Читать книгу Моленсоух. История одной индивидуации - Макс Аврелий - Страница 10

Когда дело касается воспоминаний – уверенность как рукой снимает. В данном случае снимать в общем нечего, так как уверенности никакой. Я пытаюсь обложить брегами коварную и стремительную реку воспоминаний. Копаясь в россыпях вспышек освещающих на пару секунд фрагменты прошлого, я пришел к убеждению, что хронологию происходившего хоть и приблизительную я в силах установить. И вот теперь я пишу о первом воспоминании. Как крот роясь в своей памяти, я определил воспоминание, которое кажется мне первым, и ощущается как пережитое мной до всего следующего за ним.

Родился я в 1973 году 31 октября. Свою жизнь начал осознавать и отпечатлевать в памяти, когда стал учиться ходить, по-моему, это год-полтора после рождения. Из этих первых воспоминаний я смог выстроить историю. И есть одно событие, запомнившееся мне больше как ощущение, чем как время место и картинка. Я помню ужас. Я ощутил зло. Я ощутил – неизбежное.

EM: 05. Edgar Froese «Pa 701».

Я столкнулся с феноменом жизни с наличием неконтролируемости и неотвратимости некоторых событий (как выяснилось затем – большинства как неотъемлемой части бытия).

Сначала я услышал крик, затем надо мною распахнулась реальность как скорлупа над новорожденным птенцом. Из сна я был вытащен в реальность. Что-то произошло… Что-то нехорошее – и я тот, кто является неотъемлемой частью этого. Роль в подобной ситуации потом стала мне известна под названием «виновник торжества». Я был причиной крика, крик был причиной какой-то реплики, дошедшей до меня апостериори и после крика… Это то, что я мог осмыслить. Но, то чего я не мог осмыслить, это откуда подо мною взялась эта странная жижа с таким сильным, врезающимся в память ароматом… Это амбре было вещественностью моего страха. Через несколько секунд я оказался вне постели…Не знаю где, где-то рядом, возможно на полу.

Затем я услышал низкий и очень знакомый мне голос и тогда я как раз вспомнил, что крику, разбудившему меня предшествовал этот голос. Это был голос кого-то очень знакомого существа, и видимо это знакомое испачкалось в этой самой жиже. А кричащий голос принадлежал кому-то еще более знакомому, с ним я был как-то особенно тесно связан. Я не помню, что говорил этот высокий голос, но вторая реплика того, кто был со мной в постели, была причиной по которой высокий голос стал тише и вдруг прекратился. Так я впервые понял, что за меня заступились. Картинка все же сохранилась.

Слева тот, кто за меня заступился, за ним пространство помещения, справа темно-красный ковер, сзади за головой дверь и было светло…

Всё это случилось в первом пристанище моего детства после роддома в Красноярске – поселке Пировское Пировского района, Красноярского края.

Со значительным отрывом во времени передо мной предстает плацкартный вагон, и в нем я не один. Рядом со мной интересный и немного молчаливый, но очень знакомый мне мальчик. Его внешность настолько неважна для меня, что ее черты не проникают в мое сознание, как и внешность мамы, хотя я почему-то знаю, что это взрослое и очень близкое мне существо заботится обо мне и моем милом знакомце. Ещё я знаю, что у него приятный голос, если оно не кричит, и если оно зачем-то прижимает меня к себе, то становится тепло. Мы с моим приятелем иногда что-то говорим друг другу и нашему покровителю и возможно употребляем какое-то одно слово по отношению к нему, но вообще в общении друг с другом мы используем понятные только нам слова, природа которых объяснима и любопытна, хотя вовсе неважна для нас.

Всегда, когда я не сплю, я смотрю в окно. Меня завораживают огромные зеленые штуки, проплывающие прямо перед моим лицом и не оставляющие ничего кроме яркого видения. Из-за того, что колес этих штуковин видно не было, я долгое время находился в полной уверенности, что гиганты эти не едут, а плывут. Возможно я видел по телевизору движение какой-нибудь плавающей посудины и эта картинка осталась в моей памяти. Во всяком случае какое-то время, быть может несколько лет поезда ассоциировались у меня с кораблями и с пребыванием на воде. Позднее я узнал, что поезда называются разными словами: электровоз, паровоз, Маневровый и Кукушка. Последняя привлекала меня больше всего. Это был маленький паровозик на дизельном топливе, в общем тепловоз, но с наружным поршневым приводом. Кукушка и вправду походила на игрушечный пароходик и из трубы ее шел дым. Но больше всего меня завораживало, то что машиниста почему-то никогда не было видно и создавалось впечатление, что пароходик-паровозик плывет сам по себе.