Читать книгу Однажды в деревне. Юмористические рассказы - Лариса Евгеньевна Холодова - Страница 3

Итак, мне лет десять, как каждое лето, родители привезли меня к дедушке с бабушкой в деревню на выходных, а сами уехали в город. Работа – есть работа. Вернее, в то лето привез меня отец, мама как раз в мае родила моего младшего брата.

В деревне развлечений мало и когда бабушка меня посылала в магазин, для меня это было в радость. Магазин не близко, но и не сильно далеко, прямо посередине деревни. Обычный деревенский дом с вывеской: МАГАЗИН. Ничего особенно примечательного там не продавалось.

Хлеб и тот привозили один раз в неделю, мороженное так вообще раз в месяц. Колбасы там не было отродясь – её мы из города везли. Так, масло, да конфеты, да ещё чего—нибудь по хозяйству – мыло, спички там или белизну ещё можно было прикупить.

Раз посылает меня бабушка в магазин:

– Поди прикупи конхвет граммав пятьсот «Школьных», да граммав двести «Марципановых», будут «Барбариски», так и их граммав двести.

Ну я и поскакала. А идти надо мимо дома деда Митрофана. Иду, гляжу сидит на лавке.

– Здравствуйте, деда Митрофан.

– Здрасте, здрасте, Танюшка. Чего? До бабы с дедом на каникулы приехала?

– Ага, – останавливаюсь напротив него, не культурно пройти мимо, если с тобой разговаривают. Это была моя ошибка.

– Ну, подь суды, расскажи, чего нового, я слыхивал, твоя мамка тебе братика родила – негритёнка?

– Никакой он не негритёнок!

– Ну, знамо, брешуть бабы.

– Ну и чего, нравится тебе у бабы с дедой-то в деревне?

– Ага.

– Оно и понятно, тута тебе не в городе, чего вы там видите в своём городе? Не то, что здеся – выйдешь за деревню, глянешь – кругом простор, солнце, воздух!

– А в городе у нас и кино есть, и карусели, и кукольный театр, и цирк!

– Ой, большо дело – цирк! Цирк и у нас в деревне был, пока не сгорел.

– Когда?

– Да давно, давно. Я ж в ём и работал! Да, было время!

– А кем? Клоуном?

– Скажешь тожа, клоуном! Бери выше – фокусником!

– Ничего себе! – удивилась я, наивная дурочка, – Фокусником! И фокусы показывать умеете?

– А то, скажешь тоже, конечно умею. Хочешь прямо щас один покажу?

– Конечно, деда Митрофан, конечно, хочу!

– Тока подождать немного нада, я реквизит приготовлю. Баба Клава не заругаить?

– Не, я подожду.

И дед Митрофан скрылся за калиткой. Через несколько минут выходит с двумя эмалированными кружками. Ту, что с водой, даёт мне, а ту, что без воды – себе оставляет.

– Сейчас будет фокус: я сделаю так, что вода из твоей кружки перельётся в мою. Тебе надо глядеть во все глаза внимательно, что делаю я, и повторять всё за мной тютелька в тютельку, поняла? А когда повторять будешь, гляди мне у глаза, не моргая, да у кружку свою не заглядывай, а то не получится.

– Ага!

Надо сказать, что деду я безоговорочно верила, чего с меня взять, дитё оно и есть дитё неразумное.

А тем временем дед Митрофан колдовать начал, стал по кружке и так и сяк указательным пальцем водить, потом по дну – потом по лицу, вроде, как усы рисует, опять по дну кружки, потом вроде, как бороду рисует, там и до бровей дело дошло.

– Ну ка, глянь, перетёкла водица-то из твоей кружки?

– Нет, – разочаровано говорю я.

– Ну, значит, ты моргнула!

– Да не моргала я!

– Ты, Танька со старшими не спорь. Я этот фокус, знаешь, скольки за свою жисть показывал? Точно говорю – моргнула! Поэтому не получилася. Ладна, не перживай, в другой раз обязательно получится! Беги себе у магазин.

– А может, когда обратно пойду, ещё раз попробуем? – С надеждой проговорила я и обратила внимание, что с дедом что-то не то, вроде, как еле сдерживается, за живот хватается. – Прихватило, наверное, – подумала я и побежала в магазин.

Прихожу в магазин, а там продавщица тётя Зина, подперев щёку рукой, положив пышную грудь на прилавок, во всю скучала.

Увидев меня, изменилась в лице. Но потом взяла себя в руки и только спросила:

– Чего, Танюш, с дедом Митрофаном общалась? Небось фокусы показывал?

– Ага, а Вы откуда знаете?

– Да он в это время всегда на лавке сидит, всем фокусы показывает.

– Тёть Зин, мне «Школьных», «Марципановых» и «Барбарисок».

– Как всегда? Я только кивнула.

С тётей Зиной тоже что-то было не так, как-то странно она на меня поглядывала, а когда я выскочила за двери, наткнувшись на бабу Надю, услышала, как залилась смехом Зина.

– Господи Исусе, – только и смогла испуганно проговорить баба Надя, глядя на меня.

– Странные все какие-то сегодня взрослые, – подумала я и поскакала домой, —бабушка уже, наверное, заждалась.

Дед с бабушкой были в летней кухне, туда я и понесла конфеты. Бабушка наливала себе как раз чай, а дед уже перелил из своей кружки чай в блюдце и деловито дул на него. Увидев меня, дед выронил блюдце, а потом покатился со смеху. Бабушка же всплеснула руками и выдала, я тогда не поняла, в чей адрес:

– Да етить твою мать! Вот старый козёл! Ты иде же Митрофана-то нашла?

– А ты откуда знаешь? Я шла в магазин, а он на лавочке сидел.

– Дак, а ты здеся при чём? Шла себе и шла бы.

– А он про маму спросил, сказал, что бабы болтают, будто мамка негритёнка родила. А потом сказал, что у вас тут цирк был и он в нём работал, фокус мне показал.

Дед зашёлся от хохота ещё пуще.

– Цирк это у нас Митрофан, а фокус энтот он мне еще в пятом классе показывал, так после этого надо мной цельный день весь класс смеялси.

– А почему?

– Да потому, – ответила бабушка и поднесла мне к лицу небольшое круглое настольное зеркало, с которым дед всегда брился.

Гляжу в зеркало, а у меня всё лицо черным разукрашено – усы такие приличные, бородка, брови, я только рот и раскрыла от удивления. Так вот, думаю, почему взрослые себя так странно вели, им посмеяться хотелось, а баба Надя испугалась от неожиданности! Сразу я ничего не поняла, только подумала, что дед обманул – суть фокуса не в том, что вода перельётся в другую кружку. А в том, что на лице вот такой раскрас появится, но бабушка мне всё объяснила.

Дед Митрофан закоптил дно одной кружки, и когда я по дну пальцем водила, палец пачкался, а когда по лицу, то оставлял следы сажи. Так я сама себя и разрисовала!

– Всё, я больше с дедом Митрофаном даже здороваться не буду! – в сердцах выкрикнула я, вытирая слёзы.

– Ты, внучка, на него дюже не обижайси, уж такой он уродилси – шалопай! Вечно что—нить учудит.

А дед, вытирая слёзы, которые от смеха набежали на глаза, сказал:

– А я ещё с ним поговорю, будет знать, как над внучкой моёй хохмить, и опять покатился со смеху, за что от бабушки и получил мокрым полотенцем, которым она мне лицо оттирала, по лысине.

Так я впервые прочувствовала на себе шуточки деда Митрофана