Читать книгу Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами - Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist, Koostaja: Egle Saska - Страница 33

Я никогда не отправлял в отставку. Я уходил порой в отставку. Я часто получал абшид: но потому, что был уже занят в другом месте. Ныне сего не скажешь, а я его получаю. Нет, Вы не из цивилизованных русских. Вы до сих пор варвар тех времен, когда вы еще даже не приняли крещения. Вы делаете вид, что верите, будто мои письма и мое чувство к Вам – игра ума. Как раз напротив, сударыня. Не стану более объясняться. Первое впечатление, возможно, против меня. Я не буду ничего должен вкусу. Но я обязан всем размышлению. «Октавиан, в себя вглядись»420. Что Вы совершили с тех пор, как появились на свет? Вы столь самодовольны, моя княгиня, что говорите мне: у меня был господин такой-то, после этот, а за ним тот, а после еще другой господин такой-то. Сие неправда. Подобное опровержение должно побудить Вас вступить в необычное сражение. Вспомните о том времени, когда Дамон посоветовал Селианте взять его, дабы «наши распри мы свести на нет смогли», и ответьте вместе с ней: «Что ж, шутка неплоха, по нраву мне она»421.

Кто говорит Вам о бедной любви, о несчастной страсти? Мое чувство и больше, и меньше всего этого. К оружию меня зовет слава. Вас должно заставить сдаться удовольствие, а подготовить к сдаче – разум. Эгра предвосхищает то, что должен свершить Теплице. Мне было бы желательно, дабы доктор Амбрози422 прописал меня Вам как необходимое средство Вашего лечения. Многим от сего стало весьма недурно, и вовсе не нужен красивый парк с купальнями, ибо им не дадут воспользоваться ни их владелец, ни его сын423. Подумайте о долгих сентябрьских вечерах, когда, придя в себя после кутерьмы Кристины, совершив прелестную прогулку, Вы возлегаете на диван, где Вам надо разобраться в сумятице, царящей в вашем сердце. У Вас никогда не было времени понять, что там происходит. Рассудительная, Вы меня берете. Взбалмошная, Вы меня берете.

Я только что говорил с Вами с семи часов вечера до десяти; но подумайте о плохой погоде, которая мешает прогуливаться с полудня до трех. Побыв доныне матерью, будьте женщиной, галантной дамой, а после – достойнейшим мужчиной, любезным, элегантным, образованным, совершенного тона, тем, кем Вы в конце концов являетесь, превосходя во всем оба эти пола. Вы легендарное божество. Вы принцесса из романа. Станьте той, что войдет в историю. В Вашем лице есть нечто мифологическое и римское, и у Вас подлинно античные черты. Но Ваше изящество – нынешних времен, и у Вас есть все, что надо, дабы появилось желание нарушить почитание, предписываемое сим красивым внушительным видом. Вы великолепны на вершине алтаря, но спуститесь с него и станьте смертной, станьте и впрямь человечной. Великая Екатерина нашла гений в одном Потемкине, красоту – в одном Ланском424. Возьмите меня как Ермолова425 и вознаградите по меньшей мере мою скромность. Сделайте величественно Ваши три реверанса, дважды в день расставаясь с Вашим окружением, и возвращайтесь подобно ей, с таким видом, словно она удалялась лишь затем, чтобы позаботиться о своей империи.

Сколько раз это возвращение смешило меня: я говорил себе: четверть часа тому назад Ее Величество вела себя как простое частное лицо!

Вы полагаете, что я когда-либо беседовал в письмах с другой? Только Вам можно так писать426. Так я и говорю Вам, что, несмотря на всю очевидность, что война идет, ее не будет427. Так, как и прихода русских войск, о котором постоянно твердят. У Вашего Адама428, отнюдь не первого человека на земле, достаточно врагов при дворе и он не станет искать их за тысячу лье от дома. У Александра и Гефестиона, хотя они и посылают время от времени кое-какие войска в Персию, никогда не будет Квинта Курция429, но их будут любить за доброту и умеренность.

Не проходит и дня, чтобы я не провел двух часов с едким, ироничным и остроумным Марковым430, приятным государственным мужем, говоря с ним о прошлом и будущем, ибо настоящее ему не по нраву. Поспорив немного, мы расстаемся, вполне довольные друг другом.

Я сопроводил моего агнца с ее ягненком к [Мамаке] на корабле в Дрезден. Я встретил там Курляндских431, все таких же хорошеньких и непотребных. Беласет [?], сохранивший у них свое место, пожелал остаться здесь на службе у Вюртемберга432, но не вышло, и он уехал. Здесь нынче только на нее приятно посмотреть и на русских дам, вскоре отъезжающих, как и дорогой агнец.

Я почти снял для Вас, дражайшая княгиня, Ваше «Златое сердце»433 на весь сентябрь; если Вы приедете раньше, чего я желаю, то сможете там сразу же поселиться. Это именно то, что Вам нужно, и мне тоже: если быть только Вашим другом, дистанция вполне благоразумная. Если быть Вашим возлюбленным, Тора и Шлосберг434 меня не испугают.

Пишите мне, вернее приезжайте; и проявите, моя дражайшая пантера, чувства, если не нежные, то более человечные и благоразумные. Ручаюсь, что Вы не сделаете меня очень несчастным, только видеть Вас – для меня величайшее счастье435.

Теплице, сего 16 августейшего месяца, как писал Вольтер, для которого август был недостаточно звучным.