Читать книгу Исчезаяц - Мария Фомальгаут - Страница 9

…вы услышите легенду о хищном колодце, когда вам будет десять лет, или двадцать лет, или еще сколько-то там лет, неважно, а может, вообще еще нисколько не будет – но это не помешает вам услышать легенду, ведь вас еще нет, а легенда есть. И вы будете жить с непонятной тревогой, что что-то есть, а что именно – вы не будете знать. А потом где-то услышите легенду о хищном колодце, и вспомните, что именно не давало вам покоя все эти годы.

Легенда расскажет вам, что колодец живет где-то в пустыне, в какой – она не знает, нет, не в Сахаре, и не Гоби, и не Атакама, и не Наска, и еще много-много самых разных «не». Но в пустыне. Но колодец. Но хищный. Он манит изможденных путников своим силуэтом, своим миражом, и даже не миражом – миражом миража, он терпеливо ждет, чтобы странники приблизились к его каменным стенам – вот тогда-то колодец и вырывается из земли, подобно исполинскому червю, тогда-то колодец и обнажает острые клыки, выросшие из темной глотки, тогда-то и вонзается в трепещущие тела путников, жадно пытается наполнить свой бездонный провал черной кровью, жадно захлебывается смертью.

В какой-то момент – может, вам двадцать лет, а может, тридцать, а может, сорок, сколько там у людей бывает лет – вы начинаете обзванивать турфирмы, нет, к сожалению, таких услуг не предоставляем, можем предложить Сахару…

Вы ищете пустыню пустынь – бесполезное занятие, скажем вам, потому что пустыню пустынь невозможно найти, она сама вас находит – однажды в каком-то странствии, когда вы сели не на тот самолет, не в тот автобус, не в той стране, и вообще это не вы. Здесь-то вы и услышите знакомое – Пустыня Пустынь, когда уже соберетесь перебраться на свой самолет, свой поезд, свое что-то там, что у вас еще есть, и услышите краем уха – Пустыня Пустынь, и броситесь со всех ног – почем, сколько, когда выезжаем – броситесь, еще сами толком не понимая, что вы собираетесь делать. и погонщик каравана (почему-то вы поедете на караване, а не на верблюде) будет рассказывать бесконечно далекую историю о прекрасной благоухающей долине, чье великолепие поражало самое смелое воображение, – но после в долину пришли враги, убили жителей, сожгли города, вырубили цветущие сады, засыпали песком колодцы.

…колодцы…

…вот с тех пор опустошенный колодец не может утолить свою жажду, вот теперь высохший колодец скитается по пустоте пустыни, ищет живую человеческую кровь, чтобы напитать себя…

Вы не поверите – да и никто бы не поверил, вы едете на караване все дальше и дальше в бесконечность подступающей ночи. Вы не помните себя, воспоминания крепко заперты на засов, вы не помните, как тяжко хрипел конь под вашим седлом, как вы взмахивали шашкой, кричали – атаковать, атаковать, на штурм, как с треском и хрустом ломались неприступные стены городов, как сталь клинков обагрялась кровью, как вы приказывали не оставлять в живых никого, никого, разрушить города до последнего камня, как взмахивал топор, бросая в песок искореженные ветви, как ваши люди бросали горсть за горстью песок в умирающие колодцы.

Вы не можете помнить всего этого, вас тогда не было, хоть вы и были, вы помните только смутную тревогу, – больше ничего. Вы не сразу понимаете, что заблудились, что нет никакого каравана и никакого погонщика, есть только вы наедине с пустыней, смотрящие друг другу в глаза. Вы уже погибаете от жажды, когда видите на горизонте в проблесках не то рассвета, не то заката что-то темное, в чем не сразу узнаете колодец. У вас уже нет сил идти к колодцу, он сам идет к вам, и вы не сразу понимаете, что он мертвый, высохший, засыпанный песком, погибающий от жажды ничуть не меньше, чем вы сами. Вы еще попытаетесь бежать, когда колодец вытянется из песка, подобно исполинскому червю, когда обнажит острые клыки, когда то, что было колодцем, вцепится в ваше горло, и мертвый песок станет влажным и горячим от вашей крови.

Вы уже не увидите, как колодец застынет, умиротворенный, наконец-то утоливший свою жажду, вы уже не увидите, как колодец наполнится живительной влагой, оживляя мертвую землю вокруг, как из песка проклюнутся первые ростки, потянутся к свету, как медленно – камень за камнем – сложатся стены домов, как истлевшие скелеты поднимутся из песка, обрастая плотью, как торговец в старинных одеждах будет предлагать туристам причудливые бусы, а молодые парни и девушки буду с интересом смотреть на смартфоны в руках заморских гостей, и кто-то уже побежит в ломбард поменять золото и купить себе диковинное зеркало, которое показывает все-все на свете…

Вы уже не увидите всего этого, ваше тело рассыплется в прах, и самый этот прах подхватит и унесет ветер, не оставляя даже воспоминания, и даже воспоминание о воспоминании развеется по ветру…