Читать книгу Елисейские Поля - Ирина Одоевцева - Страница 29

В начале июля перебрались на дачу. Люка была недовольна. Стоило тоже. Разве это дача? Час езды от Парижа, и ни моря, ни хотя бы гор. На такую дачу даже стыдно выезжать. Но Вере нужно в Париж к доктору, а Владимиру Ивановичу – на завод. Вот и сидят здесь.

В саду клумба с левкоями и два куста жасмина. Дорожки слишком белые, слишком чистые. Как будто на открытке. Все сделано для того, чтобы нравилось. А вот Люке не нравится. Совсем не нравится. Даже наоборот, противно. И беседка в углу сада такая ненужная. С кем и о чем в ней беседовать? Лучше бы уже в Париже остаться. Там все-таки Жанна, не так скучно. И от Верочки немного отдохнули бы…

Люка устраивается поудобнее на перилах, болтая ногами в сандалиях.

Жарко. Скучно. Только сегодня утром приехали, и уже скучно. А придется прожить здесь целых два месяца.

На террасу, осторожно ступая и чуть-чуть переваливаясь, выходит Вера. На ее легкое белое платье сверху накинута розовая шаль. Люка отворачивается. Люка давно знает, что у Веры не свинка, Вера пухнет с каждым днем, живот уже под самым носом.

Вера подходит совсем близко, обнимает Люку:

– Ты что тут сидишь, как воробей?

– Жарко…

Люка смотрит на Верины ноги в шелковых чулках. Какие красивые, стройные ноги. Странно даже, что они такие же красивые, как прежде, не изменились.

– Почему ты не бегаешь? Все уже осмотрела?

Люка зевает во весь рот:

– Скучно.

– Нечего киснуть. Пойдем-ка лучше гулять. Тут, говорят, чудесный лес.

– Ну и пусть себе лес…

– Пойдем, – уговаривает Вера. – Знаешь, тут, наверное, и кондитерские есть. И мороженое. А, как ты полагаешь?..

Люка встает:

– Ну, если мороженое. Только сначала мороженое, а потом лес.

В лес она совсем не пойдет, удерет из кондитерской. Очень ей нужен лес…

– Идем же.

Вера тяжело сходит в сад. Люка бежит за ней, глядя на ее спину.

Как утка ковыляет. Нашла тоже время рядиться. Только еще безобразнее…

– Первым делом в кондитерскую. – Люка открывает калитку и останавливается.

У самого забора стоит Арсений.

– Арсений Николаевич, – вскрикивает Вера как-то особенно громко.

Люка молча прижимает руки к груди.

– Здравствуйте, Вера Алексеевна. Здравствуйте, Люка. Какими судьбами?

– Мы здесь живем.

– Неужели? И я тоже. Вот моя дача. Та розовая, на углу. Мы опять соседи, как в Мондоре.

Вера улыбается:

– Мы так давно не виделись. Мама будет очень рада. Зайдем к нам.

Люка бежит вперед предупредить, проносится через сад и, задыхаясь, вбегает в дом:

– Мама, мама! Да где же ты?

Екатерина Львовна выходит, держа в руках маленький вязаный чепчик:

– Что? Что такое?

– Мама, Арсений Николаевич. Он здесь. Он живет с нами рядом, – захлебывается Люка.

– Вот как?

Екатерина Львовна почти не удивлена.

– Мама, он идет сюда!

– Ну хорошо, пусть идет. Но ты-то чего так кричишь?

Люка смущается:

– Я… Я пойду руки вымыть, – и бежит наверх.

У себя Люка садится на пол и раскачивается из стороны в сторону:

– Он здесь, он здесь, он здесь…

Потом вскакивает, смотрит в окно.

Арсений и Вера идут по саду. И все кругом: жасмин, левкои, трава, деревья и небо – вдруг меняется. Все становится волшебным, звенящим, летящим. И даже Вера, тяжелая утка Вера кажется легкой белой бабочкой. Все кружится. Сад медленно плывет перед глазами. Люка глубоко вдыхает теплый воздух и снова садится на пол.

Снизу уже слышатся голоса:

– Вот и отлично, теперь мы вас не выпустим. А то за всю зиму ни разу не были у нас.

– …Я тоже очень рад, поверьте…

Люка встает, моет лицо и руки – зачем? Она все равно не посмеет сойти. Причесывается, смотрит на себя в зеркало и трясет головой, чтобы снова растрепать волосы, а то будто корова языком прилизала. Нет, она все равно не сойдет…

Снизу голос Екатерины Львовны:

– Люка, где же ты? Иди чай пить…

– Сейчас, мама.

Люка остановилась красная, с бьющимся сердцем. Как она выйдет такая, все сейчас поймут.

Но никто не обращает на нее внимания. На пестрой скатерти стоят голубые чашки. Большой шмель кружится над вазой с жасмином. Самовар блестит, все такое привычное, совсем как всегда…