Читать книгу Тсс…кажется, я беременна - Л. Романовская - Страница 5

ЮНОНА

Нет, Юнона этого не знала. И про бывшую она слышала впервые. И про ребенка тоже узнала только что.

Это что же… это как же? Это выходит он с ней и с другой одновременно встречался?

Да как так-то, а? Да ну нет… быть того не может! Пустая болтовня, сплетни офисных кошёлок, не иначе. Узнали, что она с Добровольским рассталась и напридумывали бог весть чего. Это же офис, тут сплетни – практически основа выживания. Не стоит верить слухам, а тем более Капустиной. Это известная балаболка.

– Очень интересно, приму к сведению, – как можно равнодушнее ответила Юнона и сделала шаг, но Люська цепко схватилась за плечо.

– Так это неправда что ли?

– Без понятия… – Синицына грубо оторвала пальцы Капустиной от своего пиджака и, чуть толкнув глупую коллегу, пошла к лифту.

Пусть теперь болтают что хотят. Наверняка Люська растреплет о грубости Синицыной и о ее реакции на сплетни. Ну и ладно, плевать она хотела на них на всех. И на Добровольского в том числе.

Вот на него особенно.

Но как же это случилось, а? Неужели такое и впрямь возможно? Да быть того не может, нельзя же так сильно ошибаться в людях? Или можно? Но если все-таки предположить, хотя бы на секундочку, что все, сказанное Люськой правда, то получается, что эта девушка была у Макса еще до Юноны. По крайней мере это так, если опираться на предположительный срок рождения ребенка. Летом… Лето длинное. Хотя все равно как не считай, выходит, что была эта девушка еще до Синицыной. А значит за измену не считается!

«А то, что он беременную женщину бросил – тоже не считается что ли?» – укоризненно спросила сама у себя Юна, и чуть не расплакалась.

С кем же она жила все это время?

***

В субботу младший брат Колян вернулся из Петербурга, куда ездил вместе с классом на экскурсию, и теперь запоем, поглощая наваристый мамин борщ, с упоением рассказывал о приключениях.

Юна вымученно улыбалась, чувствую все нарастающую тошноту, но упорно делала вид, что все отлично.

Коля, будто бы ничего не замечая, пообедал и побежал с друзьями на каток возле дома, а вернулся к ужину, весь перепачканный чем-то красным.

Подошёл к старшей сестре и спокойно так сказал:

– Всё, Юн. Это всё…

– Что всё? – спросила она, вяло пережевывая морковку. Витамины же как никак…

– Всё. Я расправился с твоим Добровольским.

Мама, которая как раз зашла на кухню, чтобы что-то спросить у Юны, так и осела прямо на пол, а Юнона схватилась за ставший вдруг каменным живот.

– Что ты сделал? – прошептала она.

– Намазал дверь его тачки дерьмом. – гордо ответил брат, и добавил. – Там как раз собака мимо шла…

Увесистый шлепок газетой заставил Колю пискнуть. Это отец зашел в самый подходящий момент.

– А чего он с Юной так поступил? Да я бы ему еще зеркало оторвал, если бы успел, а так только шины спу…

Новый шлепок заставил Колю замолчать и обиженно покоситься на отца.

– Я стесняюсь спросить, как ты собаку подговорил… – растерянно пробормотала Юнона, а отец добавил:

– Дал Господь детей. Спасибо, хватит. А ты говорила, давай еще родим, давай еще… с этим бы с ума не сойти!

– Нормальные дети! – буркнула мама. – Вон как горой друг за дружку стоят.

– Точно, – засмеялась Юна, чувствуя, как отпускает тяжесть, – Дерьмом это, знаете ли, не каждый сможет честь сестры защищать.

– А кто научил? Я научила! – послышался довольный голос бабули и вот она сама выплыла на кухню, распространяя в воздухе Шанель номер пять.

Сегодня Клавдия была особенно хороша – элегантные лодочки, платье в пол и жемчужные бусы… добротный макияж и уложенная в пучок прическа. В общем при полном, так сказать, параде.

– Вот если бы ты только на свидания ходила, а не учила детей дерьмом мазать чужое имущество… – прошипела Наталья, и махнула рукой. – Все ясно, старшее поколение учит младшее правильно жить.

– Вот, наконец-то ты это поняла! – наставительно произнесла бабушка и обернулась к внуку, – А краской написал, что я велела?

– Написал! – гордо ответил Коля и папа тихо прошептал «Придурок».

– Вот именно это я и написал, – улыбнулся Коленька и получил новую порцию щелбанов, – А еще «Кобель» написал. Но там мелко вышло, не видно почти.

– Мама! Сынок… вы хоть понимаете… вы понимаете, что сейчас везде камеры стоят? Мы же не расплатимся за его машину! Да она стоит как две наших квартиры. Да Колю посадят, а не посадят, так на учет поставят.

– Ой, да ладно. Не так уж там и плохо, как малюют…

– Господи, за что мне всё это?

– За занудство! – сердито констатировала Клавдия и подвинула Юнону. – Ну чего застыли? У меня чаек с собой, давайте выпьем за детей и моё грядущее свидание.

Она достала маленькую серебристую фляжку, запрокинула голову и залпом влила в себя содержимое.

– Чтобы значит у меня сегодня все было!

– А мне чтобы ничего за все не было! – весело подхватил Коленька, чокаясь с Юноной чашкой с чаем.

– Наш человек! – похвалила внука бабуля и, не прощаясь, пошла на выход.

– Уже уходите? – голосом кролика из Винни пуха спросил Степан.

Бабуля покрутила головой, подумала немного и решительно выпорхнула за дверь.

– Будь осторожна! – крикнула Наталья ей вдогонку.

– Вот еще!

Наталья обречённо вздохнула и вернулась на кухню, где в уголке пригорюнились Степан и Юнона.

– Мама, как же ты выросла-то?

– Это было трудно. Но как бы ваша бабушка не старалась меня угробить, я все-таки выжила.

***

Воскресный день Юна решила провести с подругой в кофейне, но мама строго-настрого запретила пить кофе.

– Чай, молоко, вода, сок – это пожалуйста.

– А я хочу кофе…

– Не понимаю я, ну неужели никак нельзя обойтись без него, а? Раньше никакой моды не было на эту бурду, а теперь прям дня прожить не можете. Я запрещаю!

– Маа, ты еще на старославянский перейди. Что значит раньше? Раньше и трава зеленее была и вообще!

– Нет, обещай! Не думаешь о своем здоровье – подумай о ребенке. Пей чай, я сказала!

Юна, дабы не провоцировать скандал, уверила мать, что так и поступит, а сама уже представляла, как выпьет любимый латте с маршмеллоу. Да ну и какой уж там кофе, строго говоря? Так, одно название. Но раз маме так спокойней, то можно и приврать немножко. Так сказать, ложь во спасение. Во спасение её и маминых нервов.

Ляля, как всегда, опоздала, и в этот раз особенно серьезно. Юнона уже собиралась уходить, когда беспечная подруга прискакала в их любимое кафе – на шпильках, в обтягивающем ярко-синем платье под пальто и при шикарном макияже. Ну чертовски хороша, как ни крути. Синицына сразу взгрустнула, когда она теперь сможет носить такие платья и каблуки?

– Ты чего такая невесёлая? – Ляля не успела еще как следует причалить, а на нее уже обратились все взоры присутствующих.

Даже официант, до этого вяло ковыряющийся в зубах парнишка лет двадцати, тоже со всех ног бежал к их столику.

– Будешь тут веселой, – зло брякнула Юна, – Заказывай давай поскорее, я заколебалась тебя ждать! Есть хочу!

– Ой ты Божечки! Меньше съешь – худее будешь. Народная мудрость. Нам два кофе, пожалуйста. – обратилась она к официанту.

– Один, – слишком резко поправила Юнона, сама от себя того не ожидая. – Один кофе и облепиховый чай. И пироженку с малиной. И мороженое с абрикосом. И…

– Эй, тормозни! Ты чего? – вылупилась на нее Ляля, привыкшая, что Юнона на вечной диете.

Впрочем, как и сама Ляля.

Все, что она позволяла себе из сладкого и был тот латте с маршмеллоу. А никакие не пирожные и мороженое.

– Не тормозну. Есть хочу.

– А мне кофе и овощной салат, – отпустила Ляля официанта и перегнулась к Юноне, приложив руку к ее лбу.

– Ты чего, рехнулась что ли под старость лет, подруга? Я тебя не узнаю, колись, что не так?

Синицына поджала губы и отвернулась в сторону, делая вид, что разглядывает редких прохожих.

– Только не говори мне, что ты того…

Ляля округлила глаза и даже рот приоткрыла.

– Того, – передразнила Юна.

– Да ладно? – заорала Ляля, чем изрядно напугала сидящую неподалёку пожилую пару, – А Макс что говорит?

Юнона выпятила нижнюю губу и не выдержав, разревелась. А заодно поведала подруге о своих злоключениях.

– Ну никогда бы не подумала, что Добровольский такой козел!

Юнона развела руками, что могло означать все, что угодно, и вновь всхлипнула.

– Но ты же не будешь оставлять ребен… – Ляля осеклась под строгим и удивлённым взглядом подруги, – Или будешь?

– Конечно буду. Что за вопросы…

– Но ты же понимаешь, какую ответственность берёшь на себя? Какое ярмо на шею взваливаешь? А если там двойня, ты об этом подумала? А если тройня или вообще четверня?

Юна вдруг некстати вспомнила свою новую знакомую и покачала головой.

– Ага, тридцать три богатыря. Нет там никакой двойни. Я уже на узи была.

– И все равно я бы на твоем месте…

– Но ты не на моем месте, – раздражённо перебила Юнона, – Поэтому твои рассуждения не уместны.

Ляля пораженно молчала, не узнавая подругу, и только качала головой.

Немного подумала и выдала:

– Ну ладно. Рожай, если хочется.

– Спасибо за разрешение!

– Только не обжирайся. У меня одноклассница на двадцать пять кило поправилась и превратилась в маленького бегемотика. Думали лопнет быстрее, чем родит.

– Ужас, – вздохнула Синицына, – Только это неконтролируемо. Есть хочу постоянно.

– Это пройдет.

– Когда? – простонала Юнона. – Через девять месяцев?

– В твоем случае уже через семь с половиной.

– Очень обнадеживающе… – хмыкнула Юна и с аппетитом набросилась на пирожное.

– А вообще ты знаешь, не унывай, подруга.

Синицына пожала плечами.

– Я и не унываю. Добровольскому только мечтаю в морду посмотреть…

– Твой Коленька уже посмотрел, – засмеялась Ляля, – И посмотрел, и плюнул, и нагадил.

– Угу. Теперь главное, чтобы не поймали. Не хотелось бы, чтобы его, дурака, по глупости на малолетку загребли.

Ляля с нескрываемым удовольствием отпила кофе и пощелкала ногтями по столешнице.

– Есть у меня одна идея… – промолвила Ляля и замолчала, с загадочным видом разглядывая Синицыну.

– Ну? – поторопила ее Юна.

– Я недавно с такими классными тетками познакомилась. Из секретного клуба.

– И какого же?

– Называется «Женская доля».

Юна фыркнула, стараясь не засмеяться в голос, и Ляля тут же надула губки.

– Согласна, название так себе. Но ты же даже не знаешь, от чего отказываешься! У нас там и доцент кафедры философии есть, и домохозяйка, которая раньше служила в милиции. И стюардесса есть, и даже актриса нашего драмтеатра. Просто представь какие люди…

– Прекрасные, – вытерев выступившие на глаза слезы, ответила Юнона.

– Вот, – наставительно кивнула Ляля, – А ты нос воротишь.

– И чем же занимается этот ваш клуб, стесняюсь спросить? Если он такой секретный.

– А ты не стесняйся, у нас все законно. Просто, – Ляля склонилась над столиком, чуть не задев своим большим бюстом тарелки, – У нас идет негласная война против мужчин.

Синицына даже рот открыла. Какая-какая война? Против кого?

– Да-да, – многозначительно подмигнула Ляля.

– А ты-то чего воюешь? У тебя вроде все хорошо с мужчинами?

– Это тебе так только кажется! – пылко воскликнула подруга, – Ты хоть понимаешь, что это такое – быть ослепительно красивой?

Юнона подавилась чаем и во все глаза смотрела на распалившуюся Лялю.

– Куда мне…

– Ой, прости. Я не то хотела сказать. Вернее, ты тоже ничего. Симпатичная. Очень даже.

– Спасибо, я не обиделась. Так что это такое – быть ослепительно красивой?

– Ну… они во мне не видят самого важного!

– Чего?

– Человека! Человека с душой…А видят они во мне вот это вот все, – она указала на свою грудь, на попу, на ноги.

– Так ты сама выставляешь это все напоказ, разве нет?

– Ничего ты не понимаешь, – трагическим шепотом заключила Ляля. – Я может так их проверяю – клюнут или нет.

– Ого, вот это многоходовочка. Уважаю. Так чем вы все-таки там занимаетесь? И почему ты раньше не рассказывала мне об этом?

– Да я совсем недавно пришла в ЖД, и к тому же ты была так счастлива со своим Максом. Не хотела я рушить твои иллюзии относительно него. Ты должна была сама к этому прийти.

– Звучит как замануха в секту.

– Господь с тобой, Юнка! Наша главная – Вера Павловна, замечательный человечек с чистейшей душой. Только представь, ее пять раз бросали мужчины и все пять раз она отомстила своим обидчикам.

– И как же? – заинтересовалась Юнона.

– А об этом Вера Павловна сама тебе поведает.

– Умеешь же ты убеждать, – хмыкнула Синицына. – А у вас там квартиру закладывать не заставят?

– С ума сошла?

– А спать по воскресеньям с главой клуба не нужно?

– Юна!

– Жаль.

– Да тьфу на тебя!

– Хорошо, веди в свою секту, хоть развлекусь.