Читать книгу Однажды в старые добрые времена. Книга вторая - Ирина Лем - Страница 45

На улице Хью Чапман подрыгал ногами, которые застоялись и просились пробежаться. Разобрала его веселость, как молодого козлика, выпущенного на свежую травку – ее не столько хочется щипать, сколько топтать звонкими копытцами.

– Ну и круглые же глаза сделала гувернантка в последней сцене! – воскликнул Хью, когда они отошли от дома на достаточное расстояние, и их не могли услышать из окна. – Видимо, не ожидала от хозяина, что выложит столько монет. Как не ожидала от вас, что решите отнять то, что честным образом ей подарено.

– Как подарено, так и отобрано, – буркнул Мос. Он шел неторопливо и вразвалку, как только что вылезший из берлоги медведь, Чапману так и хотелось боднуть его сзади, чтобы живей шевелился. – Нечего было связываться с темными личностями. А для графа сорок соверенов – мелочь. Он выложил их не от душевной доброты. Известно: чем человек богаче, тем скареднее. Он рассчитывал купить благосклонность гувернантки. И не сомневайся – она расплатится с ним сегодня же ночью.

Помощник наморщил нос и отвернулся. Мос хлопнул его по плечу.

– Ты еще молодой, Чапман. В облаках витаешь. Не знаешь, как взрослые дела делаются.

– Да она еще ребенок, – с упреком сказал Хью. – А вы, извините, циник. Нет, не думаю, что они любовники. Я все время за девушкой наблюдал. У нее глаза не горели, когда она смотрела на графа. И щеки не краснели. Не похоже, что между ними романтические отношения. Вы правы в одном – выкупая раковину, он желал произвести впечатление. И произвел. Во всяком случае – на меня. Ах, если бы я имел его возможности…

– Если бы ты имел его возможности, то не таскался бы в тряском шарабане, не пялился на чужих гувернанток. Сидел бы в будуаре, пил бы сладкий кларет в обществе какой-нибудь герцогини пока ее муж отсутствовал, – сказал Мос длинную фразу, чтобы потом надолго замолчать.

Не до разглагольствований ему. Дел куча, не знаешь, с которого начать. Хорошо, граф помог разобраться сразу с тремя – дракой, убийством и мошенничеством, на что Мос и не надеялся, отправляясь утром в Милтонхолл. Но расслабляться некогда, в участке его ждет писанина и парочка новых происшествий, одно из которых хорошо запутано – убийство любовницы известного в городе купца, совершенное то ли им самим, то ли его женой, то ли третьим человеком. Придется поломать голову. А Чапман пристает со всякими глупостями.

А Чапман шел, и радостное настроение его распирало: он то взбрыкивал ногой, поддавая колючую головку чертополоха, то срывал длинный люпин и размахивал им, будто дирижировал птичьим хором.

– Вот вы, сэр, способны ради женщины на романтический поступок? – вопрошал помощник, не догадываясь о заботах начальника. – Соперника на дуэль вызвать? Или нырнуть на дно океана, чтобы достать раковину стоимостью в тысячу монет?

– Ты сумасшедший, я и плавать-то не умею. И вообще, прекрати отвлекать меня дурацкими вопросами. Лучше сосредоточься на деле. Подумай – кто мог убить любовницу Моленбека…

– Да какая разница – кто, подумаем об этом, когда приедем на место преступления. Ах, инспектор. В нашей работе так мало романтики. Почему бы иногда не отвлечься, не поднять голову, не полюбоваться на благолепие мира, не вдохнуть его тепло и аромат? К счастью, в нем существуют не только убитые любовницы, но и живые девушки. Прекрасные, как мисс Джоан, например. Признайтесь, сэр, она вам хоть чуть-чуть понравилась?

Мос резко остановился, шедший немного позади и витавший в мечтах помощник едва на него не налетел.

– Хочешь честно? Очень понравилась, – с нажимом на слове «очень» сказал Мос. – Она не может не нравиться, но это ничего не значит. Держи себя в руках, Чапман, и даже не мечтай о мисс Джоан. Такие женщины не для нас.

– А для кого? Для графа? Она ему, по большому счету, тоже не нужна. Потому что – мезальянс, светские условности и прочее. Вот и выходит, что у меня больше шансов, чем у него.

– Да, но что ты сможешь ей предложить? Неустроенный быт и одинокое существование? Мы же мотаемся целыми днями по делам, иногда и ночи захватываем…

– А любовь? Разве этого мало?

– Глупости. Другой мой, ты еще молод, двадцать четыре года всего. И не знаешь, что мужчины и женщины по-разному относятся к любви. Мы романтично, а они…

– …практично и кроме нас любят еще цветы, сладости и поцелуи. Моя жена будет получать их в достатке.

– Опять глупость. Цветы и сладости – это ширма. То есть обман, чтобы запутывать нам мозги. Мы, мол, нежные и сладкие, то да се, любите нас и лелейте. А что в ответ? Ни-че-го. Обертка от конфетки. Хью, запомни: женщины практичны до безобразия, любовь их длится до первой проблемы. Вот ты взрослый человек, двадцать четыре года уже, – сказал Мос и не заметил, что противоречил своему же недавно высказанному утверждению. На него напало подлое желание спустить помощника с небес, и он спешил желание осуществить. – Как ты видишь свое будущее? Если посмотреть не через романтические очки, а через реалистические?

Настроение Чапмана угасло, он вытаращил глаза и неуверенно пожал плечами – разве кто-то знает свое будущее?

Оказывается – Мос знает.

– Будущее у тебя совсем не такое, как рисуют на салонных картинках: горящий камин, тихие дети и супруги, с умилением глядящие друг на друга.

– Почему же не такое?

– Сейчас скажу. Но сначала ответь – зачем ты поступил в полицию?

– По зову высоких идеалов. Защищать честных людей от преступников.

– Иногда самые высокие идеалы могут завести в самую глубокую грязь. Лучше бы ты пошел в магазинные приказчики. Или в помощники аптекаря. У них именно такая картинная жизнь. А у нас… Не зря говорится «с кем поведешься, от того наберешься». Чужая грязь к нам пристает. Или проклятие. Когда-то я тоже был романтичным юношей, женился по большой любви на приличной девушке.

И сделал ее несчастной. Мы все еще женаты, но давно живем каждый своей жизнью. У нас нет общих друзей, общих интересов, общих тем для разговоров. За столом вместе не помню когда сидели. Мы не ссоримся, но почти не разговариваем друг с другом. Живем, как чужие. А почему?

Потому что проклятая профессия. Мы с тобой полицейские, Хью. Кон-сте-бли. Большую часть жизни мы существуем в мире, где нет этих самых птичек и цветочков. – Мос махнул рукой, будто упрекал окружение – за то, что красиво. – В нашем мире вонь и брань. Мы имеем дело с людскими отбросами и, в конце концов, становимся частью их. Потому что опуститься легче, чем подняться. Я начинал офицером кавалерии, имел в подчинении отряд бравых вояк. А теперь… отряд тупорылых разгильядев. Ну, за твоим исключением, конечно. Профессия – наше проклятье. Мы не замечаем, как отдаляемся от приличного общества. Общаться с подонками нам проще, чем с приличными людьми. Я сегодня запарился, подыскивая слова для гувернантки. А с проституткой Бесси, что в порту обчищает заезжих моряков, мы болтаем, как давние знакомцы.

Понимаю, неприятно тебе слушать. Но правде нужно смотреть в глаза. Полицейскому трудно найти пару. Порядочным женщинам с нами тяжело, а с не порядочными нам неинтересно. Неразрешимая дилемма. Ты можешь сколько угодно мечтать о прекрасной гувернантке, но она никогда не будет твоей. Не тот уровень, другой мир. Наш – это шлюхи, воровки, мошенницы. Из них и выбирай.