Читать книгу О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 1 - Мацей Стрыйковский - Страница 10

Испанская история первую причину дает,

О засухе в той стране на западе известно.

В Италии, в Сицилии, в королевстве испанском

Дождя не было многолет. Наверняка, из -за божьего гнева. [21v]

Пылающий Сириус пашни крошил на куски,

И в реках вод не было у чешуйчатых рыб.

Года, смерть приносящие, людей и зверей мучили,

А от бледного голода иссякали силы.

Измученные леса и пашни голодными стояли,

Хлеба колосья сгоревшие людям не давали.

Дары Цереры высохли, в виноградниках – Бахуса,

Не найти было в садах сторожа Приапа.

Все с пропитанием связанное, с виноградниками

Выжжено огнедышащим солнцем с корнем.

Оттуда большинство людей зимой, в северные Трийоны

Отправилось, родные оставляя стороны.

И как готы, аланы, гепиды с цымбрами

Были изгнаны из этих стран наводнением,

На запад, в западные и северные страны.

Из-за засухи туда пришли. Бьюсь об заклад.

С Эурусом глухим Нотус соленые гонит валы.

Палемон, князь римский, по прозвищу Публий

В западных странах, удрученными будучи засухой,

Желая народ свой сохранить и домашних богов,

Должен был дальше плыть от этой тревоги.

И так с пятьюстами людей, итальянцами, дворянами,

И патрициями из сената римского,

Из отчизны своей плывя морем Средиземным,

Прибился в западный порт с ветром приятным,

А когда Гадес, Испанию с Лузитанией минул,

К порту английскому удачно приплыл

И мыслил там бы высадиться, но море штормовое

С Эурусом воинственным паруса взяло во власть.

Вал за валом пенистым с шумом бьет,

А северный с западным ветра страх все больший навевают.

Вот кривые якоря из грунта вырвались,

А паруса в северный край ход свой направили,[22]

Палемон на запад хотел, ветры не слушаются.

Шум морской, что команда уши затыкает,

Временами их вал пенистый под небо заносит,

Порой будто в Ахеронские глубины упадут на самое дно.

Крик мужчин, биение весел, гулы валов шумящих,

Страшные киты и дельфины, вокруг судов скачущие.

Итальянцы кричат: «Нептун, из-за чего на нас бурей обрушился неожиданно,

И уставшим раздираешь уже порванные паруса?»

Ты бы видел тревогу, которую там испытали,

От работы спасая здоровье, иные уставшими притворялись.

Иные с кораблей валы выливали,

Иныепаруса латали и дырки досками сбитыми [22v]

С громыханьем шквал бури, море с вихрем страшным,

А Фебус скрылся в небо с возом златоясным.

После Эол ветры из темной достал горы,

С Эурусом глухим Нотус соленые возмущает валы

Субсолян, Цирцей, Вультурн тоже с ними.

Цеций темнохмурый с облаками черными

Теребят ветра, которые дружно вызвали непогоду,

Вспыльчиво поднимает гулкие морские волны.

Африку уже прибился под фландрийские скалы,

Которые голубых облаков верхом достигали.

Аквила их же поднял в вихрях прожорливых,

Где смерти были страхи страшные.

Облако потом тучное, бурю неся, влекло,

А дождь внезапный с градом и с молнией лило.

Весь в темноте почернел океан шумящий,

Отчего люд римский отчаялся, в неприятных предчувствиях дрожа.

Но их хриплый ветер прибил под шотландские скалы,

Которые звуками ветров упорно шумели.

Палемон на мостик вступил, сам ведет корабль,

Пробуждая к труду других, от скал направляя

А потом, вознеся в небо заплаканные глаза,

И руки ломая, тяжелым веслом натруженные, сказал:

«О, как семикратно счастливы они,

Кто в отчизне лежит погребенный!

Счастливейшие те, кто пред глазами предков полегли

В мужественном бою, когда права римские стерегли.

Лучше, чем из-за бури было здоровье потерять,

И славу бессмертную потомкам оставить».[23]

Потом утешал своих: «О, мужественные – говорит – о, товарищи мои!,

Не тревожьтесь, ибо гнев Нептуна когда-то закончится.

Сохраняйте спокойствие и спасайтесь. Во времена счастливые

Не помешает вспомнить приключение, полное забот».

Когда это сказал, вихристые валы понеслись,

Киты к штурвалу отчаянно рвались,

Хребты которых, вознесенные к верху,

Будоражили парусоносное море.

Потом дракон, огнистыми глазами сияя,

Плывет, морскою пастью страшной зевая.

Цетус из иной стороны пришел, вздымаясь,

Римские со всех сторон тревожа невыносимо суда,

Римляне, даром что сильные, в них не стреляют,

Копьями от судов другие отгоняют.

Так, когда оружием никаким отбиться им не удалось,

Картины бестиям метали,

Ими позабавились киты прожорливые,

Ибо их изображения были так похожи на живых.

Там увидел бы римлян, правильно нарисованных,

Давнюю историю и войны знаменитые.

Как Эней Турнуса победил Марсом кровавым,

И, Лавинию взяв, стал королем правильным, законным.

Как Ромул основывал, Рим, стены твои,

И как из-за Сабины кровавые часто начинал бои.

Другими картинами, в большом числе выброшенными в море,

Дивам морским мило играть.

Этой уловкой римляне ушли от страшной опасности,

И Титан показал головы луч ясный.

Дальше их паруса несут в Северные стороны,

Пришли в порт Дитмарсии, издавна заселенный. Солнце погасло.

Итальянцы на берегу зеленом

Уселись, отдых давая членам, в трудах утомленным. [23v]

Ночь была, и Палемон сладким сном усыпленный

Лежал, стесняясь прошлых тревог.

Те, которых вывез из Италии, домашние боги

Сквозь сон его утешали в ласковом разговоре:

«Князь славный, мы тебя всегда стережем

И отгоняем тревогу твою каждую.

Мы сюда из Италии тебя ведем через пенистые воды,

Желая тебе с великими потомками размножить народы.

Но здесь не задержишься, дальше должен плыть,

Ибо пророчеству божьему тебе нужно служить

Счастьем тебя злое наградить хочет тиранство,

И обильную, щедрейшую дать отчизне твоей вотчину.

Есть земля долинами очаровательными украшенная,

И щедростью еды нет на нее похожей,

И сама Церес, кажется, в ней должна быть рождена.

Пруссией, Русью, Мазурией, Лехией ограждена.

Государство славное, боевое, в котором с давних времен

Ветвистых, зверями полных, много лесов.

Гепиды там, потомки готов добродетельных, живут,

И без начальства в лесах, в пущах густых слоняются

Это тебе с землей бог дает, своей судьбой ласковый,

Похожее из непохожих делает.

Встань, и паруса ветрам доверь! Сам их бог ведет

И быстро на увиденный берег тебя доставит».

Сорвется вдруг Палемон, о видении рассказывает,

Которое астроном объясняет,

Говоря, хоть невозможно итальянцам те края

Заселить, и нам сам Бог волю свою через посланца передает,

Бога при этом должны слушать, достаточно мыкаемся,

Потому пренебрегать тем не нужно, что богами дано.[24]

Убедившись в этом, сразу же все паруса поднимают,

И от дитмарских берегов суда отчаливают

В большое море ушли, уж берегов не видят,

Воздушные корабли с вала на вал скачут,

Астроном их компасом точно ведет,

Кормчий тоже к датскому порту умело направляет,

Так их ветра в датский Сунд тесный пригнали,

Сразу же западные, северные ветра встали,

Прибились точно к порту прусскому,

Что по воле божьей близ озера курляндского,

Потом Нептун, с трезубцем успокаивая море, летит,

Эол ласковый запер ветра в темнице

Итальянцы радуются, как будто вновь родились,

От оной тревоги быстро воспряли

Уже погожий ветер паруса распятые гладил,

И воздух ласковый Феб шлифовал

Все противоположные ветра сразу же прекратились,

Дельфины тоже с радостью по морю играли

Издали Палемон лес увидел зеленый,

С моря и берег горами криво огражденный.

Воскликнул голосом радости: «Вот обещанная

Земля, вижу, светится, нам богами данная!»

После этого суда бегут, быстро опускают паруса,

Дабы не разбились вдруг, к берегу пригнанные,

Там Гилию, Немана устье увидев,

Гребцы проворно веслами работают, прямо пустившись,

Где быстрым путем в море, песок неся, впадает

И птиц щебечущих над ними большое число кружится,

Леса с обоих берегов темно заросшие,

И ручьи из лесов вытекают ясно прозрачные

Так Неманом плывут вверх. Удивляются воды,

Незнакомые на себе неся народы,

Удивляется и Неман, волнами возмущенный,

Неся своим течением итальянские, непривычные суда.

Удивляются и леса гостям невиданным,[24v]

Оружию блестящему и судам римским рисованным.

Удивились и рыбы, по воде скача,

Умолкли и птицы, новых людей видя,

И в полях низкие холмы, в которых в оные времена

Гепиды от потомства готов порой жили,

Тут и там по горам в лесах множились.

Римляне суда далее ведут, и вдруг увидят

Людей каких-то дикарей, а они по берегам скачут,

Другие лык из деревьев режут, обувь из него делают

Иные из луков зверей в лесах для прокорма стреляют,

Все в лыковой обуви, в выделанных шкурах,

Вдруг увидели суда с парусами,

И из лесу выходят. С Немана сразу в тревоге

Внезапно в пущи темные пустились ноги.

Испугались сильно, когда в первый раз суда

Увидели и паруса развевающиеся,

Как дикие в свои пещеры разбегаются.

Итальянцы им напрасно – «Останьтесь», – кричат.

Как ловцы по лесу зверь гонят,

И оленей быстрыми борзыми со всех сторон травят

Оные стремительными обороняются ногами,

Рассыпаясь тут и там перед ловцами,

Как серны с высоких гор на борзых смотрят,

Как они, в шкуры свои прячутся,

Так тоже тот люд от итальянцев убежал врассыпную, перепуганный,

Видя то, чего никогда не знали в их стороне.

И вдруг первый корабль встал,

Так как далее мели, не мог их Неман вести.

Потом все встали, на берег высаживаются,

И богам своим родным благодарность возносят. [25]

Палемон удивляется незнакомым странам

С итальянцами своими, и новым в плавании обычаям,

Ибо люд грубый, лесной, по полям блуждает,

Трудно с ними сговориться. «Ka, kur, keip, ku^o» – болтает.

И итальянцы удивляются, по пустошам ходя,

И к дружбе гепидов призывая,

Оные тоже, видя гостей к себе ласковых,

С итальянцами знаками какое-то общение заводили.

Как некогда Эней, даже не надеясь

Цеплял якорем африканский берег,

Где его красивая в Карфагене приняла Дидона,

Так тоже литовский народ принял Палемона.

На берег жмудский придя, увидел зубров стадо,

И оленей, которым войско итальянское радо,

Палемон сразу лук взял с быстрыми стрелами,

И убил трех, что этих стад вожаками.

Урсын, Колумна, Проспер восьмерых подстрелили,

Половину которых на обед между всеми поделили.

Одни со зверя шкуры снимают, другие на куски режут,

Те пекут, другие котлы с водой ставят.

Там же на кривом берегу лагерь основав,

Неожиданным отдыхом от трудов усилившись,

Дальше пошли, заметили волов стадо большое

И шерстеносных овец, зверя стада всякого,

На цветущих лугах без сторожей пасущихся,

И серн ветроногих по горам скачущих.

Удивляются итальянцы, ибо аузонская сторона