы живете, блистательной, это правда, но каковой в отсутствие иного Вы пресыщены.

Ваши придворные доставят Вам удовольствие, на миг. Вы очаруете их взор, но не их ум, ибо он не сможет оценить Ваш, и бесчисленные оттенки Вашей грации и Вашего совершенства. Только я, дражайшая княгиня, по-настоящему способен на это в мире. Потемкин ничего не смыслил в Ваших прелестных европейских формах. Французы – в восточных. И никто ничего не смыслил в красоте Вашей души, ибо ни у кого нет ни времени, ни желания искать в Вас глубины. Ваша логика, Ваш разум ускользнули от ослепленных Вашими прелестями. Все скорее окаменели, нежели были обольщены. Ваш красивый греческий нос, Ваш римский профиль произвели впечатление, обратное тому, что производила голова Медузы. Европа и Азия упали к Вашим ногам. Там же был бы и я, но дабы в этой позе попытаться достичь вашего сердца. О да, дражайшая княгиня, несмотря на Ваш отсутствующий вид и насмешки всего мира, я буду любить Вас новым образом, по-своему, всю жизнь.

Теплице, сего 30 июля 1805 года

Кристина получила коров и ящики и не думает, что я столь глуп из‐за Вас, во всяком случае столь глуп, сколь на самом деле.