Читать книгу Россия – щит Антанты - Алексей Олейников - Страница 5

Оперативное планирование сторон прошло под сильнейшим давлением плана Шлиффена для германского блока и плана Фишера для Антанты. Российское планирование (планы «А» и «Г»), австро-венгерский план «Р» и французский «План 17» в своей основе отражали это обстоятельство.

У Германии был единственный шанс выиграть войну на два фронта – использовать преимущества внутренних операционных линий, разгромить противников по частям. Иначе говоря, разгромить Францию, пользуясь разницей в сроках между французской и русской мобилизациями. Соответственно, от германских сил, изначально развертываемых на востоке (8-я армия в Восточной Пруссии), требовалось лишь держать фронт в течение 10–12 недель. Ради достижения своей главной цели внешней политики – сокрушения Франции – немцы жертвовали интересами своего австрийского союзника, который обрекался на поражение и потерю Галиции, предполагалось ими и оставление Восточной Пруссии. Исходя из экономических и политических предпосылок, Германия вести войну на истощение не могла.

Как отмечалось выше, в связи с особенностями стратегического планирования внимание русского руководства было приковано к двум театрам военных действий – восточно-прусскому и галицийскому. По сути, проводились две самостоятельные фронтовые операции – первая в интересах союзников (прежде всего Франции), вторая в собственно российских интересах.

Восточно-прусское направление (8-я германская армия против русского Северо-Западного фронта в составе 1-й и 2-й армий) было второстепенным и для России, и для Германии, но именно здесь решилась судьба мировой войны.

По срокам мобилизации Центральные державы значительно опережали Россию. Так, 8-я армия была отмобилизована уже к концу июля, а к концу первой недели августа – ландверный корпус Р. фон Войрша в Силезии. В то время проблемы, связанные с нехваткой людей, лошадей, имущества, преследовали русские войска (особенно сказались на действиях 2-й армии А. В. Самсонова).

Говоря о театре военных действий, следует отметить, что район Мазурских озер препятствовал согласованным действиям крупных войсковых масс (озера разрывали единый порядок русского развертывания на две части), нельзя не помянуть и различную колейность железных дорог противников и их густоту. Совершенно обоснованным представляется следующая характеристика восточно-прусского театра военных действий: «Восточная Пруссия по справедливости считается самым трудным театром войны в Европе. Правильнее даже считать эту провинцию целой сплошной громадной крепостью, до того сильны препятствия на этом театре как естественные, так и искусственные, возведенные немцами».[19]

Целью русских в Восточно-Прусской операции Северо-Западного фронта 4 августа – 1 сентября 1914 г. (командующий генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский) было захватить кенигсбергский выступ и обеспечить правый фланг войск в Польше, окружить и уничтожить германские войска в Восточной Пруссии. Наступление 1-й армии планировалось севернее Мазурских озер с охватом левого фланга противника. 2-я армия должна была наступать в обход Мазурских озер с запада, чтобы разбить немецкие корпуса, развернувшиеся между Вислой и Мазурскими озерами, и воспрепятствовать отходу немцев за Вислу.

Цель действий 8-й германской армии состояла в сковывании русских сил и выигрыше времени для переброски германских войск с Западного фронта после поражения Франции. Германское командование по ходу развития событий не исключало возможности оставления Восточной Пруссии и отхода за Вислу.

Таким образом, для Северо-Западного фронта операция носила наступательный характер, а для 8-й германской армии – характер активной обороны (защитить Восточную Пруссию можно было только активным маневрированием, для чего местность с густой сетью шоссейных и железных дорог была весьма удобна).

В силу как объективных (наличие Мазурских озер), так и субъективных (отсутствие согласованности в действиях командующих 1-й и 2-й русскими армиями, а главное – ненадлежащее руководство операцией со стороны командования фронтом) факторов фактически проводилась не единая фронтовая, а две обособленные армейские операции.

Говоря о группировке русских войск, следует отметить, что ряд частей в состав армий не попали, а были сосредоточены в Польше, впоследствии войдя в состав 9-й армии. Более того, был изъят ряд частей в ходе операции. В частности, полагая, что предназначенных против Восточной Пруссии сил хватит с избытком, и стремясь развернуть операции на левом берегу Вислы, Ставка Верховного Главнокомандующего ослабляет 1-ю армию на один корпус, перебрасывая в ходе операции гвардию и 1-й армейский корпус к Варшаве (компенсация осуществляется в виде 20-го армейского корпуса). Не успевали к наступлению и казачьи полки, которые должны были нести службу войсковой конницы. Всего в составе Северо-Западного фронта имелось 17,5 пехотных, 8,5 кавалерийских дивизий, 1,1 тыс. орудий (из них 36 тяжелых), 250 тыс. человек: 6,5 пехотных и 5,5 кавалерийских дивизий (402 орудия, до 100 тыс. человек) в 1-й армии и 11 пехотных, 3 кавалерийские дивизии (702 орудия, 150 тыс. человек) во 2-й армии.

В этот период пехотная дивизия – главная тактическая и организационная единица, выражающая боевую силу государства в Первой мировой войне. Особенно стала цениться степень оснащения пехотной дивизии и армейского корпуса артиллерией – в эпоху тактики огневого боя главной силой становится количество орудий и оснащение ими полевых войск. В огневой мощи германские и австрийские корпуса превосходили русские. Ситуация усугублялась в связи с хроническим некомплектом русских пехотных частей. Именно поэтому количество русских дивизий на фронте почти повсеместно превосходило количество германо-австрийских, но это не всегда отражало реальное соотношение сил.

В той или иной мере это характерно и для Французского фронта – в августе 1914 г. 79,5 пехотных дивизий германской армии противостояли 89 дивизиям союзников России. Мы это отмечаем для того, чтобы формальное количественное преобладание русских соединений над противником в течение всей войны ни в коей мере не воспринималось как реальное превосходство русских над немцами в числе и тем более в огневой мощи.

Применительно к Восточно-Прусской операции отмечается не только превосходство немцев над каждой из русских армий (в придачу к таким немаловажным факторам, как наличие укреплений и знание местности), но и общее превосходство германцев в силах[20] (учитывая общий некомплект русских армий, отвлечение полевых войск на охранные и коммуникационные задачи, а также тот факт, что огневая мощь русской дивизии равнялась примерно 1/2 германской,[21] а ландверные (второочередные) части Германии по командному кадру и подготовке почти не отличались от полевых, лишь несколько уступая им в артиллерии).

В условиях кризиса 1915 г. состав русских дивизий еще более резко отличался от германо-австрийских. Если первые исчислялись сотнями штыков, то вторые аккуратно пополнялись и представляли собой полнокровные боевые единицы. Ситуация несколько начала выправляться с конца 1915 г. – начала 1916 г., но огневое превосходство дивизии противника имели всегда.

К началу операций на Русском фронте у немцев в составе 8-й армии генерал-полковника М. фон Притвица имелось 16 пехотных дивизий (200 тыс. человек при 1044 орудиях, из них 156 тяжелых) плюс 2 дивизии Силезского ландверного корпуса. В дальнейшем были осуществлены переброски подкреплений, в их числе с Французского фронта прибыли 11-й армейский корпус, Гвардейский резервный корпус, 8-я кавалерийская дивизия. Они соединения прибыли уже в конце операции, поучаствовав в первом сражении у Мазурских озер. 1-я ландверная дивизия (Гольца) также была переброшена на усиление 8-й армии с датско-германской границы. Но она, в отличие от корпусов с Французского фронта, была переброшена раньше, в момент смены командования 8-й армии, когда она отступала после Гумбиннена.

Стоит отметить, что для 1-й русской армии второочередные пехотные дивизии, тяжелая артиллерийская бригада, а также второочередные казачьи части, приданные в качестве войсковой конницы, к началу наступательной операции не прибыли. В 1-й армии тяжелых орудий не было (хотя предполагалась осада Кенигсберга). Во время сражения в состав 2-й армии прибыли 36 тяжелых орудий, и на бумаге число орудий достигло 738.

Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что русские оставляли свои полевые части по тыловым гарнизонам (второочередные дивизии, составлявшие немалую часть сил фронта, находились еще в процессе развертывания), это в общей сложности отвлекло примерно 2,5 пехотной дивизии. Что касается немцев, то они стремились выводить крепостные второочередные войска в поле, а немецких орудий насчитывалось с учетом крепостных 1131.

Соотношение сил (тем более при наступательной операции русских) оказалось явно не в пользу Северо-Западного фронта. По сравнению с 8-й германской армией 1-я и 2-я русские в отдельности были слабее, на чем германцы и построили свой маневр.

Мы столь подробно рассмотрели соотношение сил противников, поскольку в работах некоторых иностранных специалистов присутствуют домыслы и откровенные инсинуации, искажающие реальность. Причем фантастические цифры кочуют из одних «трудов» в другие. Так, австрийский историк В. Раушер писал: «1-я (Неманская) армия, насчитывавшая 246 тысяч человек и 800 орудий, отрежет немецкие войска от Кенигсберга, а 2-я (Наревская) армия, имевшая в своем составе 289 тысяч человек и 780 орудий, воспрепятствует отходу немецких войск на Вислу. Немецкие войска насчитывали всего 210 тысяч человек и 600 орудий и, понятно, были слабее наступавших».[22] Комментарии, как говорится, излишни.

Не закончив полностью сосредоточение в связи с настойчивой просьбой французов о помощи, 1-я и 2-я армии перешли в наступление. Операция проводилась в интересах Французского фронта; многократно просьбы о скорейшем ее начале передавались представителями дипломатического корпуса и военного руководства союзников.

Структура операций русских армий была следующей.

Операции 1-й армии осуществлялись в направлении Владиславов – Сувалки путем наступления на фронт Инстербург – Ангербург.

4 августа произошло сражение под Сталлупененом. Оно вылилось во встречный бой между 1-м германским и 3-м русским армейскими корпусами (центр боевого порядка 1-й армии) с подходом других войск. Частям русской 27-й пехотной дивизии противостояли германские 1-я и 2-я пехотные дивизии 1-го армейского корпуса. Начавшись неблагоприятно для русских (заминка и временный отход 105-го пехотного полка 27-й пехотной дивизии), бой закончился поражением немцев, отошедших к Гумбиннену: «В итоге дня 17 августа (по новому стилю. – А. О.) 1-й германский корпус потерпел поражение. 1-я пехотная дивизия была серьезно потрепана, потеряв часть артиллерии; 2-я пехотная дивизия, действовавшая на широком фронте, была отброшена превосходными силами русских».[23]

6 августа было знаменательно сражением русской кавалерии (крайний правый фланг Русского фронта, корпус хана Г. Нахичеванского) с бригадой прусского ландвера у Каушен. Эскадронам пришлось вступить в бой с ландверной пехотой 6-й и 2-й бригад при поддержке артиллерии. Атака спешенной гвардейской кавалерии успеха не имела, но поражение немцев решила конная атака 3-го эскадрона конной гвардии ротмистра барона П. Н. Врангеля. Несмотря на сильный артиллерийско-ружейный огонь противника и выбытие из строя офицеров, германская батарея на ключевой позиции была захвачена.

7 августа развернулось Гумбинненское (Гумбиннен-Гольдапское) сражение – встречный бой с попыткой германского охвата русского 20-го армейского корпуса. Соотношение сил:[24] 74,4 тыс. штыков немцев при 224 пулеметах против 63,8 тыс. штыков русских при 252 пулеметах; 408 русских орудий против 408 легких и 44 тяжелых германских орудий.

Главный удар наносили 1-й и 17-й германские армейские корпуса. Русский 20-й армейский корпус, несмотря на тяжелую обстановку, выдержал удар и перешел в контратаку. Контрудар русских частей вызвал панику в 1-м германском корпусе, и его правый фланг в беспорядке стал откатываться назад. К этому времени был разбит и 17-й германский армейский корпус – 3-й русский корпус поймал его в огневой мешок. В германском описании войны говорилось: «Великолепно обученные войска, позднее всюду достойно себя проявившие, при первом столкновении с противником потеряли свою выдержку. Корпус тяжело пострадал. В одной пехоте потери достигли в круглых цифрах 8000 человек – треть всех наличных сил, причем 200 офицеров было убито и ранено».[25] Как отмечал русский участник боя: «На наш средний армейский корпус, 3-й генерала Епанчина, наступал 17-й германский корпус знаменитого генерала Макензена, едва ли не лучший во всей германской армии… Пехота Макензена, поддержанная сильнейшим огнем сразу развернувшейся артиллерии, перешла в решительное наступление и атаковала русский центр, проявив в этом встречном бою выдающийся наступательный порыв… Скоро немцы попали в устроенный здесь русским военным искусством огневой мешок, который наша артиллерия простреливала насквозь. Эта огневая ловушка их погубила. Жестоко расстреливаемые метким и сосредоточенным огнем нашей артиллерии, немцы к четырем часам дня дрогнули и неудержимой волной хлынули назад всей боевой линией, причем казалось, что паника одолела самую прочную немецкую дисциплину».[26]

35-я и 36-я пехотные дивизии немцев, потеряв моральную устойчивость и сея в тылу панику, отошли за р. Ангерап. Вечером 7 августа фон Притвиц, подведя итоги сражения, нашел невозможным дальнейшее продолжение предпринятой им наступательной операции.

Это было первое серьезное поражение немцев в войне.

Исследователь кампании 1914 г. на северо-западном театре военных действий профессор И. И. Вацетис констатировал: «8 германская армия в бою под Гумбиненом потерпела крупную неудачу, которая при продолжении боя могла бы обратиться в катастрофу».[27] Полковник Ф. Храмов отмечал: «Сражение под Гумбиненом выиграно русскими войсками. Они нанесли крупное поражение четырем германским дивизиям, имея со своей стороны значительно потрепанной только одну (28-ю) дивизию».[28]

Итогом сражения стали: а) смена командования 8-й германской армии и начало ее отступления на Вислу; б) самое главное – немцы приняли решение перебросить на восток с Французского фронта 6 корпусов. Три из них начали переброску (причем два из и так ослабленного и наиболее ответственного германского правого крыла, наносившего удар через Бельгию, – 11-й армейский и Гвардейский резервный корпуса; готовился к переброске также 5-й армейский из армии кронпринца). 5-й корпус был выведен с фронта и начал грузиться в эшелоны, но переброшен не был – надобность отпала. Перебрасывалась также 8-я саксонская кавалерийская дивизия.

9 августа продвижение 1-й армии было возобновлено, но соприкосновение с отходящим противником утрачено. Двухдневная остановка 1-й армии после Гумбиннена оказалась роковой для войск 2-й армии А. В. Самсонова.

В дальнейшем 1-я армия увлеклась осадой Кенигсберга, ее левый фланг (1-я кавалерийская дивизия) должен был войти в соприкосновение со 2-й армией, но безрезультатно.

Параллельно осуществлялись операции 2-й армии. Она имела своей задачей главные силы направить на фронт Рудшани – Ортельсбург (во фланг и тыл линии Мазурских озер).

10–11 августа произошел бой 15-го армейского корпуса 2-й армии с 20-м германским армейским корпусом у Орлау – Франкенау, окончившийся поражением немцев. Разгром группы генерала О. фон Шольца (3,5 пехотной дивизии, костяк которых составлял 20-й армейский корпус) на южной границе Восточной Пруссии создал предпосылки для успешного наступления армии А. В. Самсонова. «8-я пехотная дивизия русских энергичным ударом захватила с налета высоты у Орлау, а оборонявшую их 73-ю бригаду 37-й германской дивизии отбросила в северном направлении. Одновременно 6-я пехотная дивизия русских сосредоточенным артиллерийским огнем нанесла серьезное поражение 70-й ландверной бригаде».[29]

Этот бой стал вторым крупным успехом русских армий в Восточной Пруссии после Гумбиннена. Отбросив войска 20-го германского корпуса к северу, 2-я армия открыла себе путь вперед.

К сожалению, дальнейшие ошибки и неумение командования армии объективно оценить обстановку не позволили развить достигнутый успех. Уже с начала операции руководство армией начало допускать ошибки. Главная проблема заключалась в том, что «если бы генерал Самсонов знал действительную обстановку, а не наступал вслепую, то следовало всеми силами 13-го и 15-го корпусов и 2-й пехотной дивизии обратиться против группы Шольца и до окончания перегруппировки 8-й германской армии нанести ей решительное поражение. Но Самсонов представлял себе обстановку в соответствии с информацией фронта в том виде, что германцы отходят к Висле, а потому спешил на север, чтобы отрезать им пути отхода».[30]

С 11 августа «в руки германского командования начали регулярно попадать русские радиограммы оперативного характера, а иногда и армейские боевые приказы, которые германцы доставали якобы у убитых офицеров. Это указывает на то, что у них неплохо работала агентурная разведка… С этого дня германцы действовали, имея открытыми карты противника».[31]

Ситуация усугубилась и тем обстоятельством, что штаб 2-й русской армии оторвался от войск на пять переходов, что чрезвычайно осложнило управление войсками, особенно при недостатке технических средств связи. К тому же остановка 1-й армии вместе с уклонением 2-й армии на 60–70 км западнее для более глубокого охвата противника привела к тому, что 2-я армия, наступая на фронт Алленштейн – Остероде, оказалась в трех группах, растянутых на фронте около 100 км. На обоих флангах были созданы обеспечивающие операцию группы: на правом – в составе 6-го армейского корпуса и 4-й кавалерийской дивизии (оторванность от других корпусов на 50 км), на левом – 1-й армейский корпус, превращенный в неподвижный заслон у Сольдау, 6-я и 15-я кавалерийские дивизии. В центре наступала ударная группа в составе 13-го и 15-го армейских корпусов и 2-й пехотной дивизии 23-го армейского корпуса. Фактически около половины сил 2-й армии было задействовано на обеспечение операции, действуя пассивно. Массированного, таранного удара по противнику организовать не удалось.

Начиная с 13 августа (после перегруппировки) осуществлялась реализация замысла генерала Э. Людендорфа – нового начальника штаба 8-й германской армии. Оставив заслон против остановившейся 1-й армии, немцы (пользуясь развитой железнодорожной сетью и оперативной подвижностью) все силы сосредоточили против 2-й, решив сбить ее фланги и поймать в мешок центральные корпуса.

Фланговые корпуса самсоновской армии – 1-й и 6-й армейские – были сбиты с позиций в боях 13–16 августа и отошли, что дало возможность противнику окружить центральные русские 13-й и 15-й армейские корпуса. Если неудача 6-го корпуса была очевидна, то не все было однозначно в боях 1-го у Уздау. Так, корпус долго с успехом держался. Контрудар 14 августа против 5-й ландверной бригады и 2-й пехотной дивизии немцев был чрезвычайно энергичным. В скором времени контратакованные германские части были смяты и начали отход на север, многие из них поддались панике. В результате контратаки успех на стороне русских был очевидным, но развить его они не могли, так как их действия были слабо организованы, а руководство войсками со стороны командования корпуса отсутствовало, вследствие чего успех носил локальный характер. Весьма интересен следующий факт: когда на левом фланге 1-го русского армейского корпуса контратакой 22-й пехотной дивизии был достигнут значительный успех, около 11 часов на его правом фланге (в 24-й пехотной дивизии) был распространен по телефону от имени командира корпуса генерала Л. К. Артамонова ложный приказ об отходе, «скоро охвативший все части, и вследствие плохого управления в этом корпусе войска начали отходить».[32] Возможно, это недоразумение, а может быть, и одна из самых успешных операций германской разведки в войне. О данном факте писали исследователи самсоновской катастрофы комдив Г. С. Иссерсон и полковник Ф. Храмов.

В итоге германцы смогли спокойно приступить к окружению центральной группировки самсоновской армии – 13-го и 15-го армейских корпусов и 2-й пехотной дивизии 23-го армейского корпуса. С 15 августа около 13 германских дивизий действовали против пяти русских, личный состав которых был утомленным и голодным.

Следует отметить огромное значение (тем более при проведении операции на окружение) знания немцами из перехваченных радиограмм оперативных документов штаба 2-й армии с диспозицией войск и постановкой им боевых задач. Так, две перехваченные радиограммы от 12 августа вскрыли как группировку 1-й и 2-й армий, так и планы действий командующих этими армиями. Германские генералы действовали наверняка, «поэтому если бы русские радиограммы не помогли германцам, они знали бы о противнике так же мало, как и русские».[33]

Несмотря на все неблагоприятные факторы, в ряде боев русские войска центральной группы нанесли поражение немцам (Ваплиц, Мюлен и др.), заняли 14 августа Алленштейн. Части 15-го армейского корпуса и 2-й пехотной дивизии, разгромив 41-ю германскую дивизию, «фактически сорвали план германского командования окружения русских войск в районе Гогенштейна».[34] 15 августа бригада 1-й пехотной дивизии 13-го армейского корпуса, следовавшая в авангарде, около 14 часов атаковала в районе севернее Гогенштейна во фланг и тыл ландверную дивизию Гольца, и к 17 часам обратила ее в беспорядочное бегство на северо-запад.

Но общей картины это уже не меняло. Продвигаясь вперед, центральная группа корпусов 2-й армии сама еще глубже входила в капкан. Слишком поздно поступившее распоряжение на отход привело к плачевным результатам. 16–18 августа наблюдались попытки пробиться из окружения и гибель русских 13-го и 15-го армейских корпусов.

Не было принято мер ни по организации единого руководства окруженными войсками в целях прорыва, ни по помощи извне. В итоге отступающие части и группы солдат и офицеров вели локальные бои, пытаясь пробиться к своим. Даже в обстановке хаоса отступления и боев в окружении русские войска самоотверженно выполняли свой долг. «К полудню 29 августа (16-го по старому стилю. – А. О.) шесть русских батальонов 13-го корпуса, оборонявшиеся в лесу севернее Мёркена, в д. Мёркен и в озерном дефиле у Шлага-М, окруженные 1-м резервным корпусом (18 батальонов), дивизией Гольца, 37-й пехотной дивизией и 3-й резервной дивизией (тоже 18 батальонов), действительно отлично дрались и доблестно погибали».[35]

Немцы переключили внимание на войска П.-Г. К. Ренненкампфа.

Общая идея наступательной операции германцев сводилась к тому, чтобы, обходя левый фланг русских с юга и отбрасывая их к нижнему течению Немана, разгромить 1-ю армию. Противник располагал (помимо отдельных дивизий) уже шестью армейскими корпусами (в их числе переброшенные с Французского фронта 11-й армейский и Гвардейский резервный корпуса) против 4,5 корпуса у П.-Г. К. Ренненкампфа (2, 3, 4, 20-й корпуса, 57-я пехотная дивизия). Присутствовал у германцев и целый кавалерийский корпус – 8-я и 1-я кавалерийские дивизии. Противник обладал более чем полуторным превосходством в огневой мощи (212 батарей против 95–1146 орудий против 724). В начале операции около 12,5 активных пехотных дивизий русских противостояли 18–18,5 пехотным дивизиям 8-й германской армии. Непосредственно в операции участвовали 170 германских батарей против 85 русских.[36] Подход в ходе сражения второочередных русских дивизий не привел к изменению ситуации. Более того, эти необстрелянные соединения и дали основную цифру потерь 1-й армии.

Пользуясь тем, что 10-я русская армия доформировалась, а 2-я приводила себя в порядок, командующий 8-й германской армией П. Гинденбург провел 25–31 августа сражение у Мазурских озер. Бои, шедшие с переменным успехом (например, 29 августа 20-й русский корпус опять занял Гольдап), привели к вытеснению армии П.-Г. К. Ренненкампфа из Восточной Пруссии. Сами немцы считали, что «1-я русская армия не была разбита и значительная ее часть вообще не принимала участия в боях».[37] Э. Людендорф писал: «В большинстве случаев, в особенности в 20-м армейском корпусе, бои протекали не особенно удачно. Русские дали решительный отпор».[38]

В итоге к началу сентября противоборствующие стороны возвратились в первоначальное положение.

В Восточно-Прусской операции оба противника не решили поставленных задач: русские не смогли занять Восточную Пруссию, немцы не смогли выиграть на Востоке время для завершения кампании на Западе. Более того, произошло именно то, чего стремились избежать авторы плана Шлиффена: немцы ослабили ударную группу на Французском фронте ради интересов второстепенного театра военных действий и лишили себя надежды на благополучный исход всей войны.

Вместе с тем, говоря о Восточно-Прусской операции, можно отметить, что хоть немцы и терпели ряд жестоких поражений в рамках отдельных боев, но выиграли операцию. «19 августа (здесь и далее в цитате – новый стиль. – А. О.) 25-я и 29-я пехотные дивизии русских разгромили левый фланг 1-го германского корпуса генерала Франсуа; 20 августа под Гумбинненом были разбиты 1-й и 17-й армейские корпуса; в период августовского сражения Самсоновской армии русские разбили 6-ю и 70-ю ландверные бригады у Гросс-Бессау и Мюлена, ландверную дивизию Гольца и 3-ю резервную дивизию у Хохенштейна, 41-ю пехотную дивизию у Ваплица, 37-ю пехотную дивизию у Лана, Орлау, Франкенау; наконец, они нанесли поражение 2-й пехотной дивизии под Уздау. Но отдельные блестящие тактические успехи русских войск не были увязаны в общую победу… По вине русского высшего командования, с одной стороны, слепо шедшего на поводу у французского генерального штаба, а с другой – не сумевшего организовать согласованные действия двух армий, операция завершилась частным поражением 2-й и отходом 1-й русских армий».[39]

Но и германское командование не блистало особыми талантами, которые были раздуты после поражения 2-й русской армии. Даже германский официальный источник признает, что, несмотря на все ошибки русского командования, если бы после поражения 8-й германской армии под Гумбинненом 1-я русская армия продолжала преследование, а не топталась на месте, исход операции был бы совершенно иной: «Достаточно было последней (1-й армии) подойти, и бой, возможно, с большими потерями для германцев должен был бы быть оборван. Такая опасность все время давила на германское командование и не раз вызывала сомнения, не следует ли вывести из боя крупные силы, чтобы прикрыться со стороны Ренненкампфа».[40]

Да, германцы благодаря более умелым, но рискованным действиям Э. Людендорфа по внутренним операционным линиям добились тактической победы, нанеся поражение 2-й армии и окружив ее центральные корпуса. Германские войска опирались на более подготовленную материальную базу, мощная железнодорожная сеть позволила германскому командованию после неудачного сражения под Гумбинненом в кратчайший срок перегруппировать войска и обрушиться превосходными силами на 2-ю армию, а перехватываемые русские радиограммы позволили вести борьбу, зная планы противника.

Но все это было бы блестящей победой, если бы немцы преследовали только цель обороны Восточной Пруссии. Гибель двух русских корпусов – малозаметный оперативный эпизод великой войны. Другое дело, что это были первые бои, важные в психологическом плане, и погибли кадровые войска. Немцы чрезвычайно раздули свой успех при Танненберге, но самсоновское поражение стратегически не представляло собой никакого поворотного пункта в ходе войны. 2-я армия была пополнена двумя свежими корпусами и вновь стала в строй. Говоря глобально, Танненберг стал одной из многочисленных побед немцев, которые в конечном итоге привели Германию к поражению.

Вторым важнейшим значением операции стал беспрепятственный выигрыш русскими Галицийской битвы с разгромом австро-венгерской армии в целом. Командование 8-й германской армии, сумевшее извлечь оперативную пользу из разобщенного положения 1-й и 2-й русских армий, оказалось не на высоте положения, чтобы использовать успешную операцию против 2-й русской армии и довести ее до решительного стратегического успеха на восточноевропейском театре военных действий. Оно, несмотря на просьбы, протесты и жалобы австро-венгерского главного командования, повернуло свои войска на северо-восток против 1-й русской армии, предоставив русским свободу действий в Галиции.