Читать книгу Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Диксон Карр - Страница 4

На Дерби-стрит, узкой короткой улочке, ведущей от Уайтхолла к Скотланд-Ярду, мистер Хью Энсвелл Донован, сидя на переднем сиденье автомобиля, незаметно проглотил еще одну таблетку аспирина. Из-за того, что таблетку было нечем запить, она так и норовила застрять в горле – да и ее отвратительный вкус чувствовался в полной мере. Нахлобучив шляпу поглубже, он вздрогнул и мрачно уставился на ветровое стекло.

Не только физическое состояние было причиной его столь угрюмого вида, хотя и одного этого хватило бы. Прощальная вечеринка в Нью-Йорке переросла в попойку, которая длилась до тех пор, пока он не оказался на гауптвахте «Акватика», когда тому оставалось всего два дня пути до Саутгемптона. Сейчас ему немного полегчало. Еда больше не приобретала в его глазах зеленый цвет, а желудок при виде нее наконец прекратил сжиматься, как труба телескопа. Руки больше не дрожали, и в голове не мутилось. Но было кое-что еще, кое-что куда хуже, из-за чего радость от возвращения в Лондон после годичного отсутствия растаяла без следа.

У юноши осталось лишь его чувство юмора, и в этой ситуации его было лучше не терять.

Донован, обаятельный молодой человек со смуглым лицом, один из лучших боксеров в среднем весе, когда-либо выпускавшихся из Дублинского университета, попытался сказать приборной панели «ха-ха». То, что получилось, больше напоминало бульканье.

Он был поглощен мыслями о встрече с отцом.

В каком-то смысле старик был крепким малым, даже несмотря на то, что обладал саном епископа. Он был старомоден, хотя к загулам сына относился снисходительно.

Он разрешил Доновану уехать за границу на год лишь при одном условии: тот будет изучать криминалистику. В тот момент это казалось Доновану блестящей идеей. «Папа, я хочу быть детективом», – прямо заявил он. И старик просиял. Сейчас эти воспоминания нагоняли на Донована тоску. Во время своего пребывания в Америке он видел фотографии Уильяма Дженнингса Брайана[2] и обратил внимание на то, насколько тот похож на его отца. Люди, знавшие обоих, говорили, что на самом деле сходство даже больше, чем можно представить, исходя из фотографий. То же квадратное лицо, тот же широкий рот, тот же массивный лоб, те же вьющиеся волосы. Кустистые брови, внимательные темные глаза, широкие плечи и уверенная походка – все было похоже. Как и голос. У епископа Мэпплхэмского был, без сомнения, самый звучный голос во всей англиканской церкви, подобный звуку органных труб. Голос человека, привыкшего командовать.

Донован машинально проглотил еще одну таблетку аспирина.

Если у епископа и имелись слабости, то это было его хобби. В тот день, когда Хью Донован-старший принял святые обеты, мир потерял великого криминалиста. Он невероятно много знал – мог назвать детали каждого преступления за прошедшие сто лет, знал обо всех технических новинках в области как предотвращения, так и совершения преступлений. Он побывал в полицейских участках Парижа, Берлина, Мадрида, Рима, Брюсселя, Вены и Ленинграда и довел тамошних чиновников до белого каления. И наконец, он выступал с лекциями в Соединенных Штатах. Возможно, именно благодаря его известности в Америке Донована-младшего приняли в Колумбийский университет, где он собирался изучать криминалистику…

– Ааахх… – простонал Хью-младший.

Он поступил в университет, полный амбиций, и даже накупил себе разных книг с непроизносимыми немецкими названиями. Но его путь в университет все время обрывался на Вест-стрит у дома 116, где жила одна миловидная блондинка.

И теперь Хью понимал, что пропал. Несостоявшийся сыщик не мог отличить один сорт табака от другого, а вдобавок ко всему вокруг уже начали происходить загадочные события. Отец не прибыл в порт, чтобы встретить сына с «Акватика». Вместо него приехал полковник Стэндиш, которого он помнил очень смутно…

Хью-младший покосился на полковника, сидящего рядом, и задумался о том, что же гложет этого человека. Хью знал, что при других обстоятельствах полковник был человеком очень общительным и доброжелательным. Пухлый, с красным носом, вечно страдающий от отдышки, с короткой стрижкой – он выглядел как обычно, но вел себя крайне странно. Он то и дело вертелся, ерзал на сиденье, косился по сторонам. Периодически он принимался стучать кулаком по рулевому колесу, будто в судороге, порой случайно нажимая на клаксон, визг которого всякий раз заставлял Донована подпрыгивать.

Они ехали из Саутгемптона с бодрым чудаковатым старикашкой по имени Фелл – и примчались прямиком в Скотланд-Ярд, как в кошмарном сне Донована. Что-то тут было нечисто. В голове Донована роились подозрения, что его старик, как всегда полный энтузиазма, подстроил ему что-то вроде проверки. И хуже всего было то, что он так и не узнал, где же сейчас его отец, что происходит и…

– Черт подери, сэр! – внезапно сказал полковник Стэндиш. – Черт, черт, черт, черт!

– А? – переспросил Донован. – Прошу прощения?

Полковник откашлялся, прочищая горло. Его ноздри жадно втягивали воздух.

– Молодой человек, – хрипло начал он, – я должен сказать вам правду. Верно?

– Да, сэр?

– О вашем отце. Должен рассказать, что случилось, и предупредить.

– О господи, – пробормотал Донован, оседая на сиденье.

– Видите ли, вот что случилось. Бедняга перетрудился, и я пригласил его к себе отдохнуть. Мы неплохо провели вечер: мой сын – не думаю, что вы знакомы, – моя жена и он. Х-м-м… Еще был Берк, мой деловой партнер, Морган, писатель, и Деппинг, который живет в домике для гостей. Его дочь и мой сын, они, видите ли… Хм-м-м… Не важно. И этим же вечером, – полковник понизил голос, – все и началось.

– Что началось? – Сердце Донована сжалось в ужасном предчувствии.

– За ужином присутствовала леди Ленгвич. Она, знаете, из суфражисток, которые норовят бить стекла на демонстрациях. Хотела познакомиться с епископом, чтобы поговорить с ним о социальных реформах. – Полковник шумно вздохнул, похлопав Донована по руке. – Мы все стояли внизу, в холле, разговаривали с леди Ленгвич – она как раз пришла. Тон был великосветский. Помню, жена произнесла: «Епископ Мэпплхэмский будет счастлив познакомиться с вами, леди Ленгвич». Та посмеялась, а моя дочь сказала: «Проклятье! Да, черт возьми! Как только он узнает, что вы здесь, он сразу же примчится вниз». И затем вдруг – фьиииить! – Полковник махнул рукой и свистнул, будто изображал пролетевшую пулю. – Вниз по перилам… Фьиииить! Со второго этажа скатился, будто чертова лавина!

Донован решил, что не расслышал.

– Кто скатился? – переспросил он.

– Да ваш отец. Бедняга. Как чертова лавина, клянусь вам!

Полковник смерил Донована взглядом и усмехнулся.

– Старушка, к счастью, не подала виду. Нужно отдать ей должное. Ваш отец приземлился прямо у ее ног – бам! Вот так. Старушка приподняла очки и сказала, мол, очень мило с его стороны, что он прибыл столь быстро. Но тогда у меня появились подозрения.

Полковник огляделся, словно опасаясь, что кто-то может его подслушать.

– Я отвел его в сторону и шепнул: «Слушайте, старина, черт вас дери, пусть это Либерти-Холл, но черт возьми!» Да? Ну, и потом я тактично спросил его, хорошо ли он себя чувствует, может, доктора вызвать? Господи боже, он начал уверять меня, что это случайность! Дескать, он наклонился над перилами, чтобы посмотреть, кто пришел, так, чтобы его не увидели, потерял равновесие и съехал вниз, чтобы не упасть. Ну, я и спросил: на кого же он смотрел? Он сказал, что на Хильду, одну из служанок…

– Разрази меня гром! – Донован прижал пальцы к вискам – голова снова начала болеть. – Мой старик сказал…

– Ему повсюду мерещатся воры. Бедняга, – вздохнул полковник. – Он решил, что Хильда – это женщина по прозвищу Пиккадилли Джейн, известная воровка, но в темном парике. Затем на газоне ему померещился еще один вор. Той ночью кто-то запустил викарию в глаз чернильницей. Не удивлюсь, если ваш отец пришел к выводу, что викарий – это замаскированный Джек-Потрошитель.

– Это для меня уже слишком. – Донован почувствовал, как ему становится дурно. – Сэр, вы хотите сказать, что мой отец сошел с ума? Так?

Стэндиш глубоко вздохнул.

– Не хотелось бы так выражаться, – проворчал он. – Но другого объяснения я не вижу. А хуже всего то, что я старший констебль в графстве. Когда я не стал его слушать, он заставил меня договориться для него о встрече с парнями из Скотланд-Ярда и… ш-ш-ш!

Полковник внезапно замолчал и оглянулся через плечо. Донован проследил за его взглядом и увидел именно то, чего боялся: высокую фигуру, движущуюся со стороны Уайтхолла твердой тяжелой походкой, будто этот человек поставил себе целью наступить на каждую трещину в тротуаре. Цилиндр сидел на нем так, будто это был не простой головной убор, а шлем солдата Воинства Господнего. То и дело епископ Мэпплхэмский окидывал улицу внимательным взглядом, бормоча себе что-то под нос. Это, как и то, что епископ казался более бледным, чем обычно, не укрылось от взгляда его сына. Хотя Донован и не поверил своим глазам, он ощутил внезапный прилив жалости. Старик был упрям. А ведь его предупреждали, чтобы он не переутомлялся. Можно было ожидать, что рано или поздно колоссальная энергия, бурлящая в этом человеке, приведет его на грань нервного срыва.

– Видите? – спросил полковник громким шепотом. – Сам с собой разговаривает. Врачи говорят, это один из первых чертовых признаков. Вот беда-то, да? Старина совсем спятил. Лучше потакать его причудам.

Полковник Стэндиш заблуждался, думая, что говорит шепотом, – он гремел на всю улицу. Впрочем, епископ, казалось, его не слышал. Он увидел своего сына и остановился. Его жесткое лицо расплылось в обаятельной улыбке, одной из тех, что делали его похожим на Брайана. Но эта улыбка была мрачноватой. Он поспешил подойти, чтобы пожать Доновану руку.

– Мальчик мой! – сказал епископ. Его звучный голос, который в юные годы епископа мог убедить человека в чем угодно, торжественно разнесся по Дерби-стрит. Даже Стэндиш, казалось, был очарован. – Я так рад, что ты вернулся. Я, конечно, должен был встретить тебя в порту, но неотложные дела требовали моего присутствия в другом месте. Ты хорошо выглядишь. Очень хорошо.

Это утверждение лишь заставило Донована чувствовать себя еще более неловко. Похоже, его отец был очень занят.

– Привет, папа, – сказал он, сняв шляпу.

– С твоими теперешними знаниями, – с воодушевлением продолжил вещать епископ, – ты сможешь помочь мне в одном деле первостепенной важности, которую другие, – он выразительно посмотрел на полковника, поджав губы, – так и не осознали. Доброе утро, Стэндиш.

– Оу… Амм… Ммм… Да, доброе утро, – нервно откликнулся полковник.

Епископ внимательно посмотрел на него. В его глазах промелькнуло любопытство.

– Стэндиш, мне жаль говорить это старому другу, но вы дурак. Я вынужден сказать вам это. Я сглупил, что признаю. Но… – Епископ медленно вытянул руку, в его голосе вновь зазвучало воодушевление. – Ни дождь, ни буря не смогут заставить меня свернуть с моего пути. Даже самый скромный из людей, вдохновленный великой целью, будет сильнее тех, чьи цели ложны.

Его сын едва не захлопал в ладоши – когда его старик начинал говорить таким образом, он мог вдохновить даже толпу мумий. Не так важно было, что он говорил, важен был тон его гипнотического голоса, его взгляд и внутренняя убежденность.

– Да, я часто об этом думаю, – согласился полковник. – Но, старина, послушайте, черт возьми, – зачем вы ушли вчера с «Фермы», никому не сказав, куда направляетесь? Мы едва не отправились вас искать – жена запаниковала, и все прочее.

– Чтобы доказать свою правоту, сэр, – мрачно ответил епископ. – И счастлив сказать, что мне это удалось. У меня есть информация для Скотланд-Ярда. Я сходил домой, чтобы посмотреть кое-какие документы… – Он скрестил руки на груди. – Готовьтесь, Стэндиш. Это будет бомба.

– Господи боже! – вскричал полковник. – Спокойнее, старина. Успокойтесь. Мы же в школе вместе учились и…

– Вы меня неправильно поняли, – прервал его епископ, угрожающе нахмурившись. – Вы никогда не отличались выдающимся умом, но уж это могли бы понять. Я собирался сказать, что…

– Простите, сэр, – послышался голос полисмена, обращавшегося к полковнику Стэндишу. Юный Донован, предпочитавший не встречаться с полицией, вжался в кресло. – Простите, вы полковник Стэндиш?

– Амм… – протянул полковник, будто усомнился в этом факте. – Мм… да. Что случилось?

– Пожалуйста, пройдемте со мной в кабинет старшего инспектора, сэр. Старший инспектор предположил, что вы ожидаете здесь…

– Старший инспектор? Что ему угодно?

– Не могу знать, сэр.

Глаза епископа сузились.

– Берусь предположить, – сказал он, – что-то случилось. Идемте – будет лучше, если мы вместе отправимся туда. Все в порядке, констебль. У меня тоже назначена встреча со старшим инспектором Хэдли.

Юный Донован не хотел никуда идти, но под взглядом своего отца не смог отказаться. Констебль провел их по Дерби-стрит во двор, где стояли синие полицейские машины, и внутрь кирпичного здания, которое напоминало школу.

В кабинете Хэдли в лучах утреннего солнца виднелась кружащая по комнате пыль. С улицы через открытые окна доносился шум машин, проезжавших по набережной Виктории. За столом Донован увидел невысокого седого человека с холодными внимательными глазами и подстриженными усами. Его руки спокойно лежали на столе, но едва он увидел вошедших, как губы инспектора неприятно изогнулись. Телефонная трубка, снятая с аппарата, лежала на столе у его локтя. Рядом сидел доктор Фелл, хмурясь и тыча в ковер наконечником своей трости.

Епископ откашлялся.

– Мистер Хэдли? – начал он. – Позвольте представиться. Меня зовут…

– Полковник Стэндиш? – спросил Хэдли, глядя на него. – Вам пришла телефонограмма. Я ее принял, но вам, возможно, лучше самому поговорить с инспектором.

– А? Инспектором? – переспросил полковник. – Каким еще инспектором?

– Вашим подчиненным. Вы знакомы с мистером Септимом Деппингом?

– Стариной Деппингом? Боже, да. Что с ним? Он живет в гостевом домике в моем имении. Он…

– Он был убит, – сказал Хэдли. – Застрелен в голову. Его нашли утром. Вот телефон.