Читать книгу Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия - Анатолий Терехов - Страница 32

Французская овчарка (бриар), жившая в XIV веке. Прославилась тем, что нашла убийцу своего хозяина и расправилась с ним.

В одной старинной хронике рассказывается о смелом и благородном поступке пса по кличке Геркулес.

Он принадлежал славному племени бриаров. Эта старинная порода была выведена в средние века в провинции Шампань и является гордостью Франции.

Бриары – крупные овчарки с запоминающейся внешностью. Длинная взъерошенная шерсть придаёт им несколько неопрятный вид. Хотя на самом деле они чистюли каких поискать. Глаза их прячутся за густой чёлкой, которая длинными прядями падает на морду. Лохматый хвост опущен, но кончик его приподнят. Норов у этих сильных и трудолюбивых пастухов незлобивый и добродушный.

Вот такой пёс по кличке Геркулес был у шевалье Обри де Мондидье. Шевалье служил в Париже при дворе Карла V. Служил честно и добросовестно, рыцарем был храбрым и преданным и этим снискал благосклонность короля.

Однажды, а было это летом 1371 года, король решил отправиться на охоту. Эта весть взволновала и обрадовала де Мондидье. Ведь для него, заядлого охотника, каждая такая затея была настоящим праздником, и он с воодушевлением стал готовиться к предстоящим лесным приключениям. Правда, накануне радостного события произошла небольшая оказия, которая слегка омрачила приподнятое настроение шевалье.

Рано утром, отправляясь на охоту, он стал невольным участником происшествия, которое его, скорее, удивило, чем огорчило. Его лохматый Геркулес, пёс умный и послушный, прощаясь с хозяином, повёл себя неожиданно дерзко и вызывающе. Он беспокойно заметался по двору и принялся громко лаять, а когда хозяин сел на лошадь, стал хватать его за ноги и тащить на себя. Затем, не слушая команд, забежал наперёд и преградил путь испуганно захрапевшей лошади. Обри и придворные пытались его приструнить, но безуспешно. Наконец шевалье это надоело, и он велел поймать пса и удерживать его, пока хозяин со свитой не покинет усадьбу. С большим трудом поймали слуги разбушевавшегося Геркулеса, который одного из них даже тяпнул за руку. Отъехав от дома, удивлённый Обри ещё долго слышал отчаянный лай любимого бриара.

…Ах, эти люди! Какими же они бывают непонятливыми! Не мог по-другому сообщить Геркулес, что его сердце исполнено предчувствием страшной беды, не мог по-другому поведать, что над его самым близким другом нависла чёрная тень смерти. Но напрасны были старания бедного пса…

Обри де Мондидье, растеряв в лесу своих слуг, самозабвенно мчался за крупным оленем, чьё «зеркало»[103] мелькало среди деревьев и кустов. Всё дальше и дальше углублялся охотник в лес, всё слабее и тише становились звуки охоты: лай собак, крики людей, ржание лошадей. Увлечённый азартом погони, Обри не заметил, что давно уже стал не только преследователем, но и преследуемым. За ним незримой тенью следовал шевалье Макэр.

Злопамятный неудачник, главными «достоинствами» которого были зависть, жадность и трусость, Макэр давно возненавидел де Мондидье. Возненавидел за ум, силу и пригожесть, за весёлый и лёгкий нрав, за отчаянную храбрость в бою, за то, что, оставаясь честным и справедливым, всегда был в фаворе у короля. Но больше всего ненавидел за то, что Обри оказался более счастливым соперником в любви. Безусловно, Макэр старался скрыть свои подлинные чувства, но это ему удавалось не всегда.

Утомлённый погоней олень завёл охотников в непроходимые дебри. Бурелом и густые ветви вынудили Обри спешиться. Он намотал поводья на сук и, стараясь не упустить зверя из виду, начал пробираться вперёд. Путь преграждали поваленные деревья. В глаза и нос лезли надоедливая мошкара и липкая паутина. Осыпая труху, Обри с трудом забрался на поваленный дуб и, держась за его сухие ветки, выпрямился. Недалеко от себя он увидел тяжело дышавшего оленя. Зверь пытался высвободить рога из густого переплетения ветвей.

Спрыгнуть шевалье не успел. Свистящая стрела впилась ему в спину, следом – другая. Обри пронзила жгучая боль. Он резко дёрнулся, но устоял. Стрелы не давали дышать, не давали двигаться. Перед глазами всё поплыло. Собрав последние силы, шевалье обернулся. Шагах в двадцати от себя он увидел Макэра. В его руках был натянутый лук, а на потном лице застыло выражение напряжённого ожидания и страха. Поняв, что де Мондидье обречён, злодей злорадно ощерился и опустил оружие. «Макэр?!» – удивлённо прохрипел Обри и, ломая сучья, рухнул вниз.

Немного выждав, трусливый убийца вытащил меч и медленно приблизился к шевалье. Убедившись, что ненавистный соперник мёртв, он начал лихорадочно рыть мечом могилу. Но густая сеть крепких корней вынудила его отказаться от этой затеи. Тогда Макэр забросал тело шевалье валежником и, тяжело дыша, поспешил к своей лошади…

Когда после полудня рог протрубил большой сбор, к поляне, на которой находился король, со всех сторон потянулись усталые участники охоты. Вскоре вся поляна была запружена людьми, лошадьми, собаками и охотничьими трофеями. Отовсюду слышались громкие голоса, смех и восклицания. Разгорячённые охотники оживлённо обсуждали подробности закончившейся охоты. Вскоре выяснилось, что собрались не все – отсутствовал шевалье де Мондидье. Расспросили его слуг, но они ничего вразумительного сказать не смогли.

Шло время. Продолжал призывно звучать рог. Но шевалье не появлялся. Тогда встревоженный король велел всем рассыпаться по лесу и искать пропавшего рыцаря.

Вечером, когда малиновое солнце собиралось нырнуть в потемневший лес, люди вновь собрались на поляне. Новости были неутешительные. Единственным результатом поисков была найденная в лесу лошадь, принадлежавшая исчезнувшему шевалье. Стало ясно: с Обри де Мондидье стряслась беда.

Осиротевшая свита Обри, ведя в поводу его лошадь, вернулась домой и сообщила всем горькую весть. Геркулес встретил охотников отчаянным лаем. Он то подбегал к лошади шевалье и тщательно её обнюхивал, то, не переставая лаять, бросался к воротам и всем своим видом показывал, что готов немедленно бежать на розыски своего господина. Но на дворе быстро темнело, и было решено отложить поиски до утра.

Всю ночь обитателей замка тревожил тоскливый вой Геркулеса.

А рано утром, лишь только рассвело, из ворот замка выехала кавалькада всадников. Впереди всех мчался Геркулес. Попетляв по опушке, он уверенно нырнул в лес. Всадники с трудом поспевали за псом, и если бы не его голос, давно бы его потеряли. Всё дальше и дальше углублялись придворные де Мондидье в лесную чащу, всё труднее и труднее становился их путь. Когда же начались непролазные дебри, им пришлось спешиться. Дальше они пробирались пешком, оставив лошадей на одного из слуг. В сумрачном лесу люди медленно продвигались вперёд, часто окликая пса. Вдруг раздался его тревожный лай, сменившийся душераздирающим воем, и все поспешили на эти жуткие звуки. Подойдя поближе, придворные заметили у поваленного дерева кучу валежника, а рядом с нею Геркулеса. Пёс с рычанием пытался растащить эту кучу. Люди лихорадочно разбросали сухие ветки и увидели лежавшего ничком человека. В его спине торчали две стрелы. Вытащив стрелы, придворные перевернули убитого на спину и в страхе отпрянули: перед ними лежал их мёртвый господин.

После похорон шевалье де Мондидье Геркулес стал часто убегать из дому. и никто не знал, где он пропадает. Однако вскоре выяснилось, что Макэра начал преследовать некий пёс, бриар, в котором многие признали овчарку покойного шевалье. Настойчивость, с которой пёс нападал на Макэра, удивляла: где бы шевалье ни появлялся – на улице, за городом, во дворе королевского замка, – на него с рычанием и громким лаем набрасывался Геркулес. Макэр люто возненавидел пса и старался не попадаться ему на глаза, но открыто убить его не решался, ведь Геркулес не был безродным бродяжкой, а принадлежал семье рыцаря.

Поначалу придворные беззлобно подшучивали над Макэром. Однако то упорство, с каким пёс нападал на шевалье, стало вызывать у них недоумение, переросшее затем в подозрение. Окружающие принялись задавать Макэру вопросы, которые его явно раздражали и приводили в замешательство. Например, где он пропадал во время охоты? Никто не мог припомнить, что видел в лесу Макэра – он так же, как и шевалье де Мондидье, исчез в начале охоты. Позже всплыла ещё одна улика: перед тем, как скрыться в лесной глуши, Макэр под благовидным предлогом избавился от своего окружения и остался один. Не было тайной и его истинное отношение к убитому рыцарю – все знали, что под маской благородного шевалье прячется чёрная душа завистника, для которого удачливый де Мондидье был словно кость в горле.

Вскоре по Парижу поползли слухи, что несчастного шевалье де Мондидье убил шевалье Макэр. Слухи дошли до короля. Король собрал совет и потребовал от Макэра объяснений. Подозреваемый всё отрицал. Он был уверен: улик, доказывающих его вину, нет. Тогда брат убитого предъявил высокому суду две стрелы, которые оборвали жизнь де Мондидье. Это были стрелы Макэра. Уличённый во лжи преступник побелел и покрылся холодной испариной, но после минутного замешательства заявил, что эти стрелы у него украли. Он с упорством обречённого продолжал твердить о своей невиновности. Мнения присутствующих разделились. Большинство считало вину Макэра доказанной. Остальные в этом уверены не были. Выслушав советников, король глубоко задумался. Все, затаив дыхание, ждали его решения. Наступившую тишину нарушали лишь потрескивание светильников да тяжёлое дыхание Макэра. Наконец король встал с трона и объявил свою волю: «Я тоже склонен считать шевалье Макэра виновником смерти шевалье де Мондидье. Но твёрдой уверенности у меня нет. Слишком мало доказательств. И брать на себя кровь человека, чья вина полностью не доказана, я не хочу. Дело очень запутанное. Поэтому я решил предать Макэра Божьему суду. Завтра в полдень на острове Нотр-Дам он должен в честном поединке сразиться с псом покойного шевалье. Согласно древнему обычаю, проигравший будет считаться виновным и понесёт заслуженную кару. Такова моя воля».

На следующий день с утра на остров, омываемый водами Сены, устремился простой люд: на лодках, плотах и просто вплавь. Ближе к полудню со своими семьями и приближёнными явились бароны. Последним на остров в окружении многочисленной свиты прибыл король.

Небольшую зелёную поляну – арену сражения человека с псом – обступило множество народу. Все оживлённо обсуждали предвкушаемое зрелище. Но вот прозвучали фанфары, и на высокий помост поднялся герольд. Он объявил о предстоящем поединке и назвал имена соперников. А в конце, набрав полную грудь воздуха, громко провозгласил: «Да свершится Божья воля!» Затем герольд покинул помост и, убедившись, что ни у Макэра, ни у Геркулеса никакого оружия нет, доложил королю о готовности соперников к Божьему суду. Все замерли в ожидании поединка. На одной стороне поляны стоял дрожавший от страха шевалье, на другой – рвался с поводка рычащий, оскаленный пёс. Но вот по знаку короля раздался короткий сигнал фанфар, и поединок начался!

Был он коротким. Отпущенный на свободу пёс серой молнией бросился на врага. Едва шевалье успел сделать несколько шагов и принять боевую стойку, как Геркулес мощным броском сбил его с ног. Человек и животное, сцепившись в смертельной схватке, покатились по полю. Острые клыки Геркулеса впились в левое плечо Макэра. Французы не зря прозвали бриаров «собаками-ростовщиками» – редкий зверь мог похвастаться такой мёртвой хваткой. Обросшая морда пса окрасилась кровью. Казалось, ещё чуть-чуть – и он в бешенстве перегрызёт врагу руку. И вдруг, заглушая рычание пса, раздался душераздирающий крик: «Заберите собаку! Я виновен, виновен! Спасите!» Подбежавшие воины с трудом оторвали Геркулеса от истошно вопившего шевалье.

Божий суд свершился! Макэр признался в убийстве Обри де Мондидье. Король приговорил преступника к смерти. И здесь же, на поляне, палач отрубил ему голову. Справедливость восторжествовала!

В память об этом событии на портале церкви Мондидье установили каменный щит, на котором была изображена голова бриара – преданного и отважного пса, отомстившего за гибель своего господина.

К сожалению, церковь была разрушена в годы Первой мировой войны. Но память о благородном Геркулесе жива до сих пор.

* * *

От волка бежал, да на медведя попал.

Богат Мирошка, а животов – собака да кошка.

Волк овец не соберёт.

Вильнёт умом, как пёс хвостом.

Не ступай, собака, на волчий след: оглянется – съест.

Слышу лиса про твои чудеса.