Читать книгу Собрание сочинений. Том 4 - Евгений Евтушенко - Страница 92

О ком под полозьями плачет

сырой петербургский ледок?

Куда этой полночью скачет

исхлестанный снегом седок?

Глядит он вокруг прокаженно,

и рот ненавидяще сжат.

В двух карих зрачках пригвожденно

два Пушкина мертвых лежат.

Сквозь вас, петербургские пурги,

он видит свой рок впереди,

еще до мартыновской пули,

с дантесовской пулей в груди.

Но в ночь – от друзей и от черни,

от впавших в растленье и лень —

несется он тенью отмщенья

за ту неотмщенную тень.

В нем зрелость не мальчика – мужа,

холодная, как острие.

Дитя сострадания – муза,

но ненависть – нянька ее.

И надо в дуэли доспорить,

хотя после стольких потерь

найти секундантов достойных

немыслимо трудно теперь.

Но пушкинский голос гражданства

к барьеру толкает: «Иди!»

…Поэты в России рождаются

с дантесовской пулей в груди.